Война под поверхностью

13

Питрис сидел в своём кабинете и думал. Вчерашние события стали для этого веским основанием.

Сеанс связи всегда был для него тяжёлым испытанием. Поэтому после него он долго спал. Проснулся глава Совета ближе к вечеру. Он умылся, перекусил и стал набрасывать план грядущих действий. После того как все узнают, что группа охотников, посланных за металлом, не вернулась в колонию и план Птуниса провалился, в Ружаш некоторое время будет царить растерянность, и он сможет показать, кто на самом деле достоин руководить колонией. Кроме того, после всего, что случилось, многое должно измениться. Ему преподали хороший урок, и он его усвоил. Теперь он станет действовать гораздо жёстче. Таким образом, чтобы желающие коренных изменений никогда не смогли добиться своего. А вот как этого достичь, над этим следует хорошо подумать.

Когда в его кабинет влетел один из стражей, посланный Пронисом, он как раз подсчитывал, сколько человек необходимо будет набрать во внутреннюю стражу, для того чтобы навсегда обеспечить спокойствие колонии.

Поэтому, когда стражник сообщил ему, что разведчики вернулись с грузом, потеряв при этом лишь одного человека и убив пять филий, он поначалу просто не поверил этому, подумав, что это какой-то дурацкий розыгрыш. Но вслед за стражником прибежал Зосис, наверное самый безвольный из членов Совета, и всё подтвердил. Он также сказал, что кроме вышеперечисленного произошли ещё какие-то важные события, из-за которых вновь собирается собрание колонии.

Зосис льстиво смотрел на Питриса, спрашивая, что же теперь делать, но тот ничего не слышал. Сообщение настолько шокировало его, что он на некоторое время потерял способность не только соображать, но и говорить. Но ведь этого же не может быть! Этого просто не могло случиться! Они не должны были вернуться! Ведь он приложил для этого все усилия.

Однако это всё-таки произошло, и случившемуся были свидетели. Кое-как справившись с собой, он отослал Зосиса на собрание. Оставшись один, Питрис посмотрел на свои руки. Они дрожали с такой силой, что он был вынужден проделать дыхательную гимнастику, чтобы хотя бы немного успокоиться.

Ответов, как такое могло случиться, у него не было. Оставалось лишь ждать известий с собрания. Может, после него наступит какая-то ясность.

И ясность пришла. После доклада Зосиса и Прониса о том, что произошло на собрании, к нему пришло полное понимание ситуации.

Очень важным в этом понимании было то, что он чётко осознал: власть Совета, так же как и его власть над Ружаш, закончилась. И никогда больше не вернётся. Но было и ещё одно обстоятельство. Самое главное.

Как бы то ни было, он долго руководил колонией, лучше всех знал о нуждах и чаяниях колонистов, и, хотя он и отстранён практически от власти, он до сих пор ответственен за всё. И он должен спасти колонию. В которой он родился и в которой он умрёт. Спасти от Птуниса. Потому что он точно знал, что войну с филиями им не выиграть. Война — это смерть Ружаш!

Сейчас этого выскочку считают чуть ли не богом. Потому что он, по его словам, не подвержен внушению филий. Но почему? По какому праву? Ведь Птунис такой один! Один из всех людей во всех известных Питрису колониях! И, следовательно, он — исключение из правил. На самом деле это он — урод, ведь все остальные являются нормальными. Потому что не бывает такого, когда, кроме одного, ненормальны все!

Питрис знал, что ему надо делать. И он должен сделать это, как бы тяжело ему ни было принять такое решение. Загвоздка в том, что одному ему такое будет не под силу. Поэтому надо искать сторонников. И найти их надо в кратчайшие сроки, иначе будет поздно.

Вечером, когда Заргис корпел над пробирками в своей лаборатории, к нему в дверь протиснулся Зосис. Он смущённо потоптался возле порога, а затем подошёл поближе и заискивающе улыбнулся химику.

Зосиса Заргис не любил. Тот был главным лизоблюдом Питриса. И главной шавкой. Если надо было кого-то облаять, то Питрис спускал Зосиса. На цепного пса тот не тянул, но на шавку — в самый раз. Именно он был тем, кто после первого собрания кричал, что во всём виноват Заргис. Он был последним, кто ушел с заключительного заседания Совета, потому что боялся даже малейшего недовольства Питриса. Он был от ушей до пяток предан Питрису. Но, кроме того, Заргис знал, что более всего Зосис был предан себе. Именно поэтому химик доброжелательно улыбнулся Зосису, отставил в сторону пробирку и снял лабораторные очки.

— Ты что-то хотел? — спросил он.

Некоторое время Зосис помялся в нерешительности.

— Послушай, — наконец сказал он, — у нас только что состоялось внеочередное заседание Совета, а тебя там…

— Да, — спокойно ответил Заргис, — я знаю. Питрис присылал за мной.

— Тогда почему же ты не пришёл? — впился в него взглядом Зосис.

— Видишь ли, — задумчиво ответил Заргис, незаметно наблюдая за собеседником, — всё дело в том, что я практичный человек. В колонии поменялось руководство. И как бы ни пыжился Питрис, что бы он ни предпринимал, возврата к прошлому уже не будет.

— Ты просто всегда хотел занять место Питриса! — взвился Зосис. — Все в Совете знают об этом!

Так же быстро, как и воспламенился, он вдруг сник, сам испугавшись своей вспышки.

— Мне кажется, — спокойно продолжал Заргис, — что теперь все видят, к чему привело руководство колонией Питрисом. Да, я думаю, что если бы Ружаш руководил я, то такого бы не случилось. Но что проку теперь говорить об этом, если ни Питрис, ни я теперь ничего не решаем. — Внезапно он засмеялся: — Если бы дело происходило в прошлом, о котором я довольно много читал в юности, то я бы сказал, что у нас в Ружаш к власти пришли военные.

Зосис непонимающе посмотрел на него.

— Ладно, — вздохнул химик, — пропустим это. Итак, как я сказал, я практичный человек. И собираюсь подчиняться новому руководству, а не строить заговоры, как некоторые.

Зосис испуганно отшатнулся от него.

— И в связи с этим, я хочу тебя спросить, по какому поводу ты ко мне пришёл?

Хотя уже понял, что Зосис пришёл из-за того, что не знал, кто победит в схватке за власть над колонией, и очень боялся ошибиться.

Выслушав Зосиса, Заргис распрощался с ним и, выпроводив его, задумался. Как химик, он великолепно владел анализом и сейчас попытался разложить все имеющиеся у него сведения по полочкам.

Зосис не сказал ему ничего конкретного, но Заргису было очевидно, что Питрис что-то затеял. Он собрал всех своих приверженцев — якобы на совещание — и там уже прощупал их настроение. Зосис был отпущен с этого совещания раньше других. То есть Питрис всё-таки ему не доверился. Что же такое важное могло решаться на этом совещании, что глава Совета не смог рассказать об этом своей верной шавке?

Заргис долго думал, а затем, нахмурив брови, достал карандаш. Он быстро начертал несколько строк, а затем вышел в соседнюю комнату, где трудились его помощники.

— Морис, — позвал он.

Подросток снял перчатки, очки и подошёл к своему начальнику.

— Отдашь эту записку Птунису, — сказал он. — Лично в руки. И добавь, чтобы он прочитал её немедленно. Содержание записки очень важно для него лично. Ты всё понял?

— Да! — воодушевлённо закивал головой Морис, который был несказанно обрадован таким прекрасным поводом отдохнуть от надоевшей работы.

Поэтому к Птунису Морис торопиться не стал. Тем более что до его жилища было рукой подать. Он немного послонялся по колонии, побывал в загоне, зашёл в мастерские, где перекинулся парой фраз с приятелями.

Решив, наконец, что можно немного и поработать, он собрался уже вернуться в химическую лабораторию, как вспомнил, что у него для Птуниса есть записка. Обрадовавшись, что он сейчас увидит своего кумира, Морис направился к жилищу Птуниса.

Постучав, он не стал дожидаться ответа и толкнул дверь.

— Птунис! — закричал он с порога. — У меня к тебе письмо от большого начальника! Он хочет сказать тебе что-то важное, но сам прийти не может, слишком занят! Эй, вы где?

Внутри никого не было. Морис заглянул в соседнюю комнату, хмыкнул и вышел, прикрыв за собой дверь.

Он немного потоптался, решая, идти ли на поиски Птуниса или вернуться в лабораторию, как вдруг услышал за углом детские голоса. Заглянув за угол, он увидел нескольких ребятишек, увлечённо играющих в новую игру под названием «Я против филии».

Правила её были просты. Даже Морис их сразу понял. Двое игроков становились друг напротив друга и пристально смотрели в глаза сопернику. Тот, кто первый отводил взгляд или моргал, объявлялся проигравшим, то есть убитым. Ему надевали на голову какую-то кастрюлю, по-видимому символизирующую шлем, и лупили по ней палками. Наказывая, очевидно, таким образом за нерадивость. Победитель объявлялся филией и играл дальше.

Судя по репликам детей, того, кто выиграет у всех, ждало последнее испытание. Его ставили к стенке и метали в него палки. Если он успешно уворачивался от них, то его объявляли главной филией. Здесь уже на выбор, либо ему что-то дарили, либо исполняли его желание. Если же в него попадали, то игра начиналась сначала.

Решив, что он видел уже достаточно, Морис вышел из-за угла.

— Ну и кто придумал такие правила? — спросил он.

— Я, — не отрывая взгляда от Таписа, которого она пыталась пересмотреть, сказала Зорица.

— Кто бы сомневался, — пробурчал Морис, а вслух сказал: — Мне нужен Птунис. Где он?

— Он ушёл, — отмахнулась девочка.

— Куда? — не отставал от неё Морис.

— Не мешай мне! — яростно закричала Зорица. — У нас идёт суперфинал. Если я выиграю, то смогу загадать желание. И тогда… — и она с почти осязаемой силой впилась взглядом в глаза Таписа.

— Кто-нибудь знает, куда пошёл Птунис? — спросил Морис у детворы.

Вперёд протиснулся какой-то мальчишка.

— Они пошли со стражниками, — махнул он рукой. — Туда.

— Со стражниками? Они? Кто там ещё был?

— Они все пошли, — не отрывая взгляда от покрасневшего Таписа, произнесла Зорица. — Он с мамой, Седонис, Ароша и Герфис. — Ты отстанешь наконец?

— Ты отстанешь наконец! — передразнил её Морис, но не очень громко.

Судя по всему, сходил он напрасно. Морис нехотя направился обратно. Пора было работать. Хорошо было бы прошмыгнуть мимо Заргиса незаметно, чтобы тот за невыполнение задания вновь не заставил его мыть лабораторное оборудование.

Но, как только он открыл дверь лаборатории, сразу же прозвучал голос Заргиса:

— Морис, подойди ко мне.

Морис вздохнул. Судя по всему, его всё-таки накажут за то, что он не отдал записку. Хотя он-то тут при чём? Ведь Птуниса не было дома. Главное, не признаваться в том, где он так долго гулял. Ведь тогда может влететь по полной!

Потупив глаза в пол, Морис рассказал своему начальнику, по какой причине он не смог выполнить его распоряжение. Когда же он посмотрел на него, то изумился перемене, произошедшей с Заргисом.

Глаза всегда спокойного и сдержанного Заргиса метали молнии, а взгляд стал до того жёстким, что хотелось спрятаться от него куда подальше. Морис отшатнулся, но Заргис на удивление сильной рукой схватил его за воротник и подтянул к себе.

— Слушайте меня внимательно, молодой человек! — процедил он прямо в лицо съёжившемуся Морису. — Я не спрашиваю, где вы шлялись целую вечность. Я просто говорю вам, что из-за вашей нерадивости Птунис может подвергнуться смертельной опасности. Я надеюсь, вы понимаете значение слова «смерть»? — спросил он Мориса.

Тот затравленно кивнул. Хуже всего было то, что Заргис впервые в жизни говорил ему «вы». Это пугало Мориса больше всего.

— Так вот. Если вы в течение ближайшей минуты не доставите эту записку кому-нибудь из соратников Птуниса, желательно Норше или Радису, именно вы будете виновны в смерти своего друга. Отправляйтесь немедленно и сделайте это. Иначе я буду думать, что вы, кроме как вскрывать мой сейф, больше ни на что не способны. Ну! — вдруг крикнул он, отпуская воротник ученика.

Морис подпрыгнул на месте, одновременно развернувшись в воздухе, и, набрав скорость, изо всех сил впечатался в дверную коробку. Завопив от боли, он одной рукой схватился за ушибленное бедро, другой дёрнул дверную ручку на себя и вылетел наружу. Через несколько секунд топот его шагов стих вдали.