Я тебя вижу

Глава 23. Тайна ректора

Встреча назначалась в доме Альгерона. В выходной день студентов просто так в университет не пропускали, а Артур не хотел, чтобы к нам возникли вопросы и привлекалось лишнее внимание, поэтому сообщил свой адрес, чтобы без лишних глаз взять у Итана кровь для исследований. Сейчас положение ректора уже было довольно шатким. Как оказалось, все это время стражи вели следствие, изучая проблемы с общежитием, дело о пострадавшей девушке, обвинения в домогательствах и найденную костную муку. Начались проверки.

Выяснилось, что Альгерон сменил место жительства, и теперь Итан не знал, где именно жил Артур, поэтому не мог его найти без университета. Всю дорогу Итан пытался узнать у меня, что за внезапная цепочка мыслей возникла в моей голове, но я решила не обсуждать это без Альгерона. Не хотелось, чтобы Итан меня переубеждал, если ему вздумается, а вероятность этого была высока.

Дорога заняла достаточно продолжительное время. Оказалось, что жил ректор не близко к своей работе. Порой терзали сомнения, вдруг все же не стоит бросаться обвинениями, учитывая, что весомых доказательств у меня нет. Но я надеялась, что будет хоть какая-то зацепка, которая убедит меня в своих доводах.

Подойдя к двери, Итан уверенно постучался, и спустя буквально пол минуты дверь распахнулась.

— Итан? Марта? — недоумевал Артур, оглядывая нас так, будто мы сошли с чужой планеты. — Не думал, что вы придете так рано.

Одетый в клетчатые пижамные штаны и растянутую футболку, ректор совсем не походил на себя привычного. В университете Альгерон — солидный мужчина в деловом костюме и с аккуратно уложенными волосами. А в том виде, в котором он предстал перед нами сейчас, ректор казался самым обычным человеком. Конечно, он им и являлся, но на данный момент его образ казался каким-то домашним и непринужденным, что отбавляло привычную строгость.

Итан извинился, заявив, что мы хотим выполнить дела как можно быстрее, если Артур не против. Он не стал отказывать и впустил нас домой, махнув рукой в сторону гостиной.

Жилье было не тем, что во сне Итана, но отдаленно напоминало его. Интерьер оказался очень похожим, поэтому меня окутало странное чувство дежавю. По всей видимости, Альгерон не очень любил изменения.

Устроившись на мягком диване, я почувствовала, как вспотели ладони от волнения. Итан сел рядом со мной. Артур, спешно переходя из одной комнаты в другую, приносил и раскладывал на небольшом журнальном столе различные инструменты.

— Первым делом я должен взять у тебя кровь, чтобы потом исследовать ее взаимодействие с другими компонентами, — пояснил ректор.

Перетянув руку Итана жгутом, Артур подготовил шприц и продезинфицировал кожу в районе локтевого сгиба, после чего легким движением руки ввел иглу в вену. Алая кровь медленно потекла, заполняя пробирки. То ли случайно, то ли от волнения ректор неожиданно встрепенулся, задевая стол, и пустая пробирка упала на пол, закатываясь за диван. Альгерон прошипел от досады.

— Марта, можешь принести из другой комнаты еще одну пробирку? Заодно ватные диски захвати, — кивком он указал на нужную комнату.

— Да, конечно. Где я могу это все найти?

— В нижнем ящике. Там увидишь коробку с аптечкой, рядом будут бинты и ватные диски, там же и пробирка.

Я последовала в комнату, которая оказалась спальней, по инерции закрывая дверь, хотя делать это было не обязательно. Альгерон никак не отреагировал, сконцентрировав все свое внимание на сборе крови.

Спальня оказалась довольно просторной, но навевала чувство мрачности и одиночества. Темный потолок, обои глубокого синего цвета. Скрип половицы пролетел еле слышным эхом, заставив сердце дрогнуть. Чувство уюта мог создать лишь книжный шкаф, располагающийся возле окна. Широкая кровать была аккуратно заправлена. Рядом с ней стояла резная тумба с тремя ящиками.

Приняв тумбу за нужное место для поиска и предположив, что аптечка там (что казалось вполне логичным — держать ее рядом со спальным местом), я подошла и, присев на колени, уверенна двинула ящик на себя.

Внутри было много всякой разной мелочевки: бумажки, коробочки, открытки, пишущие принадлежности, свечи. Аптечку я не видела. Разгребая руками содержимое, я пыталась посмотреть, что лежит в глубине ящика. Все было не тем. Я уже хотела крикнуть Альгерону, что ничего не могу найти, как рука нащупала бархатную маленькую шкатулку. Она приоткрылась, и мой взгляд зацепился за красный блик. Не отдавая отчет в том, что роюсь в чужих вещах, руками я раскрыла шкатулку шире, ведомая непонятным чутьем чего-то знакомого.

Увидев и узнав вещь, что лежала внутри, я еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть от удивления, даже прикрыла рот одной рукой. Это были сережки в виде роз. Такие же, как у Элайны во сне. Энергию уловить не удавалось, они были пусты. Я замерла, глядя на них.

— Марта, ты где там? — нетерпеливый тон ректора вывел меня из оцепенения.

Пребывая в панике, я тут же закрыла шкатулку и отбросила в конец ящика, а потом задвинула и его.

— Не могу отыскать, — крикнула я, а сердце бешено колотилось.

— Я же сказал, в нижнем ящике комода. Ты вообще там смотришь?

Комода! Оглядев еще раз комнату, я увидела у двери небольшой комод. Сначала даже не подумала о нем и не приметила. Я быстро подползла к нему, стараясь не скрипеть половицами, открыла и тут же увидела аптечку. Взяла сразу пачку ватных дисков и пробирку и резко выбежала из комнаты.

Артур выхватил у меня пробирку, ведь требовалось ее скорее заполнить, набрал необходимое для исследований количество крови и смерил меня подозревающим взглядом.

— Ты открывала два ящика, — обвиняюще бросил он.

— Я забыла, что нужно в нижнем смотреть и полезла в верхний, — на ходу отмахнулась я.

— Студентов вечно только за смертью посылать, — произнес Альгерон, продолжая недоверчиво смотреть на меня, что аж сердце в пятки ушло.

Я ждала, пока Артур закончит свое дело. Много мыслей крутилось в голове, будто кусочки пазла, которые никак не могли собраться в единую картину. По кругу повторялись зацепки.

Ритуал. Ссора. Взгляд. Смерть. Сережки.

Так хотелось спросить напрямую обо всем, но не хватало смелости. В горле встал ком, мешая даже вздохнуть полной грудью. В комнате будто закончился весь воздух, становилось дурно, голова кружилась, а кровь била в висках.

— Марта, с тобой все в порядке? — побеспокоился Артур, заметив мое учащенное дыхание.

Итан хоть и не видел меня, тревожно повернул голову в мою сторону. Нужно было точно как-то подвести к разговору. Сейчас или никогда.

— Да, все в порядке. Я просто представила, как проводится ритуал, и мне стало немного не по себе.

— Это явно не то, что вам следует представлять, — серьезно произнес Альгерон.

— Скажите, а вы видели что-то подобное? Кто-нибудь еще проделывал это?

Альгерон снова покосился на меня.

— Кажется, ваши друзья уже спрашивали об этом. И я отвечал, что знаю лишь в теории о том, как проводится ритуал. Соответственно, видеть я этого никак не мог, а о других не имею понятия.

— Да, я помню. Понимаете, я очень внимательна к вашим словам.

Заинтригованный моей фразой, ректор продолжал пристально глядеть мне в глаза, а потом ухмыльнулся.

— Похвально, не все студенты могут похвастаться тем же самым.

Отчего-то я ощутила себя беззащитным маленьким существом, опустила взгляд, но тут же опомнилась и одернула себя. Я должна быть уверена в своих словах, только так можно что-то узнать. Справившись с внутренней борьбой, я все же подняла глаза на Альгерона, и это придало мне смелости. Пути назад нет.

— Именно поэтому я запомнила вашу фразу, которую вы озвучили Итану. «Я не ожидал, что тебя это тоже коснется» — именно так вы сказали. Что вы имели в виду, говоря «тоже»? Кого еще это коснулось?

В воздухе витало напряжение. Краем глаза я уловила, как Альгерон крепко вжался руками в ручки кресла, при этом пытаясь сохранить самообладание. Он будто вспоминал свои же слова и, осознав ошибку, слегка подернул бровями, выражая беспокойство, которое тут же испарилось.

— Возможно, на эмоциях я неправильно выразился, — невозмутимо сказал ректор, — я имел в виду, что не ожидал, что отец Итана воспользуется своим сыном. Я думал, безумные исследования Чейза никому не причинят вреда, кроме как ему самому. Однако, Итан тоже пострадал.

— То есть, хотите сказать, Чейзен больше ни над кем не проводил эксперименты?

— Не могу утверждать. Вполне возможно, что проводил, но я, во всяком случае, не располагаю данной информацией.

По тону было слышно, как из обычного мужчины Альгерон снова трансформировался в серьезного ректора. Даже его домашний облик никак не смягчал суровость на лице. Но я продолжила непростой разговор.

— Однажды вы сказали, что наказывают за поступки, а не за намерения. Почему тогда вы, став ректором, тут же отстранили Чейзена от проекта, если он лишь исследовал, но никому напрямую не вредил?

Вопрос застал Артура врасплох. Он явно не ожидал, что я поинтересуюсь этим.

— Я отстранил Чейза в ходе личного конфликта, — честно ответил ректор. — Невозможно работать с человеком, который действует лишь во благо себе. А я несу ответственность за документы проекта и не могу допустить, чтобы кто-то пользовался разработками в личных целях. В данной ситуации и мотивы играют важную роль.

Ответ выглядел логичным, и я не знала, как повернуть диалог дальше, но Итан, понимая, в какую сторону я клоню, тоже влился в разговор.

— Артур, я давно хотел вас спросить. А почему вы с отцом поругались? Вы же всегда дружили, но потом что-то случилось. Отец никогда не рассказывал мне подробности.

— Я не поощрял его идеи, — Артур взвешивал каждое слово, — он иногда делился ими со мной, думая, что я их разделю, но ошибался.

— Отец почему-то называл вас предателем. Я не хочу сказать, что верю ему после всего произошедшего, но мне бы хотелось знать, за что он вас так назвал.

— Возможно, в его представлении я таковым являюсь. Для меня же предатель — он сам. Предатель моральных ценностей.

Артур не отрицал напрямую свою причастность к чему-либо. Значит, думал, что вполне может считаться предателем для Чейзена. Прогнав все сомнения и страхи прочь, я все же решилась задать главный вопрос, волнующий меня.

— Это связано с Элайной?

Услышав имя матери Итана, Артур опешил и посмотрел на меня сконфуженно. Я не отводила взгляд, пытаясь разглядеть как можно глубже эмоции Альгерона. Итан тоже был крайне удивлен, услышав мой вопрос.

— Марта, ты устраиваешь мне допрос, на который я не давал согласия, — грозно процедил Альгерон.

— А вы уходите от ответа, — подметила я, прищурившись. — Поверьте, мне не хочется допрашивать вас. Вы всегда вызывали у меня огромное уважение, и я желаю, чтобы это было взаимно. Я бы никогда не стала вникать в вашу личную жизнь, не будь на то веских причин. Но причина есть — Итан. Ваши судьбы давно переплелись. И меня не покидает ощущение, что Итан знает далеко не все о своем отце и о вас, а, возможно, и о своей матери. У каждого есть свои секреты, безусловно, и каждый в праве хранить их хоть до конца жизни. Но если эти тайны напрямую касаются и другого человека, неужели он не имеет права знать правду?

Я не знала, о чем думал Итан после моих слов, но явно был в замешательстве. Альгерон же разил недовольством.

— Марта, ты пытаешься тонко манипулировать. Не забывай, что я твой ректор, и ты не должна разговаривать со мной подобным образом.

— Да, вы — ректор. Но также вы — простой человек. Опять же, это ваши слова. Вы — бывший друг родителей Итана, который знает о них что-то, чего не знают другие. Чего не знает их сын. У Итана и так нелегкая жизнь, и я считаю, что ему можно поведать правду. Неужели вам тоже кажется, что в смерти Элайны нет ничего странного? Вы с Чейзеном поругались, стали врагами, а некоторое время спустя Элайну убили, при чем так, что не осталось почти никаких следов. Тела нет, а предполагаемый убийца мертв. Что послужило причиной этому всему? Вы можете сказать, что события никак не связаны, но я знаю кое-что еще…

— Говори, — приказным тоном потребовал Альгерон.

— Я знаю, точнее… Думаю, что вы испытывали к Элайне не только дружеские чувства.

Мои слова будто оглушили Артура, ударили по сердцу. Во взгляде считался еле скрываемый испуг от того, что его разоблачили, узнали сокровенную тайну, так далеко спрятанную от всех.

— Позволь узнать, что натолкнуло тебя на столь смелое и серьезное заявление? — спросил он, сводя брови.

— Сегодня ночью я была у Итана во сне с его согласия, он сам меня попросил, так как хотел увидеть свою маму. Накануне он как раз рассказал мне о ней и о ее смерти. Я вытянула из подсознания ее образ и вызвала сон, связанный с приятным воспоминанием. Итану приснился день, когда вы с друзьями устраивали пикник возле реки. Подсознание Итана случайно уловило момент, где вы с Элайной стояли на берегу и поправляли ей волосы, а потом смотрели на нее с какой-то нежностью, как не смотрят на подруг.

— Это не доказательство, — протестующе заявил Артур, хотя я чувствовала, что держаться ему становилось все тяжелее, — тебе могло показаться. Я просто всегда глубоко уважал Элайну. Она была прекрасной помощницей по проекту, хорошим другом и отличной матерью.

— Если она была просто другом, почему же тогда вы храните ее сережки в прикроватной тумбе?

— Что? — удивился Итан.

— Я не просил тебя рыться в моих вещах! — сурово воскликнул Артур.

— Я искренне прошу прощения за это, мистер Альгерон, — извинилась я и виновато пояснила, — это произошло ненамеренно. Вы велели искать в нижнем ящике, но не сказали, в тумбе или комоде, а я первым делом проверила тумбу, потому что мне показалось логичным держать аптечку рядом. И я нашла сережки совершенно случайно. Я знаю, что это серьги Элайны, потому что именно в них она была во сне. Такие необычные и красивые сложно не запомнить или спутать.

Комнату резко заполнила тишина. Каждый в голове анализировал разговор и делал свои выводы. Пользуясь тем, что никто сейчас не в состоянии что-либо возразить, я озвучила мысли по поводу фразы Элайны.

— Это еще не все. Итан, ты сказал мне, что мама считала брак с твоим отцом судьбой, которой она не в силах сопротивляться. Ты подумал, что она имела в виду свои чувства, но вдумайся в формулировку. Кому многие люди не в силах сопротивляться?

До Итана будто дошла истина, которая раньше все время ускользала.

— Телепатам, — тихо произнес он, а после задумался. — Артур, почему моя мама выбрала отца, а не вас? Она действительно любила его? Скажите честно, а вы тоже… Любили маму? Я никогда раньше не думал об этом, но после рассказа Марты допускаю, что такое вероятно.

Будучи уверенной, что Артур снова попытается уйти от ответа, я удивилась, ведь он молчал, погружаясь глубоко в свои мысли. Разговор об Элайне задел струнку души мужчины, вскрывая давнюю рану на сердце. Внутри Альгерона бушевала борьба, и он пытался решить, что должно победить сейчас: желание отрицать или желание признаться. Взявшись за голову, он покачивал ей, будто давая какой-то ответ самому себе. Медленно проведя руками по лицу, Артур взглянул вверх, и закрыл глаза. Боль отразилась на его лице, вызванная воспоминаниями. Почувствовав себя загнанным в угол, он все же с трудом принял решение.

— Да, Итан, Марта права. Ты должен знать правду.

Душевные страдания терзали мужчину, что отчетливо слышалось в голосе, полном отчаяния. Альгерон снова будто вышел из роли ректора, превращаясь вновь в простого мужчину, познавшего определенные муки и страдания. Артур открыл глаза, и я увидела в них проблески слез, которые Альгерон сдерживал со всех сил, пытаясь не пасть лицом перед своими студентами. Сейчас он казался таким беззащитным, одиноким, несчастным. И почему-то виноватым. Артур посмотрел на меня, словно говоря: «Это ты снова заставляешь меня страдать». Вина сковала за то, что я довела дело до такого исхода, но о своих действиях и словах я не жалела. Цель узнать правду была достигнута.

— Я долго не знал, стоит ли говорить об этом, ворошить прошлое. Время не повернуть вспять. То, что было, не изменить. Но это прошлое действительно не дает мне покоя и по сей день, преследуя во сне и наяву. Ведь каждый раз я думаю, что мог поступить иначе, мог что-то изменить, своевременно предпринять. Но уже поздно. И можно было бы жить так дальше, зарыв все в себе, как я, собственно, и делал. Но, Итан, к тебе прошлое тоже имеет отношение. Сейчас я понимаю, что ты взрослый и имеешь право знать все. А что делать с этой правдой дальше, решать лишь тебе.