Московский Целитель. Я пришел править

Глава 8

Вот не люблю я, когда в меня пистолетом тычут. Так и хочется в ответ какую-то гадость сделать. Ладно бы еще ситуация была такая, где я вроде как заслужил подобное отношение. Помнится, Черный Скелет, предводитель банды бездельников, чем только не тыкал в мою сторону, но так там у нас взгляды на жизнь не совпадали. Он считал, что машины с золотым песком это легкий способ заработать, мне же казалось, что драгоценный металл принадлежит нашей компании. Налицо конфликт интересов, где каждый намеревался твердо доказывать оппоненту свою точку зрения. Правда, быстро выяснилось, что ПКМ — аргумент более весомый, чем подаренная черным бандитам заокеанская М-16.

Ну так вот, там все понятно было. Сейчас-то за что? За попытку помочь? Воистину, добрыми делами вымощена дорога в ад!

Еще и встал так неудачно. Для меня, имеется в виду, неудачно. Даже думать нечего кинуться на него — подстрелит, как куропатку на взлете. Вон как пистолет уверенно держит, явно не в кабинете привык штаны просиживать.

— Уважаемый, а что, собственно, случилось? — с любопытством спросила Надежда Владимировна. — Мы вообще-то вам помочь пытались, пока вы тут на полу умирать задумали.

— Не рассказывайте сказки, — махнул пистолетом Комаров. — Когда хотят помочь, сознания не лишают.

— А может быть, у вас просто приступ случился? — Теперь в голосе целительницы сквозило ехидство. — Что ты дергаешься? Я же вижу, что ты в курсе своего диагноза. Давно к врачу-то ходил? Может быть, наоборот, все-таки стоит спасибо сказать, что мы тебе сдохнуть не позволили.

— Ага, если бы, — презрительно хмыкнул Комаров. — У меня теща тоже «Битву экстрасенсов» по телевизору смотрит. Но в ее возрасте хотя бы позволительно уже во всякие небылицы верить, а я вполне себе в здравом уме нахожусь. Меня просто этот вот опоил чем-то или вовсе по голове приложил.

— Шишки на голове нет? — поинтересовалась Надежда Владимировна. По ее спокойному поведению казалось, что она даже не замечает направленный на нее пистолет. — Если нет — значит, не били. А опоить это запросто. Гена, ты чем товарища опоить умудрился? Не подумал, что стоит валерьянки накапать или корвалола хотя бы? Посмотри, какой нервный мужчина!

— Молчать! — рявкнул Комаров. — Разговаривать будете, когда я разрешу!

— Майор, а тебе не кажется, что ты перебарщиваешь? — поинтересовался я у полицейского, который продолжал изображать терминатора на минималках.

— Сейчас в отдел приедем и разберемся, кто перебарщивает, а кто нет, — зловеще пообещал Комаров, внимательно наблюдая за мной и Надеждой Владимировной.

— Вот тебе наглядный пример, Гена, что помогать нужно не всем, — раздался за спиной голос целительницы. Я повернулся и обнаружил, что Надежда Владимировна уже успела развалиться в кресле и по-прежнему не обращает никакого внимания на полицейского с пистолетом.

— Гражданка, рот закройте! — снова рявкнул Комаров. — К вам у меня тоже будут вопросы.

— Ага, конечно, — вздохнула целительница и потянулась рукой к карману джинсов.

— Руки! — крикнул Комаров. — Руки держите так, чтоб я видел.

— Это телефон, — спокойно ответила женщина, доставая из кармана смартфон и демонстрируя майору. — Мне надо позвонить!

— Никаких звонков! — Глаза Комарова забегали, но Надежда Владимировна даже не подумала его слушать. Более того, она поставила телефон на громкую связь и теперь с интересом наблюдала за реакцией полицейского. Блин, она явно сумасшедшая. А если он и правда выстрелит?

— Надежда Владимировна, слушаю внимательно! — раздался в трубке бархатистый мужской голос. Говорившему явно было лет за пятьдесят, но отвечал он моей знакомой уверенно и бодро.

— Дмитрий Владимирович, душенька, — разулыбалась невидимому собеседнику целительница. — Прости меня, пожалуйста, что я тебя от важных дел государственных отвлекаю, но очень нужна твоя помощь.

— Все, что могу! — с готовностью отозвался абонент на другом конце вызова.

— Родненький, не поверишь, сижу под дулом пистолета, — продолжала улыбаться Надежда Владимировна. — Какой-то майор тычет в меня своей пукалкой и грозится посадить в камеру с бомжами и проститутками.

— Что-о-о-о⁈ — Рев невидимого Дмитрия Владимировича оглушал даже через слабенький динамик телефона. — Какой идиот до этого додумался! Дайте ему трубку, я его сейчас самого проституткой сделаю!!!

— Да он вас слышит, — сощурилась целительница. — Но мне кажется, что не очень сильно боится. Если что, я в Мытищах, улица Летная, у знакомого в квартире. А это майор…

— Комаров, — с готовностью подсказал я Надежде Владимировне. — Но он не местный, а из полиции Хотьково.

— Комаров! — вновь рявкнул динамик телефона. — С тобой разговаривает заместитель министра внутренних дел генерал-полковник Савченко! Приказываю немедленно принести извинения гражданке Климановой и убраться к черту из этой квартиры!

— Извините, товарищ генерал, — майор даже не подумал стушеваться, услышав голос невидимого собеседника. — Я вас не вижу, поэтому не уверен, что вы имеете право отдавать мне подобные приказы. Мой непосредственный начальник — полковник Михайлов, начальник Хотьковского РОВД. Я готов подождать, пока вы подтвердите ему свои полномочия!

— Борзый, — голос в динамике прозвучал одобрительно. — Это хорошо. Но я, Комаров, запомнил твою фамилию.

Майор в ответ на эти слова только вздохнул. Судя по всему, нечто подобное он слышал достаточно часто. Впрочем, если он регулярно так направо и налево пистолетом размахивает, то я ни капельки не удивлен. Впрочем, это его, а не мои проблемы. Меня когда-то давно учили совсем по-другому. Достал пистолет — стреляй, а иначе нечего попусту оружие тревожить.

— Надежда Владимировна, я скоро перезвоню, — пообещал тем временем Дмитрий Владимирович и отключился.

— Зря ты так, — убирая телефон, прокомментировала целительница. — Это действительно Савченко был. Так что кому-то явно достанется на орехи.

— Ничего страшного, — проворчал Комаров. — Я в своем праве, даже если это действительно был заместитель министра. В конце концов, я при исполнении.

— Так он, наверное, тоже, — хохотнула Надежда Владимировна. — Вряд ли у замминистра бывают выходные.

Минуты три мы провели в тишине, все это время Комаров по-прежнему держал нас на мушке. Несмотря на то что я ждал, когда же у него зазвонит мобильник, непроизвольно вздрогнул, услышав мелодию Bon Jovi.

— Слушаю, Александр Михайлович, — гаркнул Комаров, а затем замер, как будто его ударили. Не знаю, что именно говорил полицейскому его собеседник, но лицо майора с каждой секундой буквально наливалось кровью. — Так точно, товарищ полковник, — несколько раз негромко повторил он в трубку.

Судя по внешнему виду, Комаров отчаянно хотел сказать что-то еще, но невидимый оппонент оказался достаточно красноречив, чтобы давить в зародыше подобные поползновения.

— Хорошо, Александр Михайлович, — совсем потухшим голосом сказал полицейский, затем завершил разговор и опустил наконец-таки пистолет. — Вот только не надо думать, что для вас все обошлось, — зло процедил Комаров, глядя на целительницу немигающим взглядом. — Ваши знакомые, конечно, уважаемые люди, но это не значит, что они смогут вечно покрывать ваши преступления.

— Майор, ты ошибаешься, — подавив зевок, ответила полицейскому Надежда Владимировна. — Я не знаю, случайно или нарочно, но ты копаешь не там и не туда. Мы с Геной законопослушные люди, помогаем окружающим и стараемся делать мир светлее. А ты опять нам угрожаешь. Нехорошо, майор! Неправильно это!

Комаров открыл было рот, чтобы высказаться, но целительница не дала ему этого сделать.

— Кстати, — наставила она на полицейского указательный палец. — Не забудь сходить к онкологу. Думаю, что ты приятно удивишься. По крайней мере, в этом году ты точно не умрешь. Вернее, не так. Если умрешь, то точно не от болезни.

Длинный настойчивый звонок в дверь лично у меня уже не вызвал вопросов. Кавалерия прибыла. Хорошо еще, что ситуация к их приезду разрешилась и по крайней мере руки нам крутить никто не собирался.

— Ложный вызов, — тут же остановил служебное рвение двух сержантов Комаров. — Выходим, товарищи полицейские. Я вашему руководству все объясню.

— Смотри, какой грозный, — усмехнулась Надежда Владимировна, когда закрылась дверь и я вернулся в комнату. — Пистолетом махает направо и налево, всем все объясняет… А вообще-то, Геннадий, ходи теперь и оглядывайся. Меня-то он трогать побоится, а вот тебе наверняка найдет где напакостить. Особенно когда к онкологу придет и выяснит, что опухоль действительно уменьшилась.

— Даже так? — удивился я. — Из чувства благодарности? Или он, наоборот, скрытый суицидник?

— Дурак ты, Гена, — улыбнулась целительница. — Ты что же, хочешь, чтобы он к тебе с поклоном пришел? На коленях умолял избавить его от болезни? Не-е, это не тот тип личности. В его картине мира, чтобы что-то получить, надо нагнуть и потребовать. А просить — это удел слабых. Вот он и будет тебя нагибать в позу бегущего египтянина, пока ты сам не предложишь его максимально здоровым от всех болячек сделать.

Я в очередной раз отметил удивительную особенность Надежды Владимировны, которая почти со всеми умудряется разговаривать как-то ласково и необидно. Все у нее «родненькие», «миленькие», «хорошие». Вот она только что меня дураком назвала — и совсем необидно вышло. На кого-то другого я, может, и среагировал бы, а здесь нет.

— Ну ладно, Гена, — продолжила тем временем Надежда Владимировна. — С майором твоим мы порешаем. Ты мне на другой вопрос ответь — учиться будем?

— Так деваться ж некуда, — пожал я плечами. — Сами говорите, если Даром не пользоваться, то он убьет меня очень быстро. А так, как сейчас происходит, я сам кого-нибудь убью, причем достаточно быстро. Так что согласен. Учите меня, Надежда Владимировна! Я обещаю быть прилежным интерном, так что очень скоро вы сможете мною гордиться!

— Ишь какой шустрый, — усмехнулась целительница. — До интерна тебе еще работать и работать надо! Пока ты просто неумеха, которому опасно даже уколы в мягкое место доверять.

— Кстати, важный вопрос, — посерьезнел я, вспомнив, что бесплатный сыр действительно бывает только в мышеловке. — Что я буду должен вам за наставничество? Какую-то конкретную сумму? Я, конечно, не нищий, но и миллионами не ворочаю! Так что если речь о нескольких миллионах, то мне нужно время как-то собрать эту сумму.

— Да не нужны мне твои деньги, — отмахнулась Надежда Владимировна. — Ты сам очень быстро поймешь, что Целитель легко может заработать себе не только на кусок хлеба, но и на черную икру в тазике. А вот вопрос про оплату правильный. Такое лучше сразу обговорить, чтобы потом обид не было.

— Слушаю вас внимательно, — изобразил я на лице максимальное участие.

— Я попрошу сделать для меня три вещи, — медленно произнесла Надежда Владимировна с абсолютно серьезным лицом и каким-то странным немигающим взглядом. — Первое — по возможности. У Матвея был папирус, который, по слухам, собственноручно написал еще Авиценна. Не знаю, где он его взял, сам нашел или, может быть, у Еремеева купил, но факт в том, что он был. Я его своими глазами видела.

— Ничего не могу обещать, но постараюсь, — совершенно искренне развел я руки в стороны. — Дом Матвея Ильича сгорел, я видел это своими глазами. Так что вполне возможно, что и тот самый бесценный папирус сгорел вместе с домом. Но если вдруг окажется не так, то я обещаю передать вам эту вещь.

— Устраивает, — кивнула целительница. — Я поэтому и сказала, что по возможности. Второе, ты сделаешь для меня «мазь дракона». Три пузырька, и не позднее чем в течение месяца после того, как освоишь рецепт.

— Ничего не понятно, но очень интересно, — непроизвольно усмехнулся я, глядя на собеседницу. — А что это за мазь и почему вы сами не можете ее сделать?

— Не переживай, ничего противозаконного, — в голосе целительницы слышалась легкая улыбка, но лицо оставалось по-прежнему серьезным. — Просто у целителей тоже существует определенная дискриминация, причем придуманная не нами, а богами при сотворении мира. Есть мази и зелья, которые способны сделать только мужчины. Точно так же существуют вещи, которые могут сделать только женщины.

— Допустим, — кивнул я. — И что это за мазь такая?

— Знаешь, ничего особенного, — всплеснула руками Надежда Владимировна. — Восстанавливает кожу после ожогов, убирает с нее любые шрамы и сильные морщины. Еще очень хорошо используется бойцами всяческих единоборств. После нее синяков около трех суток не остается, да и в целом повреждения от ударов вроде как меньше. Я знаю, что один боксер перед каждым боем покупал тюбик, и у него ни разу в карьере рассечения не случалось.

— О как, — восхитился я. — Действительно хорошая вещь. А вам зачем? Не обижайтесь, но на бойца UFC вы мало похожи.

— Плоская шутка, — криво усмехнулась Надежда Владимировна. — Ты невнимательно меня слушал. Эта мазь убирает любые шрамы и морщины. Среди моих клиентов есть женатые мужчины, так вот их спутницы готовы на что угодно, чтобы сохранить свежий вид и спрятать следы от пластических операций.

— Тогда без проблем, — прижал я руку к груди в качестве заверения клятвы. — А что в-третьих?

В этот раз Надежда Владимировна сделала паузу.

— Если я попрошу — вернее, не если, а когда, — ты отдашь мне своего пациента, — наконец произнесла она ровным безэмоциональным голосом.

Если честно, я подвоха не увидел. В конце концов, что тут может быть такого. Ну передал нуждающегося в помощи кому-то другому. Я же ему не зло делаю, а вверяю в руки профессионала, гораздо более умелого и знающего, чем я сам. Но едва я собрался открыть рот, как вновь почувствовал острую боль в пальце руки.

— Ай, — непроизвольно сказал я, поднимая ладонь на уровень глаз.

Кольцо в очередной раз проявило характер, решив вмешаться в мои действия. Или просто предупредить? Я же пока не знаю всех нюансов взаимоотношений между целителями. Вдруг отдавать пациентов нельзя? Или можно, но не всех. Жаль только, что и выяснить пока что подобные мелочи не у кого.

— Надежда Владимировна, а зачем? — поинтересовался я, пытаясь сообразить, как отказать максимально вежливо. С другой стороны, начинать сотрудничество с отказа тоже не лучший вариант.

Так что куда ни кинь — всюду клин. Как я и предполагал, еще и дня не прошло, а меня уже пытаются загнать в неведомые мне рамки.

— Я пока не знаю, — пожала плечами целительница. — По ситуации смотреть будем. Возможно, я попрошу тебя отдать мне олигарха. Вылечу его и заработаю много денег. Или может быть, я захочу оказать услугу тому, кто дорог мне лично. Или еще что-нибудь. Будет пациент — найдется причина.

— Не очень понятно, но вряд ли я сумею сейчас добиться от вас более подробного ответа, — почесал я затылок, а потом меня осенила гениальная, на первый взгляд, мысль. — Надежда Владимировна, а давайте поступим по-другому. Я не против того, чтобы обращались ко мне с подобными просьбами, но по поводу пациента давайте внесем маленькое уточнение. Я имею право три раза отказать вам. Идет?

— Ого, — восхитилась Надежда Владимировна. — А ты действительно умнее, чем кажешься. Считай, что мы договорились. Я имею право забрать у тебя пациента, но ты имеешь право три раза ответить на мою просьбу отказом.

— Забрать одного пациента, — уточнил я. — После этого мой долг вам считается погашенным.

— Я могу попросить у тебя одного пациента, но три раза ты имеешь право ответить отказом, — послушно повторила Надежда Владимировна. — Уговор?

— Уговор, — подтвердил я. — Нам надо подписать какой-нибудь договор? Или, не знаю, клятву произнести?

— Конечно надо, — по-прежнему с серьезным лицом кивнула целительница. — Тащи нож. Договор надо записать твоей кровью, причем в пяти экземплярах.

— В пяти-то зачем? — возмутился я. — Может, его еще у нотариуса заверить?

— Чтобы крови больше вытекло, и ты не задавал лишних вопросов, — расхохоталась женщина. — Гена, ну какой договор? Я что с ним делать стану? В суд пойду?

— Ну не знаю, — растерялся я. — Я пока неопытен в этих вопросах. Ну так что, когда начинаем учиться?

— Да прямо сейчас, — целительница достала из кармана телефон. — Зачем надолго откладывать?

Я не очень понял, кому она звонила, но буквально через двадцать минут мы сидели в такси, которое направлялось в сторону городской больницы. На входе нас встретил лично главврач больницы, представившийся Олегом Константиновичем, и какой-то из его замов. Впрочем, зам достаточно быстро исчез, так что я даже не запомнил его имя-отчество.

— Алла Витальевна просила оказать вам полное содействие, — официально сообщил нам главный врач. — С чего желаете начать проверку?

— Какая проверка? — всплеснула руками Надежда Владимировна. — Я ученика на практику привезла. Мы хотим просто небольшую экскурсию по вашему отделению травматологии. Это возможно?

— Да почему бы и нет, — немного растерялся Олег Константинович. — Просто к нам достаточно редко на экскурсии ездят. Особенно в травматологию. Вызвать начальника отделения?

— Куда? — удивилась Надежда Владимировна. — Просто покажите, куда идти. У нас-то ноги здоровые.

Любопытство оказалось сильнее страха, так что главврач увязался вместе с нами. Судя по всему, он все-таки не сильно поверил в версию про экскурсию и считал, что нежданную проверку стоит проконтролировать лично.

— Травматология для целителей — одно из самых легких отделений, — негромко втолковывала мне Надежда Владимировна, пока мы шли по длинным коридорам и переходам. — Диагностировать практически ничего не надо, все травмы зачастую понятны даже далеким от медицины людям, а пациентам для выздоровления нужны лишь покой, питательные вещества и витамины. Дальше организм все сделает сам. Целитель может лишь слегка помочь естественному процессу, но здесь очень важно не переборщить с силой воздействия.

Я согласно кивал и жадно впитывал информацию. В таком виде информация казалась простой и легкоусвояемой. Может быть, я и впрямь смогу помогать людям.

Начальник отделения травмы, невысокий кругленький толстячок, отнесся к нам так же настороженно, как и его начальник, но препятствий в экскурсии чинить не стал. Нас облачили в матерчатые бахилы и медицинские халаты, больше похожие на комбинезоны, а затем любезно проводили в палату.

Шесть коек, четыре заняты. Кровати, тумбочки и одно большое окно на всех. Чистенько и скромненько. Впрочем, судя по состоянию больных, им явно было не до излишеств.

Главврач с начальником отделения остановились на пороге, а мы прошли между кроватями и остановились возле лежащего в самом дальнем углу мужчины.

— Вот смотри, Гена, — обратилась ко мне целительница, не обращая внимания на стоны человека со сломанной ногой и просьбу вколоть обезболивающее. — Человек тратит силы на борьбу с болью, а это неправильно. Значит, надо ему немного помочь.

Надежда Владимировна протянула руку и коснулась пальцами лба мужчины.

— Первое домашнее задание, — с улыбкой прокомментировала женщина свои действия. — Выяснить, на какой отдел мозга я воздействую, чтобы уменьшить боль и заставить человека спать.

Я с изумлением наблюдал, как веки мужчины начали слипаться, и буквально через полминуты он уже оглашал храпом всю палату.

— Коллеги, — обратилась тем временем к врачам целительница. — Не буду утверждать, но, по-моему, гипс наложен не совсем удачно. У пациента пережаты сосуды в районе колена, из-за этого выздоровление может затянуться.

Надежда Владимировна постояла возле кровати еще несколько минут, а затем перешла к следующей. Несмотря на то, что я внимательно следил за ее движениями, мне не удалось заметить ничего необычного, а включить так называемое «дополнительное» зрение никак не получалось.

Целительница уже колдовала над следующим больным, а я по-прежнему не понимал, что происходит.

«Ну помоги же мне!» — взмолился я и изо всех сил сжал кольцо на пальце. В конце концов, можно не только кусать меня, но и как-нибудь иначе проявиться. Глубокий вдох, сосредоточиться…

Что именно помогло мне перейти в иное состояние — я не понял. Но самое главное, что я добился желаемого. Лежащий передо мной мужчина переливался всеми цветами радуги. Судя по всему, пульсирующие пятна вдоль бордовой полосы на предплечье одной руки и бицепсе другой обозначали места переломов.

— На стройке плита упала, — услышал я голос пациента и понял, что целительница расспрашивает его об обстоятельствах получения травмы. Буквально через несколько секунд Надежда Владимировна погрузила в сон и этого пациента, но я успел заметить тонкие линии из кончиков пальцев ее рук и запомнить, в какой именно отдел мозга они направлены.

Так продолжалось около часа. Целительница усыпляла пациентов, облегчала им боль и показывала мне уровень воздействия на организм. Причем, как оказалось, нити из кончиков пальцев могут превращаться в довольно толстые жгуты, а могут превратиться и в тонкие ниточки, едва различимые глазом.

Затем мы перешли в соседнюю палату, где было уже не четыре мужчины, а шесть женщин, и Надежда Владимировна по-прежнему действовала по озвученной мне схеме. Снизить боль, усыпить, насытить тело лечебной энергией.

Я порывался попробовать самостоятельно, но был остановлен таким яростным шипением, что счел за лучшее не спорить. Вряд ли ругательства целительницы слышал кто-то еще, но слова «сжечь мозги» и «не надо мне здесь» я почувствовал буквально кожей.

— Уф-ф, все, — остановилась наконец Надежда Владимировна, а затем оперлась на спинку кровати. — Вроде бы ничего серьезного, а есть хочется, будто мешки с углем на спине таскала.

— Надежда Владимировна…

Главный врач заметно смущался от нашего присутствия, к тому же явно не до конца понимал происходящее. По команде сверху в его больницу вваливаются двое неизвестных и начинают творить что-то мистическое и непонятное. По-хорошему, гнать бы их в шею, но он явно понимает, что все сделанное целительницей идет пациентам на пользу. Наверняка еще и дополнительные анализы назначить успел, чтобы точно понять, что такое интересное сделали с его пациентами и как именно можно объяснить их чудесное исцеление.

— Надежда Владимировна, я лично и весь персонал нашей больницы безмерно благодарны вам за помощь, — прижал руки к груди главный врач. — Но у меня к вам есть личная просьба.

— Конечно, Олег Константинович, — кивнула Надежда Владимировна, грузно присаживаясь на стул, стоящий в палате. — Извините за невежливость, я что-то не рассчитала своих сил и устала.

— Может быть, горячего чая? — немедленно отреагировал главврач. — Или что-то конкретное нужно? Вы не стесняйтесь, говорите!

— Да не нужно ничего, — махнула рукой целительница. — Все хорошо, просто чуть-чуть голова закружилась. Говорите, чем могу помочь. Я все-таки вам немного обязана за помощь!

— Ой, да что вы! — распахнул глаза в изумлении Олег Константинович. — Вы нам так помогли! Фактически план больницы на месяц перевыполнили. Вашими стараниями мне придется травматологов в отпуск отпустить, все равно без пациентов останутся.

И главврач с готовностью рассмеялся над собственным остроумием, впрочем, мы с Надеждой Владимировной его не поддержали. Я — потому что не понял, что такого необычного в том, чтобы отпустить сотрудников в отпуск в летние месяцы, а целительница… Да кто его знает, что она подумала.

— Надежда Владимировна, — главврач почему-то не мог найти слов и теребил в руке пуговицу. — Вы не могли бы посмотреть одну девочку? Нашу пациентку… Если честно, я абсолютно не понимаю, что с ней происходит… Анализы в норме, анамнез без особенностей, но ребенок буквально угасает на глазах…

— Угасает? — переспросила Надежда Владимировна. — Это плохо. Таких детей смотреть надо в первую очередь.

Она встала на ноги одним резким движением и устремилась к выходу из палаты. Олег Константинович буквально бежал перед ней и сыпал какими-то сложными медицинскими терминами, видимо рассказывая, что уже пытались предпринять сотрудники больницы. Я скромно держался в паре шагов позади и гадал про себя, что же за медицинская загадка может ждать нас в отдельной палате соседнего корпуса больницы.

У дверей палаты на диванчике, прижавшись друг к другу, сидели родители маленькой пациентки. Жгучий брюнет лет сорока, увидев нашу троицу, вскочил на ноги и устремился навстречу главврачу.

— Олег Константинович! У вас есть какие-нибудь новости? Я уже места себе не нахожу! Третьи сутки пошли!

— Успокойтесь, — мягко, но настойчиво оттер главврач мужчину от нас с Надеждой Владимировной. — Мы занимаемся вашей дочкой и делаем все возможное, чтобы оказать ей максимальную помощь.

Продолжение диалога я не слышал, потому что наткнулся на пристальный взгляд весьма и весьма эффектной женщины, так и не вставшей с дивана при нашем появлении. Наверное, мать. Устала просто и теперь терпеливо ждет хоть какой-то конкретики. Но надо признать, что даже горе не смогло скрыть ее манящей красоты. Природа когда-то явно не поскупилась на внешность при рождении девочки, а дорогие косметологи и регулярные занятия спортом лишь подчеркнули бесконечные достоинства идеальной фигуры и аристократического лица.

Вот только взгляд… Надеюсь, она не станет у меня сейчас требовать отчет о здоровье девочки. Впрочем, в глазах этой богини светилась такая отрешенность, что, наверное, она попросту меня не замечала.

— Геннадий, что застыл? — вернул меня к реальности окрик Надежды Владимировны. — Ты идешь или нет?

Внутри палаты оказалось светло и просторно. Явно платный вариант. Кондиционер, телевизор на стене, холодильник. И в центре этого комфорта — огромная кровать с маленькой девочкой, которая доверчиво прижимает к себе плюшевого мишку.

— Ох ты ж… — вырвалось у Надежды Владимировны, едва она кинула первый взгляд на маленькую пациентку. — Это ж за что тебя так…

В этот момент целительница как будто опомнилась и погрузила малышку в сон, даже не дав ей закончить вопрос, который та уже начала лепетать слабым голосом. Затем резко повернулась ко мне всем телом и спросила:

— Ну что, Гена? Что видишь?

Я напрягся и секунд через двадцать увидел девочку в уже привычном цветном спектре. Краски оказались тусклыми, как будто кто-то экономил и не пожалел воды. Лишь в одном месте легкого тела я увидел выделяющееся пятно, и, к моему удивлению, оно было черного цвета. Большой, чуть ли не на половину груди ком слабо пульсировал, словно пожирал девочку.

Я потряс головой, и зрение вернулось в норму. Сомнений быть не могло. Источником черноты было украшение, надетое на девочку. Какой-то кулон или ладанка.

Я сделал пару шагов ближе к кровати, чтобы разглядеть подробнее, но целительница не дала мне такой возможности. Резким движением она разорвала золотую цепочку, а затем, потрясая своей добычей в воздухе, яростно прошипела:

— Я ж ее убью, тварь!!!