Возрождение

ГЛАВА 34

Пять дней. Пять дней, чтобы решить, пойдет ли он против Империи, которой собирался править. Если он примет решение, пути назад не будет. Принц дерзийцев будет нападать на поместья Двадцатки, совершать набеги, убивать дерзийских воинов… Весть об этом сейчас же разнесется по всей Империи как парайво. Он не станет прятаться. Александр ни за что на свете не раскрасит себе лицо. Он заплетет косу и поедет как воин, даже если в шахтах его будут ждать люди Эдека с готовой петлей.

Этим вечером я вернулся в хижину за оливковой рощицей с твердым намерением сломать стену, разделяющую нас с Александром. Но его не было ни в домике, ни под деревьями, вообще нигде. Я сидел на пороге, не в силах любоваться ни сиянием полной луны, ни стройными кедрами, растущими на склоне холма, меня не радовал тонкий аромат лаванды, которым был напоен воздух. В руке я сжимал оливковую палку, на которую опирался принц. Он отказался от нее несколько дней назад, сказав, что я могу ее сжечь, если захочу.

В какой-то момент я провалился в сон, потому что обнаружил, что лежу, растянувшись на пороге, луна почти зашла, и чья-то рука трясет меня за плечо. Он сидел на корточках рядом со мной, от него падала длинная черная тень.

– Сейонн! Проснись.

Я вынырнул из беспокойного сна о тюрьме в гамарандовом лесу и сел, ощущая боль во всем теле.

– Проснулся, – ответил я зевая. – Ждал тебя.

Он нетерпеливо встал и пошел через поляну к ближайшей оливе, потом развернулся и пошел обратно.

– Мне нужна твоя помощь.

– Именно поэтому я здесь. Все что угодно…

– Мне нужно кое-что передать Лидии. – Он снова опустился рядом со мной. – Ты должен сделать это для меня, она тебе доверяет.

– Конечно, я готов. Все…

– Она должна пойти к Эдеку и подать ему прошение о расторжении нашего брака.

– Что?!

– Именно это ты ей скажешь… – Он не позволил расспрашивать его и обсуждать сказанное. Он просто приказал мне передать его жене, которую обожал, что он больше не любит ее, что он скорее будет жить с шакалом, чем с женщиной, не способной противостоять его врагам, что он нашел другую женщину, которая подарит ему сыновей.

– Мой господин, она ни за что не поверит мне. Она знает тебя лучше, чем ты сам.

– Так заставь ее поверить. Заколдуй ее, поклянись ей. Напомни ей, как я выслал ее из города, как опозорил ее перед всем Загадом. Ты же сказал «все что угодно», а мне угодно именно это, только это. Она не должна оставаться моей женой. – Ему не понадобилось пяти дней на раздумья.

– Это спасет ее?

– Боги ночи, молю, чтобы спасло. Я должен был сделать это месяцы назад, но я не мог, тогда не мог. – Тогда, когда оставалась надежда на возвращение к прежней жизни. Он снова отошел к оливам и сорвал несколько зеленых ягод, уставясь на них так, словно видел впервые. – Может быть, она уже сделала это. Тогда все было бы прекрасно, но ведь она так невероятно упряма…

– Неужели нельзя рассказать Лидии правду? Позволить ей самой принять решение? – Исанна не рассказала мне о нашем захваченном демоном ребенке. Я по-прежнему чувствовал боль, вспоминая об этом.

– Конечно можно. Но я не хочу, чтобы моя жена умерла из-за меня. Злость поможет ей выжить.

Переубедить его было невозможно, я не хотел противоречить ему. Может быть, он был прав. Он отказывался от всего, как и предсказал Квеб. Это решение было последним шагом. Быть готовым отрезать от себя часть плоти… даже если это собственное сердце.

– Сделаю все, что смогу, – ответил я наконец.

– Ты полетишь… или это будет другая магия? Я не хотел спрашивать, но время…

Я встал и забрал из хижины меч и плащ.

– Попрошу Блеза проводить меня. Если мы пойдем вместе, уже этой ночью дело будет сделано.

– Этой ночью? – Он походил на человека, который убедил себя в необходимости расстаться с конечностью и тут же обнаружил занесенный над собой топор. – Хорошо. Значит этой ночью. Заставь ее поверить, Сейонн. Заставь ее ненавидеть меня.

Блез сразу понял меня и тут же согласился помочь.

– Три часа езды, и мы будем в Загаде, – сказал он. Значит, мы окажемся там перед восходом солнца.

Самым легким делом было попасть за стены Загада. Шпили и арки города только начали проявляться на сером предрассветном небе, когда мы с Блезом оставили коней на постоялом дворе на попечение туповатого конюха. К стенам Загада жался город лачуг и навесов. Здесь обитали слишком бедные, слишком больные, слишком опасные, чтобы пускать их внутрь столицы. Мы шли по узеньким переулкам, пока не нашли укромное место, где могли превратиться в птиц без всяких помех.

– Сначала ты, – сказал Блез. – Я присмотрю.

– Только не смотри на меня.

Пережив неприятные минуты, я взгромоздился на сломанную бочку, и Блез внимательно рассмотрел меня в призрачном свете.

– Неплохо, – произнес он, его лицо казалось мне огромным. – Только клюв великоват. Перья в хвосте должны быть длиннее, и ты оставил слишком много белых перьев на груди. Неужели ты никогда не видел сокола вблизи?

Я хотел сказать ему, чтобы он прекратил болтовню, но получилось только сердитое кек-кек-кек. Он засмеялся и скрестил руки на груди. Мгновение, и бело-коричневый ястреб летел вдоль улицы впереди меня.

Александр рассказал мне, где искать дом Марагов, прекрасное сооружение из тесаного камня, стоящее так близко ко дворцу, что его балконы нависали над садами Императора. Мы с Блезом летели над дворами и улицами, внимательно следя за воинами, особенно лучниками, которые в этот ранний час могли развлекаться, стреляя по пролетающим птицам. Из труб кухонь валил дым, слуги уже тащили воду в дома и несли из прачечных свежевыстиранное белье. Александр сказал, что окна Лидии выходят на водный садик, лабиринт из каменных ступеней и декоративных стенок с выложенными плиткой бассейнами, где постоянно текла и извергалась фонтанами вода, приходящая из подводных озер, лежащих под городом среди пустыни. Это место мы нашли быстро. В утренней тишине плеск воды был слышен издалека. Стайка маленьких птичек с шумом поднялась от водоемов, заметив двух крылатых хищников.

Мы покружились над садом, я осмотрел балконы и дверные проемы, размышляя, следует ли проникнуть внутрь и поискать принцессу (тогда я окажусь в жалком состоянии, превращаясь перед ней), или же сначала совершить превращение и идти на поиски в человеческом обличье. В этом тоже имелись свои опасности. Но решение пришло само. В углу сада недалеко от дома, на небольшой лужайке перед сияющим в утреннем свете бассейном, сидели две женщины. Одна, со светлой кожей, почти полностью завернулась в легкое белое покрывало, защищающее ее от солнца, рыжие кудри спускались на плечи, словно она сушила их под солнцем. В ее руке я заметил раскрытую книгу. На второй женщине была одежда служанки: простая коричневая блузка и юбка и легкий белый шарф, повязанный на сузейнийский манер. Шарф полностью закрывал волосы и лицо от носа до подбородка, оставляя только глаза. Обе женщины были чем-то заняты. Служанка склонилась над госпожой, показывая что-то в открытой книге. Создавалось впечатление, что принцесса Лидия учится читать. Это занятие дерзийцы ставили в один ряд с мытьем пола, шитьем или продажей овощей на рынке. Полезное, но совершенно не подходящее для расы воинов.

Блез сел на ветку лимонного дерева, а я приземлился на мощеную дорожку в пустынной части сада и принял человеческий облик. Помахав Блезу, я побежал по извивающейся дорожке, прислушиваясь к созданному неведомым мастером оркестру: плеск фонтана, мягкий шорох льющейся воды, радостное бульканье. Через несколько минут я смотрел на Лидию из-за декоративной стены. Никаких телохранителей, только служанка, лучше не бывает. Приготовившись к любой реакции, от слез до брошенного ножа, я вышел из укрытия, опустился на одно колено и кашлянул.

– Ваше Высочество, позвольте мне говорить. Служанка вскочила на ноги.

– Кто ты? Как здесь оказался?

– В любом лабиринте есть вход и выход, – ответил я. – Я принес важное сообщение от иностранца, друга госпожи. – Этим «другом госпожи» был я сам, так назвала меня Лидия, когда мы вместе спасали принца от келидцев и их демонов.

Странно, но мои слова сильно взволновали служанку, Лидия же просто застыла, слушая, что ей говорит замотанная в шарф женщина. Я не прислушивался к их разговору, держась на почтительном расстоянии, мне казалось, что так я выгляжу менее угрожающе. Наконец служанка выпрямилась и отошла на некоторое расстояние. Принцесса позвала меня:

– Подойди.

Я встал и подошел на несколько шагов.

– Могу ли я говорить свободно, моя госпожа?

– Это зависит от того, что ты хочешь сказать, – ответила она, глядя прямо на меня. Огонь в ее зеленых глазах говорил о том, что ее спокойствие и неподвижность только видимость. Эта женщина могла бы стать достойной Императрицей, они с Александром очень подходили друг другу. – Моя служанка даст знак, если кто-нибудь появится. Но будь осторожен. У меня с собой нож.

Я опустился на колени рядом с ней и заговорил совсем тихо, чтобы нас не услышал никто, кроме, разве что, бело-коричневой птицы на лимонном дереве.

– Он жив, госпожа.

– Ты думаешь, мне есть дело до сумасбродного тирана? – Только тот, кто был знаком с темпераментом Лидии и ее страстью к мужу, мог бы увидеть правду. Ее дыхание на миг прервалось, книга выпала из разжавшихся пальцев.

– Да, госпожа, я верю, что это так, хотя после того, что я должен передать вам, все может измениться. – Меня тяготило поручение принца.

Она передернула плечами под своей белой шалью, словно ей стало холодно.

– Тогда продолжай, если из всех гонцов он выбрал тебя, чтобы завоевать мое расположение. Каким еще отвергнутым женам является вестник, о котором говорят как о боге?

– Ах, моя госпожа…

– Ты знаешь, что Эдек больше всего опасается этих слухов? О крылатом духе, который покровительствует его противнику?

Мне нельзя отвлекаться. Какими бы ни были мои чувства, я должен передать слова Александра точно. И я должен буду потом уйти без слова или жеста, которые могли бы смягчить заключенную в этих словах жестокость. Он заставил меня поклясться, зная, что я не согласен с его решением. И вместо того чтобы рассказать ей, как он страдает при мысли о ее несчастиях, как ему важно обеспечить ее безопасность, прежде чем он пустится в рискованное приключение, я уставился на расходящиеся по воде круги и стал говорить о праве Александра взять себе другую жену, если первая оказалась бесплодной. Брачное соглашение, заключенное между Домами, требовало также, чтобы Лидия беспрекословно подчинялась обычаям Денискаров. Поэтому, говорил я, принц хочет, чтобы Император получил от нее официальное прошение о расторжении брака.

– Он сожалеет, – сказал я. – Но настаивает на своем.

– Неужели этот осел думает, что я поверю, будто он нашел еще одну женщину, способную терпеть его выходки?

– Он требует, чтобы вы поверили ему, госпожа. Он говорит, что у него больше нет времени на пустяки. Если вы не поверили ему, когда весной он прогнал вас из своего дома и из своей постели, то сейчас настало время одуматься.

Бледные щеки Лидии вспыхнули.

– А если я откажусь подчиниться?

– Тогда принц Александр сам отправит прошение Императору и совету Двадцатки, вместе с сообщением о нарушенном брачном соглашении между его и вашим отцом. Ваш отец будет опозорен, поскольку это вы нарушаете условия составленного им договора.

– Эдек посмеется над ним и сожжет его прошение. Какое ему дело до желаний Александра? И какое дело до них моему отцу? Никто из них и так не считает, что он подходящий муж.

– Моему господину безразличен принц Эдек. Но он хочет, чтобы всем при дворе стало известно положение дел, чтобы и его враги, и его сторонники знали о вашем прошении. Он предпочел бы, чтобы вы сами разрешили этот неприятный вопрос, поскольку не хочет причинять неудобств вашему отцу и братьям, чье расположение надеется сохранить. Но вы стоите на пути Александра, он хочет, чтобы вы отступились от него.

Глаза служанки, казалось, были устремлены только в книгу, но она поднялась по едва заметному жесту госпожи и поспешила к нам.

Лидия кивнула мне и произнесла ледяным тоном:

– Скажи мне только одно, Сейонн, его нога зажила? Тема разговора сменилась, и я не видел причин не отвечать на ее вопрос.

– Срослась хорошо. Он уже не пользуется костылями. А вчера первый раз бегал.

– Хорошо, ты можешь передать принцу койотов и скорпионов, повелителю шенгаров, что он может носиться по утесам со своей выздоровевшей ногой и со своей «новой женой». Скоро вы убедитесь, что я не собираюсь стоять ни на чьем пути. – Дерзийская принцесса оперлась на руку служанки и встала, белая шаль упала на землю. И мир для меня перевернулся. Жена Александра была очевидно, совершенно точно не бесплодна.

– О, моя госпожа, моя драгоценная госпожа… – Больше я ничего не мог произнести.

– Будь прокляты все, все, все мужчины!.. – Дрожащим голосом воскликнула она. – …И будь проклято это состояние, делающее меня мягкой, как медуза. Ты не расскажешь ему о моих слезах, Сейонн. Это не из-за него, просто я неважно себя чувствую и ноги совсем ослабели.

Слезы действительно никак не изменили гордого выражения ее лица, хотя у нее были все причины плакать навзрыд. Она знала, что малейшие слухи – и Эдек убьет и ее, и ребенка. Никаких вестей от Александра, кроме того, что он был очень болен, когда приехал в Драфу, кроме того, что люди Императора рыщут по всей стране, желая предать Александра страшной казни. И никакой надежды, в то время как ее положение делается все более опасным.

– Госпожа, если бы мы знали… – Нет, я не могу сказать ей. Не сейчас. Я не мог взять обратно слов, которые поклялся сказать, хотя все это не имело теперь никакого значения. Лидия сможет появиться перед Императором, чтобы расторгнуть брак, не раньше чем через два-три месяца. А тогда все станет еще хуже. Ребенка прятать сложнее, чем живот, если только не отослать его прочь, как это сделали с моим ребенком. – Мы должны вывезти вас из Загада, моя госпожа. Вы и ребенок в ужасной опасности.

– И куда я поеду? К мужу, который ясно дал понять, что не хочет меня видеть? Едва ли. То, что он был не прав, не исправит его слов. Куда еще мне ехать? Я вряд ли смогу жить где-нибудь на краю света и сама заботиться о себе. Пусть я и не глупа, едва ли я сумею вырастить и выучить ребенка одна. Нет, за стенами дома моего отца мне будет достаточно хорошо.

– Нет, моя госпожа. Вы должны верить мне. Ни вы, ни ребенок не будете в безопасности нигде в Империи. Вы достаточно умны, чтобы понимать это, а скоро опасность возрастет в сотни раз. Если вы хотите спасти ребенка, то должны поехать со мной или же готовиться к тому, что вам придется расстаться с младенцем сразу после его рождения.

– Я не расстанусь с ним ни за что.

– Так я и думал. Значит, мы должны найти для вас убежище, чем быстрее, тем лучше. Я знаю место…

– Он там?

– Да, пока что. Но там есть и другие люди. Путешествие будет нелегким. Это место лишено удобств, к которым вы привыкли, но это лучшее, что приходит мне в голову.

– Если этот проклятый принц может там жить, смогу и я. Когда мы едем? – Она в очередной раз ошеломила меня.

Я посмотрел на ястреба на ветке.

– Мне нужно переговорить с товарищем. Вы можете ездить верхом?

– Не стала бы делать этого ради удовольствия, но если надо, смогу. Не быстро.

– Мы выедем в сумерках. Я должен приготовить все, найти дополнительную лошадь, запасти воды, а потом я вернусь за вами. Вас не должны видеть едущей верхом по улицам, поэтому вам придется пешком дойти до южных ворот. Правда, я не знаю, как мы проведем вас через них…

– Я проведу ее через ворота. – Голос служанки звучал уверенно и авторитетно. – Со мной ей будет безопаснее. Мы встретимся с вами за воротами после захода солнца и будем готовы к трудному путешествию. Я поеду с госпожой, поэтому мне тоже нужна лошадь.

– Госпожа? – Я обращался к Лидии, но что-то в голосе служанки заставляло меня смотреть только на нее.

– Делай, как она сказала, – ответила принцесса.

– Вас не должны узнать. Все это очень опасно. Вы должны дождаться…

– Я позабочусь об этом, – снова вмешалась служанка с закрытым вуалью лицом. – Неужели ты по-прежнему веришь только одному себе, упрямый мальчишка? – Теперь я понял, что звучало в ее голосе. Эззарианский акцент… Она смеялась надо мной.

Я недоверчиво покачал головой:

– Катрин?

– Тьенох хавед, Смотритель. Приветствую тебя от всего сердца, мой первый и самый лучший ученик. – Мой друг и наставница опустила вуаль и обняла меня.