Война под поверхностью

16

Птунис отлёживался дома, когда к нему пришёл Седонис. По его лучащейся от счастья физиономии можно было сделать вывод, что в жизни у него всё хорошо.

Птунис позавидовал своему другу. Хотя рёбра уже болели не так сильно благодаря тугой повязке, наложенной Кулисом, лекарь предупредил его, что возможны осложнения. Поэтому ему придётся, как минимум две недели, воздержаться от активного образа жизни.

— Предупредили бы об этом стражников заранее, — пробурчал Птунис. — Тогда, может, и не надо было бы меня сейчас лечить.

Кулис хмыкнул и посмотрел на Дарицу.

— Две недели, — напомнил он. — Проследи за этим.

Девушка кивнула.

Поэтому, когда в комнату вошёл Седонис, у Птуниса было не такое добродушное настроение, как у его друга.

— Чего тебе? — недовольно спросил он.

— Тебя хотят видеть Герфис и Заргис. Они в бывшей комнате Питриса.

Повеселевший Птунис присел на кровати и стал натягивать рубаху.

— Ему нельзя, — из соседней комнаты появилась Дарица. — Кулис сказал, надо лежать. Что, эти двое сами не могли сюда прийти? — возмущённо спросила она.

— Они что-то нашли там, — добродушно ответил Седонис. — И хотят, чтобы Птунис это увидел. Да ты не волнуйся, — добавил он, — он там ни с кем драться не будет. Я за этим прослежу. Да и идти туда всего минуту. Кстати, — важным током сказал он, — всё время лежать тоже нельзя. Может быть ещё хуже.

Дарица закатила глаза к потолку, но вынуждена была смириться.

— Что обо всём этом говорят в колонии? — спросил у друга Птунис, как только они вышли из комнаты. — А то Дарица мне почти ничего не сообщает. Всё нормально, говорит, и всё.

Седонис посерьёзнел:

— Стражников подробно допросили. Они во всём признались. Всё, оказывается, организовал Питрис.

— Ну, об этом я и сам уже догадался. Тоже мне новость, — фыркнул Птунис.

Не обращая внимания на саркастический тон Птуниса, Седонис продолжал:

— Он хотел сделать всё как раньше, а для этого планировал убить тебя, ну и нас с Герфисом, — от значимости собственной персоны Седонис надулся и расправил плечи.

— По-моему, под конец он сошёл с ума, — заметил Птунис. — Ему бы это никак не сошло с рук.

— Он хотел набрать в стражу много новых людей, — Седонис отворил перед Птунисом дверь, пропуская его вперёд. — И править сам.

— У него бы не получилось, — Птунис поднял руку, приветствуя стоящих в комнате Герфиса и Заргиса.

— Беседуете о ныне покойном главе Совета? — поинтересовался Заргис. Птунис кивнул. — Вынужден вас огорчить. Думаю, что его переворот удался бы. Он планировал довольно сильно увеличить внутреннюю стражу из преданных ему людей, чтобы расправляться с недовольными. Большинство колонистов было бы просто в шоке после вашего убийства, а с остальными он бы разобрался. Думаю, — он обернулся к Герфису, — что вашу подругу, как и твоего отца, — Заргис посмотрел на Седониса, — в дальнейшем ждала такая же незавидная участь. Люди были бы напуганы, а он правил бы, говоря, что делает всё исключительно для блага колонии. Так что, скорее всего, его заговор удался бы.

— Мне сказали, что он считал заговорщиками нас, — усмехнулся Птунис.

Заргис покачал головой:

— Вас выбрал главный орган Ружаш — Общее собрание колонистов. А он замыслил вас убить. Так что, заговорщиком был именно он. Но пригласили мы вас по другому поводу.

— Простите, — сказал Птунис, — но я хотел бы кое-что от вас услышать.

— Слушаю, — наклонил голову химик.

— Почему вы решили предупредить нас? — спросил Птунис.

— А что, по-вашему, я должен был предпринять? — удивлённо воззрился на него Заргис. — Пустить всё на самотёк и позволить Питрису вас убить? Неужели вы считаете, что я такой же, как он?

— Видите ли, — замялся Птунис. — Вы ведь были членом Совета. Мне кажется, что вы поддерживали Питриса. И потом, эта история с зарядом капсулы и двумя отчётами…

Заргис вздохнул:

— Вы, Птунис, никогда не были членом Совета и ничего не знаете о том, что там творилось. А там в последнее время шла скрытая борьба. Между Питрисом и мной. Любой из членов Совета скажет вам, что я всегда метил на его место. И это действительно было так. Я уже давно считаю, что Питрис завёл колонию в тупик, и настало время для серьёзных изменений. И у меня даже появились сочувствующие, хотя их было гораздо меньше, чем прихлебателей Питриса. Другой вопрос, что я никогда бы не пошёл на такие методы, какими пользовался он для получения власти.

— Да, — прогудел Герфис, — попытка убийства, это очень серьёзно! Серьёзней может быть лишь само убийство.

Заргис задумчиво уставился вдаль:

— Я уже немолод, но Питрис был гораздо старше меня. Поэтому, для того чтобы узнать, что происходило в колонии около тридцати лет назад, надо было обращаться к старожилам. И я обращался. Мне было интересно. Сейчас, кроме Джариса, все эти люди уже умерли. Но Джарис тоже может кое о чём поведать. Особенно теперь, когда Питриса уже нет. Так вот, около тридцати лет назад, когда члены Совета, так же как и все остальные, выходили в океан, во время охоты пропал тогдашний глава Совета. Пропал — значит, погиб. Через некоторое время в схожих обстоятельствах пропал избранный на его место временно, до следующих выборов, его преемник. И лишь потом, после лихорадочной деятельности, предпринятой Питрисом, его выбрали на эту должность. Которую он не выпустил из рук уже до самой смерти.

У Птуниса пересохло во рту.

— Что вы хотите сказать? Что Питрис уже тогда совершал убийства?

— Я почти уверен в этом, — кивнул Заргис. — Кстати, именно на этом я хотел сыграть, чтобы отстранить Питриса от должности. Но за давностью лет доказать что-то оказалось невозможным. Живых свидетелей, естественно, не было. А если кто-то что-либо и знал, то говорить ничего явно не собирался. Поэтому я прекратил копаться в этой истории и попытался создать свою коалицию в Совете. Но ваше появление на арене, — он сделал лёгкий поклон в сторону Птуниса, — сделало ненужными мои попытки. Если вы меня спросите, что я думаю по поводу произошедших недавно событий и нашего общего будущего, то я отвечу, что разделяю вашу точку зрения. Пока, — он поднял указательный палец.

Друзья настороженно смотрели на него. Заргис тонко усмехнулся:

— Но я обещаю, если моё мнение изменится, сообщить вам об этом, а не устраивать подобных гнусностей, — и он многозначительно обвёл рукой разгромленный кабинет Питриса.

Все рассмеялись.

— Что же касается истории с поддельным отчётом, — глаза Заргиса вдруг блеснули. — Я ведь химик, и смею надеяться, неплохой. Неужели вы думаете, что у меня нет способов определить, что кто-то другой копается в моём шкафчике с документами.

Друзья ошарашено уставились на него.

— Погодите, — медленно произнёс Птунис, — не хотите ли вы сказать, будто заранее знали, что Морис вскроет ваш шкаф.

Заргис усмехнулся и стал загибать пальцы.

— Я знал, что Морис смотрит вам в рот и считает вас своим кумиром. — Он загнул первый палец. — Вы дружны с главным механиком колонии, для которого не будет стоить большого труда подобрать ключ к несложному замку. — Второй палец. — Приступив к анализу, я в присутствии Мориса намекнул о возможной фальсификации итогового документа. И последнее, — он загнул четвёртый палец, — зачем мне, на ваш взгляд, понадобилась копия настоящего отчёта, с которым я отправился к Питрису? — Он посмотрел на остолбеневших друзей и рассмеялся. — В данной ситуации она была абсолютно не нужна.

Первым в себя пришёл Герфис.

— Вам надо работать начальником аналитического отдела, — уважительно произнёс он. — Жаль, что у нас такого нет. Кстати, я давно хотел спросить, вы ведь не были на последнем заседании Совета, откуда же узнали, что задумал Питрис?

— Сопоставил все имеющиеся у меня факты, — спокойно ответил Заргис. — Перед этим ко мне зашёл Зосис и рассказал о царящем там настроении. Я подумал и решил, что Питрису необходимо принять самые решительные меры в отношении вас, если он хочет остаться у власти. Поэтому и послал Мориса со срочной запиской. Кстати, ваш молодой друг очень неорганизован. Он чуть было не опоздал.

— Точно — начальником аналитического отдела, — констатировал Герфис. — А если такого нет, то его надо создать.

— Зачем отдела? — улыбнулся Птунис. — Лично я на должность главы Совета никогда не метил. Не нужна она мне и сейчас. Может быть, тебе нужна, Герфис?

— Да ты что! — отмахнулся тот. — Мне хватает забот и с механизмами. Какой уж тут глава!

— Мы взялись руководить военными операциями и спасением колонии, а не ею самой, — сказал Птунис. — Как только всё закончится, мы уйдём. Лично мне совсем не нравится заседать целыми днями в этих стенах и решать всё за других.

— Нам больше по душе океан, — встрял Седонис.

— Поэтому на ближайшем собрании я предложу назначить вас на должность руководителя хозяйственной жизнью колонии. А когда война закончится, то, возможно, вы станете новым главой Совета. Что скажете?

Заргис немного помолчал.

— Я польщён и немного взволнован, — изменившимся голосом признался он. — Всё, оказывается, решается так просто. Честно говоря, я думаю, что сумею руководить колонией гораздо лучше Питриса. И надеюсь это доказать.

— Тогда всё прекрасно! — обрадовано воскликнул Птунис, ко потом поморщился, взявшись за бок. — Надо поменьше эмоций, — пояснил он. — Мои рёбра ещё к этому не готовы. Так что вы хотели мне показать?

Заргис выразительно посмотрел на Герфиса. Тот нахмурился.

— Я ничего ему не говорил, — поднял руки он.

— Не понял, — насторожился Птунис.

— Я позволил себе высказать некоторые соображения Герфису, — произнёс Заргис. — И чтобы не терять времени зря, хочу вас спросить вот о чём: кроме того, что на вас не воздействует внушение филий, о чём вы всем сообщили на последнем собрании колонии, проявились ли у вас ещё какие-либо неожиданные качества?

Птунис некоторое время внимательно смотрел на него, а потом ответил:

— Да. Я могу читать мысли других людей и передавать им свои. Так же дело обстоит и с животными. Их мысли я тоже читаю.

Заргис кивнул. Он совсем не удивился, когда услышал признание Птуниса, скорее казался довольным, как будто подтвердилась его догадка.

— Вы можете делать это в любой момент, когда захотите? Кстати, обязуюсь держать полученные от вас сведения в секрете.

— Нет, лишь в момент эмоционального напряжения. Тогда все мои ощущения обостряются и кажется, что чужие мысли сами лезут ко мне в голову. Можно достичь такого состояния самостоятельно. Но необходимо напрячь все свои усилия и сосредоточиться на этом.

Заргис кивнул:

— Как давно это у вас?

— Давно, — нехотя признался Птунис. — Просто раньше я старался не обращать на это внимания и отмахивался от вымышленных, как мне казалось, голосов. Они пугали меня, я думал, что я болен. Иногда мне казалось, что я схожу с ума. Как вы думаете, — спросил он после короткой паузы, — я — нормальный?

— А Питрис — нормальный? — усмехнувшись, спросил Заргис. — Простой человек, без необыкновенных качеств, но с такой жаждой власти, что готов был ради неё пойти на тягчайшие преступления. Так что не надейтесь, я не смогу ответить на ваш вопрос. Но если хотите знать моё мнение, то я вам отвечу. Да, нормальный. Вы знаете, что накануне гибели земной цивилизации учёные в своих лабораториях ставили такие эксперименты, — Заргис покрутил головой, — что даже у меня, когда я читал об этом в старинных документах, захватывало дух! Очень много опытов проводилось с целью многократного усиления физических свойств и психических способностей человека. И животных! — Он поднял кверху указательный палец. — Так что я считаю вполне вероятным, что в вас проявились эти способности. Возможно, — задумчиво произнёс химик, — вы являетесь одним из потомков тех самых испытуемых. Как знать…

Птунис и Герфис спросили одновременно:

— Где вы взяли такие материалы?

— Так это из-за этого у рыб такие потрясающие способности?

— Отвечаю по очереди, — заявил Заргис. — Эти материалы были давным-давно изъяты Питрисом из общей библиотеки и помечены пометкой «Только для Совета». Но вам, Птунис, я их, конечно, дам. И вообще, я предлагаю поместить их обратно, чтобы любой мог ими воспользоваться. А насчёт вашего заявления, — обернулся он к механику, — давайте сразу договоримся. Филии — не рыбы. Они — морские животные, и так же, как и люди, — млекопитающие. Кстати, рыбами являются кулы, если уж на то пошло. Так что давайте называть вещи своими именами. И, да, я думаю, что их нынешние способности — это результат давних экспериментов наших предков.

— Из-за которых и погибла их цивилизация, — добавил Птунис.

— Думаю, там всё было немного сложнее, — задумчиво произнёс Заргис. — Хотя, может быть, и проще, как знать. Планета, вместе со своей сушей, океанами, недрами и атмосферой вокруг неё, а также обитателями этих пространств, является единой цельной сущностью. Возможно, даже разумной. А люди каким-то образом вычленили себя из этой сущности, посчитав, что они смогут жить отдельно и даже руководить ею. Изменять её по своей прихоти. Чем, — вздохнул Заргис, — и обрекли себя на гибель. Но вернёмся к нашему вопросу. Давайте пройдём сюда, — он указал на нишу в углу помещения, задёрнутую шторой.

Они приблизились, Заргис отдёрнул занавеску, и Птунис увидел лежащий на столе металлический шлем с кучей отходящих от него проводов. Все они крепились к аккумулятору, стоявшему на полу.

— Этот прибор, — показал рукой Заргис, — а я смею утверждать, что это прибор, — нашла Норша, когда наводила здесь порядок после разгрома, учинённого вами недавно.

Седонис хмыкнул.

— И не только вами, — посмотрел в его сторону Заргис. — Норша рассказала об этом Герфису, а он — уже мне. Мы немного повозились с ним, чтобы правильно подключить, а затем немного поэкспериментировали.

Заргис замолчал.

— И мы обнаружили странные вещи, — продолжил Герфис. — Настолько странные, что решили потревожить тебя. А Заргис стал интересоваться твоими скрытыми способностями. Дело в том, что, после того как мы надели этот шлем, мы… даже не знаю, как сказать.

— Мы стали слышать чужие мысли, — закончил за него Заргис. — Очень слабо, невразумительно, но это явно чужие мысли. Поэтому мы и хотим, чтобы вы надели этот шлем. Нам интересно, что произойдёт, если он окажется на голове у человека с такими способностями, как у вас.

Птунис с любопытством взял странную вещь в руки. Он осмотрел его со всех сторон. Ничего необычного, если бы не отходящие от него провода. Один из проводов был присоединён не к аккумулятору, а к какому-то прибору с цифровой панелью.

— А это что? — спросил он.

— Регулятор мощности, — ответил Герфис. — Чем больше крутишь вот этот тумблер, тем больше усиливается приём мыслей. Но даже на максимуме мы оба слышали лишь слабый шёпот. Втайне надеясь, что ты всё-таки решишься и наденешь его, я заранее поставил его на минимум.

Птунис засмеялся такой нехитрой попытке сыграть на его самолюбии и решительно натянул шлем. И сразу же в его голове раздался нестройный хор голосов. Они были разными: шепчущими и громкими, несвязными и довольно отчётливыми. И они были знакомы ему. Этот хор он слышал уже довольно давно в минуты возбуждения или эмоционального подъёма. Очень сильно это мешало во время близости с Дарицей. Поначалу даже сильно пугало. Пока он не привык.

Птунис потянулся рукой к тумблеру, чуть повернул его в сторону и едва не закричал. Он рывком сдёрнул шлем с головы и резко выдохнул.

— Что случилось? — взволнованно спросил Герфис.

— Ваши мысли! — ответил Птунис. — Они были такими сильными. Как будто вы все одновременно влезли в мою голову и начали там громко кричать. — Он передёрнул плечами: — Не очень приятное ощущение.

— И о чём же мы думали? — поинтересовался Заргис. — Я не из любопытства спрашиваю, — пояснил он. — Мы всё-таки ставим эксперимент. Так что…

— Вы думали одновременно о нескольких вещах сразу: об этом приборе, и как его можно использовать; о том, что в колонии многие не умеют читать, и это плохо. Кстати, я с вами в этом абсолютно согласен, это положение нужно немедленно исправлять. Поэтому предлагаю в ближайшее время начать обучение всех безграмотных поголовно. И третье, — Птунис усмехнулся, — вам было интересно, как я со своими способностями чуть не позволил себя угробить во вчерашней свалке. Сразу отвечаю. Была, действительно, настоящая свалка. И хоть я и пытался читать мысли своих противников, в такой толчее это было практически бесполезно. Я просто не успевал реагировать на всех подряд. Вас устраивает мой ответ?

— Потрясающе! — спокойно произнёс Заргис. — Всё абсолютно точно. А что вы скажете про них?

— Мысли Герфиса крутятся, в основном, вокруг новых ружей. И мелькнула какая-то техническая идея насчёт генераторов воздуха.

— Точно! — Герфис с довольным лицом прищёлкнул пальцами.

— Ну а Седонис, — Птунис повернулся лицом к другу, — Седонис всё время думал об Ароше.

Седонис возмутился:

— Ты зачем это делаешь? Нехорошо подслушивать чужие мысли!

Внезапно он замолчал, видимо осознав, что мог прочитать в его мыслях Птунис, и мгновенно покраснел. Птунис сразу же начал извиняться и оправдываться, говоря, что сделал это лишь для того, чтобы все убедились в правильности предположений Заргиса. Его друг слегка успокоился, но всё-таки оставался хмурым, ворча при этом, что он думает по поводу всяких там приборов и экспериментов.

— А теперь я предлагаю перейти к следующей части опыта, — произнёс Заргис. — Вот здесь, на регуляторе, есть рычажок. Я передвину его в другую сторону. Мы подозреваем, что он необходим для обратного процесса: то есть не для чтения мыслей, а для их передачи. Попробуйте воспользоваться этой стороной ваших возможностей.

Птунис, недолго думая, надел шлем, слегка повернул тумблер и посмотрел на Седониса. Тот вдруг зашёлся в смехе.

— Что, что он тебе сказал? — возбуждённо спросил Герфис.

— Ой, не могу! — смеялся Седонис. — Птунис напомнил мне ту историю, когда мы с ним охотились на тунца. И один шустрый самец два часа гонял нас вместе с Зубом по океану, а потом всё-таки оставил нас с носом и улизнул. Да, это было здорово!

Заргис вопросительно посмотрел на Птуниса. Тот кивнул.

— После нескольких опытов все убедились, что шлем пригоден и для передачи мыслей.

— И последнее, — произнёс Заргис. — Мне крайне интересно знать вот что: если мы настроим прибор для передачи мыслей и поставим его на максимум, сможете ли вы до такой степени усилить свою мысль, чтобы заставить нас выполнить ваш приказ.

Седонис опасливо покосился на Заргиса и отодвинулся от него на шаг.

— Чтобы никто не пострадал, — усмехнулся химик, — в качестве подопытного предлагаю себя.

Птунис немного подумал и надел шлем.

— До максимума доводить не будем, — сказал он, — но мощность усилим. Посмотрим, что произойдёт, мне самому интересно. А одного вас, — добавил он, — мне как-то неудобно будет использовать в этом качестве.

И покосился на Седониса. Тот с опаской посмотрел на друга.

— Не надо, — предупредил он Птуниса. — Птунис, не делай этого!

И в следующее мгновение уже танцевал, кружась по комнате и держа в руках воображаемую партнёршу. Самое интересное, что до этого Седонис даже не подозревал о своём умении танцевать.

Герфис засмеялся, но затем посмотрел на Птуниса и вздохнул, потому что взгляд главнокомандующего теперь был направлен на него. Через секунду главный техник уже подпрыгивал на одной ноге, в такт прыжкам аплодируя сам себе.

Заргис с интересом наблюдал за этим представлением.

— А теперь я, — обратился он к Птунису.

Тот повернулся к химику лицом. Заргис напрягся. Лицо его покраснело и застыло. Было видно, что он изо всех сил сопротивляется внушению. Но хватило его секунды на три. После этого он подёргал себя за уши, щёлкнул по носу и в довершение всего показал Птунису язык.

Все расхохотались, потому что видеть такое от всегда невозмутимого Заргиса было смешно. Птунис засмеялся вместе со всеми, но сразу же схватился за бок и поморщился. Затем он снял с головы шлем и аккуратно положил его на стол.

— Всё это, конечно, очень интересно, — произнёс он, — но мне это не нравится. Мне не нравится видеть, как люди делают что-то помимо своей воли. Очень уж это напоминает мне филий. А я не хочу быть похожим на них.

— На вашем месте Питрис сказал бы абсолютно противоположное, — усмехнулся Заргис. — Я имею в виду, что он был бы просто в восторге от подобных возможностей. Ведь тогда его власть над колонией была бы поистине безгранична.

— Но я ведь не он, — заметил Птунис. — И мне это не нужно. Единственное, чего я хочу, — это чтобы люди могли спокойно плавать в океане, ничего и никого не страшась. Потому что, как мне кажется, филий ненавидят именно из-за того, что они заставляют людей делать то, что они делать не хотят. Колонисты ведь погибали и при встрече с кулами, и с сатками, и с ренами. Но ненавидят безграничной всепожирающей ненавистью именно филий.

— Да, вы правы, — задумчиво произнёс Заргис. — А вы знаете, что эти эксперименты убедили меня в правильности одного моего предположения.

— Какого именно? — спросил Герфис.

— Такого, что с помощью этого устройства Питрис передавал мысленные сообщения филиям.

Друзья потрясённо застыли, глядя на него.

— А как вы думаете, — усмехнулся Заргис, — почему на вас напали именно после собрания, когда единовластию Питриса был нанесён тяжелейший удар? И он, как умный человек, это сразу понял и попытался предотвратить угрозу, убрав вас со своего пути. Неправда ли, было бы очень удобно, если бы вы все исчезли в глубинах океана.

Первым от потрясения оправился Герфис.

— Филии всегда нападали на охотников, — сказал он. Заргис иронически посмотрел на него. — Хорошо, довольно часто, — исправился механик. — И почему вы решили, что именно к тому нападению глава Совета имеет отношение? Я бы не был так категоричен.

— А я и не категоричен. Возможно, я и ошибаюсь. Но я утверждаю с очень большой долей вероятности, что в данном вопросе я прав.

— А доказательства? — спросил Птунис.

— Какие доказательства, о чём вы говорите? — удивился Заргис. — Как можно доказать, что вы передавали какую-то конкретную мысль, да ещё определённому лицу? В защиту моей версии я могу сказать лишь одно. Вас было десять человек. Почти у каждого был охотничий кул. Скажите, был ли хоть один случай в истории Ружаш, когда на такую сильную группу напали бы филии?

Друзья растерянно молчали.

— И ещё, — продолжил Заргис. — Помните, я говорил вам, что перед приходом к власти Питриса в океане пропали два главы Совета подряд. Ничего не напоминает?

— Вы считаете, — медленно произнёс Герфис, — что Питрис заключил с ры… с филиями договор? Они помогли ему прийти к власти, а он расплачивался за это жизнями колонистов?

— Не так прямолинейно, но в общем верно, — подтвердил Заргис. — В юности увлечением Питриса была физика. Говорят, он был талантливым изобретателем. Возможно, он изобрёл это устройство и каким-то образом установил связь с филиями. Но, может быть, всё было не так. Тогда вот вам другая версия. Филии обладают внушением, значит, они могут передавать мысли. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что они, как и наш друг, — он указал на Птуниса, — также умеют и читать их.

— Так и есть, — кивнул Птунис. — Я в этом уже лично убедился.

— Так вот, — продолжил химик. — Питрис встречается с филией в океане. Та понимает, что это подходящий для них человек. Ему передают определённые знания, с помощью которых он строит свой прибор. Дальше всё понятно. Он приходит к власти в Ружаш и ведёт колонию определённым путём. Таким, при котором мы не развиваемся, а постепенно вымираем.

— Неужели ради власти можно пойти на сговор с рыбами? — возмутился Седонис. — С нашими злейшими врагами!

— Подозреваю, что да, — ответил Заргис.

— Но зачем? Почему он проводил курс ведший колонию к вымиранию? — спросил Птунис.

— А вот этого я уже не знаю, — пожал плечами Заргис. — И боюсь, что этого мы не узнаем никогда.

— Интересно, — вслух подумал Герфис, — если всё это так и было, выходит, филии до такой степени ненавидят нас, что хотят, чтобы мы все вымерли! Но почему?

Ответа на этот вопрос он так и не дождался, потому что ответа никто не знал.

— Я думаю, — медленно произнёс Птунис, — что о возможной связи главы Совета с филиями никто знать не должен.

— Согласен, — произнёс Герфис.

— Поддерживаю.

Седонис кивнул.

Они сложили прибор Питриса обратно в шкаф.

— Герфис, — обратился к другу Птунис, — для этого шкафа тебе надо будет сделать новый, очень хороший, замок.

Механик кивнул.

— Надеюсь, что нам никогда не придётся им воспользоваться, — сказал он. — Кстати, я давно хотел спросить, — обратился он к Заргису, — почему только филии получили такие потрясающие способности? Ведь кулы, как убедился Птунис, тоже разумны.

При упоминании кулов Седонис поёжился.

— Не стоит так категорично утверждать это, — ответил Заргис. — Мало ли кто ещё получил какие-либо удивительные способности после катастрофы. Мы ведь так мало знаем! И в связи с этим меня больше всего волнует другое: обладают ли филии другими качествами, кроме внушения, о которых мы не имеем представления? И если да, то какими, и что в связи с этим мы можем предпринять?