Я тебя вижу

Глава 27. Свет победит

Рассказ Артура будто перенес мою душу в чужое прошлое, и я своими глазами увидела все происходящее. Слишком подробно и ярко он повествовал о событиях минувших дней, окунаясь в них с головой, переживая заново всю прожитую боль.

История полностью шокировала. Я подозревала о чувствах Альгерона и знала, что сведений о смерти Элайны у него гораздо больше, чем у всех остальных. Подозревала я и о причастности Чейзена к гибели матери Итана. Но я никак не могла представить, что все настолько серьезно. Получается, Артура обвиняют в некромантии не зря? Чейзен узнал о том, что Альгерон совершал ритуал, призывая Элайну, и теперь хочет доказать, что ректор университета действительно причастен к темной магии?

Но в данный момент интересовало, как же отреагирует Итан. Я перевела взгляд с Артура на него, и ректор тоже посмотрел на парня. Тот отрешенно молчал, и это молчание казалось страшнее самых оглушительных криков.

— Прости Итан, — нарушил тишину Альгерон, — за все прости. Что я тайно любил твою маму, что отчасти виновен в ее смерти, что вытянул ее дух из загробного мира, что не рассказывал тебе правду об отце, что и тебе пришлось пострадать от его рук. Я не выполнил просьбу твоей мамы и не уберег тебя от проклятой участи. Прости, что тебе пришлось узнать это лишь сейчас.

В том, что Альгерон рассказал правду, сомнений не возникало. Во-первых, так факты начали сходиться. Теперь стало понятно, почему Чейзен пытался дискредитировать Артура именно таким образом. Барт старший жаждал правосудия, подкидывая элементы ритуала призыва духа, потому что выяснил, что Артур действительно это делал. Слух о связях со студентками тоже, видимо, не зря распустил. Скорее всего, в нем до сих пор сидела обида, что Артур провел время с его женой, и так он теперь пытается показать, что Альгерон имеет связи с теми, с кем ему не положено.

Во-вторых, я думала, что слова Альгерона истинны, потому что никто никогда не стал бы просто так признаваться в том, что прибегал к некромантии. Данное заявление напрямую приведет человека к стражам. И мы с Итаном могли бы спокойно сейчас сдать Альгерона. Но он нам доверился, решив, что правда важнее.

— Почему вы решили рассказать нам вообще обо всем? — не удержалась от вопроса я. — В смысле, да, я сама вас подтолкнула к этому и хотела, чтобы Итан узнал правду. Простите, что надавила на вас, я благодарна вам за честность, но… Вы ведь могли рассказать обо всем лишь ему. Но вы рассказали и мне. Почему?

Артур посмотрел на меня очень странно, будто надеялся на какие-то действия с моей стороны.

— Потому что я вижу твои чувства, Марта, — он грустно улыбнулся, — вижу, как ты относишься к Итану, как готова помочь ему. И у тебя есть еще шанс на то, что любимый человек спасется. А у меня этого шанса уже нет.

Ректор печально опустил взгляд, а после положил руку на запястье Итана и обратился к нему:

— Я очень хочу помочь тебе, мой мальчик. Ты всегда был мне как племянник. Тебе наверняка больно обо всем этом узнать, но с этой минуты я обещаю, что буду предельно честен с тобой. Лжи вокруг уже было достаточно. Элайну не удалось уберечь, но помочь тебе и остановить Чейзена еще можно. И мы найдем способ это сделать.

Я вспомнила, как меня однажды утешала Лара, также говоря, что все получится, применяя слово «мы». Это чувство единства согревало.

— Ненавижу… — склонив голову, тихо прошептал Итан, и в голосе сквозила неподдельная ненависть.

— Прости меня, — снова начал Альгерон, но Итан перебил его.

— Нет, Артур, не вас. Я ненавижу отца. Оказывается, я не только сейчас слеп, а всю жизнь был таким, — он издал нервный смешок, вызывающий мурашки по телу, — даже не видел того, что происходило. Не знал о том, что мама была с отцом не из-за любви. Не знал, что я послужил причиной того, что она осталась с ним. Не знал, что вы с мамой… Боги, да я даже не подозревал ничего. Марта права, все было слишком очевидно, но не для меня, судя по всему. Я видел лишь обычных родителей, а каждому ребенку хочется думать, что его семья создана по любви. Я видел, что мама иногда грустила, но не знал, от чего. Дурак слепой. И уж точно я не знал, что отец маму…

Он осекся, не в силах произнести страшную фразу, но мы с Артуром поняли, что он хотел сказать. Отец маму убил.

— Понимаете, он же действительно был в ужасном состоянии. Мы вместе с трудом проживали наше семейное горе. Я даже подумать не мог, что отец притворялся. Понятно, чего он так обозлился на меня, когда я решил защитить вас, Артур. Он посчитал, что и я предатель. Будто вы дважды отняли кого-то у него. Не понимаю только одного: почему он не убил меня, раз для него это пустяковое дело, оказывается.

Снова возникла тишина. Каждый в комнате погрузился в свои мысли. Ни я, ни Итан не стали обвинять Альгерона в том, что он на самом деле обратился к некромантии. Да, это было строго запрещено, но без темной магии в данном случае никто бы не узнал правду. Я не ожидала, что она окажется такой горькой, но это лучше, чем тонуть во лжи.

Внезапно раздался настойчивый стук в дверь. Мы с Альгероном переглянулись.

— Вы ждете кого-то? — с тревогой в голове спросила я.

— Нет, никого, — на лице ректора мелькнула растерянность.

Стук продолжился, поэтому Артур, неохотно поднявшись с места, направился в коридор, чтобы открыть.

— Добрый день, мистер Альгерон. Страж Хеймс. Меня направили к вам домой с целью обыска квартиры на предмет подозрительных предметов. Прошу впустить меня.

Услышав это, холодок пронесся по спине. Я тут же подумала о сережках в спальне.

— Разве об этом не должны были предупредить меня? — недоверчиво поинтересовался Альгерон.

— О таком не предупреждают, иначе есть вероятность, что вы избавитесь от улик. Думаю, вам прекрасно известны правила, мистер Альгерон. Или вам есть, что скрывать?

Голос стража звучал так надменно и высокомерно, будто мужчина горел желанием найти что-то и был уверен, что ему это удастся.

Зная, что с коридора меня не видно, я тут же пошла в спальню Альгерона, передвигаясь на цыпочках, стараясь не шуметь и мягко ступать по полу, чтобы он не издал скрипучий звук. Пока Альгерон разговаривал со стражем, я мигом вытащила сережки из тумбочки, осторожно закрыла ее и, вернувшись в гостиную, спрятала шкатулку с украшением у себя в сумке.

Взгляд метнулся на стол, где остались медицинские принадлежности и пробирки с кровью. Совсем забыла, что это очень опасная улика! Все это я тоже быстро закинула к себе, иначе вопросов не избежать.

Почувствовав себя преступницей, я села рядом с Итаном, нервно теребя руками подол юбки, и в это же мгновение Артур со стражем явились к нам. Ректор тут же посмотрел на стол, который теперь пустовал.

— У вас гости? — спросил страж, презрительно оглядывая нас.

— Сын моего друга с невестой, — представил Альгерон.

Он не стал говорить, что мы его студенты, и это вполне логично. Так у стража могли возникнуть подозрения, что в не учебное время ректор учит студентов чему-то запрещенному у себя дома. Конечно, не стоило большого труда узнать, кто мы, но стража сейчас явно интересовало не это.

— Очень жаль, что прервал вашу беседу, — чувство вины страж явно не испытывал, — но вам придется покинуть помещение, молодые люди. Встретитесь в другой раз. Сейчас вы будете мешать.

— Без проблем, — незамедлительно сказал Итан.

Захватив трость, он поднялся и протянул мне руку. Взяв ее, я повела Итана к выходу. Мистер Альгерон пошел нас проводить, пока страж начал осматривать комнату. По взгляду Артура я видела, что он боится, но пытается не выдавать себя, напуская уверенность. Напрямую сказать ему о том, что сережки находятся в моей сумке, я не могла, так как у входа стоял еще один страж, ожидавший первого. Поэтому я решила намекнуть, подыгрывая версии с невестой.

— Жаль, что нас прервали. Но спасибо за подарок, Артур, — такое прямое обращение было непривычно, но необходимо для непринужденной фразы, — он прекрасно подойдет мне к красному платью.

И я мило улыбнулась, глядя на ректора. Брови его слегка шевельнулись от удивления, но тут же вернулись на место. В глазах отразилась благодарность.

— Рад, что угодил. Заходите, дети, — сказал он, и мы попрощались.

Какое-то время мы шли молча, боясь обсуждать услышанное. Постоянно казалось, что страж отправился за нами. Отойдя на приличное расстояние от дома ректора, я на всякий случай огляделась вокруг и, не заметив никого подозрительного, расслабилась.

— Я забрала сережки твоей мамы.

Итан, скорее всего, понял это, ведь наверняка слышал, как я ходила в спальню, но на всякий случай я решила ему напрямую сказать об этом.

— Ты правильно сделала. Я же всегда знал, что Альгерон нормальный мужик. Даже когда отец убеждал меня в обратном, я не верил. Теперь понимаю, что не зря.

— А у тебя… — немного замялась я, — нет неприязни к нему из-за того, что он любил твою маму?

Итан покачал головой.

— Неприятно осознавать, что представление о чувствах родителей оказалось ложным. Но к Артуру у меня нет неприязни. У них же это было взаимно, получается. Неприязнь у меня сейчас лишь к отцу, — думая о нем, лицо Итана тут же снова помрачнело. — Теперь я не просто хочу остановить его. Я хочу, чтобы он понес наказание. Я мог смириться с тем, что он сделал со мной. Вернув зрение, я не хотел мстить, достаточно было просто того, чтобы он исчез из моей жизни. Но смириться с тем, что он творил с мамой, я не смогу. Она не заслуживала такого мужа. Точнее, это он не заслуживал ее. Наверно, странно говорить так, но сейчас я бы очень хотел, чтобы мама была с Артуром изначально.

— Тогда не было бы тебя.

— Плевать. Зато была бы мама. Живая и счастливая. А с отцом она осталась из-за меня.

Слова ударили по сердцу. С одной стороны, он прав. С таким исходом событий была вероятность предотвращения трагедии. Но с другой… Я не могла представить мир без Итана. И за это стоило благодарить судьбу. Интересно, осудит ли меня Итан за такие мысли? Ужасно и эгоистично думать, что без трагедии одних людей не было бы счастья других, но жизнь такая. То, что произошло когда-то, уже не изменить. Да, события неприятны, но остается лишь принять это и думать о настоящем, о том, что уже есть, а не что могло бы быть.

— Итан, не вини себя. Ты не изменишь прошлое, просто прими это. Я понимаю, что тебе сложно. Но ты существуешь. При каких бы обстоятельствах это не случилось, ты есть. И ты ни в чем не виноват. Виноват лишь твой отец, и я согласна с тем, что он должен понести наказание. Но не наказывай себя, даже угрызениями совести. К тому же, Элайна тебя любила, и ты для нее был радостью жизни. Да и вообще: кто знает, как бы сложилась судьба, будь она с Артуром вместе? Вдруг твой отец обоих убил бы сразу? Мы никогда не узнаем, как было бы и стало бы от этого лучше, я уже тебе говорила. А сейчас… Просто знай, что ты уже есть, и кого-то делаешь счастливым этим фактом.

Итан остановился и притянул меня к себе. Я уткнулась лицом в его плечо, а он носом в мои волосы, вдыхая их запах. Мужская теплая рука мягко поглаживала макушку.

— Спасибо, Марта. Мне кажется, что только ты сейчас держишь меня на этом свете и заставляешь идти дальше. Иногда так сложно смириться со своей судьбой, хочется бросить все и…

— Даже не думай! — возмущенно перебила я. — Ты еще мне нужен.

— Об этом я и думаю.

— Я же сказала, не думай!

Итан по-доброму засмеялся, прижимая меня к себе еще крепче.

— Нет, милая, я думаю не о том, чтобы исчезнуть. Я думаю о том, что нужен тебе, и это придает сил. У меня сейчас постоянно крутятся в голове слова Артура, и я с каждой минутой все больше осознаю, что вообще происходило. Как я сказал, у меня нет отвращения к тому, что он любил маму. В моей душе сейчас лишь горечь за двух несчастных людей, которые не смогли быть вместе, хотя так нуждались друг в друге. А мы с тобой… Тоже нужны друг другу. И я не хочу оказаться на их месте. Не хочу не иметь возможности быть с тобой. Не хочу, чтобы ты была с тем, кого не любишь. Марта, я просто хочу, чтобы хотя бы у нас с тобой было все хорошо, понимаешь?

Итан глубоко расчувствовался. Внезапный порыв сентиментальности меня удивил, но на сердце стало так тепло, ведь Итан разделял мои мысли. Мне тоже было больно за Артура и Элайну. Любовь вообще творит одновременно прекрасные и страшные вещи. Счастливая любовь окрыляет, а несчастная — обрубает крылья.

— Понимаю, — прошептала я ему в ухо, — прекрасно понимаю. Я тоже этого хочу. Так и будет, Итан. Мы вместе, и мы со всем справимся. Наша история будет счастливой, обещаю.

И он нежно поцеловал меня мягкими теплыми губами, которые уже стали такими родными. Я улыбнулась от удовольствия, а Итан маленькими поцелуями покрыл мою улыбку, а позже чмокнул замерзший нос.

— Я люблю тебя, Марта.

От неожиданности я задержала дыхание, а сердце пропустило удар. Эти слова Итан произнес впервые. И как же приятно звучал его бархатный глубокий голос.

— Возможно, ты посчитаешь, что рано говорить о любви, ведь мы вместе недавно, но я подумал, что лучше скажу тебе об этом сейчас. Не знаю, что еще задумал мой отец и что ждет меня впереди. Но было бы печально никогда тебе об этом не сказать. Артур с мамой так долго не имели возможности признаться в любви друг другу, что отчасти их сгубило, и я понял, что не хочу такого. Ты права, нужно думать о том, что мы имеем сейчас. Сейчас ты в моих руках, и у меня есть возможность сказать тебе, поэтому я эту возможность не упущу. Я люблю тебя, знай.

Эти слова легли бальзамом на душу. Как же приятно было наконец-то их услышать! От радости я снова поцеловала Итана, после чего крепко обняла, пряча улыбку за его плечом.

— И я люблю тебя, Итан. Безумно люблю!

Небо, затянутое серыми тучами, внезапно пронзилось светом, и из-под хмурого навеса показался луч, который расширялся и становился все ярче. Будто свет пытался всеми силами побороть тьму, отталкивая ее. Такая мелочь, всего лишь природное явление. Но я посчитала, что это хороший знак. Свет обязательно победит. И наша любовь тоже.