Янтарь и Лазурит

Глава 3

Окруженный ароматом душистых цветов, Лазурит охотится за злом

Сюаньму вздрогнул и поймал нуну за плечи, когда та со всей силы впечаталась в его грудь, едва успев высунуть нос на улицу. Почему-то разговор с хозяйкой дома, как и с большинством людей, шёл тяжело и отнимал много энергии, в то время как общаться с этой таинственной девой оказалось легко и естественно.

До слуха Сюаньму донёсся мужской голос, кричавший:

— Принцесса Юнха! Принцесса Юнха!

Он слышал, как кто-то побежал в их сторону.

Раз девушка не представилась сама, то Сюаньму и не пытался узнать её имени, хотя и не понимал, что означало слово «нуна». Её друзья из лавки тоже так обращались к ней — значит, что-то нормальное в этой стране.

До последнего Сюаньму надеялся, что человек зайдёт в какой-нибудь другой дом, а не к ним: не хотелось тратить время на объяснения. Но уже через мгновение пухлый юноша в зелёной одежде и с чёрным головным убором в виде ступеньки приподнял покрывало и уставился на нуну, прятавшуюся за спиной монаха.

— Принцесса Юнха, мы так переживали! — захныкал юноша и сложил руки перед собой, пряча ладони в рукава.

— Евнух Квон, зачем ты меня нашёл! — На удивление, голос нуны тоже стал наигранно расстроенным. А может, и по-настоящему. Сюаньму уже ничего не понимал. Не стоило ему общаться с этой женщиной, не хватало ещё в политические разборки ввязываться. Ладно, если бы она была простой горожанкой, а эта взяла и оказалась принцессой Сонгусыля!

— Принцесса Юнха, — вновь обратился к ней евнух Квон, а она спряталась за другим плечом Сюаньму, — вернитесь со мной во дворец, умоляю.

— Вернитесь с ним, принцесса Юнха, — твёрдо повторил монах, однако последние слова он как будто выплюнул, словно обиделся. А думал, что владел своими эмоциями.

Он тут же нахмурился, стараясь взять над собой контроль. Сюаньму не понимал, что сейчас чувствовал, но и не хотел делиться этим с окружающими — и без того испытывал неловкость.

Нуна перестала прятаться за его спиной и сделала шаг вперёд, их взгляды пересеклись. В янтарных глазах застыли испуг и сожаление — Сюаньму и раньше замечал подобные эмоции у людей, которым они с монахами помогали с поимкой нечисти, но не понимал, что сейчас расстроило эту таинственную деву. Она вся состояла из множества загадок, на которые он не знал ответов.

Её губы дрожали. Она приоткрыла рот, как будто собиралась что-то сказать, но не издала ни звука.

— Принцесса Юнха! — вновь вмешался евнух Квон.

Сюаньму не считал необходимым повторять «вернитесь» и продолжал смотреть в янтарные глаза, в которых вдруг мелькнула совершенно иная эмоция, не похожая на сожаление или раскаяние.

— Кто тебя просил искать меня?! — вдруг сердито выпалила нуна и смирила евнуха недовольным взглядом. Она чуть не сжала руки в кулаки, но из-за писка мышонка пересадила грызуна себе на плечо, чтобы не причинить ему боль. — Я разберусь с этим лучше, чем кто-либо другой, а теперь возвращайся во дворец, евнух Квон.

Не теряя больше времени на разговоры, она обошла Сюаньму и выбежала из домика, но и он на месте не оставался, а вышел следом. Только шустрая нуна уже ускакала на несколько чжанов* вперёд. Сюаньму вздохнул. Он не горел желанием тратить энергию зазря, но другого выбора не оставалось: кровожадное чудовище могло прятаться за соседним деревом, и нуне грозила опасность. Поэтому побежал следом.

* Чжан (кит. 丈) — 3,33 м.

Опешивший евнух только затем вышел из домика и закричал на всю деревню:

— Принцесса Юнха!

Но даже для Сюаньму та уже была далеко. Кто ж знал, что эта девушка окажется такой быстрой? Вскоре и вовсе пропала из вида.

Деревня Паллюн осталась позади, только крыши домов выглядывали из-за деревьев. Впереди простиралось широкое поле со скудным урожаем из пшеницы, поеденной насекомыми, а далее находился лес.

Сюаньму не видел, сворачивала ли нуна или пошла через поле, но сам решил не топтать злаковые жителей деревни и собрался обойти.

— Стой! — вдруг раздался писк, когда Сюаньму сделал шаг в сторону кустов.

Среди высоких колосьев сидел маленький мышонок, которого нуна забрала с собой.

Монах присел на корточки и вытянул руку, чтобы зверёк смог забраться к нему, что тот и сделал, а затем спросил:

— Где принцесса Юнха?

— Я, кажется, обидел её, — пискнул мышонок, — и она бросила меня.

Сюаньму не удержался и усмехнулся: нуна убежала даже от этого маленького существа, которого сама вроде как пыталась защищать. Оставалось гадать, это она независимой пыталась выглядеть или её просто раздражали все вокруг. Но больше всего удивляло, что она обиделась на мышь.

— Что ты сделал?

— Всего лишь рассказал о железяках верховной лисы, — последние два слова он произнёс с уважением, но Сюаньму совершенно не понял его. Из интонации он предположил, что мыши поклонялись лисам, а это уже звучало странно.

Но если он сейчас будет расспрашивать и узнавать, что грызун имел в виду, то потратит кучу времени и так и не найдёт нуну — а Сюаньму не сомневался, что та могла уже далеко убежать, с её-то скоростью.

— Потом объяснишь, — вздохнул он, уже предвкушая длинный и неприятный диалог. — Куда направилась принцесса?

Вдалеке послышался отдаляющийся женский крик, который словно стремился всё дальше и утихал. Он раздавался на противоположном конце поля и вполне мог принадлежать нуне, поэтому Сюаньму сорвался с места и помчался.

— Господин! — со спины крикнул запыхавшийся евнух Квон, который только сейчас начал догонять, пока монах отвлёкся на грызуна. — Не нашли принцессу?

Сюаньму даже не обернулся, а понёсся через поле, где чуть не споткнулся о камень. Он разозлился в момент удара, но затем вгляделся внимательнее и понял, что невысокая стена из камней лишь окружала большой колодец, а не была поставлена просто по чьей-то прихоти. Сюаньму осторожно наклонился и прищурился, стараясь рассмотреть низ, однако дна не было видно. Только покрытые мхом тёмные камни.

И зияющая пустота.

— Нуна? — позвал он, присел на корточки и крикнул чуть громче: — Нуна!

Больше всего хотелось надеяться, что она туда не упала, а если и упала, то хотя бы не пострадала. Он до последнего верил, что нуна не была настолько невнимательной, чтобы споткнуться о камни и полететь вниз.

— Я в порядке! — раздался женский голос снизу. Ну она даёт…

Прозвучало это настолько далеко и гулко, что Сюаньму сглотнул, не желая представлять, сколько она пролетела и почему не разбилась.

— Руки и ноги точно на месте? — всё-таки не удержался он, но «голову» добавлять не стал, поэтому его слова прозвучали как искреннее беспокойство.

— Да.

Ему показалось, что со дна послышался всплеск: должно быть, нуна ударила руками по воде, чтобы показать, что с ней всё в порядке.

— Тут, кажется, какой-то тоннель, — донеслось до Сюаньму. — И воняет цветами!

— Никуда не ходи! — крикнул он, думая, как бы безопаснее спуститься и затем вытащить эту нерадивую деву. Надо вернуться в деревню и попросить верёвку, чтобы по ней можно было взобраться обратно.

— Я проверю! — не послушалась его нуна.

Он не сомневался, что она, быстрая как молния и любопытная как только родившийся котёнок, уже мчалась по обнаруженному тоннелю, а не дожидалась помощи.

В этот самый момент к Сюаньму подбежал запыхавшийся евнух Квон и сложился пополам, стараясь отдышаться:

— Принце…

Он чуть не оступился и не полетел в колодец, но монах вовремя схватил его за зелёную одежду и дёрнул назад. Тот в ужасе вскрикнул и отпрянул, замахав руками; он не удержал равновесие и плюхнулся на землю, смял все колосья под собой.

— Найди длинную толстую верёвку, принцесса Юнха внизу.

— Принцесса! — в панике закричал евнух, схватился за лицо руками и пополз к колодцу.

— Верёвку, — повторил Сюаньму голосом, не терпящим возражений. — Немедленно.

Не дожидаясь ответа или хоть какой-то реакции, он поднялся на камни и решительно шагнул в колодец, стараясь сохранять невозмутимость. Однако оказалось, что падать в неизвестность… страшно!

Ветер дул в глаза, но Сюаньму зажмурился не из-за него, а от страха, руки непроизвольно сжались в кулаки и прижались к груди. Монах не знал, хочет он закрыть её или лицо, и весь напрягся, как вдруг с плеском приземлился в воду. Ноги, а затем и всё тело, пронзила неприятная и обжигающая боль от падения, словно его хлестнули плетью. И всё прошло. Вода оказалась холодной, мурашки пробежались по спине и перешли на конечности. Она приходилась ему всего лишь по колени, поэтому Сюаньму не понимал, как не разбился и не пострадал, но руки и ноги находились на месте; ничего не видя в темноте, он вытянул их и пошевелил пальцами, также размял ступни.

Одновременно с этим в нос ударил тяжёлый запах цветов — настолько сильный и гораздо хуже, чем в лавке свитков и чернил, что хотелось зажать нос рукой и проветрить помещение. К нему также примешивался знакомый аромат, который он недавно чувствовал, но не успел осознать где. Глаза начали привыкать к темноте, и Сюаньму наконец-то разглядел тоннель, о котором кричала нуна, и поспешно двинулся по нему, пока новая знакомая не нашла неприятностей на свою голову.

Через воду идти было неудобно: во-первых, она замедляла, а во-вторых, создавала такой шум, что любой злодей услышал бы его приближение за целый ли*. Даже если о его присутствии уже стало известно, он всё равно не стал звать нуну, а продолжил передвигаться в тишине, стараясь создавать как можно меньше шума.

* Ли (кит. 里) — 0,5 км

Вода также капала с потолка и с плеском приземлялась. Холодок пробежался по спине, Сюаньму застыл на месте и насторожился; возникло ощущение, будто кто-то следил за ним.

— За принцессой не пойдёшь? — пискнул мышонок, о существовании которого монах совсем позабыл.

— Ты! — он вздрогнул и выдохнул со злостью и облегчением, сердце забилось быстрее. Глупый мышонок не на шутку напугал его.

Тоннель был узким и имел невысокий потолок, но оказался очень длинным. Сюаньму уже не видел дыры, откуда попал сюда — небольшой участок воды, на котором отражался солнечный свет, остался далеко позади. Монах всё брёл, но нигде не видел нуну, а вода продолжала капать с потолка.

— Железяки верховной лисы? — шепнул Сюаньму в пустоту, надеясь, что мышонок услышит его.

— Хочешь, чтобы я рассказал? — пискнул тот, тоже стараясь понизить голос. Он вылез из халата монаха и поднялся к нему на плечо, поближе к уху. — Я расскажу. Много веков верховная лиса собирала страшные и опасные железяки у себя в храме, а у вашего этого всего часть.

Сюаньму нахмурился, пока размышлял над его словами.

— Ты говоришь непонятно, — в итоге негромким голосом пожаловался он. — Зачем лисе хранить такое?

— Бывают очень сильные предметы, которые невозможно уничтожить, — самодовольно пискнул мышонок. — Если им завладеет кто-то плохой, то… наверное, будет плохо? Верховная лиса хранит их, не использует, она хорошая. Если получается, то очищает и спасает.

— Откуда ты это знаешь?

— Моя семья давно жила в храме, но он теперь пуст. Как мешок риса той бедной женщины.

Сюаньму задумался обо всех разрушенных храмах, которые они находили вместе с монахами, и также о том, что видел сегодня с нуной, — много где стояли статуи в виде лис. Несмотря на её разрушенный вид и отсутствие головы, он всё равно узнал знакомые очертания, так как видел их не в первый раз.

— Почему?

— Почему пуст? — слишком громко пискнул мышонок. Сюаньму застыл на месте и вслушался в окружающие звуки, но слышал лишь капанье воды, которое в полной тишине звучало довольно громко. — Главный храм разрушен. Верховная лиса мертва. Прабабка так говорила.

Монах сглотнул. Грудь сдавило тяжестью, и стало тяжело дышать; он нахмурился и постарался отдышаться. Ощущение как при упоминании Чигусы, только здесь ещё и тяжёлый запах цветов душил и мешал прийти в себя.

Он почувствовал на себе чей-то взгляд, напрягся и поднял голову. Сюаньму часто замечал, когда нечисть выглядывала из своих укрытий и следила за ним. Силуэт вдалеке стремительно двигался в его сторону, но остановился в паре чжанов от него.

— Рури, это ты?

От сердца отлегло, когда Сюаньму услышал знакомый голос нуны.

«Нуна, не смей так убегать и тем более прыгать в колодец», — хотел он сказать, но вслух произнёс лишь:

— М.

— Я дошла до конца, но ничего не нашла, — её голос звонко пронёсся по тоннелю и, по всей видимости, смутил и её саму, потому что дальше нуна прокашлялась и заговорила тише. — Понять не могу, откуда так сильно пахнет цветами.

Не только ими. Сюаньму теперь узнал другой запах — благовония. Точно такие же, как и в храме с убитой женщиной.

Их чудовище находилось где-то поблизости.

Сюаньму посмотрел на нуну, пытаясь разглядеть её очертания в полумраке. Он хотел попросить её вернуться к евнуху и лучше сразу отправиться во дворец, не желал подвергать опасности, но также уважал её свободолюбие, поэтому промолчал.

— Дальше тупик? — спросил он вместо этого.

— Да, просто стена.

Под ногами цветы не нащупывались. Если все стены и потолок не были ими украшены, то источник запаха находился где-то ещё.

— Тоннели по бокам? — предложил он другой вариант.

— Об этом не подумала, предлагаешь идти по стенам и щупать их?

Вот этого он точно не предлагал — мало ли что на них сидело.

— Жаль, у нас фонаря с собой нет, — вздохнула нуна, пока Сюаньму молчал. У него были с собой талисманы, которые также можно использовать и в качестве источника света, но он боялся применять их здесь.

Во-первых, они не знали, каким существом являлся враг, а любое воздействие ци* могло спровоцировать ловушки и формации. Сюаньму не раз сталкивался с подобным. В таких случаях лучше иметь с собой самый обычный фонарь или свечу, чем зажигать талисман. Во-вторых, даже самый слабенький талисман расходовал ци, а Сюаньму планировал сохранить все запасы на борьбу с чудовищем.

* Ци (кит. 气) — духовная энергия/сила.

Он не стал реагировать на слова нуны, а повернулся носом к мыши.

— Ты другие ходы обнаружить не можешь?

Сам он обладал необычайно хорошим нюхом, но из-за обилия насыщенных резких запахов не мог обнаружить их источник.

— Слишком много воды, — испуганно пискнул зверёк и спрятал смою мордочку передними лапками, ещё и тонким хвостом сверху накрыл.

— Ты взял его с собой! — воскликнула нуна и подскочила к ним, да так громко, что её голос разнёсся по всему тоннелю и сотряс стены. — Ой, — она вновь кашлянула и постаралась говорить тише: — Извини, что бросила тебя.

— Тут всё равно страшно, — пожаловался мышонок писклявым голоском, а Сюаньму вздохнул.

Не было смысла говорить тише. Если враг и находился где-то поблизости, то точно слышал все их крики. Нужно было искать потайные ходы или хоть какие-то лазейки, где спрятали цветы.

— Разделимся.

Сюаньму приподнял грызуна за хвост, из-за чего тот свирепо зашипел, и пересадил на плечо нуны. Ему будет спокойнее, если она не останется одна.

— Беспокоишься обо мне? — насмешливо переспросила она, словно мысли его прочитала, но и он быстро нашёлся с ответом:

— Привык работать один.

Нуна пошла назад — к месту, откуда они свалились — держалась левой стены и старалась ощупывать её, но очень быстро с отвращением убирала руки. Сюаньму же всё-таки дошёл до конца тоннеля и обнаружил не просто стену, а груду наваленных камней.

За ними вполне могло иметься другое помещение, но если там и находился враг, то либо он закрыл себе выход, либо вход был не один. В своих жестоких злодеяниях глупым он себя ни разу не показал — значит, вариант с перекрытым выходом исключался.

— Рури, — донёсся до него громкий шёпот нуны.

Он перестал осматривать камни и быстрым шагом направился к ней. Та стояла у стены, но руки держала возле груди, словно потрогала что-то неприятное. Сюаньму вопросительно посмотрел на неё.

— Тут, — она пальцем указала перед собой, — это же не органы, да? Что-то деревянное?

Приготовившись к любым неприятным ощущениям, Сюаньму вытянул руку перед собой и нащупал балку. Дерево было ветхим и шершавым, поэтому он притрагивался осторожнее, чтобы не посадить занозы. Лестница. Он провёл по ней обеими руками и обнаружил ещё несколько балок, чем подтвердил своё предположение.

— Это лестница.

Пока он размышлял, куда та вела и что они встретят наверху, нуна сглотнула и тихим голосом спросила:

— А ниже?

Сюаньму бросил на неё вопросительный взгляд и осторожно повёл руками ниже, пока не нащупал что-то склизкое и длинное.

К горлу подступил ком, пока Сюаньму пытался понять, что он трогал. Это могли быть такие же кишки, как те, что висели на дереве. Или дохлая змея. Он смотрел правде глаза и не хотел себя обманывать, поэтому вслух ответил:

— Не знаю, нуна.

— Но ты… — она вновь сглотнула. — Нашёл? Мне не показалось?

— М.

— Поднимемся? — дрожащим голосом спросила она и вызвала улыбку на лице Сюаньму. Храбрая дева.

— Если позволите, я бы предпочёл вернуться, — пискнул перепуганный мышонок.

Сюаньму пытался разглядеть его в темноте и не увидел на плече нуны, как тот вдруг зашевелился у неё на голове.

— Мы не сможем вылез… — нуна озвучила их мысли, как вдалеке сверху раздался мужской голос:

— Принцесса Юнха, вы живы? Я почти нашёл верёвку!

Почти? Что означало «почти»?

Нуна вдруг вцепилась в халат Сюаньму, чуть ниже шеи, и сердито посмотрела на него. Дыхание её стало частым и тяжёлым.

— Что бы вы все ни предприняли, я дойду до конца, ясно, Рури? И наверх не поднимусь.

Лишняя забота, которую теперь придётся защищать, однако Сюаньму уже на это настроился.

— М.

Тогда нуна вздохнула и крикнула в ответ:

— Мы все живы, жди наверху!

Никто уже не пытался говорить шёпотом. Если убийца и находился поблизости, то они давно во весь голос заявили о своём присутствии.

Послышался грохот и громкий всплеск, словно в воду сбросили груду камней, а за ним последовал протяжный стон. Нуна сорвалась с места и помчалась обратно; хотя вода и замедляла её, она всё равно оказалась у дыры почти мгновенно.

— Евнух Квон! — обеспокоенно воскликнула она.

— Я не мог оставить вас, принцесса Юнха, — жалостливым голосом произнёс он.

Сюаньму тоже успел подойти, поэтому слышал их слова, но его волновало кое-что другое.

— Где верёвка?

С лицом, искажённым гримасой боли, и потирая свою спину, евнух Квон обернулся к монаху и ответил:

— Жители деревни обещали найти, я не мог больше ждать.

То есть они здесь застряли совсем.

— Спасибо, евнух Квон, теперь я точно поймаю это чудовище!

Хоть кто-то нашёл чему порадоваться в неприятной ситуации, в которой они все оказались. Из голоса нуны даже совершенно пропали нотки страха, она говорила спокойно, не дрожала.

Они вместе вернулись к лестнице.

— Какой же сильный запах, — пожаловался евнух Квон, тоже успев надышаться цветами.

— Мы думаем, что чудовище где-то рядом, — с гордостью заявила нуна, в то время как Сюаньму схватился руками за шероховатую деревянную лестницу и поднялся.

Она оказалась невысокой: лезть пришлось всего на несколько ступеней, и перед глазами монаха появился ещё один тоннель. Только этот оказался небольшим, снизу в кромешной тьме его совсем не разглядеть.

Поднявшись, он стукнулся лбом о потолок и опустился на колени. Придётся ползти.

— Шуаньму, ты в порядке? — обеспокоенно поинтересовалась нуна.

Сюаньму уже начинал думать, что Рури звучало лучше, чем искажённое Шуаньму, хотя сам бы первое произнести не смог. По крайней мере, так ему казалось, но вслух выговорить не пытался.

В целом, здешний диалект почти не доставлял трудностей: в Цзяожи и Сонгусыле общались на одном языке, некоторые звуки отличались, встречались и совсем другие слова — к примеру, «нуна» Сюаньму услышал впервые. Но смысл сказанного оставался понятным

— Низкий потолок, — предупредил он и пополз вперёд, пока нуна поднималась следом.

— Принцесса Юнха, я, пожалуй, подожду внизу, — испуганно произнёс евнух Квон, Сюаньму ещё слышал его отдалённые слова.

Нуна уже успела подняться и поползла за ним, как вдруг схватила за одежду и прошептала:

— Тихо.

Монах совершенно ничего не видел и передвигался вслепую, но она крепко вцепилась в его халат. Он обернулся и непонимающе посмотрел на неё, однако лица так и не разглядел.

Некоторое время нуна сидела и не издавала ни звука, но вскоре прошептала:

— Я слышу чей-то голос.

Хотя он и обладал неплохим слухом, но сам на этот раз ничего не услышал. Доверившись ей, Сюаньму ответил также тихо:

— Что он говорит?

Поскольку её рука всё ещё держалась за его одежду, он почувствовал лёгкое движение и предположил, что нуна покачала головой.

— Не понимаю, — ответила она. — Как будто двое спорят, но я слышу один голос.

Сюаньму напрягся.

— Там есть кто-то ещё?

— Мне кажется, он спорит с самим собой. Говорит, что его поймают.

Они поползли дальше, пока не заметили рыжеватое свечение вдали и наконец-то смогли видеть друг друга.

Сюаньму вздрогнул и остановился, когда в конце тоннеля обнаружил на стене два подвешенных глаза.

— Что там? — поинтересовалась нуна и тоже застыла на месте. Монах почувствовал, как она вздрогнула и сглотнула, но постаралась удержать себя в руках.

Он прополз дальше, пока не наткнулся на вторую такую же лестницу, ведущую вниз. Сюаньму также заметил свечу, от которой и исходил рыжеватый свет: та стояла на какой-то коробке, украшенной цветами. Среди них лежало что-то тёмное и овальное.

Чуть поодаль на ящике большого размера стояло сразу несколько свечей, и освещали они часть тела. Тоже верхнюю, как и в храме.

Убийцы не было видно, но отсюда Сюаньму не мог разглядеть помещение целиком. Сохраняя хладнокровие, он спрыгнул на землю и занял боевую стойку, держа руки у груди. Он не использовал оружие наподобие мечей и с собой имел лишь сдерживающие чётки и талисманы для борьбы с нечистью. В дальнем углу, обхватив колени руками, сидело человекоподобное существо. Сюаньму бы и не заметил его, если бы оно не бормотало себе под нос. Неужели нуна услышала настолько тихие звуки?

Та как раз спрыгнула следом, оскалилась и зашипела. Она выставила перед собой руки, но не в известной Сюаньму боевой позиции, а словно дикая кошка замахнулась своими когтями.

Из угла раздался смешок.

Сюаньму приблизился к существу, не глядя себе под ноги, споткнулся, но устоял. На полу были раскиданы органы. Он не выдержал и бросил взгляд на жертву: руки остались на месте, однако вместо глаз, а также изо рта и из тела торчали цветы, некоторые уже успели завянуть. В полумраке не разглядеть сходства, но умершей могла оказаться мать покойной девы из храма.

Монах крепко стиснул чётки, и те засветились. Резким движением он приставил их к телу монстра, однако ничего не произошло, тот не издал ни звука. Обычно нечисть начинала шипеть от боли при малейшем касании, но тот никак не реагировал; более того, даже не поднял головы, а продолжил смотреть перед собой и бормотать что-то невнятное.

— Ты убил женщин? — продолжая сжимать чётки, спросил Сюаньму.

Существо услышало его и подняло голову, при свечах в его глазах блеснул нехороший огонь, а губы расплылись в широкой улыбке.

— Убил? — переспросило оно мужским голосом и заговорило уже отчётливо. — Я превратил их в произведение искусства.

Сюаньму услышал, как за спиной зашипела нуна:

— Как ты посмел?!

Она попыталась броситься вперёд, но монах вытянул перед ней руку и поймал на себе сердитый взгляд.

— Он не нечисть.

— О чём ты? — яростно выпалила та и оскалилась. — Мы видели двух убитых женщин и не знаем, как много ещё людей пострадало от его рук.

— Нуна, — Сюаньму не подпускал её, — он человек.

— Какой человек сможет так жестоко поступить?! Проверь ещё раз! — её голос сорвался на крик. Монах испугался, что нуна сейчас либо расплачется, либо набросится на убийцу.

Чётки вновь засветились в его руках, он демонстративно поднёс их к сидящему мужчине и повернулся к ней.

— Он человек, нуна, — твёрдо повторил Сюаньму. — Мы не убиваем людей.

Совершенно расслабившись и потеряв бдительность в присутствии человека, а не нечисти, монах повернулся к нему спиной и подошёл к телу, в ужасе разглядывая, что произошло с несчастной женщиной. Вряд ли это чудовище можно и человеком назвать, но таковым он являлся по своей природе. И Сюаньму не чувствовал, чтобы тем овладел какой-нибудь злой дух, иначе бы всё равно среагировал на чётки.

Он ничего не ощутил, но внутри всё вдруг сжалось, а в воздухе повисло напряжение. Нутро подсказывало, что что-то неладно. Сюаньму обернулся, а человек за его спиной уже стоял и держал кинжал у шеи нуны. Абсолютно бесшумно.

Монах выронил чётки из рук, и те со стуком ударились об пол. Во рту нуны оказался цветок с кучей лепестков, из-за которого она не могла говорить.

— Что ты хочешь? — тут же спросил Сюаньму, анализируя все возможные варианты по спасению нуны. И зачем он только позволил ей идти с ним? Дурак.

— Я? — уточнил мужчина с явной насмешкой в голосе. — Ничего, зато эти руки хотят творить.

Он демонстративно размял свободную, согнул и разогнул пальцы, широкая улыбка расползлась по его лицу.

— Возьми меня, а её оставь, — решительно потребовал Сюаньму.

— Хо? — убийца провёл кинжалом, на шее нуны выступила капелька крови и потекла тонкой струйкой, её глаза расширились от страха и наполнились слезами. — Ты меня не интересуешь.

Сюаньму разрывался, не зная, что делать. За этот день он совершил четыре ошибки.

Первая. Не убил человека, который оказался жестоким чудовищем, мучающим своих жертв. Теперь этот человек угрожал принцессе Сонгусыля.

Вторая. Пожалел, что не убил его, чем нарушил заповеди шифу о том, что смерти заслуживает лишь нечисть, а людям положено наказание и искупление.

Третья. Позволил принцессе Сонгусыля охотиться с ним за злом, чем подверг обоих смертельной опасности и поставил в безвыходное положение.

Четвёртая. Заинтересовался нуной.

Сюаньму согнул два пальца, надеясь, что при слабом свечении ненормальный убийца его не видел, и постарался при помощи чар вытащить из халата связывающий талисман.

— Из-за того, что я не женщина? — монах пытался тянуть время, пока бумага цеплялась за внутренний карман и отказывалась вылезать.

Человек задумчиво приподнял голову и посмотрел в потолок, в то время как Сюаньму вырвал талисман из халата и сильным потоком энергии послал его в противника.

— Хо? Ты мне угрожаешь?

Человек на миг убрал кинжал от шеи нуны и разрезал им талисман, но этого хватило. Нуна оттолкнула его ногой и метнулась в сторону, в то время как мышонок с её головы прыгнул на убийцу и впился зубками в его шею.

— Ай! — яростно крикнул человек, оторвал грызуна от кожи и швырнул в сторону, словно бесполезный камень.

— Мышонок! — жалостливо воскликнула нуна, успев выплюнуть цветок, оскалилась и замахнулась рукой, но Сюаньму схватил её за локоть и резко дёрнул назад.

— Не лезь, — прошипел он ей в ухо. Чего ждать от человека, сумевшего обычным кинжалом разрубить сильный талисман, когда простым людям это не по силам? Кем он являлся?

Земля вдруг содрогнулась и затряслась, враг не удержался на ногах и с грохотом повалился на пол, нуна схватилась руками за стол с трупом, а Сюаньму еле устоял. Землетрясение? Он испуганно взглянул на нуну, беспокоясь за её жизнь.

— Наверх, живо, — скомандовал он. — Я прикрою.

Он не хотел думать о том, что случится, если в переходном тоннеле обрушится потолок. Им немедленно надо выбраться, пока оставалась возможность.

Нуна только успела схватиться руками за лестницу и подняться на две ступени, как стена на противоположном конце помещения рухнула. От дуновения погасли все свечи, кроме одной на столе у трупа женщины. Люди с оружием в руках прорвались к ним.

Они немедленно окружили валявшегося на полу человека, а также приставили копья к шее Сюаньму.

— Принцесса Юнха, вы в порядке? — крикнул евнух Квон, выглядывающий из-за спин, должно быть, королевских стражников.

— Злодей на полу, убейте его, — приказала она, как только спрыгнула с лестницы. — Монах со мной.

— Стойте, — немедленно вмешался Сюаньму. — Он человек, а не нечисть. Король покарает вас за его убийство.

Он поймал на себе яростный взгляд нуны, в котором так и читалось: «Ты что творишь?!»

— Это правда? — уточнил один из стражников и посмотрел то на монаха, то на принцессу. У Сонгусыля и Цзяожи были схожие законы, и убивать по ним запрещалось.

Сюаньму подобрал чётки с пола, заставил их светиться и приставил к жестокому убийце.

— Позвольте, — произнёс он и попросил руку одного из стражников, точно также приложил, и ничего не произошло. — Чётки реагируют на нечисть и причиняют ей боль, а на человека не влияют.

— Взять его, — приказал главный стражник, и остальные связали руки человеку, всё ещё сидевшему на полу. Когда Сюаньму взглянул на него, то увидел, что тот смеялся с диким взглядом.

— Зачем? — донёсся до него тихий шёпот нуны. — Миру будет лучше без него.

Вспомнив все опасности, которым он подверг принцессу Сонгусыля, монах крепче стиснул чётки в кулаках, пока не почувствовал боль, и добавил:

— И принцессу верните во дворец.

На миг он пересёкся с ней взглядом, но увидел лишь ненависть и разочарование. Сюаньму опустил голову и отвернулся.