Янтарь и Лазурит

Глава 10

Под покровом темноты Янтарь пробирается в библиотеку

Кохаку так сильно перенервничала, стараясь скрыть все улики и взять себя в руки, собраться с мыслями, что слишком сильно впилась пальцами в кожу на ладонях и оцарапала её. Она почувствовала, как едва не соскользнувший с её запястья Рури ухватился крепче, и сама поймала его второй рукой и подняла повыше.

Наложница Ча являлась единственным человеком во всём Сонгусыле, к кому Кохаку питала неподдельное уважение — она бы умерла от стыда, если бы подвела или разочаровала эту женщину, которая приютила её в другой стране и вырастила как родную дочь.

— Матушка.

Как только наложница Ча увидела Кохаку, её строгое лицо просветлело, а взгляд подобрел.

— Дитя моё.

Её чогори, как и всегда, имел яркий ослепляющий цвет — на этот раз малиновый, так как наложница Ча любила выделяться. На ткани были вышиты цветы миндаля, к которым её служанки подобрали пинё в виде веточки с такими же цветами, помимо неё в волосы были вплетены и другие украшения; Кохаку поражалась, откуда у наложницы Ча находились силы держать голову с такой причёской, она сама бы уже давно свалилась от усталости. На фоне остальных дворцовых женщин наложница Ча по сей день считалась одной из самых красивых и пользовалась интересом короля, лишь королеву ей не удавалось затмить, но она и не стремилась к этому.

— Что-то случилось, матушка?

— Мать не может зайти проведать собственную дочь? — она произнесла это с добродушной интонацией и мило улыбнулась, одновременно с этим приставила к губам указательный палец и сделала знак «тихо». — До меня дошли слухи, что последнее время ты себя нехорошо вела, сбегала из дворца, влезала в неприятности.

На пороге, опустив головы в поклоне, стояли Хеджин и две служанки наложницы Ча, где-то в коридоре также торчала голова евнуха Квона. Однако наложницу Ча это не устраивало: она махнула рукой, и все слуги незамедлительно попятились и покинули покои, прикрыв за собой дверь.

— Матушка, это недоразумение, — попыталась оправдаться Кохаку, чувствуя, как Рури крепче хватался за неё своими лапками. Должно быть, непривыкший к телу дракона, он не мог удержаться на её руке и скользил по коже.

— Я не ругать пришла тебя, дитя моё. — Наложница Ча погладила её по плечу, как зацепилась взглядом за порванный каса-обакэ рукав. — Что с твоей одеждой? Ты цела?

— Пустяки, матушка, зацепилась и ещё не успела переодеться.

Она дёрнула второй рукой, чтобы прикрыть порванный чогори, как Рури задёргал лапами и чуть не упал, но успел хвостом зацепиться за большой палец на руке Кохаку. Сделав виноватый вид, она спрятала обе руки за спину, подхватила Рури и подняла его выше, на уровень локтя.

Наложница Ча слегка изогнула брови и посмотрела на Кохаку с многозначительной улыбкой, но вместо дальнейших расспросов перешла к другой теме, спрятав руку в рукав малинового чогори:

— Что ты думаешь о генерале Ю?

— Он… — Кохаку совершенно не ожидала подобного вопроса, как краем своего зоркого глаза заметила, что между пальцами наложница Ча зажимала совсем маленький сложенный лист. — Неплохой человек, хорошо выполняют свою работу, наверное. Эта принцесса не разбирается в делах Сонгусыля.

Пока она болтала, наложница Ча обхватила её руку своими, нежно погладила по тыльной стороне ладони.

— Он только вернулся из Хунсюя, но уже ходят слухи, что вы успели с ним поругаться.

— Это просто слухи, матушка, — поспешила успокоить её Кохаку, как записка оказалась в её руке.

В ночь полнолуния она сблизилась не только с Рури, но и с Ю Сынвоном, даже узнала кое-что неожиданное: он открыл ей такую правду, которую она совершенно не ожидала услышать, а вернее — увидеть. Однако после этого выходить за него замуж не собиралась, но готова была объединиться в другой союз. Она не знала его планов, но чувствовала, что с его помощью они могли бы поднять Чигусу из пепла и вернуть ей былое величие, но для начала Кохаку собиралась подробнее узнать об аккымах.

— С ним лучше быть аккуратнее, — наложница Ча наклонилась к её уху и прошептала, — генерал Ю опасный человек.

Опасный? Вот с этим Кохаку бы не согласилась: Ю Сынвон почти всегда был рядом с ней, кроме последних двух лет, она познакомилась с ним почти сразу, как началась её жизнь в Сонгусыле — он защищал её и во всём помогал, играл с ней и развлекал её. Неужели он и тогда знал, что Кохаку не являлась настоящей принцессой Сонгусыля, а была уроженцем Чигусы?

— Между нами всё замечательно, матушка.

— И славно. — Она вытянула руку и потрепала Кохаку по щеке. — Пойду я, дитя моё.

Наложница Ча слегка кивнула головой, а вот принцесса поклонилась чуть ниже.

Служанки прекрасно расслышали последние слова, немедленно приоткрыли дверь и с вежливо опущенной головой отошли с дороги, их госпожа вышла из покоев принцессы и двинулась по коридору, в то время как Хеджин и евнух Квон молча заглянули к Кохаку.

Она чувствовала, как Рури держался за её предплечье и не двигался, зато его вес она прекрасно ощущала, в отличие от Джика, который как будто был легче соловьиного пёрышка. Даже насекомое было проще заметить, чем этого загадочного мышонка. Кохаку не видела его последнюю неделю и не представляла, куда он подевался.

— Хеджин-а, принеси мне свечу.

Во дворце, как и во всём Сонгусыле, она боялась зажигать собственные кицунэби, тем более в чужом присутствии.

Служанка поклонилась и вышла, а евнух Квон молча остался стоять возле дверей. Лишь после возвращения Хеджин Кохаку наконец-то развернула маленькую записку и пробежалась по ней взглядом.

«Разыщи даму Пён в Анджу».

Не тратя ни мгновения на размышления и даже не дав Рури взглянуть, она поднесла бумагу к пламени и подожгла конец. Лист загорелся и почернел, Кохаку бросила остатки в чашу с воском, чтобы не обжечься, но проследила, чтобы от записки остался лишь пепел. У стен есть не только уши, но и глаза.

Теперь, когда улик не осталось, можно было и подумать.

Её друзья Джинхён и Джинги происходили родом из Анджу. Как можно предположить из названия*, это был спокойный город, в котором не происходило ничего необычного. Никакие вести о странностях до Сонбака не доходили. Имя Пён не показалось знакомым, Кохаку, обладавшая хорошей памятью, не слышала его раньше, а если и попадалось где-то, то очень давно.

* Анджу (кор. 안주 (安州)) — спокойный округ.

Чего хотела от неё наложница Ча? Чтобы она сама отправилась в город Анджу? Но в тайне ли ей надо выдвигаться или в качестве принцессы, а также насколько быстро и кого с собой взять — все эти мысли крутились в голове, но и аккымы не давали ей спокойствия.

Кохаку решила для начала всё-таки проверить запретную часть библиотеки, а уже затем решать, что делать дальше — в крайнем случае, она завтра же отправится в Анджу.

Поскольку Рури сейчас сидел у неё на руке под плотным рукавом чогори, а каса-обакэ мог спокойно перемещаться через деревянные и бумажные поверхности, то поводов для сиюминутного беспокойства не осталось.

— Я собираюсь ложиться спать, — обратилась Кохаку к своим слугам.

— Принцесса Юнха, вы не голодны? — как всегда, встревоженно поинтересовался евнух Квон.

— Нет.

— Тогда я принесу таз для умывания. — Хеджин вышла из комнаты.

— А я всё-таки схожу за чаем и лёгкими закусками, — добавил евнух и поспешил покинуть покои госпожи.

Как только оба вышли, Рури зашевелился на её руке, но Кохаку зашептала:

— Побудь в этой форме ещё немного, пожалуйста.

Так было проще всего проникнуть в библиотеку и не привлечь к себе внимание: она просто протащит Рури-дракончика у себя на руке, а сама уж как-нибудь постарается прокрасться незамеченной. Рури замялся под слоями её одежды, но в итоге только сильнее обхватил её запястье и ничего не сказал. Чтобы слуги не заметили нарушителя, Кохаку пересадила его на кровать и спрятала под подушку, а колокольчик фурин сунула под одеяло и погладила, не желая с ним расставаться.

Хеджин вернулась первой, но евнух Квон примчался сразу за ней и настоял, чтобы принцесса съела несколько манду* и запила их травяным чаем; конечно, на закуски это не походило, но слуги так распереживались, что Кохаку голодала, поэтому пришлось поужинать. Никто из них не поинтересовался, куда делся монах, и она сама не планировала ничего рассказывать. Затем она умылась, слуги пожелали ей спокойной ночи, Хеджин также помогла переодеться, а затем оба покинули покои принцессы.

* Манду (кор. 만두) — блюдо корейской кухни, напоминающее пельмени и вареники.

— Рури, ты живой? — шепнула Кохаку.

— Нуна, что хотела наложница Ча?

Она не сомневалась, что Рури хотел узнать о содержимом записки, но, как и её «матушка» до этого, приложила палец к губам и сделала жест «тихо».

— У стен есть уши.

Кохаку обязательно расскажет потом — более того, возьмёт его с собой. Но не во дворце. Осталось решить, стоило ли сообщить об этом Ю Сынвону и позвать в Анджу за компанию или лучше отправиться туда в тайне, раз сама наложница Ча относилась к генералу с подозрением.

Прождав немного, Кохаку поднялась с кровати и сунула руку под подушку. Её пальцы коснулись прохладной чешуйчатой кожи Рури, она осторожно посадила его себе на ладонь и подтолкнула под тонкий рукав, подкралась на цыпочках к двери и выглянула в коридор, где оказалась в полной темноте: виднелись лишь отдельные очертания стен и расставленных ваз и статуй. Раз даже ей проблемно будет завидеть кого-либо, то и её не должны заметить. Сквозь ткань соккота она погладила Рури, который всё это время спокойно и молча сидел, не жалуясь, лишь иногда немного двигался и хватался покрепче, когда соскальзывал.

— Живой там? — прошептала она почти беззвучно, но дракончик услышал её. Его маленький влажный язычок лизнул её кожу вместо ответа.

Кохаку улыбнулась, продолжая бесшумно передвигаться по коридору. Она не будет смущать Рури разговорами о поцелуе, пугать его и портить их отношения: если он хочет остаться друзьями и сделать вид, что в ночь полнолуния ничего не произошло, — так тому и быть, Кохаку во всём поддержит его. Тем не менее, подарки было получать приятно — в особенности, когда они являлись символами их родной Чигусы, пусть и вручил он этот фурин не лично в руки.

Библиотека находилась в северном крыле, часть её была на первом этаже, а остальная, где хранились более ценные трактаты, — в каменном подвале. Запретная часть, естественно, располагалась в самой дальней части.

Кохаку успела проглядеть всё наверху и также заглядывала в подвал, но дальше её не пустили.

Вход в каждое крыло во дворце охраняли стражники, везде стоял хотя бы один, однако если некоторые тщательно выполняли свою работу, то другие дремали. Прячась за вазами, Кохаку бесшумно кралась по тёмным коридорам, пока не оказалась в знакомой библиотеке. Не теряя времени, она спустилась по лестнице в подвал, где притаилась за шкафами.

Запретную часть не отделяла никакая дверь, только цепи свидетельствовали о том, что там хранилось что-то важное. Возле них, прижавшись спиной к стене и сложив руки на груди, стоял мужчина. Кохаку замерла на месте и прищурилась, стараясь разглядеть его, как до неё донеслось тихое похрапывание: стражник дремал стоя.

Цепи тянулись от самого низа, практически доставая до пола, поэтому Кохаку подумала, что проще перепрыгнуть. Не превращаясь в лису, она напряглась и бесшумно оторвалась от земли, перелетела над цепями, словно перепрыгивающий обрыв дикий зверь, и на той стороне приземлилась сначала на руки, а затем медленно опустилась ноги, чтобы не издать ни звука. Когда она выпрямлялась, Рури всё-таки соскользнул и полетел на пол. Глаза Кохаку расширились, а сердце ушло в пятки, она дёрнулась и выпрямила руку, пытаясь ухватить маленького дракона, но тот стремительно летел вниз, виляя между цепями. Прямо над полом Кохаку успела ухватить его за хвост, пока он не ударился носом, и застыла на одной ноге: одно неверное движение — и она заденет цепи и разбудит стражника. Медленно-медленно, она потянула Рури наверх, напряжённое драконье тело вихлялось из стороны в сторону — бедняга напрягся, зажмурился и старался не шевелиться. Как только он оказался над цепями, Кохаку наконец-то встала на обе ноги и тихо выдохнула от облегчения. Стражник продолжал похрапывать, а она, держа Рури на ладони, дальше пошла на цыпочках в глубину.

Как только она завернула за угол, то не смогла удержаться и после недолгих раздумий всё-таки зажгла одинокий кицунэби. Маленький рыжеватый огонёк парил в воздухе возле хозяйки, лаская её кожу своим теплом и слабым свечением, едва касаясь старинных свитков, но этого было достаточно. Незачем привлекать к себе внимание.

Чем дальше она продвигалась, тем стариннее становились свитки — ветхие, потрёпанные, они были аккуратно сложены на полках. Для каких-то даже соорудили своеобразную решётку, напоминающую тюрьму, только не для людей, а для учёных трудов. Кохаку не видела ничего подобного: она никогда раньше не бывала в запретной части, а наверху никто не пытался запереть несчастные свитки. Она вытянула свободную руку и попробовала потянуть решётку на себя, но та не поддалась, зато спокойно сидящий Рури зашевелился, обволок её пальцы, словно змея, и с лёгкостью скользнул между прутьями.

— Нуна, что искать? — шёпотом поинтересовался он.

— Любое упоминание аккымов, Хунсюя и… Чигусы, — она не сдержалась и всё-таки назвала их родину, хотя аккымы сейчас были куда важнее. — Смотри за решётками, я проверю остальное.

Она оставила рядом с ним кицунэби, но внутрь не пустила, чтобы случайно не поджёг старинные труды. Тот летал рядом с Рури с внешней стороны решётки, а для себя Кохаку зажгла второй и пошла вдоль шкафов. Осторожно она раскрывала свитки, старалась не шуршать и не порвать старинную бумагу, пробегалась взглядом и выискивала три слова — аккым, Хунсюй и Чигуса, но на глаза не попадалось ничего.

Встречались одни философские размышления: насколько важна семья и почему необходимо почитать старших, также тексты про природу. Кохаку не понимала, зачем это всё строго охранялось, что сюда даже никого не пускали. Лишь в одном свитке в дальнем углу она хотя бы вычитала про морскую нечисть: душа утопленника зазывала к себе заблудившихся путников и тянула их на дно, пока его не поймали, но аккымами по-прежнему не пахло. Может, хотя бы Рури повезло больше.

По ощущениям Кохаку, они провели здесь всю ночь и скоро должно было светать, поэтому она вернулась к шкафам с решётками. По светящемуся кицунэби сразу определила местоположение Рури, наклонилась к пыльным прутьям и шепнула:

— Нашёл что-нибудь?

Дракон посмотрел на неё и покачал головой, взгляд его наполнился сожалением.

Вдалеке что-то упало с громким «дзинь». Кохаку напряглась и застыла на месте, холодок пробежался по спине, оба кицунэби мгновенно погасли. Комната погрузилась в кромешную тьму без окон, а единственный выход — миновать проснувшегося стражника. Вновь послышался скрежет металла: должно быть, стражник во сне толкнул оружие и уронил, а теперь проснулся от грохота.

Не двигаясь с места, Кохаку вытянула руку к решётке и подставила Рури ладонь, чтобы он смог залезть на неё. Одними губами она сказала «лезь», но он не видел её в темноте.

«Не подходи сюда, не подходи сюда», — только и вертелось в голове Кохаку, однако произошло нечто худшее — послышались шаги второго человека. Кто-то спускался сверху.

— Что-то случилось?

— Прошу прощения, генерал Ю, я случайно задел копьё.

Кохаку сглотнула. Как только Рури всё-таки заполз на её руку, вместе с ним она прокралась в самый дальний угол и затаилась. Не хватало ещё попасться на глаза генералу Ю.

— Спал на посту?

— Прошу простить этого недотёпу, генерал Ю, такого больше не повторится! — голос стражника прозвучал уже энергичнее.

— Никого здесь не было?

— Никак нет, генерал.

Кохаку подняла Рури, чуть отодвинула ткань сокчоксам* и спрятала дракона под одеждой. От осознания, что он оказался у неё на груди, она вспыхнула, к щекам прилил неуместный сейчас жар. В отличие от верхнего чогори, ткани сокчоксам не заходили друг на друга и всего лишь застёгивались на пуговку, поэтому на этот раз Рури сидел не между слоями, а на её горячей коже.

* Сокчоксам (кор. 속적삼) — короткая кофта, используется в качестве нижнего белья, защищает верхнюю одежду от грязи и пота.

Похоже, он тоже смутился и осторожно передвинул своими маленькими лапками к её руке, где медленно сполз до локтя и замер, пока Кохаку зажимала рот и нос рукой и старалась не засмеяться от щекотных прикосновений.

Звук шагов приближался, и Кохаку уже не дышала. В коридоре показался силуэт Ю Сынвона, пока она зажималась в углу, надеясь остаться незаметной. Он обернулся и решительно заявил:

— Я осмотрюсь.

К счастью, стражник остался на посту, а вот генерал прошёлся вдоль полок со старинными свитками и задержался у одного из шкафов. Глаза Кохаку уже привыкли к темноте, поэтому она видела, куда он направлялся, и надеялась, что он только спустился из освещённой комнаты и ничего тут не замечал. Генерал дошёл до конца коридора, развернулся и сделал шаг обратно. В душе Кохаку уже ликовала и еле сдержалась, чтобы не выдохнуть с шумом от облегчения, как вдруг с губ генерала сорвалось:

— Ни одной сбежавшей принцессы.

Он произнёс это достаточно тихо, чтобы расслышали лишь Кохаку и Рури.

— Что вы говорите, генерал? — послышался голос стражника.

— Ничего, размышления вслух, — насмешливо ответил Ю Сынвон, его золотистые глаза смотрели прямо на Кохаку. Неторопливой походкой он миновал шкафы и скрылся за поворотом, откуда донеслись его слова: — Принеси мне воды.

— Сию минуту, генерал.

Кохаку услышала, как стражник быстро затопал и поднялся по лестнице — Ю Сынвон помогал ей. На всякий случай она решила издавать как можно меньше шума, поэтому на цыпочках прокралась через подвал со свитками и заглянула за угол: стражник ушёл за водой, поэтому проход никто не охранял. Кохаку бесшумно прошла через подвал и шустро взобралась по ступенькам. Ближе к верху, она замедлилась и осмотрелась по сторонам, но так никого и не заметила. Она переступила последнюю и уже собралась прошмыгнуть через верхнюю библиотеку, в которой горел один-единственный фонарь, как сильная рука легла на плечо. Кохаку могла догадаться, что генерал ждал её, но от неожиданного прикосновения всё равно вздрогнула и почувствовала, как Рури соскользнул с её локтя. Ловким движением она поймала его и, как ни в чём не бывало, обняла руки, прикрыла глаза и обернулась с нервным смешком.

— Не спится, принцесса Юнха? — В голосе Ю Сынвона слышались насмешливые нотки.

— Какая неожиданная встреча, генерал Ю. — Кохаку мило улыбнулась, ничуть не смущённая своим внешним видом. Зато генерала знатно удивила.

Даже в полумраке она заметила, как его глаза расширились, а взгляд оценивающе прошёлся от головы до ног, Ю Сынвон не удержался и с глупой усмешкой прикрыл глаза.

— Оя, принцесса Юнха, вы бы оделись.

— Обязательно, генерал Ю, я могу идти? А то вам сейчас воду принесут, неудобно выйдет.

— Не заблудитесь?

Он по-доброму смотрел и смеялся, поэтому Кохаку не могла злиться на его поддёвки, а вместо этого развернулась, махнула свободной рукой и тихо подкралась к выходу из библиотеки, пока Рури крепко обвивал её вторую кисть. Стражник оставил дверь приоткрытой, поэтому Кохаку осторожно выглянула и осмотрелась, но никого не увидела. Звуки шагов тоже бы донеслись до её острого слуха, но сейчас она слышала лишь тишину, поэтому находилась в безопасности.

Она возвращалась тем же путём, что и пришла сюда: кралась во тьме и бесшумно пробиралась мимо отдельных стражников, стоявших на посту у входа в каждое крыло и отдельные важные части дворца наподобие покоев короля.

Фонари остались незажжёнными лишь в отдельных местах, поэтому она спокойно пробиралась в темноте, ориентируюсь по одним силуэтам мебели.

До крыла принцесс она добралась без проблем, но у поворота в нужный коридор услышала голоса.

— Что нам делать? Принцесса опять сбежала! А вдруг с ней что-то случится?

— Евнух Квон, ты же знаешь нашу госпожу — ничего с ней не случится.

Это разговаривали встревоженные слуги Кохаку. Несмотря на успокаивающие слова Хеджин, в её интонации всё равно прозвучали нотки беспокойства.

— Как ей только удаётся пройти незаметной мимо стражников?

Кохаку выглянула из-за угла и убедилась, что в коридоре стояли только эти двое, стражников поблизости не было. Тогда она выпрямилась, немного сжала руку в локте, чтобы Рури было удобнее держаться, и уверенной походкой вышла в коридор.

— Годы практики.

— Принцесса Юнха, никогда больше не сбегайте!

Если бы не статус — она не сомневалась, — евнух Квон кинулся бы ей на шею и заобнимал до смерти. Хеджин тоже обрадовалась, но сохранила спокойствие и даже осуждающе спросила:

— Принцесса, вы почему так одеты?

Кроме соккота, на Кохаку ничего не было, она практически голой стояла перед своими слугами, а до этого в таком виде предстала перед Ю Сынвоном.

— Захотела пройтись. — Она пожала плечами, не собираясь оправдываться, и прошла в дверь своих покоев. — Спокойной ночи.

Удивлённые слуги остались снаружи. Кохаку тихо прикрыла за собой дверь, чтобы случайно не разбудить остальных принцесс громким хлопком, подошла к кровати и приподняла рукав сокчоксама. Чем дольше не пользуешься своей настоящей силой, тем желаннее она становится; от ожидания в двадцать лет лисьи способности оказались настолько приятными и родными, что вместо фонарика она в очередной раз зажгла маленький кицунэби и осветила мордочку Рури. Блеск огонька отразился в лазурных глазах, которые внимательно смотрели на Кохаку, однако продлилось это недолго. Рури быстро опустил голову и засеменил лапками по её коже, спрыгнул на мягкое одеяло и припал к нему головой.

— Продержишься в таком виде до завтра?

Ей некуда было положить человека, только если самой расположиться на полу, а спать вместе… После недавнего разговора это было бы неправильно по отношению к Рури. В крайнем случае, она сама превратится в лису и позволит Рури-человеку спать у неё на кровати.

— М.

И проблема решилась мгновенно.

Одним пальцем Кохаку погладила его по голове, отодвинула одеяло и улеглась. Скоро рассвет, но завтра предстояло отправляться в Анджу — Кохаку не собиралась откладывать поручение наложницы Ча ни на день. Поэтому заснула в то мгновение, как только голова коснулась подушки.

Когда Кохаку проснулась, одеяло сползло на пол, укрывая лишь одну её левую ногу. Быстро сориентировавшись, она пробежалась взглядом по кровати, но Рури не обнаружила. Кохаку резко села и потёрла глаза, ещё раз осмотрелась уже внимательнее: дракон свернулся калачиком, спрятал свою голову в хвост, которым накрыл свой маленький носик, и спал с краешку на длинной подушке. Она также вспомнила, что прятала фурин под одеялом, который за ночь успел скатиться на пол, где теперь и лежал. Кохаку наклонилась, подняла его и нежно погладила по трещине, которая, к счастью, больше не стала. Её взгляд бродил по нарисованным лисам, но она заставила себя оторваться и засунуть фурин под подушку.

Кохаку слезла с кровати и подошла к сундуку с одеждой, приоткрыла крышку, надеясь одеться без помощи слуг и побыстрее сбежать из дворца, как оттуда выпрыгнул каса-обакэ, о котором Кохаку из-за насыщенных событий совершенно позабыла. Красный зонтик не просто прыгал по её вещам, а оттолкнулся и бросился к ней на руки, прикрыл свой глаз и тихо пробубнил:

— Фня-фня-фня.

Кохаку давно не слышала речь этих прелестных существ и не понимала их бормотание; более взрослые и вовсе запоминали их язык и могли общаться с людьми и человекоподобными существами. Она с улыбкой погладила зонтик по бумажной части, не касаясь его ножки, — не хватало, чтобы он снова набросился и покусал её.

— Нуна.

Они с каса-обакэ разбудили Рури. Он лежал в полукалачике, но высунул мордочку из хвостика и внимательно смотрел в их сторону сонными лазурными глазами. Из-за маленького размера его голос звучал тоньше обычного, отчего Кохаку только и делала, что умилялась.

— Рури, — также немногословно ответила она.

Он недовольно опустил голову, несколько раз быстро моргнул и дёрнул носиком. В драконьем теле его эмоции проявлялись намного ярче, чем в человеческом; вернее — они вообще появились! Наверное, в теле монаха Рури прекрасно себя контролировал и не показывал, грустно ему или радостно, а драконье оказалось непривычным. Кохаку не смогла сдержать улыбку.

— Я сейчас быстренько соберусь. — По-прежнему одетая в один соккот, с зонтиком на руках она повернулась к сундуку. — Малыш, ты справишься тут без нас? Рури, нам надо придумать имя каса-обакэ.

Кохаку поставила зонтик на край сундука, со дна выудила простое коричневое чогори и чхиму — таких не должно было быть в гардеробе принцессы, как и порванной и испачканной одежды, которую Джинхён отдал ей три недели назад. Но Кохаку испортила её в тот день, когда хотела похоронить растерзанную жертву аккыма, поэтому не смогла вернуть, только заплатила, а Хеджин принесла для неё простую женскую одежду в невзрачных коричневых цветах, которую она и решила надеть, и также достала нелюбимый джанот — слишком неудобно его носить, постоянно слетал. Но уже холодало, а от ветра по вечерам у неё все волосы стояли дыбом, поэтому решила прихватить с собой, а заодно и одежду Рури, что свалилась с него после превращения в дракона. Кохаку свернула её в узел и закинула за спину, подошла к кровати, нащупала стеклянный фурин и сунула под слой светло-коричневого чогори на груди. Переплетать косу после сна она не горела желанием, да и не умела, поэтому решила оставить причёску немного растрёпанной, только пальцами распутала колтуны и сунула сами волосы за шиворот, чтобы не мешались.

В человеческих телах вдвоём им будет сложнее сбежать из дворца, зато одного дракончика Кохаку с лёгкостью вытащит, а оденется он уже за забором. Руководствуясь этим, она подхватила Рури, посадила его себе на шею и вылезла в окно.

Солнце уже давно встало, но ни Хеджин, ни евнух Квон не спешили стучаться: раз принцесса гуляла ночью, то будет спать допоздна.

Кохаку прокралась вдоль стены, прижимаясь к ней и прячась под окнами. Как только дошла до колючего куста барбариса, то скрылась за ним, опустилась на корточки и, оставаясь незамеченной, проползла по саду мимо беседки с журчащим ручейком. Холодное тельце Рури прижималось к торчащей оголённой шее Кохаку, прикрытой её тёмными волосами, но на этот раз он крепко цеплялся лапками за одежду и не сползал. Кохаку подкралась к высокой стене-забору, ограждающей дворец от остального мира, как за спиной раздалось покашливание.

— Принцесса Юнха, куда-то собралась?

Её глаза в ужасе расширились, а взгляд забегал из стороны в сторону. Она медленно обернулась, одной рукой пряча Рури под одежду, приняла невозмутимый вид и улыбнулась. Перед ней стоял мужчина в ярких золотистых одеждах, чем напоминал выглянувшее утром солнце. Его волосы были убраны в высокий пучок с небольшой короной сантугван* и торчавшей из неё золотой заколкой, украшенной драгоценными камнями.

* Сантугван (кор. 상투관) — корона, которую носили поверх пучка в причёске санту.

— Ван Тэ*, какая неожиданная встреча…

* Ван (кор. 왕) — титул правителя, обращение к принцу.

С её губ сорвался нервный смешок. Откуда ей было знать, что в этот самый момент наследный принц прогуливался по саду?! Сколько Кохаку ни сбегала из дворца за последние двадцать лет — ни разу его тут не видела.

Сложив руки за спину, он смотрел на неё с высоко поднятой головой и довольной улыбкой.

— Что это у тебя на шее?

— Просто ящерица, — быстро нашлась с ответом Кохаку. — Хотела выпустить её на свободу, пока она не перепугала всех принцесс во дворце.

— Получается, ты не собиралась сбегать?

— Что вы, ван Тэ, всего лишь прогуляться!

— Тогда где твои слуги?

Наследный принц ван Тэ был одним из добрейших людей во всём дворце. Кохаку не сомневалась, что он никому не сдаст её — может, поругает, но всё равно защитит; тем не менее, она не хотела подводить его. За годы жизни во дворце Кохаку привязалась ко многим живущим здесь, в том числе к ван Тэ и генералу Ю, которые вели себя похоже и часто по-доброму издевались над ней. При первом взгляде на её невзрачную одежду он сразу должен был догадаться, что она хотела сбежать.

— Слуги? — переспросила Кохаку. — Должны быть где-то неподалёку. Хеджин-а!

Когда она произнесла имя служанки, то ни на что не надеялась, как вдруг та показалась из-за того самого куста барбариса.

— Принцесса Юнха, — она поклонилась и поприветствовала свою госпожу, за её спиной также показался евнух Квон, державший перед собой руки в рукавах.

— В таком случае желаю хорошей прогулки. — Ван Тэ улыбнулся и с любопытством всмотрелся в узел за спиной Кохаку, где она держала одежду Рури, однако никак не прокомментировал и неторопливой походкой пошёл по тропинке.

Кохаку молча развернулась и на этот раз двинулась в сторону настоящих ворот из дворца, а не стала перелезать через стену. Не издавая ни звука, Хеджин и евнух Квон последовали за ней.

Поскольку принцесса не была наказана и никто не удерживал её во дворце, стража расступилась и пропустила всех троих.

— Мне нужно, чтобы вы подождали меня здесь, — потребовала Кохаку, как только они отошли на достаточное расстояние.

— Принцесса Юнха, вы клянётесь, что не сбежите? — захныкал евнух Квон, слишком привыкший к её выходкам.

— Сейчас вернусь, ждите, — она хитро улыбнулась и скрылась за ближайшим домом, где поставила узел с одеждой на землю, посадила на него Рури и отвернулась.

— Можешь превращаться.

Почти сразу она услышала шуршание за спиной, обняла себя за плечи, борясь с желанием обернуться и подглядеть. Но не успела решиться, как Рури уже сказал:

— Нуна.

Он оделся невероятно быстро и предстал перед ней в уже привычном тёмно-синем халате, только его распущенные волосы были немного растрёпанными и спутанными. Кохаку закусила губу, мысленно представила, как бы она подошла, запустила в них свои пальцы и помогла распрямить; но в реальности осталась стоять на месте и с улыбкой крикнула намеренно громко:

— Монах Шуаньму, какая неожиданная встреча!

Только что она говорила эти слова ван Тэ, но не придумала ничего лучше, чтобы объяснить слугам появление Рури. Она не сомневалась, что Хеджин поймёт её — та всегда понимала; и не ошиблась: оба зашли за домик и приблизились к своей госпоже.

Кохаку набрала в рот побольше воздуха, собираясь с мыслями, и выдала на одном дыхании:

— Мне нужно незаметно уехать в Анджу, можете остаться здесь или отправиться со мной.

— В Анджу?! — в ужасе переспросил евнух Квон и так запрокинул голову, что его шапка чуть не сползла.

— Тише!

Хеджин оказалась более здравомыслящей, быстро оценила ситуацию и выдвинула предложение:

— Проще всего отправиться туда с торговцами.

— Тогда узнаем в гавани, не отправляется ли туда какой-нибудь караван, — решила Кохаку и уже собралась двинуться в путь, как перевела взгляд на Рури, которого тоже не успела ввести в курс дела. — Монах Шуаньму, ты с нами?

— М.

Тяжеленный камень свалился с души. Кохаку не подозревала, насколько сильно переживала, что друг её детства, которого она давно считала покойным и который так внезапно появился, в один день мог покинуть Сонгусыль и уехать в свой Цзяожи. Даже если рано или поздно это случится, теперь ему придётся задержаться ещё на несколько недель, а может, и месяцев.

Воодушевлённая, она радостно подняла голову, улыбнулась и уверенной походкой отправилась в сторону гавани, но за локоть её вдруг схватила настойчивая служанка. Кохаку обернулась и непонимающе посмотрела на Хеджин: губами та держала ленту и сверлила госпожу недовольным взглядом, отчего заставила её виновато рассмеяться. Не говоря ни слова, Хеджин вытащила волосы Кохаку из-за шиворота и в мгновение ока наспех заплела косу, связала лентой и лишь после этого кивнула и позволила отправиться в путь.