Игра не для слабых: Загадка башни

Глава 19 «Такая вот справедливость»

Крики из-за двери доносились ещё минут десять. Затем они перешли во всхлипы, бульканье и невнятное бормотание. Иногда меня подмывало заглянуть туда из чистого любопытства, но я себя сдерживал. Не моё это было дело и не моя месть. Моя совершалась сейчас здесь. На улице. На рубочной колоде, где раньше бандиты рубили дрова. Теперь же на ней отсекали головы.

Процесс шёл споро. Пень уже успел пропитаться кровью. Работала там пара ребят, периодически сменяя друг друга. Работала большим тяжелым топором, с массивным топорищем и широким, чуть изогнутым лезвием. У него тоже раньше назначение было другое. Им кололи дрова. Увы, ничего получше для приведения приговора в исполнение нам найти не удалось. Тур свою секиру забрал и вышел за ворота сам, заявив, что в экзекуции участвовать не намерен. Хозяин, конечно, барин, но как по мне, ежели у тебя руки по локоть в крови запачканы — уже поздновато строить из себя моралиста.

Ещё два десятка бойцов охраняли очередь к плахе. Уже было несколько прецедентов, когда бандиты поняв, что пощады им никакой не будет, пытались бежать. Трое были заколоты копьями, одного застрелили из арбалета. С десяток человек неистово молились в сторонке. На закате жизни они внезапно вспомнили о существовании богов и попросили возможность покаяться перед смертью. Я отказывать не стал. Хотя вспомнить они могли об этом и раньше. Например, когда насаживали отрубленные головы женщин и детей на частокол, вокруг своего укрытия.

Чуть в стороне рыдала маленькая девочка. Светловолосая женщина в грязном изорванном платье, поверх которого был накинут холщовый фартук прижимала её к себе, не позволяя смотреть на происходящее. Но это не мешало ребёнку дёргаться и в голос выть: «Папа! Верните мне папу!» Девочка не понимала за что её отца волокут к плахе. Не знаю почему, но именно эти слова на мгновение пошевелили внутри меня червячок сомнения. Заставили давно похороненный трупик совести сделать ещё несколько судорожных вздохов и проскрести ногтями по крышке своего гроба.

Ребёнок был по-сути то ни в чём не виноват. Девочка не выбирала в какой семье родиться и где расти. Основной груз ответственности лежал на её обожаемом папаше, который прекрасно видел, какие зверства творит банда, но даже не попытался слинять отсюда куда подальше. А то и вовсе — принимал в них активное участие. В меньшей степени на мамаше, которая прекрасно знала, перед кем раздвигает ноги, и тем не менее их раздвинула, польстившись на те привилегии, которое ей предоставляло новое положение.

Впрочем, я быстро справился с этой секундной слабостью. Задушить зашевелившуюся совесть оказалось на удивление легко. Когда ты воюешь уже почти год к ряду, чужая смерть, как и чужое горе практически перестают тебя трогать. Они становятся естественной частью жизни и окружающего тебя пейзажа. Скорее уж начинаешь чувствовать себя неуютно в её отсутствие. Да и как я заметил выше, когда за тобой через всю грёбаную страну тянется широкий кровавый след — немножко поздно строить из себя святошу.

А что до ребёнка? Это конкретного, да и всех прочих, что останутся сегодня сиротами? Они просто не наша проблема. Когда их родители делали выбор, они прекрасно осознавали, что рано или поздно придётся платить по счетам. Что ж, этот момент настал.

— Командир, может и детей тоже того? В расход? — ко мне подошёл Жак. Боец гаденько ухмылялся и поигрывал перепачканным в крови кинжалом, — Уж больно громко они орут. Слушать противно. Да и кроме того, а ну как вырастут и захотят отомстить за папок?

Мда уж. Ну и контингент в отряде подобрался. Впрочем, а чего я ожидал? Святоши со строгим моральным кодексом в наёмники не записываются. Сюда идут головорезы, которым убить так же легко, как высморкаться. И Бернард за этим тщательно следит, отсеивая сентиментальных сопляков на дальних подступах.

— Ты надеешься так долго прожить? — гоготнул Ольрих, — Да ты прям мечтатель. Им же расти большинству ещё десять зим к ряду. А тебя того и гляди, не сегодня, так завтра ухлопают.

— Типун тебе на язык, — поморщился Жак, — Чем брюзжать и беду на нас кликать, лучше бы помог Эрику. И проследил, чтобы он не вылакал всё в одну харю по дороге.

Мимо нас, пыхтя и обливаясь потом пробежал упомянутый боец. В руках он тащил тяжелый деревянный ящик. Его внутренности были выстланы старым, уже посеревшим от времени сеном, из которого торчали девять горлышек пузатых стеклянных бутылок. У бандитов оказались очень приличные запасы вина и копчёного, сушёного, маринованного мяса. Сейчас ребята усердно трудились, перетаскивая всё это добро на одну из бандитских телег. Вечером у нас намечался большой праздник, в честь удачного налёта. Я объявил всем выходной и на завтра, чтобы у парней была возможность очухаться после попойки. А так же пообещал платить утроенное жалованье всю ближайшую неделю. Теперь мы с лёгкостью могли себе это позволить.

Все эти меры здорово подстегнули энтузиазм ребят. И теперь они сновали по всему бандитскому логову, обирая его подчистую. Тащили всё, что не было прибито к полу. Броню, оружие, ценности, утварь, предметы обихода и даже с десяток стульев упёрли. Всё это отправлялось на телеги. Фургоны, предназначавшиеся для добычи уже были забиты добром под самую завязку. Я очень сильно недооценил масштаб предстоящего грабежа.

— Ну так что, командир, — хищно оскалился Жак, — Почикать их? Ежели остальные боятся запачкать руки, так я это. Сам справлюсь.

— Никого чикать не надо, — отрезал я, — Не стоит уподобляться здешним ублюдкам. Выведите их за ворота и смотрите, чтоб не разбежались. Позже проводим их в город. Пусть жители нового Гронесбурга сами решают их судьбу.

— Да ведь их там… — начал было Жак, но тут же осёкся и расплылся в ещё более гадкой улыбке. Хотя казалось бы, куда уж гаже, — А хорошо это ты придумал, товарищ командир. Горожанам ведь тоже не помешает заплатить за то, что отвернулись и Эрику не помогли. Да, я б сам лучше не сообразил.

— Потому я и командир, — я равнодушно пожал плечами. Боец кивнул и отправился выполнять моё указание. Похоже, оно его вдохновило даже больше, чем его собственная идея с банальным перерезанием глоток.

Как бы там ни было, Жак был прав. С бандитов долги мы собрали. А вот городу ещё предстояло заплатить свою цену за то равнодушие, что он проявил по отношению к моим людям, когда те остро нуждались в помощи. Нет, мы не собирались никого там убивать. Хватит с нас и тех бедолаг, что попали под горячую руку на постоялом дворе. Мы лишь собирались кинуть спичку в кучу сухого хвороста. А потом отойти и посмотреть, что из этого получится. Проявить то же самое равнодушие. И роль этой самой спички предстояло сыграть родичам Когтя.

Платить по счетам придётся и Сенешалю. Как-никак косвенно и он виноват в смерти моего человека. Слишком долго закрывал глаза на эту шушеру, которую должен был в первый же день выжечь калёным железом. Но ему удобно было иметь их под рукой. Удобно через них душить город непосильными поборами и набивать монетой свои карманы, не неся при этом никакого репутационного ущерба. Вся его тяжесть ложилась на Когтя, которому было искренне плевать, дурная о нём молва ходит или хорошая. Скорее даже, чем хуже — тем лучше.

Вот только теперь, своим незамысловатым манёвром мы перекрыли этот поток денег. И тут, хочешь не хочешь, а придётся Сенешалю самому отрывать жопу от кресла и наводить порядок во вверенных ему землях. А, может быть, даже снижать налоги, дабы избежать крестьянского бунта. Если, конечно, трусливые жители Нового Гронесбурга, вообще способны на бунт.

Да уж, всего один маленький манёвр, а сколько справедливости он принёс в этот поганый мир! И пусть у этой самой справедливости с клыков капает кровь, но морального удовлетворения она всё равно доставляет намного больше, чем мои предыдущие попытки жить по совести. Да и чего греха таить — материального тоже. С этой стороны так и вовсе, справедливость оказалась удивительно выгодной штукой.

— Нам обязательно это делать? — рядом со мной встала Айлин. Девушка наблюдала за процессом казни, машинально вытирая какой-то серой тряпицей кровь с ладоней и пальцев. В её взгляде отчетливо читались отвращение… и в куда большей степени — недоумение.

— Да, — кивнул я, — За то дерьмо, что они тут творили, даже в нашем прошлом, предельно гуманном мире полагается высшая мера. А по меркам здешнего — так и вовсе, это форма милосердия. Всего лишь отсекли голову. Быстро и почти безболезненно. А ведь следовало бы четвертовать или засунуть в медного быка, чтобы помучались напоследок.

На этот раз девушка смерила меня удивлённым взглядом. Я лишь равнодушно пожал плечами.

— Не могу сказать, что в диком восторге от того, что приходится делать. Но на то есть причина. И дело не только в восстановлении справедливости, хотя без этого тоже не обошлось. Мы просто не можем позволить себе оставлять врага в тылу. Слишком велик риск, что он ударит в спину. У нас список недоброжелателей и так уже раздут до предела. Не стоит добавлять туда ещё один пункт. И уж тем более не стоит давать возможность им объединиться против нас.

— Я понимаю, — кивнула девушка, — Просто меня немного пугает то… Во что мы превращаемся.

— Мы ни во что не превращаемся, — я покачал головой, — То, о чём ты говоришь… Мы были этим всегда. Вспомни Деммерворт. Казармы стражи. Мы ведь и тогда не особо терзались угрызениями совести. И так почти везде. Куда бы мы ни приходили — везде лилась кровь. Я просто перестал себе врать о том, что мы такое есть. И тебе советую постараться сделать то же самое. Так живётся намного легче.

— Это совсем иное, — покачала головой девушка, — Тогда нас вынуждали. Люди и обстоятельства. Да чёрт, они складывались так, что у нас буквально не было иного выхода. Сейчас же… Эти люди сдались. Они больше не представляют угрозы. Так нужно ли…

— Пока не представляют, — я перебил её, — Пройдет день-два и они побегут к святошам, лизать тем жопу и рассказывать, как они были правы насчёт того, что надо объединиться против упырей. И будет у нас не сотня врагов, а все полторы. А ежели им святоши оружие отвалят поприличнее, да научат его держать как следует — то полторы сотни очень проблемных врагов. Так что да, обстоятельства нас снова вынуждают. Просто на этот раз мы уже сами стали тем обстоятельством, с которым придётся считаться всем прочим игрокам.

Девушка тяжело вздохнула и молча покачала головой. Она понимала, что я был кругом прав. Но что-то ей всё-таки не давало просто смириться с происходящим. Не до конца придушила свою совесть? Может быть. И думается мне, очень зря. Хотя, может меня уже немного заносит? Как-то слишком круто я ей ответил, хоть и по делу. А обижать не хочется. Девушка ничем этого не заслужила. Более того, сегодня она показала себя с лучшей стороны.

— Лучше расскажи мне, как справились девочки, — я перевёл тему разговора, чтобы немного отвлечь её. Впрочем мне и самому бы не помешало получше понять обстановку в отряде.

— Лучше чем я ожидала, но хуже чем могли бы, — уклончиво ответила Айлин, повернувшись к воротам лицом. На место казни ей смотреть не хотелось.

А там тем временем продолжалась работа. Работа, сопровождаемая отчаянными криками, мольбами и тихой руганью пленных. Но никто не слушал, что они говорят. Всем вокруг было глубоко плевать на это. Топор поднимался и опускался как заведённый. Отсечённые головы откатывались в сторону, но их тут же подхватывали несколько бойцов и несли к частоколу. Старые головы с него уже поснимали и сложили в мешки, ну а теперь туда вешали новые «украшения». Обезглавленные тела просто оттаскивали подальше и сваливали в кучу. Из них уже вырос приличных размеров холм. Вокруг рубочной колоды уже хлюпала кровь, пропитавшая землю и начавшая собираться в лужицы, хлюпающие под сапогами бойцов. Но конца и края экзекуции пока что не было видно. Слишком уж много пленных мы захватили.

Мимо нас пробежал солдат. Его звали Дэнис. Боец тащил, зажав под мышкой жирного гуся. Птица громко гоготала, сопротивлялась и постоянно норовила цапнуть солдата. Тот же грозился свернуть ей шею, ежели не успокоиться. Впрочем его рвение сохранить птице жизнь было излишним. Ей сегодня же вечером предстояло отправиться на вертел. Ребята сегодня отработали на удивление хорошо и заслужили награду.

— Поясни пожалуйста, — я подошёл поближе к Айлин и легонько обнял её за плечо. Та вздрогнула, будто бы прикосновение было ей неприятно или же вовсе напугало, но потом всё-же прижалась ко мне.

— Нас Бернард поставил стеречь тыл бандитов, — ответила она, — Сказал мол, когда начнётся штурм, часть разбойников может рвануть в противоположную от удара сторону ища спасения. Нашей задачей было не выпускать их и не давать разбегаться. Проще говоря расстрелять всех, кто пытается улизнуть. У некоторых девочек дрогнула рука. Они так и не смогли нажать на спусковую скобу. Стрелять по мишеням это одно, но вот убить человека…

— Это совсем другое. Я понимаю.

— Иные напротив, проявили излишнее рвение, — продолжила Айлин, — Не дождавшись приказа принялись добивать подстреленных бандитов. Так, будто у девочек были к ним какие-то личные счёты. А то и вовсе — ко всем мужикам.

— Учитывая их предыдущий род деятельности — ни разу не удивлён, — я пожал плечами, — Уж не знаю, что подтолкнуло их на эту стезю, но за время работы обид должно было накопиться изрядно. Пусть уж лучше вымещают свою злость на врагах, чем на наших ребятах.

— Я вообще не понимаю, как можно спать с нелюбимым мужчиной, пусть даже и за деньги, — девушка покачала головой, — Беды с головой там должны быть преизрядные. И боюсь, они ещё выйдут нам боком, рано или поздно, — она ненадолго замолчала, затем всё-таки закончила мысль, — Я хотела сохранить хотя-бы парочку пленных. Думала, они могут понадобиться тебе для допроса. Но не сразу сообразила, что происходит. А когда сориентировалась — им уже вскрыли глотки. Собирались ещё и причиндалы отрезать, как трофейные, но тут я уже успела их одёрнуть.

Мда… С дисциплиной там и правда проблемы. Впрочем, чего ещё можно было ожидать? Подразделение создано меньше двух недель назад. Для них это всего-лишь второй бой, да и то, в качестве вспомогательной силы. У Айлин пока просто не хватает опыта, чтобы быстро оценивать ситуацию и вовремя одёргивать зарывающихся.

— Вероятно тебе пока ещё недостаёт авторитета среди подчинённых, — ответил я, — Тебя бояться, но для того, чтобы беспрекословно слушались этого всё-таки мало. Должны ещё и уважать. Тут поможет только время. Время и опыт, — я на мгновение замялся, пытаясь получше сформулировать свою мысль. Сложно передать тот опыт, который не можешь облечь в слова. Знаешь, как это работает, инстинктивно чувствуешь, а сказать не можешь, — Почаще демонстрируй разумность своих решений. Постарайся не перегибать палку с наказаниями за ослушание. Они должны быть, но они должны быть справедливыми. Чтобы провинившийся чётко понимал за что он получил, и не подумал, что ты за что-то ему мстишь.

— Я уже говорила, проблема осложняется другим, — улыбнулась девушка, — Тем, что они женщины. С мужчинами в этом плане гораздо проще. Они понимают где продолбались и без особых проблем принимают своё наказание, если считают его справедливым. С женщинами иначе. Они переводят всё в личную плоскость. Котлы нам предстоит драить или яму для сортира копать не потому, что мы не выполнили приказ, а потому что я их за что-то невзлюбила. А раз так, значит мне надо как-нибудь отомстить. Не напрямую, так изподтишка. И думается мне, они бы давно уже мстили, еслиб не репутация кровавой ведьмы.

Ну и бардак там у них. Пожалуй, я начинаю понимать, почему лорды предпочитают комплектовать свои армии исключительно мужчинами, а капитаны считают, что баба на борту корабля к беде. Вот только у них есть из кого выбирать. А у нас по-прежнему остро стоит вопрос нехватки людей. Так что придётся работать с тем, что имеем.

— А кроме того, я уже говорила. Некоторые из них считают, что сами могли бы занять моё место. Мол я его занимаю не благодаря личным качествам и навыкам, а лишь потому, что умудрилась взять тебя в оборот. Говорят даже, что приворожила, и выбила себе тёпленькое местечко через постель, — Айлин брезгливо поморщилась, — Как будто в этой жизни женщина не может добиться ничего иначе, как через постель.

— Думаешь, поставить над ними мужика было бы лучше? — поинтересовался я.

— Ни в коем случае, — категорически отрезала девушка, — Там вообще тогда бардак полный будет. Мне они хотя-бы глазки не строят, надеясь занять второе место в подразделении. А если над ними мужчину поставить, то весь этот клубок змей перегрызётся за право его «охомутать» и выбить себе личные привилегии. В одном ты прав. Мне нужно время. Много времени, чтобы сделать из бывших шлюх хотя-бы некое подобие солдат.

— Не парься, — я легонько хлопнул её по плечу, — Наработаешь навык и дело пойдет быстрее. Я тоже далеко не сразу научился командовать. А если бы не Бернард, то может быть и вовсе бы не научился. Первое время отрядом рулил, считай он. Да и сейчас мнение сержанта имеет немалый вес.

— Угу, — девушка обняла меня покрепче, но почти сразу отстранилась, — Я пойду проверю, как там дела у моих подчинённых. Пока они трофеи с трупов срезать не начали.

Она ушла. Я же остался наедине со своими мыслями. Твою мать, сколько же ещё работы предстоит сделать, чтобы превратить наше нелепое подобие наёмничьей роты в настоящую маленькую армию. А армия нам нужна. И нужна, как можно скорее. В королевстве сейчас такие дела завариваются, что скоро каждый меч будет на вес золота.

Солнце медленно тонуло в тёмных кронах деревьев, разливаясь по небу кроваво-красным заревом. Где-то в безоблачной вышине громко каркали вороны. Птицы уже почуяли кровь и созывали своих пернатых собратьев на пиршество. В глубине леса завыл трупоед. Этот вой я узнаю из тысячи прочих. Навоевался с их «племенем» в своё время по самое не балуй. Ему тут же вторил другой, такой же рёв. Третий. Четвёртый. На запах крови стягивалась нечисть со всей округи. Впрочем, нам беспокоиться было не о чем. Твари слишком трусливы, чтобы нападать на крупные, ощетинившиеся сталью отряды. Не просто же так они стали именно падальщиками. Но осторожность всё-таки не помешает.

— Эрик, Остин, Брен — на караул, — скомандовал я, — Поднимитесь на вышки и следите за лесом. Если эта погань покажет оттуда нос — трубите тревогу.

Бойцы молча кивнули, поправили перевязи с арбалетами и отправились выполнять приказания. За спиной скрипнула дверь. Вышел охотник. Он был перемазан в чужой крови чуть ли не по самую макушку, но сквозь жуткую маску проглядывала довольная улыбка. Хавель свершил свою месть.

— Закончил? — спросил я. Не потому что мне было действительно интересно. Просто надо же было как-то начать разговор.

— Угу, — кивнул охотник довольно ухмыляясь.

Я открыл дверь, заглянул внутрь и невольно поморщился. То, что осталось от Когтя трудно было назвать человеком. На полу, в луже собственной крови лежал обрубок, у которого теперь недоставало кистей рук, ступней ног, мужского естества, и, похоже, что зубов и языка. По крайней мере перекошенный в мучительном стоне рот был обожжён. Умный ход. Если резать язык ножом, не раскалив его докрасна, то ублюдок просто захлебнётся собственной кровью. А тут и изувечил и подохнуть не дал.

Да… Коготь был ещё жив. Ворочался. Стонал. Пытался ползти, скребя по полу культями и оставляя на досках кровавые разводы. А когда его уже помутневший взгляд останавливался на Хавеле, в нём отчетливо читался животный ужас.

А не простой этот типчик, наш охотничек. Обычного кмета бы вывернуло наизнанку лишь от такого зрелища. Но чтобы проделать такое ещё с живым человеком… Тут требуется совершенно особая закалка. Наловчился на охоте, пока дичь резал? Или всё-таки он и людей убивать не чурался? С одной стороны нам нужны такие люди, но с другой — хотелось бы понять, где это он получил такой уникальный «опыт».

— Думаю оставить его так, — хмыкнул охотник, — Конечно, упыри не дадут ему дожить до утра, но у ублюдка будет время подумать перед смертью обо всём том, что он сделал для этого мира.

— Пожалуй он уже усвоил урок, — я покачал головой, — Отруби ему голову и положи в какой-нибудь мешок. Людям потребуется доказательство, что ублюдок державший в страхе весь город — мёртв.

— Чего не сам? — хмыкнул Хавель с интересом посмотрев на меня.

— Я дал ему слово, — я ткнул кинжалом в сторону корчившегося на полу бандита, — Что ни я, ни мои люди его и пальцем не тронут, если он сдаст нам свои схроны.

— Думаешь, ему теперь не плевать? — пожал плечами охотник.

— Мне не плевать, — я покачал головой, — Моё слово — не пустой звук. Уж не знаю, как у вас тут принято, но я не привык его нарушать.

Охотник лишь многозначительно хмыкнул. Подобрал с пола окровавленный пехотный топорик, подошёл к бандиту и пятью точными ударами отрубил тому башку. Тело в последний раз дёрнулось и затихло. Глаза у отсечённой черепушки ещё несколько секунд судорожно метались из стороны в сторону, но затем взгляд остекленел. С Когтем было покончено.

Вытащив из поясной сумки толстый холщовый мешок, Хавель подцепил отрубленную голову за ухо и одним ловким движением замотал её в ткань. Затем бросил свой трофей мне. Я немного неловко поймал его и зажал под мышкой. Тыква у этого Когтя была увесистая. Должно быть много думал. Жаль, только, в процессе в неё так и не залетела ни одна светлая мысль.

— Пойдем выйдем, — бросил я, направляясь к выходу. Охотник вытер лезвие топорика о стёганку бандита и последовал за мной. Дверь скрипнула и мы оказались на свежем воздухе.

Казнь почти закончилась. Рубили голову последнему бандиту. Груда тел, лежавшая чуть в стороне от колоды, была уже почти в человеческий рост. На самой её верхушке копошились несколько ворон. Одна из них периодически запрокидывала голову, заглатывая откушенный кусочек мяса, и громко каркала созывая на пир своих сородичей копошившихся в небе. Телеги были набиты почти до отказа. Железо, монета, жратва, мебель, побрякушки, скот… Спёрли даже тюки травы, сушившиеся над очагом. Разве что солому с крыши не утащили.

Честно говоря, я немного сомневался, что чахлые бандитские лошадки смогут дотащить их до крепости. Но и оставлять добро горожанам не собирался. Не они за него дрались, не им его и грабить. Впрочем, наше маленькое эльдорадо на сегодня ещё не было окончено. Оставался ещё дом губернатора, который я тоже намеревался обнести подчистую.

— Тебя в этих краях ещё что-нибудь держит? — поинтересовался я у охотника.

Тот лишь отрицательно покачал головой, но затем всё-же ответил:

— Только одно дело. Хочу родню похоронить по-человечески. А что?

— Хотел предложить тебе присоединится к отряду. Думаю, кому, как не тебе понимать, что у этой дыры нет никакого будущего. Мы закончим дело и свалим. Уйдет и Сенешаль со своими войсками. А через пару-тройку месяцев тут появится какой-нибудь новый Коготь, который подомнёт всё под себя и будет доить чахнущий город до тех пор, пока он совсем не издохнет.

— Предложение заманчивое, — хмыкнул охотник, — Только не знаю, чем могу быть вам полезен. Я не солдат. Строй держать не умею, да не шибко то и хочу свою шею в первых рядах подставлять. Наподставлялся уже в своё время.

— Нам нужны разные люди, — я пожал плечами, — Опытный охотник, который знает и чувствует лес и умеет неплохо читать следы, лишним человеком в отряде не будет.

— Звучит заманчиво, — кивнул Хавель, — Но у меня будет несколько условий.

— Валяй.

— Первое — я приведу с собой нескольких друзей, — начал перечислять охотник, — Мы вместе собирались устраивать облавы на бандитов, которым вздумается погулять в лесу в одиночестве. Подстраивать всё так, чтобы остальные думали, что на их дружка напала какая-нибудь местная погань и держать в страхе до тех пор, пока они не начнут разбегаться, как тараканы. Но теперь это уже без надобности и ребята остались не у дел. Коли, как ты говоришь, ловить тут нечего, мы могли бы двинуть с вами дальше на юг. А там уже те, кому вы придётесь по душе, примкнут к отряду.

— Мы против не будем, — не стал отпираться я. Ещё бы сейчас отказываться от пачки халявных рекрутов, — А второе условие какое?

— Мы заберём этих собак, — он махнул рукой в сторону псарни, где лежали, повесив уши, несколько превосходных борзых, — Я не хочу их оставлять на растерзание трупоедам. Кроме того, из них получится неплохая охотничья свора. Может пригодится в дороге.

— Сам не собирался их оставлять, — пожал плечами я, — Ещё условия будут?

— Кроме кормёжки и жалованья? — хмыкнул охотник, — Пожалуй нет. Мы — люди простые. Многого нам не надо. Хотя есть ещё один вопрос, который я хотел бы знать до того, как примкну к вам. Ты и Айлин. Вы правда упыри? Или только прикидываетесь?

— Всё может быть, — уклончиво ответил я, расплывшись в хищной улыбке, — Сам посмотри. Видишь, как кровь с клыков капает? Устраивает такой ответ?

На самом деле честно ответить я ему просто не мог. По той простой причине, что и сам не до конца понимал, что мы такое. С одной стороны, вроде как обычные люди. Жрём, пьём, трахаемся, на луну не воем, к крови интереса не проявляем. А с другой — бесплотные демоны, вселившиеся в тела недавно умерших и потихоньку сходящие в этих клетках с ума. С третьей — вообще не более чем плод симуляции местной системы. Чёрт его разберёт, короче говоря.

— Более чем, — ухмыльнулся охотник.

— В таком случае добро пожаловать в наёмничью роту «Мёртвая голова», — кивнул я, протянув ему свободную руку. Вторая всё ещё прижимала к телу страшный трофей, — Формальности уладим уже вечером. Подпишем контракты, выдадим форму и какое-никакое снаряжение. Чтобы местные знали, что вы теперь с нами.

— Мёрвая голова, говоришь? — охотник тоже расплылся в улыбке, глядя на свёрток, который я сжимал под мышкой, — Весьма… Занятно. Ладно. Пойду я займусь собаками. Что-то они приуныли.

Охотник ушёл. Я же на несколько секунд задержался, пытаясь привести мысли в порядок и оценить обстановку.

Солнце почти скрылось за горизонтом. От брёвен частокола протянулись длинные чёрные тени. Заря догорала. Вместе с ней догорали и угли оставшиеся от сарая. Того самого, который я поджёг, когда только вошёл сюда. В вышине продолжали каркать вороны. Их становилось всё больше. С десяток птиц уже сидели на обновлённом «украшении» частокола, деловито расклёвывая его. Где-то вдалеке вновь завопили трупоеды.

— Ходят по самой границы леса, — крикнул Брен с дозорной вышки, — Но к нам пока сунуться не решаются. А прилично их там. Я уже пятерых насчитал.

Значит самые обычные твари. Те, что находились под контролем призрака, пёрли прямо на копья, как одержимые. Эти же напасть не решаются. Чуют, гады, мы ответим так, что они потом костей не соберут. Впрочем, оно и к лучшему. Драка с монстрами уж точно не входила в мои планы на сегодня.

Я направился к телегам, где уже стоял Бернард и трое десятников.

— Так, мужики, — бросил я, вручив сержанту мешок с головой Когтя, — Что-то мы в этих развалинах засиделись. Пора и честь знать. Собирайте людей и готовьте отряд к выступлению.

Все четверо молча кивнули и отправились выполнять указания. Зазвучали резкие окрики команд. Заржали понукаемые лошади. Послышалось мычание встревоженной коровы, которую бойцы тоже волокли за собой. Но всё это перекрыл топот сотен ног суетящихся солдат. Логово бандитов стало похоже на пчелиный улей в который потыкали палкой.

Сборы заняли ещё минут десять. За это время солнце успело окончательно утонуть в тёмных древесных кронах, оставив после себя лишь кроваво-красный шлейф заката. Но и тот стремительно угасал. На землю медленно, но верно опускались сумерки, заволакивая всё вокруг серым, промозглым покрывалом. С запада наползали тяжелые свинцовые тучи. Начинал накрапывать мелкий дождик. Пора было выступать.

Я легонько тронул пятками Гневко и выехал из ворот крепости. По счастливой случайности, во время заварушки конь не пострадал. Бандитам очень быстро стало не до него, да и сам бой длился всего несколько минут. Крепость пала удивительно быстро.

Отъехав метров на пятьдесят я повернулся назад и осмотрел укрепления. Интересно, а сколько наша шайка смогла бы удерживать этот форпост? Думаю, прилично. По крайней мере, наш Вагенбург против сил Алерайцев продержался достаточно долго и они потеряли немало людей и коней, прежде чем смогли пробиться внутрь. Впрочем, это ли меня сейчас беспокоило?

Отряд неспешно полз прочь от разорённой крепости. Нагруженные до предела телеги еле волочились по размоченной лесной дороги, то и дело увязая в грязи. Люди были навеселе. Для всех, кроме четверых наших братьев, день выдался на редкость удачным. И обещал закончится не менее удачным и приятным продолжением.

На границе леса я невольно обернулся. Покинутая крепость провожала нас непривычной, тяжелой тишиной. Ещё с утра, когда мы только приехали, тут вовсю кипела жизнь. Копался ров, корчевались пни, укреплялись стены и сновали люди. Рукоятка заступа всё ещё торчала между корней старого, но не сдавшегося великана. Рядом с ней валялись несколько изрубленных тел. Ещё утром с вышек на нас во все глаза смотрели дозорные. Теперь же лишь отрубленные и нанизанные на частокол головы бандитов провожали нас ничего не выражающими, помутневшими взглядами. Тишину нарушало лишь карканье вездесущего воронья. Всё больше птиц спускалось вниз, полакомиться свежей падалью.

Внезапно с западной стороны леса промчалась тень. Крупными прыжками она подбежала прямо к частоколу и принялась карабкаться вверх, цепляясь острыми когтями за выщерблины в брёвнах. За ней последовала вторая. Третья. Четвёртая. Пятая. Трупоеды наконец дождались момента, когда мы покинем крепость и рванули вперёд, на запах свежей крови. Что ж, похоже не у одних нас сегодня намечается пир.