За тридевять морей

Эпизод 1. Снежная королева

Зачем я вообще это делаю?! — в который раз задала себе вопрос Конго, раздражённо покосившись на человека. Что за бредовая идея — подходить к берегу под водой?! Зачем?!

Последнее она произнесла вслух, зло сузив глаза.

— Извини, Конго, но нужно, чтобы тебя не заметили, — поднявшийся с кресла человек подошёл к ней, встал рядом, вглядываясь в тёмную толщу воды за окном боевой рубки.

Конго раздражённо фыркнула, — что он там своей слабой зрительной системой рассмотреть может, — требовательно повторив:

— Зачем?

Человек поморщился, растирая кисть левой руки, и на её нахмуренный взгляд чуть виновато пожал плечами:

— Болит, зараза.

Затем, обернулся, бросив короткий взгляд на карту акватории…

— Сейчас увидишь, всего полторы мили осталось.

***

Йоширо отложил садок и прямо сквозь прорезиненную ткань рыбацкого плаща с силой растёр левую сторону груди. Что-то сердце сегодня весь день ноет. Не к добру это, ох, не к добру. Может, бросить всё и на берег? Он окинул тревожным взглядом горизонт, пересчитал сложенные на корме старенькой лодки корзины с рыбой, тяжело вздохнул. Меньше трети заполнено, если сейчас к берегу повернуть — неделю голодать придётся. Соседи, конечно, не бросят, да только чем они помочь смогут, соседи? Сами впроголодь живут. Но ведь ноет, проклятое.

— Дедушка? — вскинулся внук, заметив его движение.

— Всё хорошо, Казуки, — успокаивающе выдохнул Йоширо, в который раз обводя взглядом горизонт. — Просто прихватило что-то.

Внук сурово нахмурился, что в исполнении четырнадцатилетнего ребёнка выглядело забавно…

— Тебе надо пить тот травяной настой. Я сегодня же схожу к бабушке Мурачи и попрошу целый пакет! Киоши-сан говорит, что у неё травы правильные.

— Ну, если Киоши-сан говорит… — грустно улыбнувшись, Йоширо протянул руку, чтобы потрепать внука по вихрастой голове, но тот вывернулся, возмущённо сверкнув глазами. Ну как же, взрослый совсем, добытчик! А тут какие-то детские нежности.

— Деда!

— Да я что, сходи…

— И схожу! Киоши-сан — врач! Настоящий!

— Ну конечно настоящий, — тихо вздохнул Йоширо.

Не объяснять же внуку, что до прихода туманных демонов Киоши Танае был всего лишь санитаром в районном медпункте и только готовился к поступлению в институт. Хотя, сейчас и вправду настоящий. Потому что единственный.

Лодку качнуло внезапно набежавшей волной, отчего Йоширо встревоженно закрутил головой, вглядываясь в ориентиры — во время отлива тут возникало сильное течение и, если не уследить, утлое судёнышко могло легко утащить в море. Но до отлива же далеко!

Ещё одна волна подбросила лодку, да так, что он едва устоял на ногах, успев ухватиться за планширь…

— Казуки!

— Д-деда… — так же вцепившийся одной рукой в планширь внук, другой указывал в море, на темнеющую под водой тёмную массу.

Скала? Но здесь же глубина, и никаких…

«Скала» внезапно прыгнула вперёд и начала подниматься из глубин на поверхность. Лодку уже не качало, а просто крутило в волнах, словно щепку. Обхватив внука, Йоширо с обречённым ужасом наблюдал, как в рушащихся с высоты многоэтажного дома потоках воды появляется корабль. Невероятно огромный, чёрный, как непроглядная ночь.

— Д-деда, эт-то демон?

Йоширо лишь судорожно сглотнул, обречённо глядя на расчерченный вязью фиолетовых узоров борт.

Ох, не зря сердце болело.

***

— Конго, ты их чуть не утопила, — с укором покачал головой человек.

Конго в ответ лишь презрительно фыркнула. Как он сам любит выражаться: чуть-чуть — не считается.

— И что ты хотел мне показать?

— Людей.

Едва не задохнувшись от возмущения, Конго стремительно обернулась. Людей?! То есть, она оставила в море свою эскадру, два с половиной часа изображала из себя подлодку… И всё это для того, чтобы посмотреть на вот этих вот… людей?!

Но человек встретил её яростный взгляд спокойно, без малейшего намёка на улыбку, негромко повторив:

— Людей.

Было в его тоне что-то такое, что Конго насторожилась и, быстро перенастроив сенсорную систему, тщательно просканировала находящихся в лодке. Две особи. Пол — мужской. Биологический возраст старшего — пятьдесят восемь лет; младшего — тринадцать.

— Что в них особенного? — бросила она напряжённо, не обнаружив никаких аномалий.

— Ничего. Обычные люди. Старик — Йоширо Ивасаки, мальчишка — его внук. Раз в неделю патрульный дивизион меняет район ожидания, и здесь как бы возникает «окно», когда ни одного эсминца на горизонте не видно. Тогда они выходят в море, на лов. Пока не придёт смена, успевают наловить десяток корзин. Половину продают, а половину оставляют себе и раздают соседям. В их доме осталось четыре семьи — сплошь старики и дети. Они единственные добытчики.

— Никакого «окна» тут не возникает! — вскинулась Конго. — Район накрывает радарный пост, вся акватория находится под контролем. Они живы лишь потому, что не покидают двухмильную зону.

— Я знаю, — кивнул человек. — Но они нет. Им кажется, что раз эсминцы уходят, становится безопасно. Хотя всё равно вон там… — он указал рукой на холмы.

— Два с половиной градуса западнее, — раздражённо поправила Конго. — Наблюдатель. Пол — мужской, биологический возраст — девять лет. Оснащён оптической системой типа «бинокль».

— Да, соседский мальчишка. Раньше и его отец здесь рыбачил, но… то ли не уследил за отливом, то ли просто потерял ориентиры в непогоду… В общем, лодку вынесло в море и один из эсминцев 2-й Патрульной расстрелял нарушителя.

— В соответствии с базовой директивой, — отрезала Конго, сузив глаза.

— В соответствии, — подтвердил человек бесстрастно.

Неловко ёрзая левой рукой, он достал из кармана пачку сигарет, повертел в пальцах зажигалку, тяжело облокотился на край приборной панели, так же бесстрастно продолжив:

— Конго, я никого ни в чём не обвиняю. Я пытаюсь объяснить, почему эти люди выходят в море.

— И почему же?

— Потому, что им легче сгинуть под снарядами твоих эсминцев, чем смотреть в голодные глаза детей.

— Глупцы! — она презрительно скривилась. — Если взрослая особь гибнет, вероятность выживания детёнышей только уменьшается.

Человек устало кивнул:

— Да. И они это понимают. Умом. Вот только управляет ими не разум, а страх. Когда кто-то из близких умирает у тебя на глазах, а ты не можешь сделать ничего… только выть от отчаяния.

Отчаяние… Конго с силой зажмурилась, отгоняя всплывшую в памяти картину: безжизненно дрейфующий корабль, мёртвый холод чужой палубы, и яркое пятно валяющейся, словно сломанная кукла, аватары.

— Бред! — зашипела она яростно. — Ты привозил с берега шоколад, на Иводзиме у Гонзо был целый склад продуктов! Значит, пища у людей есть!

— Есть. В Центральном городе. Там есть изысканные рестораны, магазины модной одежды, чай, шоколад, даже кофе, хотя кофе в Японии никогда не рос… Всё есть. Но за деньги. А денег у этих людей нет.

Человек вышел на крыло мостика и уселся прямо на настил, прислонившись спиной к стене. Сунув в зубы сигарету, невесело усмехнулся:

— Знаешь, Конго, в этом районе даже якудза нет. Потому что брать с этих людей нечего. Раз в четыре дня все, кто может ходить, собираются вон там, — он махнул рукой куда-то вдаль, — на площади. В пять утра, чтобы успеть занять очередь. И часами стоят в ожидании грузовиков Социальной службы, что привозят бесплатные соцпайки. Этими пайками в моём мире даже свиней бы кормить постеснялись, но тут их едят люди. Потому что ничего другого просто нет.

Выйдя вслед за ним, Конго подошла к краю площадки, задумчиво рассматривая крохотное судёнышко со жмущимися друг к другу фигурками людей. Старший внезапно поднял голову, и она едва не отшатнулась — наполненный отчаянием взгляд старика вновь потащил на поверхность загнанные было в глубь ядра воспоминания.

Зло тряхнув головой, Конго секунду постояла, раздумывая, и принялась спускаться.

От чёрного корабля словно бы исходили порывы ветра — ледяные, пронизывающие… Равнодушно бесстрастные, и оттого ещё более жуткие. Потому что этому ветру было всё равно, что перед ним — мёртвый камень или живая плоть.

— Деда… — испуганно встрепенулся внук, и Йоширо, задрав голову вверх, тоскливо поёжился.

Слухи, что демоны принимают обличье прекрасных женщин, ходили давно, но теперь он своими глазами видел, насколько они правдивы. С расположенной на высоте девятиэтажного дома площадки к ним спускалась девушка. Прямо по воздуху. Делала шаг — и под изящной туфелькой вспыхивала плитка фиолетового стекла. Когда же сходила — плитка рассыпалась быстро гаснущими искрами.

Молодая, с неестественно белой кожей, оттенённой тёмно-фиолетовым платьем, с уложенными в сложную причёску белоснежными волосами… Ослепительно красивая, надменная и холодная.

Сообразив, кто это, Йоширо покрепче прижал к себе испуганного внука и, дождавшись, когда девушка спустится, низко поклонился:

— Госпожа… Юки-онна (1).

Демоница чуть нахмурилась, повела головой, рассматривая их лодку, скользнула взглядом по сложенным на корме корзинам… Недовольно поджала безупречно очерченные губы.

Йоширо похолодел. Ведь все знают, что Юки-онна безжалостна, и при встрече просто убивает людей, превращая их в покрытые коркой льда статуи.

— Госпожа Юки-онна, это я брал рыбу из вашего моря, Казуки ещё совсем ребёнок… — забормотал он в безнадёжной попытке отвести гнев Снежной Женщины от внука.

Резким взмахом оборвав его бормотание, демоница вытянула левую руку, и над её ладонью соткался клубок светящихся фиолетовым светом линий, который через секунду словно бы затвердел, превратившись в небольшой шар из тёмного стекла.

Проведя пальцами по поверхности, отчего та вспыхнула ровным зелёным светом, демоница внезапно бросила этот шар ему, холодно добавив:

— Длина волны прямо пропорциональна расстоянию. Соотношение: один к двадцати. Безопасный порог — семьсот.

Машинально поймав непонятный подарок, Йоширо потрясённо замер, но тут же спохватился и согнулся в поклоне, пробормотав:

— Госпожа Юки-онна, я не понял вашего заклинания.

Демоница недовольно сверкнула глазами:

— Это физика!

Йоширо испуганно замолк. Причём тут физика, если перед ним Снежная Женщина из старых сказок?

Посверлив его раздражённым взглядом, демоница поморщилась…

— Там, — ткнула она в сторону берега, — фиолетовый.

— Там… — в этот раз, украшенный аккуратным ноготком пальчик указал в открытое море, — красный. Если сфера покраснеет — умрёшь. Так понятно?

Йоширо снова торопливо поклонился. На самом деле ничуть не понятней, но переспрашивать… Судя по вспыхнувшим в глубине глаз Снежной Женщины красным огонькам, этот вопрос явно станет для него последним.

— Да, госпожа Ю…

— Конго! — зло перебила демоница.

— Да, госпожа Юки-онна Конго, — мгновенно поправился он, в который раз кланяясь.

Снежная Женщина скривила губы, непонятно прошипев что-то вроде: «Л-люди!», и одним прыжком взвилась в воздух.

Растерянно заморгав, Йоширо выпрямился, украдкой смахнул пот со лба, и с опаской покосился на тёплый, светящийся ровным зелёным светом шар. Зелёным? Значит, они с Казуки будут жить?

Всё ещё яростно шипя, Конго приземлилась на мостике, сделала два шага, остановилась, наткнувшись на ошарашенный взгляд человека.

— Что? — буркнула она, невольно отводя глаза.

— Э-мм… а-аа… ты… ну… вот… в смысле им… ты… разрешение дала?! — прозаикался он, нелепо размахивая руками.

Он что, решил, что она пожалела этих глупых людей?!

— Это маяк, — объяснила она, надменно вскидывая подбородок. — Если выйдут за пределы двухмильной зоны — подаст сигнал и выступит в качестве точки целеуказания. Кораблю РТР будет меньше работы.

Человек внезапно выпрямился, шагнул к ней (настолько резко, что она едва не отшатнулась), пару секунд постоял, внимательно глядя ей в глаза… Затем, бережно, осторожно, взял её за руку, поцеловал кончики пальцев, улыбнулся…

— Конго… ты настоящий флагман.

После чего быстрым шагом скрылся в рубке.

Удивлённая до глубины ядра, Конго зябко повела плечами, как-то беспомощно оглянулась.

Нет, ЭТОГО человека она, наверное, никогда не поймёт.

1) Юки-онна (яп. 雪女, «снежная женщина») — персонаж японского фольклора. Описывается, как очень красивая женщина с совершенно белой, почти прозрачной, словно изо льда, кожей. Двигается она неторопливо и изящно, появляется чаще в сумерках или ночью во время снежной бури. Обитает в снегу и замораживает людей своим ледяным дыханием.