Война. Том 2

Глава 6

Если он думал, что ошеломит меня, то крепко ошибся. Главный клирик Санкструма сам угодил в мою ловушку.

Но я дал ему последний шанс.

— Политические условия меняются, ваше преосвященство. Если хотите остаться в игре, вам придется меня короновать.

Его лицо исказилось еще сильнее — вот уж воистину, обнажилась суть его души.

— Нет! Ни за что и никогда! Убей меня здесь, на ступенях Храма! Ты слышишь? Убей!

Умный. Знает, что я намерен реформировать Церковь Ашара, а его самого отодвинуть от верховной власти в Санкструме, и всеми силами противится этому. Готов умереть, но помешать. Никто и никогда не покушался в Санкструме на власть церковников так, как я…

— Знаете ли вы, Бейдар, что отрицание верховных законов Свода — чревато казнью? А по закону верховный кардинал Санкструма обязан короновать будущего монарха в случае, если состояние его здоровья позволяет это сделать?

— Убей и не думай! — снова воскликнул он патетически. — Я приму любые муки, но ни за что не буду тебя короновать! И если ты думаешь, что принудишь кого-либо из моих приближенных тебя короновать…

Ну да, убей, замучай и немедленно произведи в герои. Знаем, читали.

— Так вы отказываетесь? — спросил я любезно. — Будьте добры, кардинал, огласите отказ народу. Так, чтобы слышали все.

Он купился снова и выкрикнул отказ с такой силой, что на тонкой птичьей шее набрякли сизые жилы. Я удовлетворенно потер руки. Надо еще немного потянуть время, пусть владельцы трактиров подвезут вино и перебьют провокацию с поддельной кровью. Но долго тянуть нельзя — вот-вот в старом морском порту, куда я завлек экспедиционный корпус Адоры, грянут мои пушки. Вот-вот — если не уже — к речным пристаням явятся барки с солдатами Рендора…

— Сложилась забавная ситуация, — проговорил я. — Я ведь не просто наследник, жалкий бастард, но и архканцлер, не забывайте.

— Верховного кардинала ты назначить не можешь! Верховного кардинала может назначить лишь понтифик, а он — в Адоре!

— Угу, — кивнул я. — Но я внимательно читал Законный Свод. При чрезвычайном стечении обстоятельств архканцлер может даровать любому священнику сан епископа… Давняя привилегия от курии Адоры… И любой епископ по моему выбору может короновать нового императора. А сейчас как раз чрезвычайное стечение обстоятельств: верховный управляющий Церковью Ашара при свидетелях отказался исполнять свои прямые обязанности. Кардинал отказался короновать будущего монарха, вопреки Законному Своду — отказался! А значит — он сам расписался в своей недееспособности. Архканцлер… — Я издал тяжелый и притворный вздох. — Как ни прискорбно… Назначает нового верховного владыку Церкви.

Он отступил на шаг, уперся в строй Алых, которые нас окружали, скрючив пальцы рук, как птичьи лапы. Нас слушала огромная толпа дворян, Алых, сановников, и даже послов малых королевств, которые решились взойти на крыльцо. Крови и трупов никто не боялся. В этом мире к подобному привыкают с юности. В общем, нас сейчас окружало не менее четырехсот свидетелей — достаточное количество, чтобы не допустить по стране глупых слухов и не выставить кардинала жертвой афер. Он сам отказался. А значит…

Я кивнул Шутейнику, тот подал мне заранее подготовленные бумаги.

— Вот выписка из Свода, подлинность ее заверена двумя печатями — архканцлера и Большой имперской. Итак, верно ли говорится в Законном Своде? Есть у меня такое право?

— Верно! Будь ты проклят! Проклят!

Я взял в руки другую бумагу — указ о посвящении брата Литона в епископы с правами верховного управления Церковью Ашара в Санкструме. Он прочел его из моих рук, покраснел, лицо перекосило еще сильнее.

— Господин Литон, изверженный из священников и монахов лично вами, ваше преосвященство, назначается епископом и верховным владыкой Церкви Ашара при Санкструме.

— Когда ты сдохнешь, тело твое не похоронят в крипте Храма, тебя бросят собакам! Ты… подлый святотатец, приказавший вскрывать гробницы!

Я правда велел, ибо в крипте саркофаги прикрыты железными плитами, а сами монархи и сановники захоронены в полных доспехах, но мои люди не приступали к расхищению гробниц до коронации. Откуда он узнал? Где дыра в безопасности?

— Сомневаюсь в этом.

— Прикажи казнить меня! Прикажи…

Вот же завелся, вредный старикашка. Я кивнул, и Алые взяли кардинала под стражу. Блоджетт кашлянул удовлетворенно, подал знак. Двое Великих принесли на подушках корону с Сутью Ашара — овальным, розово-бледным бриллиантом, располагавшимся посредине лба, если корону надеть, и Большую имперскую печать. Мне полагалось взять ее в руки при коронации.

— Знаки вашей инсигнии[1], государь! — прошептал благоговейно Блоджетт.

Кардинал судорожно дергал всем телом, как будто у него начался эпилептический припадок, лицо покраснело.

— Тщеславный деспот! Жалкий крейн! Пусть смеются твои окаянные приспешники, мой час еще настанет! И очень скоро! Скорее, чем ты думаешь!

Ужасный пафос. Он полагал, что экспедиционные корпуса Адоры и Рендора сомнут меня начисто. Нечеловеческая решимость раздавить меня как кусок мяса и отдать страну Варвесту читалась во взоре. Он запихал бы меня сейчас в Железную деву и лично прикрутил колесико, вдавливающее острые шипы в тело.

Я расправил указ, посвящавший брата Литона в епископы с широчайшими полномочиями. Мне важно соблюсти религиозные и прочие аспекты ритуалов коронации, чтобы сполна удовлетворить ожидания как дворян, так и обычных людей. Средневековая психология, чтоб ее… Без этих аспектов по стране пойдут нехорошие слухи, что в конечном итоге сильно мне повредит и сыграет на руку Варвесту. Поэтому действуем последовательно. Назначаем брата Литона епископом — и лишь затем проводим коронацию.

— Проклятый…

Я подмигнул Бейдару:

— Организационный комитет принял решение исключить вас из числа топ-менеджеров. Без золотого парашюта[2].

Я подписал указ прилюдно, печать архканцлера там уже была проставлена, но я приложил и Большую имперскую, смочив ее чернилами с подушечки, которую подал сноровистый Блоджетт.

Вот так. Только вперед!

Трупы начали спешно растаскивать, на кровяные пятна бросали заранее приготовленные ковры из тех, что в свернутом виде хранились позади тронной залы. Таким образом, коврами застелили всю лестницу и площадку. Даже под трон, благоговейно приподнятый дворянами, подстелили траченный молью, но все еще яркий, похожий на цветочную лужайку ковер. Это была идея Бантруо Рейла, которую он высказал на мозговом штурме недавно.

— Такие мероприятия, господин архканцлер, частенько заканчиваются кровью, — так он сказал. — Особенно ежели есть люди, которым не по нутру, что вы взойдете на престол… не споткнувшись. Ну а короноваться на крови — дурная затея и бестолковая, прошу прощения. Очень дурная. Очень бестолковая.

Шум толпы нарастал, колокола, однако, вдруг резко перестали звонить, как видно, люди Сакрана и Армада велели звонарям умолкнуть. И правда, чего звонить, если коронуют не их креатуру.

Брат Литон, одетый в простую, опоясанную веревкой штопаную рясу, пробился ко мне, и я поразился его виду: осунувшееся лицо с болезненным румянцем, глаза — куски голубого льда — сверкают как у туберкулезника, яро, сардонические складки у рта углубились. Лицо теперь не лицо, а плачущая маска. Видно, что не спал толком несколько суток — готовился… Еще больше похудел. Черт, наверное, я выгляжу не лучше… Все эти дни перед коронацией, когда нужно было незаметно совершить тысячи дел, дались нелегко.

— Великий день, государь! — произнес Литон неожиданно звучно. Голос его возбужденно вибрировал. Я слабо кивнул, протянул указ Алому, который исполнял роль герольда. Тот шагнул на край лестницы, выкрикнул несколько раз: «Тишина! Тишина!» и, когда тишина более-менее установилась, зачитал указ о назначении Литона епископом и верховным главой Церкви Ашара при Санкструме. Таким образом, я совершил переворот в церковных делах. Сейчас был высочайший момент: я действительно обладал абсолютной властью, некогда наивно обещанной мне Белеком, и, как архканцлер, я мог совершать любые перестановки как в церковной корпорации, так и в правительстве. Указ де-факто отстранял Омеди Бейдара от власти. В его роскошную резиденцию уже посланы Алые, сегодня же туда въедет брат Литон, который клятвенно пообещал сотворить из дворца больницу для бедных.

Толпа шумела возбужденно-радостно, людское море колыхалось; я видел, как вооруженные монахи в серых рясах — сподвижники Литона — скопились у лестницы, оттеснив сановников и дворян, чьи грязные души были задрапированы под роскошными одеждами. Часть монахов пойдет со мной к речным пристаням, прочих уже сегодня Литон направит во все церкви в Нораторе и окрестностях. Затем — постепенно — его сподвижники заменят весь управляющий персонал Церкви Ашара в Санкструме. Состоится полная перезагрузка церковной власти. Брат Литон — убежденный боец, а главное — умеющий убеждать гуманист, он сможет реформировать церковь без особой крови.

У меня та же задача: победить в войне и реформировать страну без особой жестокости.

— Развратники! Нечестивцы! Преступники!

Кардинал Бейдар, совершенно утратив рассудок, начал выкликать какие-то гнусности. По моему приказу сбрендившего старика оттащили к левому краю площадки, подальше от трона.

Вдруг из толпы раздались крики:

— Вино! Вино! — и я облегченно вздохнул. Теперь можно приступать к коронации. Не хотелось бы, чтобы она началась и закончилась на минорной ноте.

Как и в тот раз, когда я шел получать мандат архканцлера, время застыло, лица размазались, и мне потребовалось в буквальном смысле протереть глаза, чтобы найти взглядом Амару. Она стояла неподалеку, так и не спрятав шпагу — охраняла меня. А рядом с ней чинно, похожий на статую, сидел… О боги мои!

— Кот?

Амара усмехнулась.

— Ехал под моим плащом, Торнхелл. Удивительное создание. Пришел сам, и я не смогла ему отказать. Очень настойчивый мужчина.

Настойчивый мужчина встопорщил усы и принялся вылизывать переднюю лапу, замаранную кровью.

— Не думала, что у тебя выйдет, Торнхелл, — сказала Амара.

— Я сам не был уверен.

— И все же… — Ты смог, сказали ее глаза. Ты победил. Ты лучший мужчина. Все еще мой мужчина.

Я поднял голову и заглянул в пропасть неба. Сердце на мгновение сбилось с ритма.

— Мать честная, мы это сделали! — воскликнул Шутейник и расхохотался, совершенно позабыв о приличиях.

О нет, Шутейник, мой друг, выигран только первый раунд… Играл я внаглую и победил, но впереди еще не менее одиннадцати раундов, если только я не придумаю, как пораньше прихлопнуть Варвеста нокаутом.

Я оглянулся, ловя взгляды мрачные и восторженные, лиц не видел — только множество глаз навеки запечатлелись в моей душе. «Сдохни!», «Живи!», «Дай нам нормальной жизни!», «Дай!», «Дай!», «Дай!» — мне кажется, я считывал страстные пожелания через эти глаза.

Власть — это бремя, а не радость… Если ты, конечно, человек, а не конченая скотина.

— Ну, вроде все окончилось неплохо. Драчка скоро будет. Я — собирать своих, — деловито буркнул Бантруо Рейл и сбежал по ступенькам, собирая лысиной солнечные лучи. Обещанное ополчение хоггов для боя на речных пристанях тоже было здесь, на южном краю площади. Я подумал, что времени у меня совсем немного. Коронацию необходимо провести быстро, а затем — новоиспеченный монарх будет участвовать в сражении, это максимально сплотит горожан и поднимет мой авторитет в стране вообще, а уж о том, что я лично отразил угрозу в порту, всему Санкструму красочно расскажет моя газета.

Обе звонницы Храма Ашара внезапно огласились похоронным набатом — дерзким, дребезжащим, заунывным.

Черт, вот это скверно. Нельзя омрачать коронацию, местные крайне суеверны, опять же поползут слухи…

— Ломайте двери! — мгновенно сориентировался Блоджетт. — Ломайте двери как можно быстрей! О Ашар, мечами бесполезно, есть у кого топоры?

Алые кинулись к дверям, топоры врезались в вязкое черное дерево.

Сакран и Армад те еще штучки. Они используют любую возможность бросить на меня тень и… оттянуть время коронации.

— Никакой литургии, пока звучит похоронный звон, — произнес брат Литон убежденно.

А ты думал, все пройдет так легко, Торнхелл-самозванец?

Я бросился к дверям, вырвал у Алого топор и ударом вогнал его в наметившуюся щель. Еще три топора вместе с моим рубили вязкое мореное дерево, усеянное тускло блестящими заклепками. Мы действовали фанатично, и разрубили двери на куски, но за ними притвор оказался завален разной церковной утварью и лавками. Алые принялись разбирать баррикаду. Широкий проем позволял действовать сразу четырем гвардейцам; они выгружали утварь и лавки, передавали тем Алым, что стояли позади. В скором времени позади Каменного трона образовался настоящий завал. Я стоял сбоку, следил за работой и скрежетал зубами.

Внезапно один из Алых содрогнулся, вскрикнул и упал на руки собратьев. Лицо залито кровью. Железная толстая стрела угодила в скулу, добралась до мозга.

Мгновенная смерть.

— Они стреляют из арбалетов! — раздался вскрик.

— Щиты! Несите щиты!

В каретах, с которыми прибыли мои двойники, было свалено тяжелое вооружение и доспехи для боев на пристанях. Кареты отогнали к северному краю площади. Еще десять минут ожидания… Наконец принесли щиты, под их прикрытием остатки баррикады разобрали быстро. Я слышал, как стрелы бьют в щиты с мерзким жестяным звуком. Гвардейцы Храма с упорством роботов пытались помешать, оттягивали время коронации, а тем временем к старому морскому порту и речным пристаням спешили корабли захватчиков…

Я сжимал кулаки, взгляд помрачился, я не думал, что меня может накрыть такой волной ярости. Когда остатки баррикады разобрали, поднял топор и попытался ринуться вслед за отрядом, но меня властно ухватили за руку.

— Тш-ш-ш-ш-ш… Торнхелл… Стой на месте, — прошептал голос Амары.

— Стойте, стойте, мастер Волк, — произнес с другой стороны Шутейник. — Это не ваша битва. Вы теперь это… как же это… себе не принадлежите. Санкструм теперь ваш хозяин.

Из притвора неслись дикие крики, лязг оружия, звон и стоны. Алые вливались в Храм Ашара сплошным потоком. Убийство их собрата озлобило их без меры. А я мельком — сквозь оседающее облако ярости, подумал — ведь теперь нужно платить его семье компенсацию, а это лишние расходы для дырявой казны…

Становлюсь настоящим бесстыдным политиком.

Спустя еще десять минут все было кончено. Остатки храмовников были уничтожены, а запуганные звонари принялись выводить веселые мелодии. Вот только Сакран и Армад бежали из Храма через тайный ход в крипте…

Бесноватого кардинала и его сподвижников увели в Храм, дабы своими воплями они не мешали коронации…

Не мешкая, я прошел к Каменному трону и плюхнулся на него (воссел — это было бы слишком громко сказано). Ноги дрожали.

Амара стояла справа, Шутейник — слева. А у ног моих наглейшим образом уселся опасный кот — безусловно разумная сволочь. Присутствие этих трех существ придавало мне спокойствия, если только можно было хоть немного успокоиться в текущих обстоятельствах.

Начался коронационный обряд. Брат Литон читал литургию быстро и профессионально, помахивая отобранным у Бейдара кадилом. Окуривал меня дымами, задавал вопросы. Я отвечал. Набат болезненно отдавался в ушах. Под меховой мантией было жарко.

И вот свершилось. Литон подал мне корону. Я принял ее и надел на голову без особого пафоса. Она была маловата, и я подумал мельком, что слесарю стоило бы расковать и слегка увеличить обод.

Толпа, глухо шумевшая доселе, резко смолкла.

— Восславим же нового императора Торнхелла-Растара! — вскричал Литон. — Восславим же новую династию! Помощь страждущим и великая справедливость — вот новое лицо императорской власти Санкструма!

Вдали раздались глухие разрывы.

Мои пушки в старом порту ударили по высадившемся отрядам Варвеста. Я заманил экспедиционный корпус в ловушку, дал ему высадиться в месте, как они полагали, вполне безопасном, и сейчас восемь пушек под руководством Фалька Брауби били в солдат Адоры прямой наводкой.

Итак, под первые звуки канонады я стал императором Санкструма.