Янтарь и Лазурит

Глава 13

Лазурит пробует уличную еду Анджу

Почтение — это глубокое уважение к тому, кто его заслужил своими словами и поступками. Когда шифу делился своими мыслями как о жизни, так и простых бытовых вещах, сердца слушателей наполнялись восхищением и мудростью. Он мог просто объяснить, почему нельзя друг с другом ссориться, а все замирали и соглашались, и Сюаньму не отказался бы прочитать написанный им трактат о дружбе и взаимоотношениях. Любую просьбу с радостью бы выполнил и не задал бы лишних вопросов — к шифу Сюаньму испытывал глубокое почтение.

Что касалось нуны, она так и не рассказала, куда именно и почему они направлялись, назвала лишь город Анджу, но Сюаньму и не испытывал нужды расспрашивать её. Если слова шифу были понятными и звучали разумно, то нуну Сюаньму не понимал большую часть времени, её поступки часто удивляли его, а слова оставались загадками. И всё равно был готов следовать за ней — не только в другой город, но и страну, даже на край света. Он ей доверял.

Оба раза, когда Нань Шичжун приставлял оружие к шее нуны, Сюаньму по-настоящему боялся. Винил себя в беспомощности и безответственности: сам позволил нуне ловить с ним опасного врага и в итоге не смог защитить.

Он также испугался, когда каса-обакэ вцепился в её руку, порвал одежду, но к счастью, не сильно поранил — во всяком случае, рука оставалась на месте. От улыбки и смеха нуны на душе Сюаньму становилось тепло и спокойно, хотелось делать ей подарки, веселить и радовать. Находясь рядом с ней, он ощущал себя дома — не просто окружённым монахами в келье, в которой вырос, а с кем-то родным… с семьёй.

Являлось ли это чувство простым доверием или всё-таки чем-то большим?

— Генерал Ю, вам знакомо имя Пён?

Голос нуны ласкал его слух, как желанные тёплые лучи солнца пригревали в холодные дни. Внимательно рассматривая тело, ища хоть какие-то улики, Сюаньму вслушался в слова нуны. Он не первый раз сталкивался с трупом, но всё равно испытывал отвращение от ужасного запаха и вьющихся поблизости насекомых.

Генерал Ю ничего не ответил — возможно, качнул головой, потому что дальше вновь заговорила нуна:

— Мне сказали разыскать её в Анджу.

— Надеюсь, это не она, — усмехнулся генерал и кивнул в сторону трупа, чьё тело уже начало разлагаться, а вокруг летали назойливые мухи. Даже в такой ситуации он старался пошутить и поднять дух товарищей, хотя такие шутки казались монаху неуместными.

В центре лба женщины, не изгвазданном вытекшей из глаза кровью, Сюаньму заметил точку, словно её укусило большое насекомое с носом-иглой, как у комара. Монах прищурился и наклонился чуть ближе, убеждаясь, что ему не показалось, но в нос ещё сильнее ударил омерзительный запах, поэтому он сморщился и отодвинулся.

— Что-то случилось? — послышался голос одного из торговцев, к ним приблизились двое мужчин и в ужасе отпрянули назад. Мирные жители не привыкли к виду трупов и испытывали страх при столкновении с нечистью.

Сюаньму поднялся с земли и оказался за спиной генерала, нуна решительно выступила перед ними и обратилась к торговцам:

— Не поднимайте панику, убийцы здесь нет, — её успокаивающий тон подействовал на них. — Мы охотники за нечистью, разберёмся с этим.

Губы Сюаньму дёрнулись в слабом подобии улыбки.

— Дева Кон правду говорит, — подтвердил её слова генерал Ю.

Хотя из них троих реальным охотником являлся исключительно Сюаньму, он не собирался перебивать и возражать — иначе бы только панику вызвал, а этого он желал в последнюю очередь.

— Давайте скорее спустимся в Анджу, — продолжала нуна и поспешила отойти от трупа, вместе с двумя торговцами они вернулись к остальным. Заметив свою хозяйку, сидевший возле молодой госпожи Ли на покрывале каса-обакэ запрыгал ей навстречу с высунутым языком. Однако она не побежала к нему, а прошептала так тихо, чтобы услышали лишь Сюаньму и генерал Ю:

— Мы можем похоронить тело? Или сначала сообщим жителям Анджу?

— Сообщим жителям, — понизив голос, мгновенно среагировал последний.

Только после этого она раскрыла руки и помчалась к Дзадза, подхватила его и обернулась с вымученной улыбкой, хотя взгляд её оставался задумчивым.

— По коням, — незамедлительно сказал один из перепуганных торговцев дрожащим голосом. — Выдвигаемся.

Второй молча занял место на козлах. Молодая госпожа Ли поднялась с покрывала, поднесла руку к груди и встревоженно посмотрела на Сюаньму.

— Уважаемый монах, что-то случилось? — К нему подошла служанка Цянцян.

Он качнул головой, ничего не произнеся вслух, в то время как нуна приблизилась к служанке и свободной рукой подтолкнула её вперёд.

— Поехали.

Под взгляды своих слуг она усадила Дзадза на коричневого коня, схватилась за седло и с лёгкостью подтянулась следом. Не задавая лишних вопросов, Хеджин и евнух Квон подобрали остатки еды с земли, свернули покрывала и залезли в повозки, Сюаньму расположился рядом с ними, а генерал Ю подъехал к нуне на вороном коне.

Несильный ветер дул им в лицо, игрался с волосами за спиной. Хотя до острого драконьего нюха всё ещё доносился далёкий запах гниющего трупа, обычные люди не должны были его почувствовать.

За время пути Сюаньму догадался: нуна не хотела, чтобы её узнали и поймали, остальные даже обращались к ней как к деве Кон. Если сейчас торговцы поднимут панику и разбегутся, то слухи дойдут до столицы Сонгусыля гораздо раньше, чем если они займутся этим делом по-тихому. Сюаньму в который раз задумался, как во дворце наказывали сбежавших принцесс — их ведь не пороли как монахов?

Спуск с горы прошёл почти в полной тишине. Евнух Квон заподозрил неладное и пытался расспросить и Сюаньму, и нуну, но оба молчали, а к генералу он обратиться не решался. Нуна выглядела необычайно задумчивой и грустной, хмурилась, грызла губы; даже каса-обакэ, которому она постоянно улыбалась, не мог её развеселить и хоть как-то отвлечь. Хеджин внимательно поглядывала на свою госпожу с беспокойством, но не спешила вытягивать информацию, а тихо вздыхала.

Всю оставшуюся дорогу Сюаньму сидел с опущенной головой — за несколько дней он привык к поездке на повозке, поэтому уже не так укачивало, — и продолжал принюхиваться. Запах гниющего трупа остался наверху в горах, среди камней и кустов больше не ощущалось ничего мёртвого или подозрительного, но он всё равно не позволял себе расслабиться. Теперь он не допустит, чтобы враг причинил вред нуне. Ни один волосок больше не упадёт с её головы.

По сравнению с Сонбаком Анджу выглядел не настолько внушительным городом, но достаточно крупным и светлым. Вокруг его территории была выстроена высокая стена — их также воздвигали в больших городах Цзяожи от вторжения нечисти, однако маленькие города и деревни оставались незащищёнными. Стражники проверили товар на повозках, перекинулись парой слов с торговцами и пропустили караван внутрь.

Сюаньму даже слезть не успел, как к нему на лошади подъехала молодая госпожа Ли.

— Уважаемый монах, куда ты теперь?

Он также заметил горящие глаза Цянцян, сидевшей в стороне на повозке и смотревшей в его сторону с некой надеждой. Монах не мог просто ответить, что они направляются на поиски женщины с фамилией Пён, и лишь пожал плечами. Он спустился на землю и обернулся к Хеджин, не зная, предложить ли помощь, и также ожидая, что евнух Квон вновь споткнётся, но на этот раз тот слез аккуратно, рукой придерживаясь за деревянный борт повозки, а служанка спрыгнула за ним. Цянцян, поджав губы, не отводила от него взгляда, как и её молодая госпожа, но дальше им было не по пути.

Нуна по-прежнему сидела на лошади вместе с каса-обакэ и поглядывала в сторону Сюаньму. Перед глазами промелькнуло, как он поймал её на руки прошлой ночью, и смущённо отвёл взгляд.

— Вы дальше сами или с нами? — также уточнил один из торговцев.

Точно, если они разделяются, то нуна должна вернуть им коня. Она успела повернуться в седле боком, как будто собиралась спрыгнуть, но всё ещё посматривала в сторону Сюаньму. Он на миг пересёкся с ней взглядом и чуть опустил голову, как вмешался генерал Ю и насмешливо поинтересовался:

— Дева Кон, вам помочь спуститься?

Она прищурилась и поджала губы.

— Нет, сама справлюсь. — И спрыгнула вниз, обернулась. Каса-обакэ с громким «Фня!» кинулся ей на руки и, зажмурившись, прижался глазом к её груди. Сюаньму впервые видел, чтобы тварь, за которой он охотился всю жизнь с остальными монахами, привязывалась к окружающим. Возможно, эти существа были не такими плохими, какими их считали. А если сам Сюаньму оказался драконом, то мог ли он сам теперь считаться нечистью? Этот вопрос беспокоил его, и, возможно, в том числе из-за этого он не спешил возвращаться в Цзяожи.

Сюаньму кивнул торговцам головой и негромко произнёс:

— Спасибо.

— Да, спасибо, что подвезли нас! — подхватила нуна уже более радостным голосом, чем то задумчивое состояние, в котором она пребывала с тех пор, как обнаружили труп. — Дева Ли, приятно было познакомиться, до встречи!

— Взаимно, дева Кон.

Молодая госпожа Ли улыбнулась и слегка кивнула головой. Сюаньму что-то пропустил? Они успели поладить?

— До встречи, уважаемый монах, надеюсь, судьба вновь сведёт нас, — также обратилась она к нему, натянула поводья и повела лошадь к торговцам.

Он не стремился к новой встрече с ней, но всё равно вежливо кивнул головой и сложил руки за спиной. Попрощавшись с остальными, они разошлись: караван тронулся вперёд — должно быть, в сторону торговой площади или других торговцев, которым и везли товар. Сюаньму не знал, как это работало.

Дома в Анджу стояли дальше друг от друга, чем в Сонбаке, ощущалось гораздо свободнее. Улицы оказались не такими оживлёнными: конечно, и здесь ходили люди, занимались своими делами, работали, торговали. Но отсутствовали толпы, в которых Сюаньму становилось неуютно. Ближе к зиме солнце садилось раньше, но до темноты у путников оставалась ещё пара часов, поэтому они решили пройтись по городу и расспросить жителей Анджу — возможно, кто-то из них был знаком с женщиной по фамилии Пён. Однако стоило пройти мимо ларьков с уличной едой, как глаза нуны загорелись хищными огоньками, и она, продолжая обнимать Дзадза, рванула к ароматно пахнувшему мясу.

— Дайте мне сундэ*! — воскликнула она, упираясь одной рукой в прилавок.

* Сундэ (кор. 순대) — корейская кровяная колбаска, получается в процессе варки или парения коровьего или свиного кишечника.

— А-а! — завидев моргающий красный зонт, вдобавок, высовывающий язык, вскрикнул торговец и попятился. — Уберите эту тварь!

— Дзадза не тварь, — возмущённо ответила нуна, обнимая каса-обакэ уже обеими руками, и чуть отошла назад. — Не переживайте, он не питается ни людьми, ни мясом.

— Душами? — испуганно переспросил торговец.

— Нет, в основном жидкостями.

— Кровью?! — Её слова только больше пугали мужчину.

— Да нет же!

Не умеющий общаться с людьми, Сюаньму не знал, как разрешить эту ситуацию, чтобы никто не остался в обиде. Пока он думал, Хеджин приблизилась к своей госпоже и обратилась к торговцу:

— Мы только сегодня прибыли из Сонбака, у нас такие зонты в почёте.

— Именно так! — поддакнула нуна и закивала головой.

— Какие странные люди живут в столице… — пробормотал торговец себе под нос.

— Дева Кон, — генерал Ю подъехал на своём вороном коне чуть ближе, — если вы голодны, то может отправиться на постоялый двор, разместиться и отобедать, а завтра уже продолжить поиски.

Нуна не спешила реагировать на его слова.

— Вы что-то ищете? Я могу чем-то помочь? — вмешался мужчина, как только в воздухе повисла тишина. Человеческое любопытство брало верх. Хотя он по-прежнему с подозрением и опаской косился в сторону каса-обакэ, к путникам он всё равно проявлял интерес.

Нуна поджала губы и прищурилась.

— Господин, скажите, в Анджу за последнее время не происходило ничего странного? Никто не пропадал?

— Что вы такое говорите! У нас тихий и мирный город.

Значит, об убитой женщине он не знал.

— Я всё-таки хочу сундэ, — заявила нуна, и торговец уличной едой протянул ей одну из палочек, нанизанную тёмным мясом или внутренностями, от которых исходил пар. Она надкусила кусочек и пискнула — еда оказалась слишком горячей. — Вы что-нибудь знаете про даму Пён?

— Нет, кто это?

— Мы приехали к ней по делу, но не знаем, где она живёт, — ответил вместо неё генерал Ю. В своей чёрной форме и полудоспехах — как минимум, наплечники и некоторые другие элементы сразу бросились в глаза — он выглядел внушающим и важным человеком.

— К сожалению, не могу вам подсказать, — торговец пожал плечами, а затем крикнул: — Жена! Жена, подойди сюда!

Сюаньму стоял чуть в стороне и наблюдал, как нуна грызла свой сундэ с наслаждением и аппетитом. Она поднесла палочку к каса-обакэ, Дзадза покачался из стороны в сторону, высунул язык и прикоснулся к мясу, после чего дёрнул им с омерзением, захлопнул глаз и отвернулся. Похоже, сундэ ему не понравилось. Уголки губ Сюаньму слегка дёрнулись, а грудь наполнилась теплом — он даже перестал замечать прохладный ветер, пробирающий до мурашек.

Из дома невдалеке, заслышав крик мужчины, вышла пухлая женщина с деревянным ведром в руках и вылила воду в сторону.

— Звали, дорогой супруг?

— Жена, про даму Пён не слыхала?

Нуна, казалось, и вовсе не слушала их слова, а горящими глазами смотрела на палочки с сундэ и вдыхала их аромат. Торговец с улыбкой протянул ей третью, в то время как заговорила его жена.

— Даму Пён? — переспросила она. — Не припомню, кто она такая?

Пухлая женщина прищурилась и с подозрением посмотрела на мужа, обхватив ведро подмышкой.

— И я не знаю, вот путники из столицы ищут её.

После его слов она внимательно обвела всех стоявших возле лавки проницательным взглядом, но в итоге вздохнула и пожала плечами.

— Мне жаль, но ничем не могу помочь. Как жизнь в столице? Получше, чем у нас будет?

Если честно, в Анджу Сюаньму ощущал себя гораздо спокойнее, свободнее и даже как будто легче дышалось. В Сонгусыль он приплыл под неприятный, давящий на уши гул кораблей, в Сонбаке сразу оказался на переполненной людьми торговой площади, где находиться было невыносимо. Если бы он не встретил нуну в тот день, то вряд ли бы раздобыл информацию про аккымов, а просто бы сбежал от такой толпы.

Женщина с подозрением рассматривала каса-обакэ, но не пугалась, как её муж.

— Не сказала бы, — возразила ей нуна, — каждый город по-своему хорош. Наверное.

Сюаньму взглянул на неё с любопытством, гадая, какие места нравились этой девушке: комфортно ли ей среди людей, а может, и она бы предпочла уединение где-нибудь в лесу или горах. Он также заметил, что генерал Ю, сидевший верхом на вороном коне, поглядывал в её сторону.

— Госпожа, — с аппетитом заглотив третью палочку с сундэ, нуна облизнулась и обратилась к пухлой женщине. Но не успела продолжить мысль, как та перебила её с добродушной улыбкой:

— Дитя, зови меня просто аджуммой.

Сюаньму не знал, что означало это слово, но предположил, что имелся в виду кто-то вроде госпожи.

— Аджумма, — нуна тоже улыбнулась, — что интересного можно посмотреть в Анджу? Стоит ли чего остерегаться?

Каса-обакэ зашевелился в её руках и несколько раз моргнул, внимательно разглядывая её собеседницу.

— Агасси*, я вижу, вам приключений не хватает, — добродушно рассмеялась женщина-«аджумма», кивая головой в сторону каса-обакэ. Затем она, подойдя к нуне, поднесла свободную руку к лицу и приставила её к кончику губ. — Но будьте осторожнее, агасси, у нас часто пропадают путники или бродяжки, особенно молодые девушки.

* Агасси (кор. 아가씨) — обращение к молодой незамужней девушке или младшей сестре мужа.

Нуна сглотнула: должно быть, вспомнила о трупе на горе.

— Молодые девушки?

— Может, они просто не хотят платить и сбегают. — Пухлая женщина пожала плечами. — Но мне кажется, что их похищают злые духи.

В её словах звучала непоколебимая решительность, поэтому спорить с ней было бесполезно, да и не имело смысла. Всё равно об аккымах не знал никто и, насколько понимал Сюаньму, их существование держали в тайне. Также не помешало бы проверить, вдруг и правда нечисть безобразничала.

Чётки и талисманы всегда при нём, поэтому он был готов заняться делом в любой момент.

— Они просто исчезали? Никто их не искал? — Генерал Ю спрыгнул и подошёл к женщине. Евнух Квон подбежал и поспешил отвести вороного коня за поводья в сторону, пока тот сам не утащил палочку сундэ.

— Нет, но господин Чо из постоялого двора Тэянджи жаловался на днях, что ему не заплатили, а в прошлом году и господин Сон ругал девушек, что те сбегали и оставляли его без денег. Но мне кажется, что духи…

— Да кого там духи украли! Просто сбежали эти нищенки.

— Даже у путников из Сонбака есть дух! — Пухлая женщина уже ведром указывала в сторону каса-обакэ, её муж тоже перешёл на крик:

— А я как будто не заметил — так перепугался!

Пока супруги спорили, генерал Ю вытащил из одежды мешок, сунул внутрь пальцы и положил на прилавок несколько монет.

— Не будем вас больше беспокоить… — с улыбкой проговорил он, как вмешалась нуна:

— А вы не голодны? — Она обвела окружающих взглядом. — Может, всем по сундэ?

— Нуна, я не ем мясо, — поспешил сообщить Сюаньму, пока и для него не купили палочку с едой — пусть остальные перекусывают. С другой стороны, мясом он не питался, так как рос и воспитывался монахом, а теперь его жизнь так изменилась, что он уже не был уверен, кем являлся. Нужно ли драконам мясо? Или он может дальше есть привычные овощи и рис?

Почему-то оба супруга странно посмотрели на него и улыбнулись.

— А что ты ешь? — забеспокоилась нуна, и их взгляды пересеклись. — Острое любишь? Я вот токпокки обожаю!

— Я… — Сюаньму никогда не ел острую еду и слово «токпокки» слышал впервые. — Не знаю.

— Господин, вы продаёте токпокки?

— Ещё спрашиваете! — лицо мужчины расплылось в гордой улыбке, после чего он размял пальцы. — Конечно, сейчас сделаю.

— Хорошо провести время в Анджу, а я пойду по делам, — добродушно пожелала его жена, ещё раз бросила взгляд на каса-обакэ и вернулась в дом.

Торговец уличной едой достал заготовленные куски теста, нанизал их на тонкие палочки — с таких же нуна ела сундэ — опустил их в шипящую жидкость. Издалека Сюаньму почти ничего не видел, но приятный аромат донёсся до его нюха, поэтому он с любопытством приблизился.

— Ты же ешь рыбу? — встревоженно уточнила нуна, услышав его не оборачиваясь. — Или как мясо?

— Ем.

На самом деле Сюаньму почти не употреблял рыбу в пищу, однако среди монахов Цзяожи она не запрещалась, а подавалась на некоторые праздники.

— Повезло! А то они готовятся с рыбой, да? — нуна вздохнула с облегчением, а Дзадза на её руках — по-видимому, чувствовавший изменения в её эмоциях — зашевелил своей ножкой из стороны в сторону.

— Да, и с водорослями, но рыба измельчённая, не переживайте, и почти не чувствуется из-за перца.

Торговец достал из густой тёмно-оранжевой жидкости несколько палочек с пропитавшимися токпокки, одну протянул нуне, а вторую — Сюаньму. В нос ударил необычный насыщенный запах, но приятный. Монах осторожно схватился пальцами за предложенную палочку с узкой тёмно-оранжевой лепёшкой и взглянул на нуну: её горящие глаза желанно смотрели на предложенное угощение, она приоткрыла рот и буквально набросилась на несчастный токпокки. Однако в следующий миг отпрянула назад и пискнула:

— Горячо!

— Дева Кон, осторожнее! — обеспокоенно воскликнул евнух Квон, приблизился к ней на несколько шагов и повёл за собой коня генерала Ю.

— Дева Кон с годами не меняется.

— Генерал Ю, я сейчас вам что-нибудь отгрызу. — Нуна сердито посмотрела в его сторону, однако в её взгляде Сюаньму заметил насмешливые огоньки. Ему казалось, что за проведённое вместе время он стал лучше понимать её эмоции: сейчас она шутила, а не злилась всерьёз.

И вместо дальнейших ссор она подула на кусочек теста у неё на палочке, поднесла ко рту и надкусила. Зажмурившись, она улыбнулась, с наслаждением прожевала свой токпокки и проглотила.

— Фня-фня?

Любопытный Дзадза внимательно смотрел на палочку. Сюаньму не спешил пробовать собственный — всё равно пока горячий, а продолжал наблюдать.

В этот момент к лавке бесшумно подошла Хеджин и попросила налить для её госпожи воду или какой-нибудь прохладительный напиток. Торговец с улыбкой подвинул на край прилавка деревянный стакан, который наполнил жидкостью из кувшина.

Каса-обакэ высовывал свой длинный тонкий язык и пытался дотянуться до токпокки. Нуна усмехнулась и медленно опустила к нему палочку: Дзадза поднёс язык сначала с верхней стороны, не касаясь, затем с нижней, и лишь после этого медленно-медленно прикоснулся самым кончиком. В следующий миг он резко отпрянул назад, задёргался в руках нуны и с громким «Фня-я, фыр-мя-фыа?!» спрыгнул. Он не поскакал дальше, а плашмя бросился на землю, пытаясь стереть со своего языка остатки оранжевой жидкости.

Теперь Сюаньму уже с опаской посмотрел на палочку в своих руках — неужели токпокки оказались настолько острыми? С другой стороны, у нечисти и людей восприятия и вкусы могли быть совершенно разными. Но и он сам являлся драконом, а не человеком…

Чтобы не расстраивать нуну, он поднёс палочку к губам, принюхался, на всякий случай подул. Стараясь не смотреть на валявшегося на земле каса-обакэ, Сюаньму взглянул на нуну, которая уже опустилась на корточки и встревоженно поглаживала несчастный зонтик. Ей нравилась эта еда: он видел наслаждение в её лице, пока она грызла этот загадочный токпокки, поэтому всё-таки решился и надкусил.

Язык как будто прижгло, но не сильно — Сюаньму почти сразу привык к этому ощущению, оно даже показалось интересным. Тесто оказалось мягким, но одновременно с этим густым и клейким, поэтому жевалось не так просто.

Он поймал на себе испуганный и внимательный взгляд нуны — та переживала, как среагирует он сам. На вкус это было что-то необычное, но приятное. Торговец не соврал — из-за остроты Сюаньму не заметил ни добавленной рыбы, ни морских водорослей, но местами лепёшка всё равно отдавала морем.

— Неплохо, — в итоге сообщил своё мнение Сюаньму и в подтверждение своих слов доел уже подостывший токпокки, а нуна вздохнула с облегчением.

Ещё немного они задержались у лавки с необычной уличной едой, накормили всех и уже собирались уходить, как вдруг к ним приблизилась высокая дева в простой одежде с длинной чёрной косой и вплетёнными в неё цветами. За её спиной показалась ещё одна, пониже, но тоже в светло-коричневом с зелёными лентами и с серебряной шпилькой в волосах, концы которой изображали два листа бамбука, в руках она держала мешок, из которого торчали несколько веток с листьями. Чуть опустив голову, первая испуганно спросила:

— Вы случайно не из Сонбака?

Её щёки покраснели, а взгляд метался из стороны в сторону, но в основном цеплялся за Сюаньму и генерала Ю. Последний чуть прищурился, но всё равно улыбнулся незнакомке.

— Как вы догадались? — спросила нуна с удивлением и приподнялась с земли.

— Орабони* посылал письма про его близкую подругу-принцессу, вечно чёрного… Ой, нет, сына нескончаемой мрачной беззвёздной ночи генерала. — На этих словах Сюаньму чуть не подавился своим токпокки. — И также про молчаливого монаха из Цзяожи в свободных синих одеждах, переливающихся как морские волны, окружающие берега великого Сонгусыля.

* Орабони (кор. 오라버니) — обращение девушки к старшему брату.

— Орабони? Кто твой орабони?

Сюаньму даже в мыслях не понимал, как это произносилось, и ни за что не смог бы повторить. Диалекты Цзяожи и Сонгусыля были похожи друг на друга, большая часть слов ничем не отличалась, проблемы возникали только с именами и почему-то кошмарными обращениями. Ладно, хотя бы «нуну» Сюаньму с лёгкостью выговаривал, но как себя назвала жена торговца? А теперь и юная дева раскидывалась сложными словами.

— Джинхён-орабони и Джинги-орабони — вы их знаете?

Её щёки пылали красным.

— Ты сестра Джинхёна и Джинги?! — вскрикнула шокированная нуна и быстро поправилась. — Ой, извините, — она прокашлялась и вновь повысила голос: — Вы сестра Джинхёна и Джинги?!

— Вы знакомы? — Дева с множеством цветов в волосах изогнула брови, а затем немного нахмурилась. — Они не рассказывали о других девушках, кроме принцессы и её холодной, как ветер в зимнюю ночь, служанке.

Стоявшая в стороне Хеджин фыркнула, но ничего не ответила. Сюаньму удивляли сравнения, которые незнакомая молодая госпожа употребляла в своей речи — неужели она повторяла за тем самым Джинхёном, рисовавшим неприличные картины? А может, ей в основном писал Джинги? С последним Сюаньму почти не общался, поэтому плохо представлял, каким человеком тот являлся.

— Э-э, — задумчиво протянула нуна а затем указала на своих друзей, — это генерал Ю и монах Шуаньму.

— Шуаньму? — переспросила её собеседница с неким сожалением в голосе. — А я прочитала его имя как Хёнмок*… Но Шуаньму звучит даже экзотичнее!

* Его зовут 玄睦 (таинственный + дружественный), что по-китайски читается как Сюаньму, а по-корейски — Хёнмок. Джинхён писал его имя иероглифами, поэтому его сестра неправильно произнесла.

— Сюаньму, — тихим голосом поправил монах, но девушка как будто не расслышала его, а вновь обратилась к нуне: — А вас как зовут?

Нуна замешкалась.

— Это дева Кон, служанка Хеджин и евнух Квон, — пришёл к ней на помощь генерал и представил всех остальных.

— Генерал Ю, а как же Дзадза?

Каса-обакэ успел прийти в себя: поднявшись с земли, он прятался за ногами нуны и наблюдал за диалогом. Точно также вела себя вторая незнакомка, стоя за спиной болтливой сестры Джинхёна и Джинги. Нуна поспешила исправить недоразумение и пояснила:

— Это добрый и хороший каса-обакэ Дзадза, путешествует вместе с нами. Вы тоже не представились.

— Фня?

Казалось, живой зонтик понял, что речь зашла о нём. Странно, что нуна не вспомнила про мышонка Джика, который прятался где-то у генерала Ю.

— Ой, что это я! Меня зовут Джинмин, Ким Джинмин, а это моя подруга и соученица Нам Юна-онни*.

* Онни (кор. 언니) — обращение девушки к старшей сестре.

— У Джинхёна фамилия Ким?!

— Это странно?

— Нет, просто вы одна из известнейших семей Сонгусыля, а Джинхён и Джинги просто владеют лавкой свитков и чернил…

— Эти псы сбежали в Сонбак и бросили меня одну!

— Как они посмели? — нуна поддержала её возмущения и активно закивала головой.

— А господин и госпожа Ким заставляют Джинмин учиться у многих мастеров, так мы и познакомились, — в разговор внезапно влезла молчаливая девушка Юна, в лучах солнца в её волосах блестела серебряная заколка в форме бамбука.

— Да, господин Нам лекарь. Моя семья хочет, чтобы младшие умели всё и сразу, поэтому орабони и меня куда только ни отправляли — и заниматься боевыми искусствами, и обращаться с оружием. Когда меня заставили шить, а братцев моих — сослали на гончарное дело, они вдруг взяли и сбежали, только письмо оставили со словами: «Джинмин-а, не скучай, мы сами прорвёмся в жизни без помощи семьи». Вы не представляете, что я чувствовала, когда должна была рассказать об этом родителям! — она вдруг сорвалась на крик, а на её глазах выступили слёзы.

— Тише, Джинмин. — Юна погладила девушку по спине.

— Мне так жаль вас, — нуна сочувствующе смотрела на неё. — Джинхён никогда о вас не рассказывал… Я даже представить себе не могла, что у них с Джинги есть младшая сестра! А вы при этом всё о нас знаете. А, кхм, свои романы он вам не присылал?

Догадавшись, о каких «романах» шла речь — перед глазами Сюаньму всё ещё стояли изображения с голым драконом и девушкой, — монах отступил на несколько шагов назад.

— Конечно, присылал! — Джинмин вдруг хитро улыбнулась. — Я их здесь перерисовываю и продаю.

Сюаньму в ужасе отпрянул и отошёл ещё подальше, как вдруг заливистый смех нуны разлился по округе.

— У Джинхёна талант, конечно.

Как только она успокоилась, в воздухе ненадолго повисла тишина, которую нарушила Джинмин:

— Знаете, он ведь не только вам обо мне не рассказывал, но и мне о вас не писал, дева Кон. Ни Джинхён-орабони, ни Джинги-орабони. Кто вы ему? Возлюбленная?

В её голосе не прозвучало никакого осуждения, лишь искреннее любопытство. Только Сюаньму вздрогнул и почувствовал тяжесть внутри, словно съел что-то не то — токпокки наконец-то подействовал? Нуна зажмурилась, широко улыбаясь, и свела свои брови, в то время как глаз генерала Ю нервно подёргивался.

— Нет… Просто знакомая.

— Вы только сегодня в Анджу приехали, получается? Может, показать вам город?

— Если вас не затруднит, дева Ким, то было бы замечательно, — ответил генерал Ю, чуть опустил голову и, выразительно глядя на Джинмин, улыбнулся. Она и так смущалась от разговора с незнакомцами: хоть оказалась болтливой и даже первой диалог завела, но постоянно отводила взгляд, в чём Сюаньму замечал с ней сходство, а здесь ещё и генерал смутил не только своими словами, но и достаточно близко подошёл.

— Не затруднит, — тихо ответила она и повернулась к своей соученице. — Онни, ты пойдёшь с нами?

— Сначала надо занести травы отцу.

— О… — Джинмин взглянула на мешок в руках Юны. — Давайте начнём нашу прогулку по Анджу с хижины Якчук.

— Делать им больше нечего, как по лекарям ходить.

Должно быть, вторая дева с серебряной заколкой в форме бамбука не желала тратить время только прибывших из Сонбака на что-то неинтересное. Поскольку на неприличные темы уже давно не разговаривали, Сюаньму всё-таки подошёл к остальным и заметил, как генерал Ю чуть изогнул одну бровь, посмотрел вверх и вновь перевёл взгляд на Юну, ответив:

— Почему же? Очень даже интересно прогуляться с юными девами и поглядеть на эту вашу хижину Якчук.

Джинмин схватилась ладонями за щёки, которые ещё сильнее налились краской, и отвернулась. В этот момент к ним подошёл евнух Квон, ведя за поводья вороного коня.

— Генерал Ю, ваша лошадь.

— Сходи пока со служанкой и займи комнаты на постоялом дворе, заодно Пунсоля накормите.

— Мы не оставим деву Кон, — попытался возразить евнух, но под взглядом генерала сжался и обернулся за подмогой. — Правда, Хеджин?

— Ещё успеем присоединяться к господам.

Изящным, но резким движением пальцев служанка забрала поводья из рук евнуха Квона, нежно погладила коня со странным именем* по лбу, кивнула нуне и незамедлительно отошла от остальных. Пухлый юноша в зелёном был вынужден последовать за ней. Сюаньму стоял на месте и не знал, куда ему податься: тоже отправиться на постоялый двор или составить компанию остальным?

* Пунсоль (кор. 풍설) — буран.

Он посмотрел на нуну, которая сразу поймала его взгляд и мило улыбнулась, но её отвлёк Дзадза, цепляющийся за ноги и издающий невнятные звуки. Нуна наклонилась и подхватила каса-обакэ, из-за чего Сюаньму вздохнул — он же такими темпами привыкнет передвигаться исключительно у неё на руках и откажется ходить самостоятельно. Может, Сюаньму и не до конца понимал повадки дружелюбной нечисти, но этот зонт уже вёл себя капризно.

— Монах Шуаньму, вы чего стоите в стороне от нас и молчите? — внезапно обратился к нему генерал Ю, оставив торговцу уличной едой ещё несколько монет.

Но Сюаньму считал, что и так достаточно близко к остальным находился. Пришлось подойти ещё на несколько шагов, на что генерал ответил:

— Другое дело, — затем он обернулся к Джинмин и Юне. — Показывайте путь, юные девы.

Первая вновь засмущалась, а вторая — недовольная на вид — вздохнула и перехватила мешок с травами.

— Благодарим за чудесную еду! — крикнула нуна торговцу, помахала ему рукой и поспешила за девушками из Анджу.

— Заглядывайте ещё, — он гостеприимно улыбнулся.

Сюаньму всё это время продолжал держать в руке деревянную палочку, на которую до этого был нанизан токпокки. Но от лепёшки уже ничего не осталось, а куда надо было деть палочку — не знал, специальной посуды для мусора не наблюдал. Не бросать же её на землю.

Генерал Ю поравнялся с нуной и обернулся:

— Монах Шуаньму, вы идёте?

Пришлось спрятать грязную палочку в тканях своего шэньи. Талисманам не страшно, если они перепачкаются, но Сюаньму всё равно привык выкидывать мусор сразу, а не носить с собой.

Хеджин и евнух Квон ушли достаточно далеко, что цоканье лошади перестало доноситься до остальных, но Сюаньму даже не мог надеяться прогуляться в тишине. Каждый раз в его окружении находился кто-то шумный и болтливый, будь то ненадоедливая нуна или же молодая госпожа Ли, а теперь стеснительная, но общительная Джинмин. Он мысленно поблагодарил Юну, что хотя бы та не перекрикивала свою соученицу, а большую часть пути молчала.

Ещё издалека Сюаньму заметил стволы бамбука, растущие вширь на горизонте. Вместе с ними до него донёсся слабый, но странный аромат какого-то густого травяного запаха — в носу резко зачесалось, и монах чихнул. Нуна, всю дорогу болтавшая с Джинмин, чей разговор Сюаньму совсем не слушал, обернулась и обеспокоенно посмотрела на него:

— Рури, ты не заболел под дождём?

— Нет.

В этом он не сомневался.

Чем ближе они подходили к бамбуковой роще, тем сильнее становился травяной запах — теперь он напоминал горькое лекарство. Подобным Сюаньму поили во время болезней.

Генерал Ю чуть склонил свою голову вбок, притормозил свой шаг и поравнялся с монахом. Он приоткрыл рот и собрался что-то сказать, как его перекричала нуна:

— Джинмин-а, — Сюаньму не успел заметить, в какой момент девушки сблизились и начали фамильярничать, — а какие у вас в Анджу самые необычные, а лучше даже опасные места? А может, есть местные легенды про страшных духов?

— Фня?

— Дзадза, ты не страшный!

Нуна со всеми умудрялась найти общий язык: будь то её слуги, или Джинхён и Джинги из лавки свитков и чернил, или генерал Ю, или болтавший на непонятном языке каса-обакэ, или даже молодая госпожа Ли, с которой первые дни они непрерывно ругались, и теперь вот девушки, с кем она познакомилась только сегодня. Даже с нелюдимым Сюаньму нуна спокойно разговаривала и не раздражала его.

— Надо подумать, онни… — задумчиво произнесла Джинмин и приподняла голову кверху. Она не носила шпильки и украшения, как её соученица, но в её косу были вплетены настоящие цветы, однако они уже начинали подвядать и лепестками осыпаться по земле.

— Какие страшные места могут быть в Анджу? — вмешалась молчаливая Юна. — Это же самый тихий город Сонгусыля.

— И правда…

А Сюаньму вновь чихнул.

Генерал Ю чуть наклонился к нему и шепнул на ухо:

— Что-то учуяли?

Хотя сам он улыбался, щурящиеся золотистые глаза, в которых отражалось сияющее на небе солнце, смотрели на монаха серьёзным взглядом.

— Лекарство? — предположил Сюаньму, не заподозрив ничего неладного, а вот генерал Ю только сильнее свёл брови.

Монах не понимал, что здесь странного, ведь они направлялись к дому лекаря — неудивительно, что его драконий нюх мог учуять всякие снадобья. Но в спину как будто вонзались колючки*: внутренний голос подсказывал, что интуиции генерала Ю надо доверять.

* Кит. 如芒在背 — «как колючки в спине» (как на иголках).

Наконец, они приблизились к достаточно крупной хижине, из окон которой шёл лёгкий пар. Горький травяной запах стал настолько сильным, что у Сюаньму, стоявшего посреди бамбуковой рощи, даже заложило нос. Они поднялись по каменным ступеням, оставили обувь перед порогом, затем Юна отворила дверь и вошла со словами:

— Отец, мы вернулись.

В нос Сюаньму ударил невыносимо сильный запах трав, лекарств и отваров, исходящий изнутри помещения.

— Мастер Нам, — Джинмин тоже поздоровалась, опустила голову и сложила перед собой руки в знак приветствия.

Статный мужчина в тёмно-зелёной одежде склонился над дымящим котлом и помешивал бурлящую жидкость большим деревянным половником.

— Вы принесли солодку? — спросил он не глядя. Внешне он не казался старым, морщины не успели появиться на его лице, однако убранные в пучок волосы давно поседели.

— Да. — Юна собиралась протянуть ему мешок с травами, как он ответил приказным тоном:

— Немедленно достань корень и измельчи его.

— Слушаюсь, отец.

Сюаньму заметил, как Джинмин застыла на месте, в то время как её руки и ноги дрожали. Но она встряхнула головой и добавила:

— Я помогу.

Пара лепестков отвалилась с её причёски и на слабеньком ветру закрутилась и приземлилась на деревянный пол.

Джинмин вместе с Юной отошла к невысокому тёмному столу в противоположной части помещения. Вдоль всех стен стояли огромные шкафы с множеством мелких ящиков, некоторые из них оставили приоткрытыми. Прямо у входа находился ещё один стол, заваленный множеством свёртков с лекарствами, а также исписанными свитками.

От обилия сильных травяных запахов у Сюаньму слегка вскружилась голова, а мир перед глазами немного расплывался. Он опёрся о дверной косяк и остался стоять на пороге, куда хотя бы придувал свежий воздух.

— Вы за лекарствами? Чем болеете? — господин Нам соизволил обратить внимание на путников.

— Мы только сегодня прибыли в Анджу… — радостно начала рассказывать нуна, как седой лекарь перебил её:

— Если ничего не собираетесь покупать, то не мешайте работать.

Зеленоватая жидкость в котле бурлила всё сильнее, Сюаньму даже издалека видел поднимающиеся и лопающиеся пузыри. Он даже не мог назвать запах противным — просто слишком сильный, из-за чего ему было тяжело дышать.

— Мы не мешаем, а ждём Джинмин и Юну.

— Фиер-фня!

Сюаньму не знал, что сказал каса-обакэ, но не сомневался, что с такой интонацией Дзадза просто хотел поддержать нуну.

— И духа своего уберите.

— Знаете, я пойду проверю своего коня, — вдруг сказал генерал Ю, прошмыгнул мимо Сюаньму и в следующий миг скрылся в бамбуковой роще — никто не успел возразить или хоть как-то среагировать на его слова.

— Ну и ладно, всё самое интересное пропустит. — Нуна пожала плечами и на носочках подкралась к господину Наму, крепко прижимая Дзадза к своей груди. В такой позе она задрала голову и с интересом присмотрелась к содержимому котла.

— Духа уберите, — сердито повторил седой лекарь и исподлобья взглянул на красный зонт. Тот вытянул язык.

Нуна поджала губы и отошла назад. Но вместо того чтобы расстраиваться, она обогнула господина Нама с его котлом и подошла к Джинмин и Юне в противоположном конце хижины.

Сюаньму обернулся в сторону рощи и решил выйти посидеть на ступенях, а если не станет лучше, то прогуляться, как почувствовал, что нечто уселось на его чжаньсе и подёргивало за штаны. Он вяло опустил голову вниз. Мышонок Джик, который всё это время находился у генерала Ю, пересёкся с ним взглядом, шмыгнул под ткань и шустро прополз по ноге — Сюаньму практически не ощущал его передвижений, как мордочка уже высунулась из широкого рукава шэньи, а маленькие лапки оставили на ладони лист бумаги. Монах встряхнул головой и прищурился, пытаясь вглядеться в текст. Как только перед глазами перестало плыть, он смог прочитать: «Осмотрись, тут что-то нечисто».