Я стираю свою тень 9

Глава 18

Ванька вынул из внутренностей платформы кусок пластика в половину листа бумаги для принтера. Я прочитал послание, написанное отцом, и не сразу смог заговорить с ожидающим Троем. В итоге я отдал его другу, чтобы он сам прочёл. Ком стоял в горле и мешал говорить.

— Одно радует, мы оказались здесь не зря, — заключил Трой. — Скажи, Иван, а как тебе удалось добраться до леса? На тебя что, не действует ментальная сила?

— Вы про того, кто не даёт уйти из посёлка? — спросил ребёнок.

— Про него самого.

— Я умею делать так, что он не видит меня, — простодушно ответил мальчишка. — Представляю себя дома в спальне.

— У тебя, наверное, такое воображение, которого нет ни у кого. Мы тоже так пытались делать, у нас получилось, но только против тыквоголового, — поделился Трой своим опытом, выказывая восхищение способностями ребёнка.

— Я один смог уйти далеко. Твой отец тоже далеко ушёл, дальше всех, но потом всё равно вернулся, — произнёс в мою сторону Иван.

— Ты молодец. Спас всех людей в посёлке. — Я погладил его отросшие вихры. — Осталось только заставить эту штуку ехать, куда нам нужно.

Трой присел на корточках возле платформы и внимательно прочитал надпись на её борту.

— Горде-э-э-эй, — подозвал он меня к себе интригующим тоном. — Читай, что тут написано.

Я подошёл и прочитал надпись.

— Робот-погрузчик универсальный.

— Ничего не напоминает?

— Да ладно? Эрпэу! Надо было сразу догадаться, — рассмеялся я. — Это что получается, Ванька раздобыл вождю ноги?

— Может, и не его личные, но подходящие. Я всегда говорил, что универсальность — это огромное благо. — Трой радостно шлёпнул ладонью по пластику шасси. — Всё что ни делается, делается к лучшему. Замечательно, что Апанасий боится тараканов. Теперь будет кому принести старину Эрпэу на свадьбу с его новыми конечностями.

— Точно. — По моим ощущениям всё складывалось как нельзя лучше. — Но, с другой стороны, мы сейчас оказались в роли плазмоидов, которые делают то же самое, приделывая ноги-руки куда попало.

— Есть разница. Людям этого не хочется, а Эрпэу будет рад снова оказаться на ходу. — Трой задумался. — Только ненадолго.

Старому роботу предстояла важная роль — уничтожить башню с живущим в ней существом, не дающим покинуть посёлок. С одной стороны, мне казалось это жутким кощунством — пожертвовать тем, кто посвятил двести лет своей жизни людям, но с другой — он был искусственным устройством, которому неведомы боль, страх смерти или небытия.

Я угостил Ваньку едой из своих запасов. Он, как все дети, больше всего хотел сладкого.

— Мы едим обмылки. У них нет вкуса, — пояснил он, жуя шоколадный батончик с орехами. — Они ужасно надоели, поэтому мама выращивает помидоры, огурцы и перец.

— Надо же, вы и на другой планете устроили себе дачу. — Меня рассмешил рассказ ребёнка.

Трой в это время связался с Апанасием.

— Как отдыхается, друг? — спросил он с усмешкой.

— Да вот, квасим тыкву на зиму, — ответил здоровяк. — Я ношу воду из ближайшего провала. Народ пользуется мной без зазрения совести.

— Мы нашли нижнюю часть от робота-погрузчика. Скажи об этом Эрпэу, и если он поймёт, что от него требуется, неси его к посёлку. Пеленг мы тебе дадим.

— А если он откажется? — поинтересовался Апанасий.

— Не думаю, но если он настолько очеловечился… будем смотреть. Хотя решение кажется идеальным.

— Понял. Пошёл к вождю. По итогам встречи отзвонюсь. — Апанасий отключился.

Галим, внимательно выслушав разговор, уставился на меня.

— А вы что, хотите, чтобы Эрпэу взорвался вместе с башней? — спросил он.

— Мы не хотим этого, но другого способа спасти людей нет, — попытался я воззвать к голосу разума мальчишки.

Конечно, он привязался к старому роботу и воспринимал его как человека, как мудреца, учащего жить, даже в некотором смысле как святыню.

— Нельзя этого делать. Это зло. Он должен жить всегда. — У Галима выступили слёзы.

— Никто не живёт вечно, даже роботы. Ты же видел, как он состарился и постоянно подклинивает. Эрпэу может отключиться в любой момент, но так его смерть станет началом новой жизни для тысяч людей. Я уверен, что он мечтает о такой пользе, — привёл я убедительные аргументы.

— Нельзя, он не заслуживает. Мы все его любим. Он много сделал для нас. — Галим говорил сквозь плач, вытирая слёзы.

Ванька смотрел на него с огромным удивлением. Для него подросток казался почти мужчиной, которому не пристало плакать.

— Хорошо, если Эрпэу нельзя, то кем из нас можно пожертвовать? Мы ведь не откажемся от цели. Пусть это будет человек, а не робот. Назови, кого тебе не так жалко? — потребовал я.

— Не надо с ним так, он же ребёнок, — шепнул мне на ухо Трой.

Я замолчал. Действительно, стоило ли так давить на подростка, которому робот последние два года заменял отца и мать. Я даже прислушался к своим мыслям, а не навязал ли мне кто-нибудь истеричное состояние, чтобы выбить из колеи? Вроде нет, всё шло от души.

— Эрпэу сам примет решение, — произнёс я спустя некоторое время.

Трою на рацию пришёл звонок от Апанасия.

— Короче, народ, вождь очень счастлив, что ему нашлось шасси. Мы, робот и ещё двое опытных проводников выходим в вашу сторону. Дорогу я помню, так что начинайте пеленговать, когда будем подходить, — радостным голосом доложил здоровяк.

— Принято. Очень рады и ждём изо всех сил, — ответил Трой.

— Хорошо. До связи.

— До связи.

Мы не стали уходить далеко от ямы, чтобы иметь возможность быстро спрятаться в недоступном для менталистов месте. Я промыл водой небольшой глушак и протянул Ваньке.

— Может, он тебе и не сильно нужен с такими способностями, но нам помогает, когда случается внезапная атака, — пояснил я и закинул свой камень в рот. — Глухыт хигнал мохголома.

Ванька рассмеялся над моей дикцией.

— Ты смешной, как твой отец, — заявил он.

— Он что, способен шутить? — удивился я.

— Мама сказала, что шутки у него дурацкие, а папа — что это защитная реакция на стресс, — пояснил мальчишка.

— Тогда это в его стиле. Он становится разговорчивым, когда у него начинаются трудности. Или впадает в ступор.

— Да, у него такое было, когда приходили пауки. Он сам сказал, что был в ступоре, и они его не заметили.

— А ты говоришь, что все разом уснули после посещения пауками? — вспомнил Трой.

— Да, кроме нас двоих. — Ванька подошёл к дереву и ухватился за лиану. — А можно мне забраться на ветку?

— Только на самую нижнюю, — предупредил я.

— Интересно зачем? — Трой задумчиво нахмурил брови.

— Да чтоб не свалился с непривычки, — ответил я.

— Да нет, я про пауков и про сон. Что за процедура? Вдруг их усыпили в хорошем смысле этого слова, потому что заметили ненормальную активность? Может быть, пауки по аналогии с нашим представлением о неисправностях запчастей являлись своего рода заплатками в программном обеспечении, возвращающими продукт в нормальное состояние, — предположил Трой. — Плазмоиды же не воюют с нами, они просто хотят, чтобы продукт, которым мы для них являемся, не терял своих рабочих свойств. Сон — отличный способ консервации нас в нужном состоянии.

— А если они больше не проснутся? Если их ввели в такое состояние навсегда? Как мы их всех вытаскивать отсюда будем? — Предположение меня напугало.

— Пойду проверю. — Трой взял в руки винтовку.

Он ушёл и отсутствовал минут пятнадцать. Вернулся бесшумно, с выпученными глазами. Я сразу понял, что рядом с нами опасность. Трой указал рукой в сторону провала. Галим понял его без слов, а Ванька, совсем не привыкший к такому, спокойно сидел на ветке, мотая ногами. Я жестами показал ему молчать и мотнул головой, чтобы он слезал. Вместо того чтобы спрыгнуть, мальчишка начал смотреть в разные стороны.

— А зачем? — наивно поинтересовался он, не увидев ничего опасного.

Мне пришлось поймать его за ногу и бесцеремонно стащить с дерева. Вместе с ним я спрыгнул в провал, держась за лиану, как Тарзан, одной рукой. Только я оказался под защитой зелёного покрывала, над головой пронёсся аппарат небольшого размера. Это было именно техническое устройство, издающее гул при работе, а не биоробот.

— Плазмоиды пожаловали на летающих ступах, — прошептал Трой. — Если хочешь сделать работу хорошо, сделай её сам, — объяснил он появление самих пришельцев.

— Надо доложить Апанасию, а то попадутся.

— Боюсь, плазмоиды смогут определить источник радиосигнала. Они узнали о нас намного больше и теперь считают серьёзной угрозой их сборочному предприятию, — мрачно пошутил Трой.

— Много их было? — спросил я.

— Двое. Летели над лесом.

— А ты успел разглядеть людей в посёлке?

— Да, видел с десяток. Кажется, проснулись.

— Хорошо. — Эта новость немного компенсировала неприятности, связанные с летающими пришельцами.

Спящие люди могли свести на нет все наши усилия. А с другой стороны, пока что все наши усилия непременно разбивались о внезапно возникшие препятствия. Кто мог подумать, что за несколько часов до освобождения плазмоиды явятся сюда лично. Чего они так засуетились?

— Что, если их подстрелить? — предложил я Трою. — Они же бессмертные, повредятся только аппараты.

— А вдруг они выстрелят первыми? Мы же не бессмертные. — Трой нервно застучал пальцами по камню, выступающему из стены.

— Мне кажется, мы стареем. В прошлых ситуациях меньше думали о последствиях. Пока не попробуешь, не узнаешь. — Я взялся за лиану и полез вверх.

— Гордей, это легкомысленно. Твои модификации не справятся с их оружием, — попытался вразумить меня друг.

— Легкомысленность — это фирменная черта нашей семьи, передающаяся по мужской линии. Делать не так, как просят. Я отойду в сторону, наберу Апанасия, предупрежу его насчёт плазмоидов, чтобы не выходил на связь. Если верны наши предположения насчёт того, что меня засекут по источнику сигнала, то они появятся, и я попробую подстрелить одного из них.

— Ты пойми, Гордей, они не видят глазами, но определят точное место, откуда вышел мощный магнитный импульс, и пальнут прямо в него. У тебя в запасе могут быть миллисекунды после неудачного выстрела. — Трой умел быть убедительным.

— А что ты предлагаешь?

Друг вытащил импульсную гранату и подбросил на руке.

— По ней они не смогут определить, откуда её бросили, увидят только центр импульса и пусть хоть обстреляются в него. Заодно узнаем скорость их реакции. Согласен на такой эксперимент?

Я взвесил в уме предложение Троя и понял, что оно нам подходит. Как только вибрирующий гул приближающейся «ступы» стал отчётливо слышен, я скомандовал ему:

— Бросай!

Он выбросил гранату из ямы на стометровую с гаком высоту. Граната смачно бабахнула, окатив моё оборудование конвульсивными помехами. Практически сразу над нами пронеслось круглое дно летательного аппарата. Равномерный гул работы его двигателей сменился на дёрганый ритм с громким звуковым сопровождением. Рабочей электронике ступы явно досталось от электромагнитного импульса взрыва, что навело меня на мысль о том, что раса плазмоидов славилась не одними биороботами.

— Кажись, задели, — произнёс Трой, прислушиваясь к удаляющемуся ухающему вою. — Второй теперь будет держаться на расстоянии.

До слуха донёсся звук удара и треск ломающихся деревьев. Мы с Троем переглянулись.

— Будь я военкомом, вписал бы тебе в военный билет должность зенитчика, — пошутил я. — Надо идти на место падения. Это может быть нашим единственным шансом выбраться отсюда.

— Каким образом? — не понял Трой.

— Без понятия. Надо посмотреть, что сталось с плазмоидом. Галим, остаёшься за старшего. Присматриваешь за Иваном. Если мы не вернёмся, отведи его в свою общину.

— Я без мамки с папкой не пойду, — заявил мальчишка.

— Ладно, если не вернёмся, сделай, как он просит. — Нельзя было разделять ребёнка с родителями.

— Хорошо, — согласился следопыт. — Но вы лучше возвращайтесь.

Я не придумал, что ему ответить. Поднялся на край провала и осмотрелся. В трёхстах метрах от нас над деревьями поднимался едва заметный сизоватый дымок. Трой выбрался и встал рядом.

— Давай ускоримся, пока второй не нагрянул. — Он рванул с места, не дожидаясь моего ответа.

Я припустил за ним, и через несколько секунд мы замерли у места катастрофы. Цилиндрический аппарат диаметром полтора метра и высотой в два, имеющий дно и открытый верх, врезался в дерево верхней частью и крепко вошёл в него. Стенки аппарата, выполненные из восьми силовых стоек, соединённых прозрачным материалом, пробили ствол и ветки, как копьями. Двигатель надрывно гудел, дерево колыхалось под его настойчивыми попытками вырваться из ловушки, но безрезультатно.

Я подошёл и увидел прижатый ветвями плазменный шар. Он часто дрожал, как напуганный щенок.

— Что, страшно? — мстительно поинтересовался у пришельца.

Я совершил ошибку, подойдя вплотную. От летательного аппарата в мою сторону ударила молния, вырубившая оборудование боевой экипировки. Потух радар, замолкла рация. Кроме железа, досталось и мне. От пяток до макушки тряхнуло так, что в глазах запрыгали молнии, а на лице замерла нервная дебильноватая улыбка.

— Не подходи. У аппарата сильное электромагнитное поле. Я думаю, что плазмоиды внутри кабины фиксируют своё положение при помощи него. Оно для них и кресло пилота, и подушка безопасности. И теперь я понял, почему пришелец дрожит — он сместился от центра равновесия поля и его выдавливает.

— А я придумал, как ему помочь. — Вытащил гранату из разгрузки. — Мы добьём его колымагу.

Близкий взрыв мог окончательно вывести из строя чувствительное оборудование летательного аппарата.

— Хорошая идея, — согласился Трой.

Я выставил полуминутное замедление, бросил гранату прямо под ступу и отбежал с Троем на безопасное расстояние. Раздался взрыв. Несколько молний истерично ударили вокруг аппарата в разные стороны, а потом у него с грохотом отвалилось дно. Мы подбежали ближе, не забывая смотреть по сторонам. Напарник нашего пришельца не спешил ему на помощь.

Оборудование ступы дымилось и источало довольно неприятный запах. Я бы даже сказал, горелой органики. Трой подошёл близко, как я в прошлый раз, но не получил никакого разряда. Он профессиональным взглядом оценил устройство внутренностей летательного аппарата.

— Своя инженерия? — поинтересовался я, смело подойдя ближе.

— Да, они во всём решили пойти своим путём. Смотри, даже здесь использовали биологические компоненты.

Разводка элементов держалась на мышечной ткани, сухожилиях и костях.

— Мы должны сохранить их технологии втайне, — произнёс я ироничным тоном, — пока нашим инженерам не понравился такой подход. Как тебе термин — технологический каннибализм?

— Зато представь всегда тёплые сиденья из настоящей натуральной кожи. Или живая музыка в машине вместо магнитолы. Поёт ртом, как и положено. И ты не покривишь душой, если скажешь: «Кажется, в моей машине есть душа».

— И гадить она будет на пол в гараже и сбегать в марте, чтобы забацать какой-нибудь заезжей таксишке маленький автомобильчик, — развил я дальше идею Троя.

— Согласись, любой мужик был бы рад вырастить себе автомобиль? — засмеялся Трой.

Плазмоид, словно почувствовав нас, принялся биться из стороны в сторону. Он касался прозрачных стенок аппарата и отскакивал от них. Я смотрел на его попытки сбежать, и вдруг мне пришла идея.

— Трой, а если нам взять его в заложники и каким-то образом пригрозить остальным, что убьём его, если они не выполнят наших требований?

Друг задумался.

— Как можно его убить? — Он задумчиво почесал подбородок. — Размагнитить?

— Только убивать не надо, мы же не террористы. Нам главное показать серьёзные намерения.

— А как ты будешь изъясняться с ними?

— Они же как-то разговаривают с нами. Думаю, нам нужен безмозглый биоробот, но для начала мы должны напугать пришельца, — решил я.

— Давай, пока второй не прилетел, сообщим Апанасию о ситуации и предупредим, чтобы был осторожнее.

— Звони, у меня всё равно рация сдохла. А я пока подумаю, как припугнуть плазмоида.

Трой отошёл в сторону, чтобы не выдавать местоположение источника сигнала, совпадающее с местом крушения аппарата пришельцев. Я несколько раз обошёл вокруг дерева, наблюдая за шаром, мечущимся внутри небольшого пространства. Наверное, он испытывал настоящие человеческие чувства — страх, злобу, желание поквитаться, если с его мышлением можно было понять, что он стал жертвой нападения. Высокомерие плазмоидов вполне могло исказить их картину восприятия реальности до такой степени, что они придумали бы собственную причину аварии, вызванной, к примеру, неисправностью техники или стаей птиц, попавшей куда не следует. Признать, что они стали жертвой нападения каких-то запчастей, значило бы в корне поменять представление об окружающем мире.

Предварительные выводы говорили о том, что диалога может не получиться. Я взял в руки магнитную винтовку и прицелился в шар. Стрелять я не собирался. Знал, что это бесполезная затея, но всё же хотел напугать существо, чтобы оно ощутило каким-то своим чутьём исходящую от меня опасность.

— Гордей, — неожиданно громко окликнул меня Трой.

Рефлекс сработал до того, как мой мозг понял, что делать. Палец нажал на спуск. К счастью, ствол винтовки уже смотрел не в шар, а правее. Синяя молния прошила толстый ствол дерева. Я резко дёрнул оружием в сторону и заметил, как от плазмоида в её направлении потянулся светящийся след, будто он притягивался к оружию. Удивлённый Трой заметил эффект.

— Приблизь ствол к стенке аппарата.

Шар, словно испугавшись, отскочил к противоположной стороне ступы, теряя при этом часть своего вещества.

— Ты понял? — спросил Трой.

— Нет, — честно признался я.

— После выстрела вокруг винтовки остаётся сильное магнитное поле и, кажется, оно притягивает намагниченную плазму пришельца к себе, — пояснил Трой.

— Нам нужен переводчик. Мы должны объяснить ему, чего хотим. — Мой мозг лихорадочно соображал, как доставить сюда любую безмозглую скотину. — Нам надо устроить шум, чтобы сюда сбежались все твари.

— Да столько шума, сколько мы уже устроили, тут не бывало с момента сотворения здешнего мира, — решил Трой. — Давай просто подождём. — Он поднял глаза вверх. — Сидя на дереве.

— Они попытаются сбить нас с толку тыквоголовыми или кем-то посильнее. — Моя мысль пошла дальше. — Нам бы посадить пришельца в какую-нибудь ёмкость, чтобы носить с собой. Не водить же хороводы под деревом.

— Зачем? Сами приведут сюда людей. — Трой ещё не знал, как далеко завели меня планы.

— Он нам нужен, чтобы мы могли взять его с собой на борт их корабля, на котором полетим домой, — объяснил я.

— Точно, — расцвёл Трой. — План, конечно, хреновый по моральным соображениям, но отличный по техническим.

— И по моральным нормальный. Учитывая, сколько людей они разобрали на части, жизнь одного плазмоида — дешёвая плата. При этом мы не собираемся высасывать из него жизнь окончательно.

— Гордей, ты каждый раз доказываешь, что в тебе живёт скромный гений. Я уже начал присматривать себе делянку, на которой собирался дожить до старости. Слушай, ну ты прям вдохнул в меня надежду, — от души рассмеялся Трой. — Ёмкость, говоришь, диэлектрик. Надо у Галима спросить, я видел у них в общине плетёные корзинки из местного материала. Наверняка он умеет делать такие же.

— Ты уверен, что плетёная корзинка сможет удержать плазмоида внутри? Он не прожжёт её насквозь? — Я представлял себе ёмкость из металла и изолирующих материалов, генерирующую внутри себя магнитное поле, поддерживающее стабильное состояние плазмоида.

— Не уверен, но подстрахуемся магнитной винтовкой. Как только он начнёт бузить, мы выстрелим прямо у него, так сказать, над головой. Если уж исход вещества происходит через стенки летательного аппарата, то через корзинку он может усилиться вдесятеро. — Оптимизм Троя пошёл ему на пользу.

Я остался караулить плазмоида, а друг пошёл узнать, сможет ли наш следопыт сплести корзину для экзотического пленника. Оставшись в одиночестве, почувствовал лёгкий страх и неопределённость. Боялся не столько за себя, сколько за крушение планов, зыбко державшихся на наших смелых допущениях. Слабых мест в нём насчитывалось немало.

Любой мозголом мог заставить нас выпустить плазмоида на волю. Могли просто перестрелять издалека, не причинив никакого вреда собрату, или облучить чем-нибудь, превратив нас в пепел. Корзинка могла оказаться не той конструкции, не выдерживающей температуры экзотического существа. Но жизнь лучше всего учит на ошибках. Надо было пробовать, если мы не собирались прожить здесь двести лет. Я живо представил себе эту перспективу и испытал такой шок, что моё сердце дало сбой.

Где-то поблизости пронёсся знакомый гул нормально работающей ступы. Напарничек заложника беспокоился о его судьбе. Я вынул импульсную гранату и приготовился повторить тот же трюк со вторым пилотом. Как и всякое достаточно разумное существо, пришелец не стал лезть на рожон. Кружил вдалеке, на грани слышимости. Наверняка он видел нас своими приборами, и потому не стоило надеяться сбить его тем же способом.

Трой вернулся с обоими пацанами. Подвёл их к застрявшему в дереве аппарату.

— Вот, поймали плазмоида. Совсем не страшный. Можно было бы себе завести такого, чтобы домашние электросети питал, — пошутил он.

— Точно, домашний питалец, — рассмеялся я. — Что, Галим сплетёт нам корзинку?

— Запросто. Только она будет из сырой лианы и очень тяжёлой, — предупредил он.

— Времени ждать, когда она высохнет, у нас нет. Да и мы с Троем не слабаки, допрём как-нибудь.

— А то, что древесина будет сырой, даже лучше, плазмоид её не подожжёт, — решил Трой.

Галим показал нам, какие лианы годятся для работы, и мы приступили к сбору. Следопыт очищал их от редких листьев и нарезал на прутья определённой длины. Выложил лучами, похожими на ощетинившееся солнце, и начал с формирования дна, вплетая в центр композиции тонкие прутья. Когда диаметр удовлетворил его, мальчишка стал загибать лучи «солнца» вверх, формируя стенки корзины.

Признаться, я тоже имел подобный опыт плетения. В школьные годы, когда родители держали гусей, я плёл корзины из молодого ивняка для высиживания гусят. Техника была примерно той же самой, за исключением высоты стенок.

Доплести корзину нам не дал шум, раздавшийся со стороны леса.

— Пацанов в провал, — скомандовал я Трою, а сам запрыгнул на дерево, забравшись чуть выше летательного аппарата.

— Уверен? — спросил Трой.

— Другого шанса не будет. Вернее будет, но у тебя. Поэтому не высовывайтесь пока.

Трой оценил мой прагматизм и повёл детей в укрытие.

Я следил за тем, как шумно приближается войско биороботов, ломающее кусты. Страха не было, только торжество, свойственное человеку, готовому погибнуть. Приняв морально собственную смерть, я освободился от ограничений, накладываемых инстинктом самосохранения, и почувствовал, как многое мне открылось. Сознание расширило границы возможностей, которыми я мог воспользоваться.

Стадо из ищеек и плетущихся за ними медуз вывалило на полянку перед деревом и замерло. Всё произошло так, как я и ожидал. Плазмоиды в который раз решили, что демонстрация силы заставит меня отказаться от своих планов. Чтобы разговор сразу пошёл в нужном мне направлении, я выстрелил в толпу, подстрелив одновременно двух ищеек. Ствол оружия опустил вниз, заставив пришельца забиться в противоположный угол летательного аппарата.

— Ты ведь меня слышишь? — спросил я.

— Вы совершаете огромную ошибку. — Голос пришёл мне в голову через вышедшего вперёд кабана. — Вам не по силам тягаться с нами. Итогом станет ликвидация всех биологических форм, как скомпрометировавшей себя партии.

— Партии запчастей?

— Да.

— Ваша ошибка, что вы не понимаете, с кем имеете дело. Мы такие же разумные существа, как и вы. Вам не повезло появиться на отшибе вселенной, где рядом не было других существ, с которым вам пришлось налаживать контакты. Отсюда и глупая уверенность в собственной уникальности.

— Вы неразумны. Вы имитируете настоящий интеллект, приспособленческую реакцию ради выживания в дикой среде. Ваша агрессия и потребность уничтожать являются явным признаком принадлежности к неразумной жизни.

— Чего? — Я опешил от такого ответа. — И это говорит мне существо, создававшее концлагеря, в которых заживо расчленяют?

— Это не приносит страданий. Быть частью нашего мира, подарив собственный материал великому делу, даёт вам единственный шанс оказаться приобщённым к великому прогрессу.

— Всю жизнь мечтал стать ножкой от стула. А ведь есть ещё работа унитазом.

Между нами лежала такая пропасть непонимания, что любой разговор ни к чему бы не привёл. Мы животные, и точка, и в этом его никак не переубедить. Пришлось выставлять требования.

— Не буду с тобой спорить, просто озвучу твои ближайшие перспективы и что надо сделать, чтобы их избежать, — произнёс я, акцентируя каждую мысль. — Мы убьём тебя, высосем всю плазму при помощи оборудования.

— Это плохое решение. У вас нет на это морального права, — заявил голос в моей голове.

— Ясно. Вас поразила та же болезнь, что и тех, кто думает, будто они одни владеют правом решать, что морально, а что нет. Поверь, меня твоё мнение больше не интересует. Вы сделали всё, чтобы мы перестали с вами считаться. Поэтому ты умрёшь.

— Этого нельзя допустить.

— Точно. Ещё один правильный ответ, и я поверю, что ты не случайный сгусток короткого замыкания, а в каком-то смысле разумное существо, — сыронизировал я. — Чтобы ты не умер, а я потом не переживал, что пришлось это сделать, тебе надо освободить всех людей, живущих в посёлке поблизости, предоставить корабль для гиперпространственных перелётов и полететь с нами, пока мы не развезём всех людей по адресам.

Ответа долго не было. Я даже проверил, не потух ли плазмоид на фоне моральных мук. Нет, он светился так же ярко, только поменял оттенок.

— Мы готовы выполнить ваши условия, — раздался голос в голове.