Я тебя вижу

Глава 20. Недосказанность

Проснувшись, я обнаружила, что в кровати нахожусь одна. Оглядев комнату, Итана в ней не наблюдалось, но его вещи были на месте. Времени до занятия оставалось еще достаточно, поэтому я неспешно оделась. К этому моменту Итан как раз вернулся.

— Доброе утро, — радостно произнесла я и, подойдя к нему, обхватила руками вокруг талии.

Тело парня напряглось, что ввело меня в недоумение. До этого мои объятия были ему приятны. Что поменялось за ночь?

— Что с тобой? — обеспокоенно спросила я.

— Марта, нам надо поговорить, — слишком серьезно ответил он.

Такое его состояние пугало меня. Итан молча сел, будто что-то непоправимое случилось, и это не давало ему покоя. Я устроилась рядом, покорно ожидая дальнейших слов.

— Вчера я дал слабину. Мне было тяжело принять тот факт, что мою проблему не решить в ближайшее время, хотя я, признаться, очень надеялся на это. Думаю, ты меня понимаешь. Тебе, вероятно, стало жаль меня, но… Ты не обязана это делать.

— Делать что? — недоумевала я.

— Ты не обязана быть рядом, — эти слова ему явно давались с трудом, но все же он их произнес, — и те поцелуи… Мы можем сделать вид, что ничего не было. Забудем.

А вот после этих слов мне уже стало ужасно обидно и неприятно. Что значит, ничего не было? Я всю душу вложила в эти поцелуи, я так ждала этого! До этого я никогда в жизни не решалась на то, чтобы поцеловать парня первой.

— В смысле, сделать вид? Почему это мы должны забыть? — в сердцах возмутилась я, от негодования меня просто распирало. — Что ты выдумал себе, пока я спала?

Почуяв мое раздражение, Итан начал искать рукой мою ладонь, но тут же передумал и сжал пальцы в кулак. Моя рука, потянувшаяся навстречу, растерянно повисла.

— Вчера ты могла из жалости или сочувствия сделать это, поддавшись моменту. Но если ты жалеешь, то я пойму и приму.

— Да ты совсем, что ли, с ума сошел? Ни о чем я не жалею! Я поцеловала тебя, потому что хотела это сделать, и это желание возникло далеко не вчера, знаешь ли!

Хотелось хорошенько встряхнуть Итана за плечи, но я сдержалась. Неужели он думал, что я ничего не испытываю? Да разве можно поцеловать кого-то просто потому, что стало его жалко? В моем понимании точно нет. Целовать хочется того, в кого влюблен. Или кого уже любишь.

— Может, это ты ничего ко мне не чувствуешь? — отчаянно спросила я.

Он все же взял мою руку. Стало чуть спокойнее, но не сильно, напряжение все еще витало.

— Марта, ты мне очень нравишься, правда, — Итан улыбнулся, — даже больше, чем просто нравишься. Если бы я был таким, как раньше, я был бы с тобой, не раздумывая. Ты замечательная девушка. Я думал, что точно вновь стану нормальным, но сейчас… — его улыбка исчезла, — я не уверен в этом. Сейчас я слепой и могу им остаться навсегда. Разве тебе нужен такой парень? Тебе будет неудобно со мной.

Каждая фраза все больше и больше ударяла обухом по голове, причиняя раздирающую боль. Я была в корне не согласна с Итаном.

— Ты очень обижаешь меня своими словами, — с горечью признала я. — Откуда ты знаешь, какой парень мне нужен? Ты вообще ничего не знаешь! Так вот, знай, мне нужен ты! И от своих вчерашних слов я не отказываюсь! Мы же договаривались быть друг с другом честными. Тогда почему ты мне не веришь сейчас? Если сомневаешься в моих словах и намерениях, причиняя тем самым боль, то просто оттолкни меня…

И я резко поцеловала его. Требовательно, уверенно. Показывая, что хочу этого. Закрепляя свои слова, доказывая их истинность. Итан вмиг расслабился. Кажется, до него мои слова дошли и, надеюсь, вся остальная чушь вылетела из головы. Он не оттолкнул, даже не собирался. Лишь рукой зарылся в мои волосы, хватаясь за них, как за надежду на спасение.

— Не смей мне больше говорить подобные вещи, — приказным тоном сказала я, прислоняя его лоб к своему.

— Не буду, — облегченно и уверенно ответил он, и улыбка нежных губ вновь вернулась.

В университет мы шли, держась за руки, как самая настоящая влюбленная пара. Да мы теперь и являлись такими. Как же прекрасно, когда можно не скрывать свои чувства, не сдерживаться. Всю дорогу у меня улыбка не сходила с лица. Я понимала, что до решения главной проблемы нам только предстоит дойти, но то, что мы теперь вместе, очень радовало и придавало сил. Мне приятно находиться с этим человеком. Не важно, к чему мы придем, главное, что идти будем вместе.

Некоторые мимо проходящие однокурсники с любопытством глядели на нас, но меня это никак не волновало. Пусть смотрят и убеждаются в своих домыслах. Конечно, в слухах подробностей наших отношений явно больше, но и это не беда. Когда ты счастлив, то все внимание сосредоточено только на себе, а не на мнении окружающих.

К сожалению, первое занятие у нас не совпадало, поэтому пришлось разойтись. Стоило Итану уйти, как я уже почувствовала, что мне его не хватает. Но от мыслей, что скоро мы вновь увидимся, становилось тепло.

На перерыве я встретилась с Ларой и Бертом, которым не терпелось узнать о разговоре с ректором после того, как они ушли. Чуть позже подошел Дью.

— Ну что, Итан уже все видит? — задорно спросил он. — Уже сказал тебе, что ты красавица?

Я покачала головой и пересказала ему все, что до этого рассказывала друзьям.

— Да уж, дело — дрянь, — признал Дью. — И когда махач между его папашей и ректором? Я готов помочь.

Дью замахал кулаками, изображая бой. Лара закатила глаза.

— Дью, тебе лишь бы помахаться с кем-то. Хорошо хоть ты, Берт, не такой.

— Чего это он не такой? Очень даже такой! Да, дружище? Вы бы видели, как он мелкий мне однажды вмазал за то, что я его игрушку девчонке с площадки отдал. Жадиной таким был. А, Берт, помнишь? — Дью поддел друга, и оба начали в шутку бодаться, случайно задевая мимо проходящих студентов.

— Вы бы лучше в столовой очередь так расталкивали, — посмеялась я.

Парни остановились и, переглянувшись, побежали в сторону столовой.

— Точно, надо же булочки отвоевать, — кричал на бегу Дью.

— Девчонки, мы вам тоже добудем, догоняйте, — выкрикнул следом Берт.

Они унеслись, что даже ветерок в лицо подул. Мы с Ларой посмеялись. Как обычно, вместе эти двое вели себя, как дети.

— Пойдем за ними, — развела плечами Лара, — я тоже есть хочу, на самом деле.

— Подожди, сейчас Итан должен подойти. У него лекция на втором этаже, значит, он со стороны лестницы пойдет.

Глянув в ту сторону, я как раз увидела Итана. Толпа не давала ему спокойно пройти, спеша куда-то и толкаясь, поэтому я попросила Лару остаться на месте, а сама подбежала к любимому. Обрадовавшись моему появлению, он обнял меня и поцеловал в щеку, от чего я широко улыбнулась, повинуясь вновь пришедшему приливу счастья. От утренней неуверенности Итана не осталось и следа, что окрыляло.

— Я уже успел по тебе соскучиться. Вот что ты творишь со мной?

— Могу спросить тебя о том же, потому что и я невероятно соскучилась!

И мы вновь поцеловались, никого не стесняясь и не обращая на мимо проходящих людей внимание. Вспомнив о том, что нас ждет Лара, я взяла Итана под руку и повела к ней. Подруга смотрела на нас, не отрываясь, растянув открытый рот в широкой улыбке. Указательным пальцем она переводила с меня на Итана и вопросительно глянула мне в глаза, намекающе приподняв брови. Я утвердительно кивнула, и подруга, прислонив ладони к своим щекам, заумилялась. Вот так без слов мы и поговорили, прекрасно понимая друг друга.

— Ребят, мне надо вам кое о чем рассказать, — тихо произнес Берт, когда мы все сидели за обеденным столом. — Я сегодня утром решил убраться в комнате и недалеко от окна в углу обнаружил, — он перешел на шепот, — то, что нашли и у ректора.

Мы все округлили глаза от удивления.

— И сегодня, когда я был на кухне, — продолжал друг, — я в разговоре парней услышал, что они тоже обсуждали муку. Видимо, не я один ее нашел.

— Вот это прикол. Вам кто-то тоже подбросил, что ли? — спросил Дью.

— А ты давно в этот угол смотрел? — поинтересовался Итан, что-то подозревая.

— Да я о нем даже не думал, его шторы закрывают, а я туда ничего не кладу.

Мы все задумались. Лицо Итана становилось все напряженнее от возникающей теории.

— Я все думал, — прервал он тишину, — для чего отец организовал нападение на общежитие с разбитием окон? Что если так он и решил подбросить муку? У тебя, Берт, окно как раз пострадало.

— Какой-то дурацкий способ, — усомнился Берт, — он же мог просто использовать кого-то, чтобы подкинуть эти мешочки. Зачем устраивать бардак?

Я подумала о том, что на следующий день вызывали мастеров по починке стекол. Пришла в голову мысль: а что, если они подбросили костную муку? Своими предположениями я поделилась с ребятами.

— Все равно как-то сложно, можно было и уборщиц подослать, — сказал Дью.

— Возможно, он хотел убить двух зайцев, — предположил Итан. — Таким способом он и безопасность студентов подорвал, что позже могло вызвать вопросы у стражи, ведь получается, что степень защищенности общежития невысокая, и подкинул запрещенный ингредиент.

— А как он вообще это нападение устроил? — удивлялась Лара.

— Стихийными бомбами, конечно. Я позже слышал в разговорах, что находили следы от них. Тем более, мой отец не только телепат, а еще и маг воздуха. Ему не составит проблем разметать бомбы так, как нужно, охватывая большую площадь. Видимо, бомбы были достаточно мощные, раз даже стекла потрескались. Неплохой способ, чтобы и шумиху создать, и подкидывание организовать потом. Ведь по таким происшествиям обратятся, опять же, к ректору. Странно, что отец сначала пытался это все провернуть через сторонних людей, а не через студентов, как было с Новой, например. Хотя, может, он только осваивался, так сказать, изучал обстановку. Или по связям, кто его знает. В любом случае, он явно добивается того, чтобы стражи сопоставили факты о том, что и у Альгерона костная мука обнаружилась, и у студентов. Представляете, что будет? Естественно, решат, что ректор втихую темной магии учит.

В столовой гудели студенты, все-таки был разгар длинного перерыва. Но мы периодически оглядывались, чтобы убедиться, не подслушивает ли нас кто-либо.

— Но прошло уже несколько дней с того момента, — сказал Дью, — почему ты только сейчас нашел это? Почему другие ничего не говорили? Явно же к ним тоже подкинули, если ваша теория верна.

— Говорю, я не смотрел в тот угол, — пояснил Берт, — ты вот часто осматриваешь каждый сантиметр своего жилья?

Дью отрицательно покачал головой.

— Мне кажется, что другие могли и раньше увидеть муку, — предположила я, — но молчали об этом, либо обсуждали в своих кругах друзей, как мы сейчас. Вы только представьте, если неожиданно найдете у себя что-то запрещенное, хотя точно знаете, что это не ваше. Берту и представлять не надо. Разве вы пойдете тут же об этом всем говорить? Кто-то другой мог побояться, что ему не поверят, что это не его вещь. А кто-то, может, подумал, что это лучше спрятать и потом как-то использовать в своих целях, ведь недобросовестные студенты тоже есть, а такие ингредиенты просто так не добудешь. В общем, я думаю, другие муку уже находили, просто мы об этом не слышали. Или, как Берт, не смотрели еще в скрытые места.

Итан сразу вспомнил, что и его окно в тот день треснуло, но убирался он всегда поверхностно в связи со своим положением. Мы решили после занятий сразу же отправиться к нему и поискать, не завалялся ли мешочек с костной мукой.

Лара осматривала подоконник, Дью искал за шкафом, Берт под столом, а я под кроватью.

— Что-то нашел! — воскликнул Дью, пытаясь протянуть руку вдоль шкафа и стены.

Расстояние было слишком маленькое, поэтому достать не получалось, пришлось нам немного сдвинуть шкаф.

— Да, оно, — подтвердил Берт, — я нашел это именно в таком виде.

— Надо об этом срочно сообщить Артуру, — заявил Итан, пряча мешочек к себе в карман брюк.

К ректору мы отправились вечером. Как и следовало ожидать, мы оказались не единственными, кому понадобился мистер Альгерон. За его отсутствие у многих преподавателей накопились вопросы, поэтому в кабинет постоянно кто-то заходил, а дорогу нам, простым студентам, давать не хотели, якобы наши дела не такие срочные. Наконец, из кабинета вышел последний преподаватель и мы завалились в кабинет.

Поздоровавшись, ректор закрыл дверь на замок, чтобы больше никто не беспокоил. В кабинете Альгерона располагалось два стола, придвинутых друг к другу буквой «Т», за которые мы сели.

Первым делом Берт и Итан рассказали о своих находках в комнатах, от чего лицо Альгерона тут же помрачнело.

— И ведь никто больше не сообщил об этом, — в его голосе явно слышалось разочарование, — хотя я уверен, что кто-то находил ее у себя. Мне что, обыски у студентов теперь проводить?

Мы пожали плечами, не зная, что ответить. Ректор хотел снова обрисовать для себя всю картину происходящего, поэтому мы вспоминали каждый день сентября, собирая по кусочкам события, ничего при этом не утаивая. Альгерон внимательно вслушивался в каждое слово.

— Лара, у меня к тебе вопрос, — он серьезно посмотрел на подругу, — ты помнишь, откуда именно услышала мерзкий слух про меня и Наиру?

— Я… — Лара глубоко задумалась, — даже не знаю. Где-то услышала, а где, не помню. У меня такое странное чувство, что я просто знала об этом и все.

Ректор покачал головой, обдумывая ее слова.

— Итан, а ты не почувствовал от Лары энергию отца?

— Я с ней не пересекался, только потом мне Марта сказала, что услышала об этом от Лары, а та вела себя странно. Я думаю, сомнений нет, что это влияние отца.

В глазах Лары промелькнул страх. Ей явно не хотелось думать, что в ее сознание кто-то проникал. От моих глаз не укрылось, как Берт взял ее за руку под столом.

— И ведь не только в этом случае энергию Чейзена никто не уловил. Не нравится мне все это… — мрачно произнес Альгерон.

Закончив анализировать произошедшие события минувших дней, разговор перешел к теме воздействия на энергию.

— Есть большая вероятность, что вы можете где-то столкнуться с Чейзеном, поэтому вас нужно обезопасить, — твердо сказал ректор. — Пока что ваши навыки защиты от воздействий совсем не велики, поэтому мне придется кое-что вам дать.

Подойдя к своему большому рабочему столу, мистер Альгерон открыл ключом ящик, из которого достал деревянную резную шкатулку. Поднося ее к нам, он открыл крышку, и мы увидели несколько маленьких светлых камней, состоящих из слоев белого, зеленого и коричневого.

— Это артефакты из оникса. Данный минерал способен защищать энергию от магических воздействий. Влияние разных камней только исследуется, поэтому официальным артефактом для защиты он не признан. Сейчас мы как раз с Министерством магии проводим научные заседания, на которых обсуждаем возможность выдачи камней студентам для обеспечения большей защиты, но это только в перспективе будущего. На данный момент влияние полностью не доказано. Тем более, что одного минерала недостаточно, требуется еще подкрепление заклинаниями. Я изучал данный минерал, и у него отличные показатели. Заклинание увеличенной защиты тоже наложил, правда, полностью не проверял. Хотелось бы выдать их всем студентам, но пока что это невозможно. И, раз вы уже столкнулись с Чейзеном и привлечены к делу, он может снова выйти на вас. Поэтому хотя бы вас я хочу постараться обезопасить. Возьмите каждый по артефакту и держите всегда при себе.

Мы потянулись за камнями. Взяв свой, я принялась разглядывать его. Оникс был очень гладким и сиял, отражая отблески света.

— И будьте осторожны. Я благодарен вам за собранные сведения, но это не значит, что одобряю все ваши действия. Ваш приоритет — учеба. Попытайтесь сосредоточиться на ней. И никому ни слова о камнях. Без ведома Министерства я пока что не должен раздавать их, но такова необходимость. Надеюсь, вы это понимаете.

— Так ректоры тоже нарушают правила, значит? — усмехнулся Дью.

Альгерон окинул его строгим взглядом, от чего улыбка Дью исчезла. Но потом сам ректор ухмыльнулся.

— Бывают случаи. Ректоры тоже люди.

— Артур, — обратился Итан к ректору, но тут же поправил себя, вспоминая, что они не наедине, — мистер Альгерон, а что насчет моей проблемы? Вчера вы сказали, что мы это обсудим.

— Да, Итан, мы с тобой поговорим об этом. Но я не думаю, что присутствие твоих друзей здесь необходимо, — ректор с намеком оглядел всех нас, — разработки проекта ИМВЭ непричастным студентам не оглашаются.

На лицах друзей проскользнуло разочарование. Все так ждали этого разговора.

— Мистер Альгерон, но мы уже, можно сказать, причастны, — залепетала Лара, изображая уверенность, — мы вам помогаем со сложившейся опасностью. А Итан — наш друг. Он все равно нам обо все расскажет. Да, Итан? — И, не дожидаясь согласия, продолжила: — Обещаем, мистер Альгерон, что все услышанное останется между нами. Я считаю, мы имеем право знать и должны помочь другу.

Берт и Дью слишком активно закивали, соглашаясь с Ларой.

Альгерон задумчиво молчал, взвешивая все за и против, принимая в своей голове решение, как поступить. Я понимала, что выбор ему давался не легко, ведь как ректор он не должен потакать нашим желаниям и нарушать привычный уклад, но как обычный человек, которому идут навстречу, он вполне мог бы довериться.

Не объясняя, почему он сделал именно такой выбор, Артур все же продолжил разговор, от чего мы с друзьями с неподдельным интересом начали его слушать.

— Чтобы так сильно воздействовать на энергию, повлияв при этом на физическое состояние, необходимы биологические материалы человека, какие-то его части. Волосы, ногти, кожа, кровь и тому подобное. Все, что является прямым носителем энергии, так скажем. Для каждого влияния существуют ритуалы, а в них можно использовать все, что угодно, что имеет магические свойства. Это очень широкое направление для изучения, и наука лишь стремится к тому, чтобы познать возможности всех влияний на энергию. Команда нашего университета во главе со мной изучает в основном теоретическую часть. Полноценные опыты нам проводить запрещено, этим занимаются научные лаборатории. Но мы посылаем им разработки, перед этим проведя все расчеты и оценивая риски. Чейзен всегда считал, что это неправильно. Ему хотелось непосредственно проводить опыты самому на основе разработанного материала. Он считал, что ученые просто сидят и ждут, когда им принесут готовые исследования, чтобы потом забрать славу себе. К тому же, ему не нравилось, что есть ограничения. Поэтому он решил, что будет самостоятельно пытаться проводить опыты. Я отстранил его от проекта, рассчитывая на то, что ему будет сложно самому восстанавливать наработки, но он оказался хитрее. Все время, пока Чейз был участником, он переписывал многие документы себе, о чем я узнал уже гораздо позднее. Конечно же, так делать строго запрещено.

— Но он обычный человек, а все люди иногда нарушают правила, — пошутил Дью, вспомнив недавние слова Альгерона.

Все укоризненно уставились на Дьюнона и шутку не оценили.

— У всего есть рамки допустимого, — подметил Артур, — и если какое-то действие угрожает другим, значит, оно не допустимо. Так вот, вернемся к разговору. Итан, я предполагаю, что твой отец разработал ритуал на крови. Из всех биоматериалов этот — самый сильный. В крови большая концентрация энергии, и именно данный носитель может больше всего влиять на организм. Предполагаю, что твой отец сделал что-то с твоей кровью. Я не знаю, как именно он проводил ритуал, но в теории это должно выглядеть примерно так: он взял у тебя большое количество крови, смешал ее в чем-то, что влияет на зрение, применил какое-то заклинание, а потом влил кровь обратно в организм.

— Но с моим организмом все в порядке, — недоумевал Итан, — я обращался к целителям, и они не видели никаких отклонений. Лишь глаза поменяли цвет, но они не смогли это объяснить. И кровь у меня брали, все показатели были в норме, ничего иного в ней не обнаружили.

— Через кровь произошло влияние. Выполнив функцию, кровь очистилась, но на уровень энергии воздействие передалось.

— Извините, что я впутываюсь в разговор, — скромно произнесла Лара, — но мне очень интересно: откуда вы знаете о том, что ритуал проводится именно подобным образом, если утверждаете, что не ставите опыты, а изучаете лишь теорию?

По лицам друзей я поняла, что этим вопросом задались все. Не буду отрицать, что и мне было это любопытно.

— Мы изучаем ее очень глубоко и тщательно, — невозмутимо пояснял ректор. — Анализируя различные материалы, мы исследуем, какую магию имеют те или иные вещи, и строим вероятность влияния на энергию. Например, в зелья мы добавляем различные травы. Выпив, получаем временный эффект чего-либо. Это прямое воздействие на организм. Но если экстракты этих же трав передать на уровень энергии? В большинстве случаев эффект будет похож, но более длителен или вовсе постоянен. Но одного применения ингредиентов недостаточно, важна еще магия слов, то есть заклинания.

Информация мистера Альгерона имела ценность и была интересна, но меня не покидала мысль, что от главного ответа ректор будто уходил. Рассказав еще немного о том, как в общих чертах проходят исследования, он заключил:

— В общем, я лишь хочу сказать, что изучаем мы достаточно, чтобы в теории представлять, как может произойти влияние.

— А как же исправить это влияние? — спросила я. — Если провести такой ритуал, но с тем, чтобы улучшить зрение, это сработает?

— Я не могу утверждать, — пожал плечами Альгерон, — могу лишь предположить, что это может сработать. Но нужно проанализировать все составляющие: и физические компоненты, и словесные сочетания для заклинаний. Как вы понимаете, это займет время.

— У вас же целая команда, — оживился Берт, — могут ли они помочь?

Ректор напрягся, обдумывая ответ. Он явно не хотел нам рассказывать обо всем.

— Нет, не могут. Если вы хотите, чтобы я искал способ для проведения, так скажем, обратного ритуала, то вы должны понимать, что в это нельзя посвящать других людей. Во-первых, не все участники группы могут согласиться на это, в следствие чего высока вероятность возникновения конфликтов. Во-вторых, мне все-таки потребуется проведение опытов, а, как я упоминал ранее, на территории университета это не приветствуется. Более того, запрещается. В-третьих, — Альгерон задумался перед тем, как озвучивать следующий пункт, — я не думаю, что им стоит знать про Итана и его отца.

Итан покачал головой, как бы соглашаясь с рассуждениями. Но у меня в голове складывалось не все. Что-то от нас ускользало.

— Но почему не стоит знать про Чейзена? Вас же сейчас обвиняют в том, чего вы не совершали: и некромантия, и связи со студентками, и прочее. Разве у стражей нет к вам вопросов? Вы могли бы сообщить, чьих это рук дело.

— Конечно, стражи со мной уже не раз связывались, — меня удивляло, как ректору удавалось держать лицо и спокойный серьезный тон, — сегодня в том числе. Я и до разговора с вами подозревал Чейзена, но, убедившись, естественно, рассказал стражам о своих подозрениях. Но я не говорил о том, что это отец Итана, как и не упоминал о самом Итане. Понимаете, если я поведаю об этом, возникнет еще больше вопросов, и вашему другу просто не дадут прохода. Меня же могут обвинить в утаивании информации о преступлении. Извини за прямоту, Итан, но и тебе, полагаю, не хотелось бы, чтобы все вокруг узнали, что с тобой сделал твой отец.

— Вы правы, — без тени сомнений подтвердил Итан.

— И что теперь, молчать и ждать, когда еще с кем-то что-нибудь сделают? — Дью недоверчиво нахмурился. — Или какой у вас план?

— Чейзен ждал меня. Я здесь. Медлить он явно теперь не будет и, если хочет напасть на меня, пусть. Это наши личные разбирательства, с которыми я в силах справиться. Как только я поймаю Барта, тут же сдам его страже. О моей дискредитации можно будет забыть, все станет ясно. А у Итана не будет при этом проблем. Возможно, мне удастся узнать, как Чейзен провел ритуал.

План звучал слишком идеально, что не могло не смущать. Интересно, сам Альгерон реально верит в истинность своих слов и думает, что такой простой путь возможен?

— Я думаю, что за сегодня мы обсудили достаточно, — заключил ректор, намекая нам, что пора расходиться. — Я хочу попросить вас больше не вникать в это дело и предоставить мне решить все вопросы. Живите, учитесь, гуляйте. Вы и так достаточно рисковали.

— Подождите, — Дью явно не хотел воспринимать слова Артура, — но вам одному будет тяжело искать решение. Вы же группе проекта ни о чем не скажете, так, может, вторую группу создадите? А в ней будем мы. Так дело пойдет лучше.

Упорство Дью приятно удивляло. Я знала, что этот чудак готов всегда идти на приключения, но была рада, что он хочет помочь Итану.

— Посмотрим, Дьюнон, — ректор устало улыбнулся, — сейчас мы точно уже не будем это обсуждать.