Война под поверхностью

7

Птунис сидел у Герфиса, когда к ним ворвался Морис.

— Вы тут сидите, — завопил он с порога, — а там Седонис с Арошей с охоты вернулись!

Птунис, слегка напрягшийся после его неожиданного появления, расслабился.

— Что случилось? — спросил он. — К чему такой ажиотаж? На Поверхность вернулись материки?

Морис, ничего не понявший из того, что сказал Птунис, сделал глаза ещё больше, чем они у него уже были, и вновь закричал:

— Они филию убили!

И исчез за дверью. Друзья переглянулись и вскочили с топчана.

— Подожди, я только дверь закрою! — крикнул Герфис вслед другу, но тот уже нёсся в сторону загона.

Прибежав туда, Птунис увидел, что куча людей тискают растерянную и слегка испуганную Арошу и глупо улыбающегося Седониса. Поняв, что к ним теперь не пробиться, Птунис остановился поодаль. «Можно будет их историю и вечером выслушать», — благоразумно решил он.

После того как он убил филию на глазах Дарицы, и они вернулись в колонию, здесь творилось нечто подобное. Если бы не было Дарицы, он поступил бы как обычно, то есть скормил бы мёртвую филию Зубу. И никто никогда бы ничего не узнал.

Но при девушке так поступать было нельзя. Ведь в то время они только познакомились, и она ещё ничего не знала о его планах. Поэтому он, как требовал того закон колонии, вырезал часть туши как доказательство и доставил в колонию.

Сейчас здесь творилось невообразимое. Колонисты убивали филий так редко, что каждый такой случай превращался в праздник.

Вздохнув, Птунис развернулся, чтобы уйти к себе, но увидел, что к нему направляется Герфис, который цепко держит за плечо подпрыгивающего и размахивающего руками Мориса.

— Хочешь узнать всю историю? — спросил Герфис. — Морис тут был с самого начала. Давай, расскажи нам всё по порядку, — предложил он подростку.

Морис жадно глядел в сторону героев дня, и Птунис, усмехнувшись, сказал ему:

— Вечером приходи к нам, услышишь всё из первых уст. А теперь рассказывай, что здесь произошло.

Морис, воодушевлённый приглашением, принялся говорить:

— Они приплыли, когда здесь было много народу. Вернулась очередная партия охотников с богатой добычей. Кстати, — он ткнул в Птуниса пальцем, — там была твоя Дарица. Поэтому позвали людей, чтобы отсортировать и перенести улов. И тут из воды по трапу появляется Седонис. И только хлоп клювом филии об пол!

Морис даже вздохнул от восхищения, вспоминая эффектное появление своего старшего друга.

— Все ошалели, — продолжал он, — а Седонис и говорит: это, мол, Ароша филию убила. Что тут началось! Люди к ним подскочили, обнимают их. А сестра твоя в крик! Мол, ты, Седонис, дурак, идиот, ну и что-то там ещё! И всё, мол, из-за тебя! В общем, я не понял, — пожал он плечами, — чего она ругалась! А он только улыбается, — и показал в сторону Седониса, — ну прямо как сейчас. А больше я и сам ничего не знаю, — вздохнул он, глядя на Птуниса.

Герфис посмотрел на Седониса, хмыкнул, а затем обратился к Птунису:

— Пошли к тебе. Ты был прав, вечером сами всё узнаем.

И друзья направились прочь с территории загона. Морис бросил жалобный взгляд на толпу, в нерешительности потоптался на месте, а затем помчался их догонять.

К вечеру, когда восторг колонистов улёгся, в комнате Птуниса и Дарицы, которая была чуть больше, чем у Седониса, собралась толпа. И хотя были только самые близкие люди, места всё равно всем не хватило. Поэтому гостей рассадили также в соседних комнатах, открыв, чтобы хорошо было слышно, все двери.

Когда все расселись, Птунис посмотрел на притихшую и уставшую от чествований парочку и произнёс:

— Рассказывайте, — а затем добавил: — Как всё было на самом деле.

Все присутствующие хорошо знали друг друга, поэтому не было никаких взаимных шуток. Седонис и Ароша рассказывали обстоятельно, а остальные слушали их внимательно и серьёзно.

Когда они закончили, Герфис сразу же спросил:

— Этот металл у вас?

Седонис вытащил из-под одежды и подал ему металлическую пластину. Механик повертел её в руках и сказал:

— Не знаю, металл это или сплав, но он мне неизвестен. Там много таких?

— Очень много, — заверила его Ароша.

— Металл один и тот же?

— Не знаю, — растерянно развела руками девушка.

— У нас не было времени рассматривать, — сказал Седонис. — Одна филия ушла, и, кто знает, когда она могла явиться с подмогой.

— Я заберу пластину себе, — заявил Герфис, бережно прижимая её к груди. — Надо проверить её свойства. Никто не возражает? — с вызовом спросил он.

Никто Герфису возражать не стал, и он удовлетворённо откинулся на стуле.

— Неужели мы наконец-то нашли защиту от рыб? — с надеждой спросила Ароша.

Джарис, один из старейшин колонии, саркастически хмыкнул:

— Всё это, конечно, хорошо, но, — он поднял указательный палец, — к шлему пластину не прикрепишь, а охотиться с ней за поясом довольно неудобно. Кроме того, ставлю свой самый главный палец, что если филия появится, то достать ты пластину уже не успеешь. Рыба тебя обездвижит раньше.

Спорить с Джарисом никто не стал, лишь Герфис произнёс:

— Дайте мне день на проверку свойств металла, и я скажу вам, что с ним можно сделать.

— Значит, ты говоришь, — задумчиво произнёс Кулис, — что ты сопротивлялся филиям, и тебе показалось, что они едва с тобой справляются?

Седонис смущённо засопел.

— Я не знаю точно, — неуверенно сказал он, — но мне так показалось. Это было совсем другое чувство, когда меня обездвижила филия несколько лет назад. Тогда я испугался и даже и не подумал бороться. И я был полностью парализован, хоть она была и одна. А сейчас мне даже на мгновение удалось шевельнуть ногой. Правда, потом давление в голове возросло, и я опять застыл на месте.

— Очень интересно, — пробормотал Кулис, — очень интересно. А ведь я ни разу, — возвысил он голос, — не слышал о том, чтобы люди сопротивлялись филиям. Всех настолько парализует страх перед ними, что никто и не пытается бороться. Вполне возможно, что если бы мы сопротивлялись при встрече с ними, то их воздействие на наш мозг было не так эффективно.

По углам комнаты раздался шёпот. Мысль была, по сути, крамольной. Ведь раньше никто и никогда, на самом деле, не пытался сопротивляться. И кто вообще сказал, что такое возможно? Седонис? Но он ведь мог и приврать, чтобы выгодней подать себя. Филию-то убила Ароша, а он в данном случае выглядел статистом. Но в некоторые самые горячие головы эта мысль всё-таки запала. И их хозяева сказали себе, что при случае (не дай бог, конечно) эту мысль стоит проверить.

— Так-так! — раздался саркастический голос из угла, и все удивлённо повернули туда головы. Ведь голос принадлежал Радису, а никто из хозяев не помнил, чтобы он его приглашал.

— Значит, ты, мальчик, — продолжал тот, — нарушил главное правило колонии, гласящее, что надо в первую очередь спасаться бегством. Ведь твоя жизнь, — его голос вдруг стал удивительно похож на голос главы Совета, — есть главная ценность колонии.

Седонис нахмурился. Он не любил, когда отец при всех называл его мальчиком.

— И твоя девчонка, — махнул Радис рукой в сторону Ароши, — кстати, тоже его нарушила.

— Я не девчонка, — возмущённо закричала со своего места девушка.

«Ага, — обрадовано подумал Седонис, — но она не сказала, что не его девчонка! Это хорошо!»

— Я думаю, — Радис задумчиво потрогал верхнюю губу пальцем, — что Совет сначала похвалит вас за убийство филии, а потом сурово накажет за нарушение правил. Своих идиотских правил! — вдруг закричал он.

Все вздрогнули от неожиданности.

— Эти старые засранцы в Совете совсем выжили из ума, — поддержала бывшего супруга Норша. — Пора им напомнить, что Совет существует для того, чтобы служить колонии, а не для того, чтобы придумывать удобные для этих вонючих старикашек законы.

Кое-кто из присутствующих после этих слов срочно стал искать глазами выход, не желая быть обвинённым в слушании таких неподобающих речей.

— Ты как всегда права, подруга! — помахал ей рукой Радис.

Бывшие супруги улыбнулись друг другу. Герфис, перехвативший эти улыбки, сдвинул брови.

— Если бы вы, — добавил Радис, — сегодня делали всё согласно этим правилам, один из вас не сидел бы сейчас с нами. А может быть, — он перевёл взгляд с девушки на сына, — и оба.

Птунис подал Дарице знак, и та разнесла гостям сок, приготавливаемый из морских водорослей. Он слегка дурманил голову и развязывал языки.

Вскоре после этого разговор перерос в жаркий спор. Самые лояльные к Совету колонисты ушли, сославшись на позднее время, и остались лишь те, кому надоел существующий порядок вещей. Птунис, почти не говоривший, внимательно слушал всех и делал для себя соответствующие выводы.

— Ладно, — с сожалением сказала, вставая, Норша, — у вас хорошо, но мне завтра рано вставать. Пойду.

— Мне тоже пора, — встал Герфис. — И если ты подождёшь меня, я тебя провожу. Нам ведь по пути, — оправдательно сказал он, заметив язвительные улыбочки некоторых присутствующих.

— Конечно! — просияла Норша. — Конечно, по пути!

Вслед за ними потянулись и остальные. Последним из гостей, зевая, ушёл Морис. Завтра он такое расскажет друзьям! И все ему будут завидовать, ведь никому из них ещё не удалось провести целый вечер в обществе живых убийц филий, причём всех сразу! Не считая других видных людей Ружаш.

Кроме того, Морис надулся от гордости, он облечён доверием Птуниса. И не просто доверием! Птунис поручил ему весьма важное дело, которое никто не сможет выполнить, кроме него. Но об этом пока говорить нельзя. Хотя, как обещал Птунис, скоро наступит время, когда говорить можно будет всё. Как сегодня вечером. И Морис, донельзя довольный собой, что-то мурлыча себе под нос, направился домой.

— Как вы? — спросил Птунис сразу у сестры и друга, когда подросток ушёл.

— Нормально, — ответил Седонис.

— Какое-то необычное ощущение, — задумчиво добавила Ароша.

— Что, непривычно ощущать себя убийцей филии? — спросил Седонис.

— На самом деле это ты её убил! — ощетинилась девушка. — Хотя и вёл себя как придурок!

— Я? — изумился Седонис. — Как придурок?

— Да, ты!

— Хватит, — оборвал их Птунис. — Вы вместе победили её. Запомните, вместе. Твой отец, — обратился он к Седонису, — был прав. Если бы вы не поддерживали друг друга, вы оба могли бы сегодня не вернуться. Ладно, — сказал он присмиревшим спорщикам, — сегодня был очень интересный день, но пора спать.

— Ребёнок, — он кивнул в сторону Зорицы, — уже второй час носом клюёт.

Зорица, обиженная на «ребёнка», насупилась.

— Я не ребёнок, — сказала она. — А ты, — она обвиняюще ткнула пальцем в сторону Птуниса, — уже не главный герой! Кроме тебя и другие умеют убивать филий!

Все засмеялись.

— Я тебя разочаровал? — отсмеявшись, спросил Птунис.

— Нет, — подумав, ответила Зорица. — Но я всё равно не ребёнок. Я уже подстрелила одну рыбу. А охотник не может быть ребёнком!

— Извини, — примиряющим жестом поднял руки Птунис. — Я был неправ.

Зорица довольно засопела.

Ароша, а следом за ней и Седонис, попрощавшись, друг за другом вышли из комнаты. Ароша, не оборачиваясь, направилась к себе. Седонис поплёлся следом за ней.

Дойдя до двери своей комнаты, Ароша толкнула её и, всё так же не глядя на Седониса, сказала:

— Почему ты здесь? Тебе же в другую сторону.

Седонис вздохнул и развернулся.

— Ты всё-таки дурак, — произнесла Ароша каким-то странным голосом.

Седонис замер на половине движения, а затем решительно повернулся и подошёл к девушке.

«Сейчас или никогда», — подумал он и осторожно развернул её к себе лицом.

Ароша смотрела на него, и Седонис задрожал от радости, потому что так на него ещё никто не смотрел. Он нежно поцеловал её, и Ароша ответила ему.

Так они стояли очень долго. До тех пор, пока Седонис не подхватил её на руки и не вошёл в распахнутую дверь.