Возрождение

ГЛАВА 30

Проснувшись, Мира обнаружила, что оцепенение спало и она может двигаться. Опустив ноги на холодный каменный иол, она попыталась подняться, но перед глазами все поплыло, а голова резко закружилась. Мира ухватилась руками за выступ, все это время служивший ей кроватью, и некоторое время неподвижно стояла, пытаясь прийти в себя.

Когда головокружение прошло, она сделала несколько шагов вперед и поняла, что сейчас раннее утро. Небо все еще было темным, но ночной мрак отступал, и постепенно светлело.

Мира несмело двинулась к выходу из пещеры, при этом все время оглядываясь назад. Она знала, что где-то рядом находится дракон, и чувствовала на себе его взгляд. Больше в пещере никого не было — это она тоже чувствовала. Мира обхватила себя руками, желая согреться, и продолжила путь. Мороз стал до того сильным, что не спасала даже меховая накидка, одолженная у Джолетты. Подол легкого серебристого платья безжалостно трепал суровый ветер, гуляющий по горам.

Еще раз обернувшись и убедившись, что за ней наблюдают, но остановить не пытаются, Мира вышла из пещеры. Она оказалась на узкой отвесной скале, тянущейся вперед на несколько метров. Прорицательница осторожно двинулась вперед по этому выступу, стараясь не смотреть вниз. Она и сама не знала, зачем идет туда и на что надеется, но возвращаться в пещеру не хотела.

Подойдя к самому краю, Мира на миг замерла, а после опустилась на колени и снова обхватила себя руками, на сей раз — желая оградиться от внешнего мира. Пересилив себя, она опустила глаза в пропасть и уже не смогла оторвать взгляда. Простирающаяся внизу темная бездна казалась бесконечной, а Мира в сравнении с ней — совсем крошечной. Страха почему-то не было, и она ощущала лишь безразличие. Внезапно стало все равно, что с ней будет и как сложится ее судьба. Сколько раз она видела себя, стоящей на равнине среди прочих магов, но, выходит, видения были ошибочными. Значит, и судьба бывает переменчивой.

В какой-то момент захотелось спрыгнуть вниз. Упасть в черную бесконечность и этим решить все проблемы. Она разобьется, и дракон не получит ее силу.

Это ведь выход.

От порыва ветра воздух пошел рябью — от пропасти Миру отделяла невидимая стена.

Прорицательница не знала, сколько так просидела, завороженно смотря вниз. Время для нее остановилось, и она не ощущала ни волнения, ни пронизывавшего воздух холода. От странного оцепенения очнулась лишь в тот момент, когда небо окрасилось в розоватые тона рассвета.

Мира поднялась и на непослушных ногах медленно побрела обратно. Безразличие сковало настолько, что исчез даже страх. Наверное, она просто слишком много и долго боялась в своей жизни, а всему когда-нибудь наступает предел.

Прорицательница вошла внутрь и снова села — прямо у входа, на холодный каменный пол. Когда позади раздались глухие шаги, а после рядом с ней на пол опустился дракон, она даже не удивилась. Он ничего не говорил и неподвижно сидел, устремив взгляд на выползающее из-за гор солнце.

В какой-то момент Мира не выдержала и незаметно на него покосилась. Ей был странен сам факт того, что он — древнее существо, тот, о ком слагают легенды и кого безмерно боятся, сидит рядом с ней. Даже в таком обличье дракона нельзя было спутать с обычным человеком. Исходящая от него мощь буквально сшибала и захлестывала с головой. Длинные красные волосы напоминали языки пламени, кожа слегка светилась, словно под ней бежало жидкое золото. Он был бос и обнажен по пояс, но, казалось, совершенно не чувствовал холода.

Мира уже давно решила, что терять ей все равно нечего, и потому, не боясь навлечь на себя его гнев, негромко спросила:

— Зачем ты это делаешь?

Она не ждала, что он снизойдет до общения с ней, но дракон ответил:

— Любое существо стремится вернуться к жизни. Даже я.

— Но… ты ведь будешь убивать? — спросила Мира, приободренная тем, что его вибрирующий голос прозвучал ровно и бесстрастно.

— Буду, — не отводя взгляда от поднимающегося солнца, произнес дракон.

Мира смотрела на его профиль, собираясь с мыслями, и через несколько мгновений произнесла:

— Ради чего? Война между людьми и драконами закончилась много тысяч лет назад. И начали ее не люди. Тогда с обеих сторон пролилось много крови, зачем повторять это снова?

Дракон перевел на нее взгляд, и Мира увидела, как в его глазах плещется раскаленное золото.

— Магия уходит из Дагории и рано или поздно совсем исчезнет. Разрушив один мир, я позволю создаться другому. Месть не является главной целью, хотя я с удовольствием уничтожу тех, кто так же безжалостно уничтожал полукровок. Детей. Тех, из-за кого мои потомки выродились в маленьких ящериц, которых вы выставляете напоказ, словно забавные игрушки.

На последних словах его голос стал низким и напоминающим рык.

Мира ощутила, как по коже пробежал мороз, но страху все равно не поддалась. Считая, что ей в любом случае умирать и хуже уже не будет, она предприняла еще одну попытку его убедить:

— Но ведь те люди, что живут сейчас, сами являются потомками. Они не убивали драконов, не участвовали в кровопролитной войне. Нас — магов, отправили сюда, чтобы мы противостояли тебе. У всех остались дома, семьи, любящие близкие люди. Разве справедливо, что все они будут страдать за то, что было совершено много лет назад?

— Справедливость относительна. — Голос дракона снова звучал ровно и отстраненно. — Главное — соблюдать баланс, а он в последние тысячелетия нарушен. Превратив Дагорию в руины, я позволю людям начать все сначала. К власти придут те роды, кто на протяжении долгого времени собирал для меня магию. Они, в отличие от многих, понимают, что это необходимость.

Дракон поднялся и отошел вглубь пещеры, показывая, что больше разговаривать не желает. Мира задумчиво смотрела на восход и испытывала смешанные чувства. Правда у каждого своя, и сейчас она отчетливо это понимала. Понимала и то, что ее правда слишком несущественна для того, чтобы пытаться в чем-то убедить самого дракона-прародителя. Просить и умолять — бесполезно.

Ею завладела обреченность. Как же все те маги, кто находится на равнине? Удастся ли им остановить возрождение? Теперь, когда Мира видела дракона вживую, она понимала — вряд ли.

— Post loggum somtunum vigilves wolans… — негромко проговорила прорицательница, вспомнив строчку из своего предсказания. Крохотные искорки магии сорвались с кончиков пальцев, рисуя в воздухе замысловатый узор.

Дракон оказался около нее так внезапно, что Мира невольно вздрогнула.

— Так это была ты? — Теперь в его низком голосе снова звучал рык. — Ты сделала предсказание о моем возрождении? Ты наилэ?

Прорицательница ничего не понимала и, глядя в его раскаленные глаза, испытывала страх, который вернулся, ожил, сковал все ее существо, лишая возможности ответить. Дракон неотрывно смотрел на нее, и Мире казалось, что еще немного — и она испепелится под этим взглядом. Растворится, исчезнет…

— Я не знал, что в качестве последней капли ко мне приведут именно тебя, — не отводя горящего взгляда, произнес он. — Хотя должен был знать.

Дракон отступил, и в его глазах отразилось нечто новое. Что-то, чему невозможно дать объяснение.

— Хорошо, — неожиданно кивнул он, подумав несколько мгновений. — В таком случае я дам этому миру еще один шанс. Можешь идти.

Мира осталась ошарашенно стоять на месте.

Дракон взмахнул рукой, и в воздухе закрутился огненный вихрь.

— Иди, — велел он, кивнув на портал. — Последней каплей станет сила другого мага. Не твоя.

Не веря в то, что свободна, Мира все же шагнула вперед. От пламенной воронки исходил жар, входить в нее было страшно, но выбора не оставалось. Прорицательница подумала, что даже если это ловушка, терять ей все равно нечего.

Когда от портала Миру отделял всего один шаг, дракон внезапно поймал ее за руку и развернул лицом к себе.

— Пообещай, — он с силой стиснул ее запястье и посмотрел в глаза, — что, если вам удастся меня остановить, ты воспользуешься силой наилэ, чтобы усилить магию Дагории и прекратить вырождение драконов.

Мира по-прежнему не понимала, о чем он говорит.

— Обещай. — Хватка стала еще сильнее, и показалось, что еще немного, и он сломает ей руку.

— О-обещаю, — с запинкой выдохнула Мира, выдержав пристальный взгляд.

Дракон отпустил ее, и, больше не раздумывая, прорицательница вошла в огненный портал.

Ника проснулась еще до рассвета и, старясь не разбудить подруг, вышла наружу. Палатку окружал слабенький магический купол, поддерживающий внутри какое-никакое тепло, а едва выйдя на улицу, Ника поняла, насколько холодной была ночь. Практически весь лагерь еще спал, и только где-то вдалеке виднелся единственный горящий костер.

Ника не знала, чем себя занять, но и спать больше не могла. Она завидовала подругам, которые спокойно отдыхали всю ночь. Сама Ника крутилась и не сомкнула глаз, представляя всевозможные варианты исхода сегодняшнего дня. Она понимала, что от переживаний нет никакого толку, но одно дело — понимать, а другое — заставить себя перестать чувствовать.

— Что, уже выспалась? — неожиданно из палатки вышла Эми, на ходу потирающая заспанные глаза. Она застегнула молнию на черной куртке, натянула на голову капюшон и встала рядом с Никой.

— Эми, я должна тебе кое-что сказать…

Та как-то сразу напряглась и спросила:

— Что?

Собравшись с духом и стараясь осторожно подбирать каждое слово, Ника медленно произнесла:

— Насчет твоего отца. Я знаю, ты не веришь в то, что он преступник, но есть множество доказательств его вины.

— Знаю, — резко перебила ее Эми. — Я виделась с ним.

— Виделась? — удивленно переспросила Ника.

— Это он рассказал о том, что за одной из моих подруг придут в ночь бала. Поэтому я тогда и вернулась в замок, чтобы предупредить лорда Грэма.

— Ты решила, что речь идет обо мне, — тихо проговорила Ника, обращаясь больше к самой себе, и тут же продолжила: — Эми, как бы то ни было, ты должна знать. Твоего отца арестовали. В скором времени его отправят в Агавийское королевство, где суд решит его дальнейшую судьбу.

Ника ожидала любого ответа, но то, что сказала подруга, ее действительно изумило:

— Вот и хорошо. Пусть суд вынесет справедливое решение.

Несколько секунд Эми молчала, а после все-таки не выдержала и расплакалась. Ника обняла ее и стала говорить слова утешения, хотя и знала, что они ничего не значат. Она понимала, что, только выплакавшись, Эми сумеет успокоиться, и потому просто поддерживала ее, как могла.

Вскоре лагерь начал понемногу оживать, из палаток выползали сонные адепты, повсюду слышались негромкие разговоры. Вместе с магами просыпалась и природа. Отсюда, с равнины, было отлично видно восходящее над горами ярко-рыжее солнце, которое уже через несколько часов должно было потемнеть. В Дагории солнечное затмение было явлением нечастым, и прежде его доводилось видеть лишь единицам.

— Недоброе утро, — приветствовала подруг проснувшаяся Джолетта.

К этому времени Эми успокоилась, а красноту лица можно было с легкостью списать на щиплющийся мороз.

Попив чаю, адепты быстро собрали палатки, и практически каждый в эти минуты думал о том, что, возможно, это последний рассвет в его жизни. Об этом думала Ника, задумывалась Эми и старалась не думать Джолетта. Словно в насмешку над ними, рассвет был очень красивым — розовато-золотистое небо, яркий шар солнца и маленькие снежинки, переливающиеся под его лучами.

Когда прямо возле подруг открылся огненный портал, от неожиданности они резко отпрянули в сторону. А когда из него вышла Мира, замерли на месте, не поверив своим глазам. Огненная воронка исчезла так же внезапно, как и появилась, а прорицательница казалась не менее потрясенной, чем ее подруги.

— Мира? — первой отмерла Джолетта и, подбежав, взяла ее за руку, желая убедиться, что та не мираж.

Тем временем к ним уже направлялись несколько магов во главе с магистром Лосгаром и лордом Грэмом. Они выглядели не менее удивленными, чем адептки, и, приблизившись, некоторое время молчали, в упор глядя на Миру.

— Чай и завтрак, — коротко произнес Грэм, оценив ситуацию. — Десять минут, чтобы прийти в себя. Потом расскажешь, что произошло.

Ника быстро усадила ошарашенную Миру на сумку, сунула ей крышечку от теплоса с горячим напитком, пару бутербродов и вместе с остальными принялась ждать. К еде прорицательница не прикоснулась, а вот чай пришелся как нельзя кстати. Лорд в очередной раз проявил проницательность, и Мира отошла от потрясения ровно через десять минут. Бывшей пленнице до сих пор не верилось, что все обернулось таким образом и что ей не придется умирать в результате ритуала иссушения.

— Я была в пещере с драконом, — произнесла она непривычно спокойным, внятным голосом. — По глупости доверилась профессору Като, который с ним заодно.

— Кто открыл портал? — спросил Грэм, хотя и так об этом догадывался.

— Дракон, — оправдала его подозрения Мира. — Можете не спрашивать почему, я все равно не знаю. Сказал, что я наилэ, и отпустил.

Эти слова произвели на всех эффект даже больший, чем ее фееричное появление.

— Дракон сам отпустил? — усомнился магистр Лосгар. — И что значит наилэ?

— Если об этом не знаете даже вы, откуда же могу знать я?

Неожиданно рядом послышался какой-то шум, и спустя несколько мгновений около прорицательницы оказался взбудораженный Каин.

— Мира! — воскликнул он и, ничуть не заботясь мнением присутствующих, порывисто ее обнял. — Дуреха!

Та замерла, а в следующую секунду по ее щекам побежали слезы. Она не плакала, когда очнулась в пещере, когда разочаровалась в Берте Като, когда узнала, что ей предстоит умереть, но сейчас не могла сдержать чувств. Мира думала, что Каин, которым она столько раз пренебрегала, больше не захочет ее видеть, и его теперешняя реакция повергла ее в смятение. Мира испытывала одновременно и радость, и облегчение, и ужасный стыд от того, как с ним обходилась все последнее время.

— Прости меня, — глухо проговорила она, — прости…

Все находящиеся поблизости во время этой сцены тактично отвели глаза в сторону.

— Дуреха, — снова проговорил Каин, сжимая ее в объятиях. — Какая же ты дуреха…

Когда эмоции немного улеглись, все занялись обсуждением насущных вопросов. К магам подошел лорд Снэрон, который по-прежнему вызывал множество вопросов. За последнее время ни Грэм, ни остальные так и не поняли, можно ли ему доверять. Ничего странного за придворным магом замечено не было, и все подозрения основывались только на интуиции Миры. Главной проблемой являлось то, что Снэрон отвечал за один из ключевых узлов в плетении, и в случае чего заменить его было некем.

— Уверена, что в порядке? — в очередной раз спросил у Миры Грэм. — Сумеешь создать плетение?

— Сумею, — кивнула прорицательница, вытирая слезы.

Времени на обсуждения больше не оставалось, и все сосредоточились на главном. Кураторы и старшие маги занялись распределением адептов по равнине. У каждого была карта с четким обозначением места, где должна находиться та или иная группа, но старшие маги все равно контролировали ситуацию. В качестве переговорных устройств те, кто не обладал даром менталистики и телепатии, использовали местный аналог рации, не так давно изобретенный Диком. Обнаружив это обстоятельство, Ника испытала гордость за любимого мастера… ну и за свой телефон заодно, ведь именно он послужил прототипом.

Если вначале казалось, что до трех часов дня — еще уйма времени, то вскоре все поняли, что его катастрофически не хватает. Начинать создание заклинания требовалось за полтора часа до затмения, и сейчас на счету была каждая минута. Маги занимали нужные позиции, собирались с мыслями и старались не поддаваться страху, медленно, но верно опутывающему их липкой паутиной. Эмпаты добросовестно выполняли свою работу, и только благодаря им удавалось сглаживать волнение и беспокойство. Хотя со всеми адептами была проведена долгая физическая и психологическая работа, не поддаваться панике все равно было трудно. Те, кто занимал свои места и ждал, когда разместятся остальные, были напряжены до предела. Ожидание чего-то ужасного — это, наверное, самое страшное, что может быть.

Ника стояла в окружении друзей и постоянно выискивала взглядом среди снующих кругом магов лорда Грэма. Сейчас он находился где-то на другом конце равнины, и это расстояние казалось ей бесконечным. Она пыталась концентрироваться на том, что ей предстоит сделать, но мыслями все равно возвращалась к нему, переживая и желая оказаться рядом. Вначале им предстояло работать по отдельности, Нике — создавая плетения вместе с группой, а лорду — завязывая один из основных узлов заклинания. После они должны были встретиться и, объединив силу, влить ее в «квивентанс», одновременно создав ту часть плетений, за которую были ответственны пострадавшие во время лавины маги.

— Волнуешься? — негромко спросила Джолетта, с которой они стояли бок о бок.

— А ты разве нет? — невесело усмехнулась Ника. — Покажи мне хотя бы одного мага, который сейчас не на нервах.

— Я просто ни о чем не думаю. — Подруга пожала плечами. — И тебе желаю того же. Чувства нужно контролировать, и кому как не тебе об этом знать.

Ника глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. В подобных ситуациях Джолетта всегда была образцом выдержки, и она старалась следовать ее примеру. За себя Ника практически не переживала, а вот за всех тех, кто был ей дорог и сейчас рисковал своей жизнью, не волноваться не могла.

Но в момент, когда началось создание заклинания, Ника сумела собраться. Она, как и все остальные маги, выпустила наружу дар, позволив ему вплестись в общую паутину заклинания. Фиолетовые, красные, синие, зеленые и белые нити переплетались между собой, постепенно превращаясь в огромный переливающийся купол. Он рос, искрился, а нити напоминали вены, по которым вместо крови бежала горячая энергия. Все маги действовали слаженно, и вклад каждого нельзя было переоценить. Они являлись звеньями одной большой цепи и были накрепко связаны друг с другом.

— До затмения — десять минут! — прогремел над равниной голос лорда Снэрона, усиленный воздушной магией.

Выстраивая нужный узор, Ника неотрывно смотрела, как на светило постепенно набегает тень. Снег усиливался, и маленькие снежинки превращались в крупные хлопья, подгоняемые ветром. Несмотря на мороз, от усилий было невероятно жарко, и влажные волосы липли ко лбу.

— До затмения — пять минут! — вновь разнеслось над равниной, и напряжение усилилось.

Гигантская переливающаяся сеть была уже наполовину создана, и теперь начиналось самое сложное. Требовались недюжинные усилия, чтобы правильно завершить плетения и распределить силу по ключевым узлам. Сейчас купол еще больше напоминал сложный организм, нити — вены, а центральный, самый большой узел — сердце.

Снег бился в лицо с еще большей неистовостью, ветер, словно чувствуя, что грядет нечто глобальное, завывал, бесновался и мощными толчками пытался сбить с ног. Силы магам пока хватало, и они уверенно делали свое дело — плели, создавали, вливали дар.

— Одна минута! — Голос лорда Снэрона слился с гулом разгулявшегося ветра и, ударившись о скалы, растворился в морозном воздухе.

Одна минута.

Так мало и в то же время невероятно много для тех, кто измучен напряженным ожиданием.

Всего одна минута.

Хотя все видели, как солнце постепенно скрывается в тени, полное затмение все равно стало неожиданностью. Казалось, мир окончательно погрузился во мрак. Страх до того усилился, что даже эмпатам с трудом удавалось его сдерживать. Теперь маги отчетливо сознавали, что все происходит на самом деле. Что вот он, кошмар — настоящий, угрожающий, готовый обрушиться и задавить своей мощью.

— Аккуратно заверши и отпусти, — тихо раздалось около Ники, и она мгновенно испытала облегчение.

Присутствие рядом Тайрона придало уверенности в собственных силах, и Ника успешно справилась с завершением своей части плетения. Теперь ответственность за эту часть сети целиком и полностью ложилась на плечи оставшихся магов из их группы, но Ника была уверена, что они справятся. Все были настолько сосредоточены и поглощены процессом, что даже не заметили ее ухода.

Они с Грэмом стали двигаться в центр — туда, где специально для них было освобождено пространство. Там же стояли лорд Снэрон, Роуз Ринар и Арос Лосгар, вносящие последние штрихи в создание главного узла. Как только Ника с Тайроном приблизились, остальные маги отступили под красноречивым взглядом Грэма.

— Главное — не бойся и помни — с тобой ничего не случится, — глядя Нике в глаза, серьезно произнес лорд.

— Я и не боюсь, — ответила та, и страх в этот момент действительно угас. — Когда-то мне уже доводилось это говорить, но сейчас скажу еще раз — я тебе верю.

Не заботясь мнением магов, Тайрон притянул ее к себе и поцеловал. Так, словно делал это в последний раз. И Ника ответила ему тем же. Она цеплялась за него как за единственное спасение в жизни, словно во всем мире они остались лишь вдвоем. Хотелось запечатлеть в памяти каждую секунду, каждый вздох, каждый удар сердца, ведь все это могло быть в последний раз… Ника старалась ни о чем не думать.

Лорд отстранился лишь в тот момент, когда рядом раздалось деликатное покашливание.

— Пора, — глухо выдохнул Грэм, отступая на шаг назад.

Кивнув, Ника сконцентрировалась и отбросила все чувства. Она вспомнила методику, которой эмпатов обучал профессор Нордан, и постаралась ею воспользоваться. Отрешиться от эмоций, представить, что находишься где-то в другом месте и наблюдаешь за всем издалека.

Два дара выплеснулись наружу и, слившись между собой, огромным потоком фиолетового света устремились ввысь. Ника чувствовала все разрастающуюся мощь, рождающуюся от объединения их магий. Кончики пальцев покалывало, пульс стучал с огромной скоростью, перед глазами роились черные мошки, но Ника знала, что это лишь начало. Вливая силу в плетения, создавая их и перебирая нити, она смотрела в родные черные глаза, служащие поддержкой и опорой. Грэму приходилось куда труднее, но он ничем этого не выдавал. Неподалеку маячил Рик, которого окружал ореол фиолетового света.

Стоящие рядом маги, вложив силу в создание главного узла, теперь занялись другими, за которые тоже отвечали. К главному сейчас стекалась энергия всех магов, создающих плетения, но пик накопленных сил должен был прийтись на тот момент, когда «квивентанс» будет полностью завершено.

У Ники кружилась голова и ноги подгибались от усталости, но начатого она не бросала. Да и даже при желании не смогла бы. Сила рвалась наружу, мощным потоком вливаясь в выстраивающиеся узоры плетений. Это было еще зрелищнее и сложнее, чем в первый раз, когда они с лордом обнаружили совместимость своих магий. Теперь невероятные энергетические волны, которые провоцировало объединение их сил, сотрясали воздух и заряжали строящийся купол невиданной мощью.

Все шло хорошо, и создание заклинания приближалось к логическому завершению. Оставалось совсем немного до того времени, как последняя нить займет свое место, и сеть наберет столько магии, сколько нужно для удержания дракона.

Повисшее над равниной небо было тяжелым и беспросветным, а солнце — чернильным. Затмение в Дагории являло собой устрашающее и невероятное зрелище, которое на контрасте с белым снегом казалось и вовсе не реальным.

— Еще немного, — но губам лорда прочитала Ника.

Она стала отдавать еще больше энергии и сил, хотя казалось, что больше уже просто некуда. Ника поражалась тому, откуда у нее вообще берется столько магии.

Последнее маленькое плетение заняло место в общем узоре. Сложная схема была выстроена, и Ника едва ли поверила себе, когда обнаружила, что им с лордом удалось заменить своей силой целых тридцать магов.

Тяжело дыша, адепты, преподаватели и все остальные маги стояли, смотря на творение своих рук. Купол искрился, переливался множеством оттенков, являя собой воплощение пяти стихий. Пять элементов, дарующих магию и наполняющих все сущее. Центральный узел, похожий на огромный круглый шар, начал сиять, впитывая стекающуюся к нему магию. Энергия бежала по нитям, струилась и излучала такую мощь, что, ощущая ее, становилось трудно дышать.

Внезапно что-то произошло.

Это ощутили все и тут же обратили взгляды наверх — туда, где располагался второй уровень ключевых узлов. В недоумении, граничащем с ужасом, маги смотрели на то, как один из основополагающих узлов перестает сиять.