Я – Товарищ Сталин 4

Глава 1

Москва, Кремль, 1 марта 1936 года

Кабинет в Кремле 1 марта 1936 года был погружён в плотную тишину, нарушаемую лишь ритмичным стуком пальцев по столу. Утренний свет, холодный и бледный, пробивался сквозь тяжёлые бархатные шторы тёмно-зелёного цвета с золотистой каймой, ложась узкими полосами на полированную поверхность стола красного дерева. Блики от хрустальной чернильницы отражались на дереве, создавая мерцающие узоры. Трубка, лежащая рядом, тлела, выпуская тонкий шлейф дыма, который растворялся в воздухе, наполняя кабинет резким ароматом табака. На стенах, обитых тёмным деревом, висели карты Европы и Африки, усеянные красными флажками, отмечавшими Испанию, Абиссинию и Красное море. За окном, за плотными шторами, доносился гулкий бой кремлёвских курантов, растворявшийся в морозном воздухе Москвы.

За столом сидел Сергей, человек из XXI века, оказавшийся в теле Иосифа Сталина. Его лицо, покрытое следами оспы, с густыми бровями и усталыми глазами, оставалось неподвижным, но взгляд, острый и цепкий, скользил по лицам собравшихся, будто бы выискивая малейшие признаки слабости. Тёмно-серый пиджак с высоким воротником был застёгнут наглухо, а пальцы, постукивая по столу, выдавали внутреннее напряжение. Перед ним стояли трое: председатель Совета народных комиссаров Вячеслав Молотов, нарком обороны Борис Шапошников и начальник иностранного отдела ОГПУ Павел Судоплатов.

Накануне, в полночь, Сергей получил шифровку от агента Рябинина из Парижа. Документ, заполненный цифрами и кодами, лежал перед ним, рядом с картой, где линии маршрутов пересекали Средиземное море. Рябинин сообщал о готовящейся блокаде: порты Марселя, Тулона и Барселоны под угрозой, британский флот у Гибралтара, французские манёвры в Средиземном море, Красное море под контролем. Сергей, чья память из будущего переплеталась с опытом в теле Сталина, размышлял: «Французы и британцы хотят задушить нас, как удав добычу. Испания и Абиссиния — для них это шахматная партия, где мы должны истощиться, пока они наблюдают. Я видел, как их „невмешательство“ обрекло республиканцев, как Муссолини разгромил Хайле Селассие, потравив людей газами. У нас есть шанс переломить игру, но время — вот наш главный враг». Он знал, как нейтралитет Франции и Британии укреплял Гитлера и Муссолини, как Испания пала из-за нехватки оружия, как Абиссиния задохнулась под химическими атаками. Отогнав воспоминания, он посмотрел на собравшихся и заговорил:

— Товарищи, положение прояснилось. Французы и британцы готовят блокаду, чтобы перекрыть наши поставки в Испанию и Абиссинию. Они хотят, чтобы мы и немцы истощили друг друга, пока они ждут. У нас меньше месяца — блокада начнётся в марте или апреле. Нужно отправить максимум грузов за две недели. Используем дипломатию, разведку, обходные пути. Товарищ Шапошников, начнём с вас. Сколько оружия, танков, продовольствия можем отправить? И как замаскировать грузы?

Шапошников, поправив очки, раскрыл папку, его пальцы пробежались по строчкам. Он думал: «Две недели — почти невыполнимо. Арсеналы в Одессе и Туле истощены, порты переполнены, люди измотаны. Если не успеем, Испания падёт, а Абиссиния лишится надежды на победу». Он ответил, его голос был сдержанным:

— Товарищ Сталин, за две недели можем снарядить 25–30 кораблей. Винтовки — до 200 тысяч, в основном Мосина, плюс есть две тысячи трофейных Mauser. Танки — около 100: 60 Т-26, 40 БТ-5, но 20% нуждаются в ремонте, а запчастей мало. Продовольствие — 10 тысяч тонн: консервы, мука, сухари, немного сахара и масла. Проблема в портах: Одесса, Новороссийск, Батуми перегружены, экипажи на пределе, топлива для судов не хватает. Касательно маскировки. Мы можем использовать нейтральные флаги — Турции, Норвегии, — но это риск. Британцы и французы проверяют суда у Гибралтара. Нужно подкупить капитанов, чтобы они молчали. Для Абиссинии сложнее: Красное море под надзором, но можем отправить грузы через Судан, если договоримся с местными властями. Вчера я отдал приказ проверить склады в Туле и ускорить погрузку в Одессе.

Сергей кивнул, размышляя: «200 тысяч винтовок, 100 танков, 10 тысяч тонн продовольствия — этого хватит, чтобы держать фронт в Испании месяц, в Абиссинии — два, если потери будут умеренными. Нейтральные флаги — риск, но без них грузы не дойдут. Подкуп капитанов — это мелочь, но всё должно быть безупречно и просчитано наперёд». Он повернулся к Молотову: — Вячеслав Михайлович, французы — наше главное слабое звено. Можно ли надавить на Блюма через Народный фронт? Усилить митинги, антифашистскую риторику в прессе, угрожать выходом из Лиги Наций? Что из этого реально и как быстро можно осуществить?

Молотов, задумавшись, поправил папку. Он вспомнил телеграмму из Парижа о забастовках на заводах Renault, где рабочие требовали поддержки Испании. Он думал: «Блюм — социалист, но слабый, боится как коммунистов, так и правых. Митинги могут его раскачать, но британцы — вот главная преграда. Угроза выхода из Лиги Наций рискованна, но попробовать стоит». Он ответил:

— Товарищ Сталин, Народный фронт — это наш рычаг во французской политике. Они критикуют правительство за слабость перед Гитлером, но их влияние ограничено. Блюм под давлением коммунистов и профсоюзов, особенно в Париже и Марселе. Через Коминтерн можем вывести на улицы 10–15 тысяч человек с лозунгами против фашизма и «невмешательства». «L’Humanité» готова печатать наши материалы, связывая борьбу рабочих Испании с их протестами. Угроза выхода из Лиги Наций может напугать французов — они цепляются за Лигу, боясь, что мы обвиним их в пособничестве Муссолини. Я могу немедленно отправить телеграммы в Париж, связаться с посольством и профсоюзами. Вчера наши люди в Марселе передали деньги для забастовок. Но британцы, особенно их посол Клерк, давят на Блюма, чтобы он держался твёрдо. Если Клерк усилит давление, Блюм может закрыть порты.

Сергей, прищурившись, подумал: «Блюм податлив, митинги и угрозы могут его сломать. Клерк — глаза Лондона, за ним нужен контроль. Забастовки в Марселе могут отвлечь французов». Он посмотрел на Судоплатова:

— Товарищ Судоплатов, что с портами? Можем ли подкупить чиновников в Марселе и Джибути? Дезинформация о «фашистском заговоре» — как её запустить, чтобы задеть британцев и французов? И что с нашей агентурой там?

Судоплатов открыл папку, его взгляд пробежался по шифровкам. Он думал: «Рябинин на грани провала, подкуп в портах дорого обойдётся, но без этого грузы не пройдут. Слухи могут задержать флот». Он ответил:

— Товарищ Сталин, в Марселе и Джибути у нас есть агенты. За миллион долларов можно подкупить таможенников в Марселе — инспекторов и администратора порта. В Джибути — французского чиновника, отвечающего за пропуск судов. Они могут закрыть глаза на наши корабли, но только до первой проверки — при блокаде их заменят. Вчера наш человек в Марселе сообщил, что администратор порта согласился за 200 тысяч, но требует гарантий. Дезинформация: через наших людей в Париже и Лондоне можем распространить слухи о «фашистском заговоре» в их флотах. У нас есть связи в «L’Humanité», «Daily Worker», левых изданиях. Если намекнуть, что офицеры их флота связаны с Муссолини или Франко, начнутся проверки, задержки, паника. Нужно 5–7 дней, чтобы слухи дошли через газеты и профсоюзы. Рябинин на пределе: вчера сообщил о телеграмме Дельбоса, но без копий. Он хочет добыть планы флота, списки кораблей, маршруты. Он работает под носом у французской контрразведки, и если его поймают, мы потеряем ключевого агента в Париже.

Сергей, откинувшись в кресле, посмотрел на карту, где красные флажки, словно капли крови, отмечали Испанию, Абиссинию, Красное море. Он сказал:

— Подкуп одобряю. Выделим миллион долларов на весь срок операции, но каждый цент должен работать. Дезинформацию запускайте без следов, чтобы ничего не указывало на Москву. Рябинину прикажите копать глубже — нужны телеграммы, списки кораблей, всё.

Он повернулся к Молотову:

— Вячеслав Михайлович, что с обходными путями? Турция, Португалия — сколько хотят Ататюрк и Салазар?

Молотов ответил:

— Турция — это лучший вариант. Ататюрк нейтрален, за 10 миллионов долларов в нефти откроет порт Мерсин для грузов в Абиссинию. Наш контакт, Февзи Чакмак, ждёт сигнала. Вчера мы отправили ему шифровку, он готов встретиться в Анкаре. Португалия уже сложнее: Салазар поддерживает Франко, но его люди любят деньги. За 5 миллионов долларов порты Лиссабона и Порту пропустят грузы в Испанию. Проблема в британской разведке — она следит за Лиссабоном. Наш агент в Лиссабоне сообщил, что таможенники уже брали взятки, но Салазар может предать. Нужно три дня, чтобы отправить эмиссаров в Анкару и Лиссабон, но риск конфискации грузов остаётся.

Сергей подумал: «10 миллионов за Турцию, 5 за Португалию — огромные деньги, но без них Испания и Абиссиния обречены. Ататюрк надёжнее Салазара, но доверять нельзя никому». Он обвёл взглядом собравшихся и сказал: — Начинайте переговоры с турками и португальцами. Усиливайте митинги во Франции, запускайте дезинформацию в прессе. Задействуйте Марсель, Джибути, ускорьте поставки. Сделайте всё, о чём мы сейчас говорили. Всё ясно?

Все кивнули. Сергей, встав, прошёлся по кабинету, его сапоги стучали по паркету, звук отдавался эхом. Он остановился у карты, его пальцы коснулись красного флажка у Барселоны, и он произнёс:

— Они хотят играть? Мы сыграем, но по нашим правилам.

Мадрид, 2 марта 1936 года

Мадрид 2 марта 1936 года был окутан предрассветной мглой. Узкие улицы, вымощенные булыжником, блестели от дождя, отражая жёлтые лучи фонарей, дрожавшие на облупленных стенах домов, хранивших следы недавних боёв — вмятины от пуль и трещины от гранат. В районе Саламанка, где жил генерал, царила тишина, нарушаемая лишь шорохом ветра, гнавшего мусор по мостовой, и редкими шагами прохожих.

Особняк генерала, двухэтажный, с белёными стенами и красной черепичной крышей, стоял на улице Серрано, окружённый высоким кованым забором, чьи пики блестели под бледной луной. У ворот, освещённых одиноким фонарём, стояли двое охранников в тёмно-синих мундирах, с винтовками Mauser на плечах. Их лица, напряжённые, следили за улицей, а дыхание вырывалось паром. Внутри дома, за бархатными шторами, горел свет в кабинете на втором этаже. Генерал, мужчина лет пятидесяти, с сединой на висках и глубоко посаженными глазами, работал за дубовым столом. Его пальцы листали планы наступления на реке Харама, взгляд пробегал по строчкам. Расстёгнутый мундир висел на стуле, револьвер Astra лежал рядом с чернильницей. В холле первого этажа двое охранников стояли у лестницы, их тени дрожали на мраморном полу, а винтовки поблёскивали в полумраке.

За день до операции, в заброшенной квартире на окраине Мадрида, четыре агента ОГПУ готовили план. Комната, пропахшая сыростью и плесенью, освещалась слабым светом, отбрасывавшим тени на потрескавшиеся стены. На столе лежала карта Мадрида, помеченная красным карандашом: особняк, маршруты патрулей, переулки, мост Толедо. Главный агент, мужчина лет тридцати, с короткой бородкой, изучал карту, его пальцы теребили карандаш. Он думал: «Генерал — ключ к их наступлению. Его смерть парализует фалангистов на месяцы. Но в доме охрана, а на улице патрули. Малейшая ошибка будет стоить нам жизни». Он знал из шифровки Москвы: генерал готовит атаку у Харамы, его устранение сорвёт планы. Рядом стояли трое: первый, коренастый, с широкими плечами; второй, худой, с цепкими глазами, сжимавший нож; третий, с усталым лицом и морщинами, державший руку на кобуре с ТТ.

В 3:00 утра 2 марта, в подвале заброшенного склада на улице Алькала, агенты собрались вновь. Сырое помещение с низким потолком, покрытым плесенью, освещалось слабым светом, отбрасывавшим тени на земляной пол, усыпанный обрывками газет и битым стеклом. Запах сырости, смешанный с прогорклым маслом и угольной пылью, заставлял агентов дышать через платки. Главный агент, постучав по карте, заговорил, его голос был низким:

— Товарищи, генерал должен быть ликвидирован до его выезда в штаб в 7 утра. Он ездит с тремя охранниками: двое в машине, один едет рядом. В доме — четверо: двое у ворот, двое в холле. План такой: устраняем охрану у ворот, проникаем в дом, ликвидируем цель, отходим к реке Мансанарес. Первый, ты со мной — берем ворота и холл. Второй — прикрытие на улице, следишь за патрулями. Третий — второй этаж, проверяешь, если генерала нет в кабинете. Вопросы?

Первый агент, поправив ТТ на поясе, кивнул. Он думал: «Охрана у ворот — опытные бойцы. Если они поднимут тревогу, патрули окружат нас за минуту». Он спросил:

— Как мы нейтрализуем охрану у ворот? Они с винтовками, стоят близко друг к другу. Один вскрик и нас окружат.

Главный агент, указав на переулок за особняком, ответил:

— Ножи. Подходим через переулок. Ты берёшь левого, а я правого. Два удара, быстро и без шума. Если промахнёмся, второй агент открывает огонь. Что с холлом?

Третий агент, сжав кобуру, ответил, его лицо было напряжено:

— В холле двое с пистолетами. Если ворвёмся быстро, глушители справятся. Но если генерал услышит, он уйдёт через чёрный ход.

Главный агент, взглянув на часы (3:20 утра), сказал:

— В холле используем глушители. Третий, берёшь одного, а я второго. Второй агент, если патрули близко, даешь сигнал — два свистка. Отвлечение такое: в 4:00 поджигаем мусорный бак в переулке, дым на время уведёт патрули. Ясно?

Второй агент, сжимая нож, кивнул, изучая карту. Он думал: «Улица открытая, патрули каждые 15 минут. Если заметят, я первый окажусь под огнём». Он уточнил:

— Ясно. Слежу за улицей. Если патрули приблизятся, дам сигнал. Сколько у нас времени после выстрела?

Главный агент ответил:

— Полторы минуты максимум, после выстрела все бегом к реке. Машина будет у моста Толедо. Ещё вопросы?

Все покачали головами. Главный агент сказал:

— В 3:45 выходим. За дело.

В 3:45 группа покинула склад, их шаги тонули в шорохе дождя, барабанившего по булыжникам. Главный и первый агенты двинулись к переулку за особняком, их дыхание вырывалось паром. Второй агент, с револьвером, занял позицию в тени дома напротив, следя за улицей, где фонари отбрасывали круги света. Третий, с ТТ, шёл за ними, сжимая рукоять.

В 4:00 второй агент поджёг мусорный бак, пламя подняло густой дым с запахом горелой резины, поползший по улице. Возгласы патрулей раздались вдали, их шаги загрохотали, уводя внимание. Охранники у ворот, вздрогнув, повернулись к дыму, их винтовки задрожали в руках. Главный агент метнулся к левому, его нож вошёл в шею, тело осело без звука. Первый агент ударил правого в грудь, лезвие оборвало вскрик, винтовка звякнула о землю. Тела были оттащены к забору, руки агентов, липкие от крови, дрожали от адреналина.

Главный агент повёл группу к двери особняка. Первый, с отмычкой, открыл замок, его пальцы работали ловко несмотря на усиливающийся дождь. Дверь скрипнула, открывая холл, освещённый слабым светом. Двое охранников вскинули винтовки, но главный агент выстрелил из ТТ с глушителем, пуля пробила грудь первому, тот рухнул. Третий агент выстрелил второму в голову, тело осело, оставив алый след на мраморе. Тела оттащили в угол, лужи крови заблестели на полу.

Узкая лестница вела на второй этаж, где свет из кабинета пробивался из-под двери. Главный агент, прижавшись к стене, думал: «Он там. Один выстрел — и всё. Но если он ушёл, мы можем оказаться в ловушке». Первый агент держал коридор на прицеле, третий следовал за главным. В коридоре мягкий ковёр заглушал шаги. У двери кабинета раздался шорох бумаг. Главный агент, ворвавшись, нацелил револьвер на генерала, который вскочил, хватая Astra. Выстрел с глушителем отбросил его к стене, пуля пробила грудь, тело рухнуло, сбивая чернильницу. Третий агент, проверив пульс, кивнул: «Мёртв».

Второй агент заметил патруль — пять человек с фонарями, бегущих к особняку. Он свистнул дважды. Главный агент, махнув рукой, повёл группу через чёрный ход. Патруль перекрыл переулок, их крики «¡Para! ¡Alto!» эхом разнеслись на улице. Пули ударили по стенам, осколки штукатурки посыпались на землю. Второй агент, укрывшись, открыл огонь, уложив двоих. Главный агент ранил третьего в плечо, тот упал, выронив винтовку. Первый и третий агенты бежали к реке. Оставшиеся патрульные стреляли в темноту, но пули ушли в стены, никого не задев.

Группа добралась до моста Толедо, прыгнула в машину, мотор взревел. Шины, визжа, оставили следы на асфальте, и машина исчезла в ночи, оставив лишь дым и запах бензина. На рассвете шифровка ушла в Москву: «Цель устранена. Группа цела. Ждём указаний».