Московский Целитель. Я пришел править

Глава 17

Последние слова полковника про трупные мешки явно не понравились Комарову, однако Седых явно не был настроен заботиться о душевном состоянии полицейского. Эдуард Алексеевич повернулся ко мне и глядя почему-то не в глаза, а мимо меня заявил язвительным тоном.

— Приношу вам, Геннадий, свои извинения! Ваша информация о подпольных операционных оказалась верной.

В этот момент я прям воздухом подавился. В голове роился ворох самых разнообразных мыслей, но приличных среди них практически не было. А к чему тогда весь этот спектакль? Нет, спасибо конечно, что мне сейчас благодаря полковнику почки в ближайшем обезьяннике не рихтуют, но неужели было сразу сказать, как именно обстоят дела. Ночью меня практически послал, утром пургу какую-то нес, а сейчас выясняется, что кто-то уже все вкусные сливки снял с моей информации. И я голову даю на отсечение, что этот кто-то имеет к Эдуарду Алексеевичу самое непосредственное отношение.

Так а что там было то? — не смог я все-таки сдержать любопытства. — Князева арестовали? Получается у вас уже два свидетеля преступления. Вы же теперь можете всю цепочку размотать без особых проблем.

— Не знаю, — пожал плечами Эдуард Алексеевич. — Вот сейчас приедет мой заместитель и тогда можно будет выяснить какие-то подробности. Кстати, он тоже пограничник. И насколько я знаю, вы один институт заканчивали.

Такое ощущение, что в нашем институте всего-навсего два человека училось. Тут с курса то порой всех вспомнить сложно, что уж говорить про другие года выпуска.

Впрочем, ждать оказалось недолго. Кавалерия прибыла. Как ей и положено — быстро.

Первыми на пороге квартиры нарисовались два спецназовца, обвешанных броней и вооруженных какими-то диковинными пистолетами. В перчатках, лица закрыты балаклавами. Издалека глянешь — чистые киборги. Даже не говорили ничего.

Один из них вопросительно мотнул головой, а чекист махнул рукой в ответ.

— Вот этого пакуйте!

И по-прежнему парализованного Комарова поволокли вниз по лестнице, как свернутый ковер. Впрочем, глядя на происходящее, я бы совсем не удивился, если бы они действительно попросили разрешения тело полицейского в палас завернуть.

А вот следом. Не успел я даже дверь прикрыть, появился помощник полковника Седых.

Не знаю, что там про Голицыно, но Мерзкий оказался именно таким, как его описывал Жека. Мутный тип, взгляд которого никак не получалось поймать, от чего было непонятным его отношение к происходящему. Весьма уверенный в себе молодой человек, хотя что-то в его поведении подсказывало, что это не простая напыщенность, а достаточно здравая самооценка своих возможностей.

— Я смотрю, у вас тут тоже весело, — вместо приветствия заявил он, едва только пройдя в квартиру. Я, конечно, уже давно не ношу погоны, но подобное панибратство почему-то сильно резануло ухо. Казалось еще чуть-чуть, и он попросту тыкать начнет полковнику, не взирая на статус, должность, да и просто разницу в возрасте. Впрочем, это не мой подчиненный, пускай, как хотят, так и разговаривают.

— Когда-нибудь, Максим, вы осознаете тот факт, что не вы один работаете в этой Галактике, — тут же съязвил полковник. — А заодно признаете, что многие работают гораздо эффективнее.

— Ну так, когда это еще случится, — махнул рукой Мерзкий, широко улыбаясь. — Пока что…

— Пока что я вижу, что новости не совсем веселые. — резко перебил его Эдуард Алексеевич. — Иначе бы вы, Максим, не демонстрировали свою голливудскую улыбку. Что пошло не так? Упустили Князева?

— Да как сказать, — немедленно помрачнел Мерзкий. — Скорее, мы опоздали. Нет, глобально информация оказалась в цвет. Ресторан на Кутузовском, с обратной стороны медицинский центр, а в подвале оборудованные операционные для трансплантации органов… Вот только все это девственно чистое…

— Как это чистое? — не удержался я от вопроса. — Никто не пользовался что ли?

— И вам здравствуйте, — повернулся ко мне Мерзкий, а затем вопросительно посмотрел на начальника.

— А что ты на меня так смотришь? — язвительно хмыкнул полковник. — Сначала треплешься направо и налево, а затем о правилах вспоминаешь. Между прочим, это Геннадий. Тот самый. Который и навел нас на этого Князева. По совместительству тоже пограничник и выпускник Голицыно.

— Даже так? — в голосе Мерзкого проскочило уважение, и он протянул мне руку. — Максим Мерзляков.

— Геннадий, — пожал я протянутую ладонь, а затем повторил вопрос. — Так что не так с операционными?

— Они чистые, — пожал плечами Мерзкий, а потом все-таки пояснил свое заявление. — Абсолютно чистые. Такое ощущение. Что они заранее знали о нашем визите и тщательно подготовились. Все поверхности протерты, причем не просто тряпками, а каким-то раствором, от которого у экспертов глаза начинают слезиться, а у собак чуть ли не истерика начинается. Короче, никаких отпечатков пальцев, следов ДНК или чего-то похожего.

— О как, — не удержался я от очередного комментария. — Даже не слышал, что такое бывает.

— И не такое бывает, — заверил меня Максим. — Причем. Это еще не самое удивительное. На оборудовании нет маркировок. Вот о таком я действительно никогда не слышал. Такое ощущение, что все исключительно в подвале собирали.

— Может зашлифовали? — предположил полковник. — Или просто бирки с маркировкой отодрали?

— Я тоже подумал про бирки, но эксперты утверждают, что на некоторой технике серийные номера должны быть выгравированы, — отрицательно помотал головой Мерзляков. — По остальному та же самая ситуация. Ни контейнеров с органами. Ни лекарств. Ничего. Даже обрывка от упаковки никакого не оставили, по которому можно было бы отследить партию и может быть выйти на покупателя.

— Очень интересно, — задумчиво потер переносицу Эдуард Алексеевич. — Все гораздо любопытнее, чем даже я предполагал.

— А персонал? — вновь не выдержал я. — Там же охранники были. Они должны были что-то видеть, слышать.

— Персонал ресторана утверждает, что помещениями в подвале не интересовался, — с готовностью пояснил Мерзкий. — А с охранниками еще веселее. Они все новые.

— В смысле новые? — судя по тону, сейчас проняло даже полковника.

— В прямом смысле, — широко улыбнулся Мерзкий. — Сегодня первый день на этом объекте. Ресторан только вчера заключил соглашение с их работодателем.

— Все страньше и страньше, — удивленно помотал головой Эдуард Алексеевич. — Признаюсь честно, ты меня удивил, причем сильно. Князева, как я понимаю, в ресторане тоже не было.

— И снова ошибаетесь, господин полковник! — от возбуждения хлопнул себя ладонями по бедрам Максим. — Князев был, собственной персоной. Ждал нас в своем кабинете. Мертвый правда, но это уже, как говорится, нюансы.

— Как мертвый? — Седых буквально подпрыгнул на месте, а затем вдруг рявкнул так, что я аж подпрыгнул. — А ну смирно! Вы что, товарищ майор, белены объелись? Или это у вас приступ неконтролируемых шуток никак не закончится. Докладывайте! Четко, коротко, по существу!

Я даже не сразу сообразил, почему мне вдруг стало так неудобно и только через несколько секунд до меня доперло, что я вообще-то тоже, как и Мерзкий, стою почему-то вытянувшись по стойке «смирно». От досады я даже сплюнул.

Жесть какая. Я так с института не тянулся. Если бы я ходил в подчиненных у полковника, то после первой же подобной демонстрации двадцать раз еще подумал, прежде чем шутки шутить. Кто его знает, куда нелегкая занесет. А ну как вечно потом с прямой спиной, будто лом проглотил, ходить придётся?

— Докладываю! — четким поставленным голосом произнес тем временем Максим. — При обследовании помещений в своем кабинете был обнаружен господин Князев без признаков жизни. Согласно предварительному заключению экспертов — мужчина умер из-за сердечной недостаточности. Следов борьбы или насильственной смерти не обнаружено. Доклад закончил.

— Закончил он, — проворчал полковник, не глядя на подчиненного. — Вольно.

Из Мерзкого как будто воздух выпустили. Он немедленно сутулился и расслабился, но вновь растянул губы в широкой улыбке. Одно слово, отморозок.

— Ну и что мы имеем? — принялся вслух рассуждать Эдуард Алексеевич, как будто разговаривая сам с собой. Объект нам подставили, это понятно. Вопрос — с какой целью? Вряд ли бизнес стал убыточным и перестал приносить деньги. Еще и Комаров этот…

— Может быть, Князев воровал без меры? — предположил Максим, причем вопрос был задан без тени издевки или сарказма. Просто накинул одну из рабочих версий.

— Да даже если и воровал, — не согласился Седых. — Это не повод рушить схему. Уберите Князева, поставьте на его место Графова, а затем спокойно работайте дальше. Нет, здесь что-то другое. Более серьезное и масштабное…

Полковник погрузился в размышления, а мы с Мерзким просто молчали и беззвучно переглядывались, не решаясь нарушить мыслительный процесс чекиста.

— Послушай, Максим, — внезапно спросил Эдуард Алексеевич. — А медицинские инструменты в операционных были? Ну там зажимы всякие, скальпели, капельницы…

— Были, конечно, — после короткой паузы ответил Мерзляков. — Там столы такие железные на колесиках были, на них как раз всякие блестящие приспособления разложены. Ощущение такое, что хоть сейчас можно операцию начинать.

— Значит оборудование оставили, а органы забрали, — задумчиво пробубнил себе под нос чекист. — Интересно, интересно.

Мне, конечно, тоже было очень интересно разобраться в происходящем, но я по-прежнему не понимал, в какую сторону идут логические выкладки полковника.

— Оборудование им в копеечку встало, и даже если считать, что каждый рубль уже успел многократно отбиться… — продолжал тем временем свои логические выкладки полковник. Затем он внимательно посмотрел на меня и внезапно хлопнул в ладоши. — Ну что же, Геннадий, спасибо за гостеприимство. Пора нам и честь знать.

Если честно, исполнено это действо оказалось настолько естественно. Что я очухался только на улице. Ага, я же очень радушный хозяин. Вышел провожать дорогих гостей к автомобилю. И плевать, что гости незваные.

И только здесь у меня наконец проснулись остатки логики.

— Эдуард Алексеевич, а вы что? Без меня уезжаете? — поинтересовался я у чекиста, с интересом наблюдая за тем, как спецназовцы в прямом смысле этого слова по рукам и ногам «пакуют» Комарова. Видимо, чтобы не сильно дергался при поездке.

— А у вас есть другие предложения? — скептически посмотрел на меня полковник. — Или я должен был с вами посоветоваться?

— А почему бы и нет? — возмутился я. — В конце концов, происходящее касается меня напрямую. Или вы так не считаете?

— Не знаю, — пожал плечами Эдуард Алексеевич. — Надо проверять и разбираться. Вы же сами слышали. Князев мертв, на Кутузовском в операционных ничего не нашли. Возможно, мы все стали жертвой какой-то чудовищной провокации. У меня пока много вопросов и ни малейшей ясности по поводу происходящего.

— Ну вот и давайте разберемся вместе. Продолжал упорствовать я. — В конце концов, Комаров приходил ко мне, как к Целителю. Возможно, мы сумеем использовать этот момент при допросах. С другой стороны…

— Нет, Геннадий, вы с нами не поедете, — достаточно жёстко отказал мне Эдуард Алексеевич. — Так сказать, спасибо большое за содействие правоохранительным органам, но вы лицо гражданское и не имеете права принимать участие в оперативных или следственных мероприятиях.

— Как это не имею прав? — в очередной раз возмутился я. — Это же я вам информацию слил. Я же не орден прошу или медаль, а просто дать возможность понять, что происходит.

— Все узнаете в свое время, — усмехнулся уголком рта полковник. — Не волнуйтесь, Родина вас не забудет.

— Но и не вспомнит, — вспомнил я окончание старой присказки. Вот и помогай после этого чекистам. Приехали, навели шороху, что-то там выяснили, а теперь в сторону отстраняют «Дескать, извините, подвиньтесь, взрослые дяди начинают заниматься серьезными делами».

Не знаю, может быть по наивности, но я до последнего момента верил. Что это все шутка, Седых одумается и решит позвать меня с собой. Вот сейчас микроавтобус остановится, дверь отворится…

— Ну и что стоим? Кого ждем? — погруженный в свои мысли я резко вздрогнул от неожиданного вопроса за плечом. Повернув голову, я даже не удивился, обнаружив стоящую рядом Надежду Владимировну. Облаченная в растянутые джинсы и безразмерную кофту с надписью «Punk’s not dead», целительница напоминала сейчас дачницу со стажем, но никак не заслуженную и весьма уважаемую целительницу. По крайней мере, я бы ей просто так даже прыщик на носу выдавить не доверил.

— здравствуйте, — промямлил я, не переставая грустить об утраченных надеждах.

— Вот скажи мне, Геннадий, — вкрадчивым голосом спросила Надежда Владимировна. Разглядывая меня словно диковинную зверушку. — А ты зачем ко мне в ученики набивался, если даже трубку брать на мои звонки не соизволяешь? Пожилая женщина с пяти утра трезвонит, сил не жалеет, а тебе сложно даже «алё» в ответ сказать! Я уж грешным делом беспокоиться начала, не случилось ли чего опять с тобой…

— Да я… — досадливо захлопал по карманам штанов и понял, что телефон остался в квартире. — Я не специально. К тому же сдается мне, что вы немножко преувеличиваете. Я без телефона максимум минут десять, а до этого никаких оповещений не было.

— Ну может не с пяти, а попозже, — ни капельки не смутилась Надежда

Владимировна. — Но это все равно не повод игнорировать меня. А вдруг я по какому-то важному вопросу тебя беспокою? Или ты считаешь, что такого тоже быть не может?

— Ну полноте вам, — рассмеялся я. — Десять минут погоды не сделают, чтобы не случилось. Я бы сейчас поднялся наверх и перезвонил вам.

— Эх, молодёжь, мне бы ваши радости и заботы, — притворно вздохнула целительница. — Десять минут это огромный промежуток времени! Вполне достаточный, чтобы, например, расчленить тебя на маленькие кусочки в ванной. Геннадий, хочешь покажу, как это делается?

— Покорнейше благодарю, — немного отодвинулся от своей милой собеседницы. — Думаю, что теоретической информации уже вполне достаточно.

— Впрочем, я смотрю, что тебе и без меня уже всяких ужасов напоказывали, — задумчиво протянула Надежда Владимировна. — Мальчик мой, а не подскажешь, что здесь понадобилось господину полковнику, ещё и в сопровождении спецназа? Куда ты умудрился вляпаться без меня.

— Никуда, практически, — я с досадой понял, что забыл дома не только телефон, но и сигареты, а курить почему-то хотелось просто неимоверно. — Я ему просто некую информацию слил. Так вот он заходил уточнить детали.

— Ага, конечно, — вздохнула целительница. — Мне только сказки не рассказывай. Эдику заняться больше нечем, кроме как по гостям расхаживать, да слухи проверять. У него для этого подчинённые есть. Ну-ка, давай-ка, расскажи бабушке Наде, что здесь случилось.

— Да ничего такого, — попытался сдержать я любопытство Надежды Владимировны. — Говорю же, случайно получилось.

— Финти-и-ишь, — с сомнением в голосе протянула целительница. — Что такого ты ему мог случайно сообщить? Где штаб террористов в Подмосковье прячется? Так Эдику плевать на это с высокой колокольни, это не его епархия. Он немножко другими вещами интересуется. Вот если бы ты знал, кто в Москве некромантию практиковать начал. Давай, рассказывай, а не то живо в объятия в белому другу отправишься.

— Стоп-стоп-стоп! — испуганно выставил я перед собой растопыренные ладони. — Давайте только не будем перебарщивать. Сейчас расскажу.

Я вздохнул и вывалил целительнице все подробности недавних приключений. На месте мы правда не стояли. Как раз успели за время моего рассказа подняться домой, где я с наслаждением выкурил сигарету, а Надежда Владимировна выпила чашку душистого чая. Это ей Емеля презентовал, вынырнув из-за шкафа с дымящейся чашкой ароматного напитка. А ведь про меня даже не подумал, засранец маленький. Такое ощущение, что не я здесь живу, а Надежда Владимировна. Причём целительница восприняла заботу домового как должное, только рассеянно кивнув и не переставая слушать о моих приключениях.

— Та-а-ак, — протянула женщина, когда я, наконец, дошёл до финальной точки. — И как ты говоришь, фамилия невинно убиенного урода рода человеческого, который тебе работу предлагал?

— Князев, — повторил я, не сильно понимая, что именно так разозлило целительницу. А по лицу Надежды Владимировны прям видно было, как сильно ей мой рассказ не понравился.

— И мальчики придурочные тогда у твоего дома тоже были от Князя, — теперь женщина не спрашивала, а просто констатировала.

— Ну да, — я по-прежнему не понимал сути задаваемых вопросов.

— И ночью ты поперся встречаться с Князем, — продолжала говорить Надежда Владимировна. А затем не дожидаясь моей реакции, достала из кармана смартфон и набрала номер. Дождавшись ответа, целительница вдруг заорала в трубку:

— Эдик, ты офонарел? Тебе клизму давно не делали или лоботомия прошла неудачно?