Война. Том 2

Глава 8

Было уже около полудня, когда я прибыл к речному порту. На этот раз передвигался в карете, с комфортом. Со мной была Амара и Шутейник, и, конечно, кот. Его заперли в карете, чем он жутко был недоволен, он даже попытался просунуть морду сквозь крестовину окна, но просунул только пасть и что-то грозно мявкнул, показав блестящие клыки.

Ничего, котик. Это дело не для тебя.

— Эх, — проронил мой гаер. — Как в старые времена! Помните, ваше величество, как мы драпали в нощи, а?

— Угу, — сказал я.

Мы стояли на верхнем ярусе порта, на обзорной площадке между пакгаузами, внизу в дымке виднелись деревянные причалы, заполненные лодками, барками, ладьями и прочими гребными и парусными судами. Все должно выглядеть так, будто мы не ждем атаки. Однако в лодках, барках и ладьях уложены мешки с торфом и тюки с соломой. При попытке высадится войска Рендора окажутся в огненном аду. Мы сожжем пристани, но их легко будет восстановить — они ведь из дерева. С плавсредствами будет сложнее. Их стоимость я компенсирую владельцам из казны (при этой мысли желудок мой ощутил длинный голодный спазм).

К пристаням примыкает похожая на огромную кляксу площадь с Таможенным двором — некогда вотчиной Трастилла Маорая, которому отдали в откупы налоговые сборы с речного порта. Это двухэтажное здание красного кирпича. От площади порт поднимался ярусами деревянных и каменных пакгаузов, где купцы хранили грузы. Широкая мощеная улица, называвшаяся Торговой, начиналась от Таможенного двора и разделяла эти ярусы на две почти равные половины. Кроме улицы, на ярусы ведет масса деревянных лестниц; по одной такой мы поднимались с Шутейником, когда впервые проникли в Норатор с контрабандистами…

На речной площади и судах около сотни человек таскают туда-сюда тюки и просто прохаживаются. Это массовка для создания видимости активной работы порта. Но это же — и мои пиротехники, которым надлежит поджечь суда, едва барки приблизятся.

Ричентер обогнал меня на десять минут, успел осмотреться.

— Их до сих пор нет. Мы обложили Торговую как надо. Они не смогут подняться. Будем скатывать на них горящие бочки, обстреливать… Лестницы тоже под надзором. Нет, ваше величество, здесь они не пройдут, а если пройдут — мы встретим их наверху и перережем как котят, потери их к тому времени будут слишком велики. — Он всучил мне подзорную трубу и показал в сторону от Аталарды. — Идиоты! Они жгут мельницы в Чересполье. Выдают себя. Раз, два… три… четыре… пять дымов! По числу мельниц… Мне доложили: дымят уже давно.

Я провел немало времени за картами окрестностей Норатора. Чересполье — поселок километрах в пяти ниже по течению Аталарды. Враги уже близко. Отсюда поселок не виден — его заслоняют гряды холмов, а вот султаны черных дымов видны хорошо…

— Зачем им жечь мельницы? — спросила Амара недоуменно.

Ричентер покачал головой.

— Не знаю. Так делают, когда планируют взять город в осаду. Мельницы поставляют муку. Мука — это хлеб. Нет хлеба — наступает голод. Но осада?

Я пожал плечами:

— Гицорген сказал, что атака будет быстрой.

Да, блицкриг.

Что же происходит?

Внезапное накатило ощущение близкой беды.

У меня две сотни Алых, около трехсот — ополчение хоггов (оно еще в пути), еще две сотни городской стражи и около тысячи — неравнодушных горожан. Должны подойти еще две с гаком тысячи горожан, решающий пункт моей стратегии, сейчас они следуют сюда от храмовой площади. Итого — четыре тысячи. Но это — против профессиональных солдат Рендора. Не маловато ли? Маловато… Одна надежда — нам удастся сжечь барки… Но, предположим, сжечь барки не выйдет и Рендор высадится — мне и тогда нет смысла волноваться. Все будет так, как сказал Ричентер: врага встретят на господствующей высоте и уничтожат.

Тогда почему, черт возьми, я чую приближение беды?

Я взглянул на излучину Аталарды, откуда должны появиться барки. Солнце ушло, поднялся ветер, и речная вода напоминала темное и прогорклое растительное масло. Оно тяжело, вязко колыхалось, навевая мысли о тошноте…

Примерно в километре от порта, у излучины, виднелась обширная отмель и немалых размеров луг, который подтапливало по весне. Сейчас, однако, вода уже сошла и луг покрыла сочная трава. Селяне Чересполья как раз выпасали на ней коровье стадо в полсотни голов. За лугом с одной стороны — холмистый перелесок, а с другой — приморские дюны. За которыми… кладбище кораблей и старый порт, где мои люди продолжают сражение. Промежуток Норатора между портом и дюнами не имеет защитной стены и заполнен домами, между которыми легко просочится врагу.

Черт, я недосмотрел, только теперь вижу эту слабину. Если Рендор, скажем, высадится и решит обойти речной порт таким образом… Вдобавок он может ударить в спину защитникам старого порта!

В старом порту все еще гремели пушки. Гремели настырно, упорно, неотвратимо.

— Их все еще нет… — повторил Ричентер с нажимом.

Я переглянулся с Амарой. «Это дурной знак, милый господин», — сказал ее взгляд.

— Ричентер! Нарочного! — скомандовал я.

— Что?

— Срочно! Как можно быстрее! Максимально быстро! Приказ: перевезти сюда четыре пушки, порох и ядра!

— Но…

— Как можно быстрее! Пусть Фальк Брауби явится вместе с ними! Скорей же, черт вас дери!

Я поймал взгляды Амары и Шутейника. Моя тревога передалась им в полной мере.

Еще десять минут томительного ожидания. На душе моей скребли кошки. Ну а кот принялся завывать из кареты дьявольским басом. Он тоже чуял неладное, высовывал нос из окошка и с сопением втягивал воздух, гулко чихал, но продолжал принюхиваться.

Двое пастухов волновались, смотрели на дымы и переговаривались. Подпасок рядом с ними что-то экспрессивно говорил, размахивая руками.

Канонада в старом порту постепенно утихала. Как там дела? Удалось ли Кроттербоуну одержать победу, или войска Адоры ударят мне в тыл в самый неожиданный миг?

— Мастер Волк, что-то тут не то… — проронил Шутейник. Его нос-картошка ловил струи речного воздуха точно так же, как делал это мой кот. — Чую кровь и копоть… Очень много крови. Очень много копоти. Смерть…

Прибыло городское ополчение и хогги Бантруо Рейла. Дядюшка прорвался к нам и доложил, отдуваясь:

— Ну… Имею триста тридцать соплеменников. Все зубастые как надо! Оружие свое, доспехи тоже. Мы им покажем! — Он деловито добыл из кармана куртки маленькую подзорную трубу и оглядел излучину. — И что? И где? И почему?

— Мы не знаем.

Пастухи, надавав подзатыльников подпаску, принялись гуртовать стадо, как видно, решили идти на Чересполье, затем, посовещавшись, отправили подпаска в деревню одного. Он бегом кинулся к холмистым перелескам, исчез за деревьями и буквально пулей вылетел обратно, размахивая руками и что-то голося: я видел через подзорную трубу, как искажено его лицо.

За ближайшими деревьями в перелеске что-то блеснуло. Я нервно протер окуляр, и когда снова поднес его к глазу, из перелеска быстрым маршем вышло уже не менее тридцати человек. Солдаты Рендора начали изливаться селевым потоком. Они быстро сбегали вниз по холму и принялись заполнять луг. Они были закованы в вороненые доспехи и потому похожи на боевых роботов — одинаковых, точно сегодня сошли с конвейера. В руках длинные копья и алебарды. Самое то для городских боев, по крайней мере — именно такими копьями и алебардами хорошо доставать врага на расстоянии и сбивать всадников, хорошо давить массой, выставив этим самые алебарды и копья…

Напуганные коровы принялись улепетывать к дюнам, пастухи и подпасок ринулись за ними. Солдаты Рендора не обращали внимания ни на что. Они заполняли поле, выстраиваясь массивным прямоугольником.

Ричентер выбранился.

— Выстраиваются в терцию[3]! Обман! Они высадились в Чересполесье и быстрым маршем прошли к Норатору! Они ударят между портом и дюнами и выйдут к старому морскому порту! Но кто донес? Откуда узнали, что мы их ждем?

— Эге-гей, — крикнул дядюшка Рейл. — Да вы только взгляните!

— Ладушки-воробушки! — вскрикнул Шутейник.

Излучину заполнили гребные барки. Их было много, более сотни. Быстро работая веслами, они начали приближаться к речному порту. Никаких знаков и флагов на их мачтах. Просто черные гребные барки, заполненные черными людьми.

— Они не знали, — произнес я тихо. — Они заранее планировали ударить с двух сторон. Так надежнее…

— Что будем делать, мастер Волк? — спросил Шутейник тихо-тихо.

Я промолчал.

Кажется, это конец.

Или нет?