Вот и кончилось лето

Глава 22 Скупой рыцарь

Почти сразу, как только вернулся, не откладывая в долгий ящик, я сбегал до телефона-автомата, опустил «двушку», набрал 9-08-13.

— Добрый день, Павел Павлович!

— Добрый! — услышал я в наушнике астматический голос.

— Это от Андрея Комарова вас беспокоят…

— Да, да! — собеседник сразу оживился. — Слушаю вас. Мы можем увидеться? Я могу подъехать…

— Да я бы сам к вам лучше подъехал на Лесную, — ответил я и, набравшись наглости спросил. — Только вот на чём, не знаю…

— Так давайте я за вами приеду! — хрипя в трубку, предложил Павел Павлович.

Мы договорились встретиться в девять утра на остановке автобуса.

Второй звонок я сделал Ершову, сообщил, что вернулся. Мне показалось, что он почему-то моему звонку не обрадовался.

Был выходной день. Поэтому возникнуть проблем у него с работой не должно. Maman, узнав о моей предполагаемой отлучке, сообщила, что тоже собралась в город. Я предложил её подвезти, чему она весьма удивилась.

Кстати, мой внезапный приезд удивил её не особо. Она мне призналась, что ждала меня гораздо раньше.

— Как ты вообще столько выдержал, не понимаю? — удивилась она. — Там же делать нечего! Ну, рыбалка, ну грибы… День, два, три и надоедает. А огородом заниматься — нет уж, увольте!

— Не для того красна ягодка росла! — подхватил я.

— Да! — шутливо отозвалась maman и горделиво продемонстрировала мне перстенек на пальце, который я ей подарил. — Представляешь, если я себя плохо чувствую, недомогание какое или просто плохое настроение, камешек тусклый становится, прям стекляшка стекляшкой. А если всё замечательно, вот как сейчас, — она озорно улыбнулась, — смотри!

Изумруд прямо сиял, словно светился изнутри.

— Вот как!

— Да, Тошка, — вспомнила она. — Ты мне так и не сказал, откуда он у тебя.

— Ма, — я чмокнул её в щеку. — Это мне лесной хозяин подарил за то, что я его мишку убивать не стал. Помнишь?

— Да ну тебя! — она обиженно оттолкнула меня. — Я серьезно спрашиваю!

— И я серьезно, — ответил я. — Это правда, ма. Только не говори никому. Ладно?

Maman встала, слегка толкнула меня в плечо и отошла. Непонятно, поверила или нет. Но вопросов больше не задавала.

На остановке автобуса машин стояло немного. Две желтых «Волги» с «шашечками» — такси — да бежевая «Нива» с «колхозными» номерами (почему-то все номера автомашин, закрепленных за сельхозпредприятиями области, оканчивались на «а»).

Я подошел к «Ниве». За рулем сидел толстый краснолицый лысый мужик лет под 50.

— Павел Павлович? — поинтересовался я.

— Да! — он обрадованно открыл свою дверь, попытался выйти. Это, с его комплекцией, удалось ему с третьей попытки. Он протянул мне свою руку с сосискообразными пальцами.

— А вы? Вас как зовут? Антон, да?

— Здравствуйте, Павел Павлович! — я пожал ему руку. — Да, я Антон!

Успел Андрюха и имя моё назвать.

— Едем? — толстяк полез в машину. — Садитесь, пожалуйста, Антон!

— Пал Палыч, секундочку, — попросил я.

— Да, — он снова стал вылезать. Процесс для него на этот раз оказался слишком трудоёмким. Пришлось его спешно прервать.

— Нет, нет! Захватим маму до рынка? — попросил я.

— Да, да, конечно! — толстяк облегченно вздохнул, закидывая ноги обратно, в салон. Я сел сзади, maman рядом на переднее пассажирское сиденье рядом с водителем.

До рынка он нас довёз за 15 минут. Не знаю, как там maman на переднем сиденье, но я сзади чувствовал себя весьма неуютно. Пал Палыч оказался еще тем водителем! Ему бы на ралли выступать. Пару раз на поворотах мне даже показалось, что «Нива» вставала на два колеса.

Выходя у рынка, maman сдержанно поблагодарила и при этом даже не заикалась.

— Если можно, то потише, пожалуйста, — попросил я.

— Хозяин — барин! — жизнерадостно объявил толстяк.

И правда, к его дому он вёл машину относительно не спеша, не превышая скорости в 80 км/ч.

Пал Палыч жил в пятиэтажном кирпичном доме, в районе, засаженном березами и липами. Район не считался каким-то особенным, находился далеко от центра города. Но, тем не менее, оказался очень уютным. Честно говоря, несмотря на то, что я всю жизнь жил в Переславле, родился, можно сказать здесь, в этом районе я был впервые.

— Красиво, да? — поинтересовался Пал Палыч, заметив, как я жадно и восхищенно осматриваюсь вокруг.

— Здорово! — согласился я.

— Здесь тихо, — согласился он. — Спокойно. Подальше туда, — он показал рукой вправо, — парк. Представляете, там грибы даже растут. Здесь целый микрорайон строили чехи по спецпроекту: жилые дома, школы, магазины, парк разбили — всё для работников НИИ «Радуга»… Ладно, идёмте!

НИИ «Радуга» — это было серьезно. Очень серьезно. «Радуга» была крупным оборонным предприятием нашего города, государством в государстве. Сюда на работу было попасть за счастье. Там и магазины свои были на территории со спецснабжением, и зарплаты хорошие, и жильем всех своих сотрудников обеспечивали не так, как везде, и даже путевки давали в санатории на море летом!

— У меня супруга на «Радуге» работает, — сообщил Пал Палыч.

У каждого подъезда размещалась площадка, рассчитанная на парковку пяти машин. Пал Палыч запарковался у первого подъезда, кряхтя и ругаясь, вылез из машины.

Поднимался по лестнице он тоже с трудом. Жил он на втором этаже. На площадке между первым и вторым этажом немного постоял, отдыхая.

— Беда с этим! — он похлопал себя по животу. — И на диете сидел, и хлеба уже совсем не ем, а всё равно! Ну, никак!

Он открыл дверь своим ключом.

— Я всех выгнал до вечера, чтоб не мешались! — пояснил он. — У меня жена и две дочки.

Обстановка в трехкомнатной квартире оказалась еще та. Что сказать? Богато жил Пал Палыч! Но, тем не менее, вся это роскошь — мягкие ковры, темная мебельная стенка в зале, хрустальные люстры — всё было к месту, не резало глаза. Даже расставленные по ранжиру, цвету и алфавиту книги в многочисленных книжных шкафах скорее свидетельствовали о порядке и наличии вкуса у хозяев, нежели свидетельствовали о стремлении к показной роскоши.

Я подошел поближе — книги не просто стояли, а их читали…

— Где у вас можно руки помыть? — я повернулся к Пал Палычу. Он стоял в дверях и наблюдал за мной.

— Сюда!

Ванна была роскошной. Само помещение квадратов в восемь, ослепительно белая ванна метра в два длиной и с метр шириной, непонятный огромный белый бак в углу, зеркало в полстены перед умывальником.

— На заказ из Польши привезли, — сообщил Пал Палы, вставший в дверях.

— Красиво, — сухо сказал я, тщательно напоказ моя руки.

— Мне будет нужен крепкий сладкий черный чай, — объявил я. — И что-нибудь сытно поесть на скорую руку. Вам после процедуры потребуется душ.

— Всё есть! — объявил толстяк. — Чай — заварка свежая. Покушать — всё в холодильнике.

— Пошли! — предложил я.

Процедуру лечения я решил проводить в зале, благо там стояла вполне удобная софа, которую толстяк застелил свежей простыней. Он разделся до трусов, лег пузом вверх. Я начал осмотр.

— Кроме диабета у вас нарушение обмена веществ, — сообщил я. — Вы знаете, наверное.

Пал Палыч угукнул.

— Сердце побаливает, печень нездоровая… Кишечник весь забит…

Печень с сердцем действительно светились красным. Не багровым, а просто красным — не очень опасно, но неприятно.

— Лечите, доктор! — шутливо объявил Пал Палыч. — Я за ценой не постою!

Не скрою, его последнее выражение мне понравилось. Да и maman пожаловалась на безденежье, мол, придется пояс затянуть потуже. Да и я ей задолжал за джинсу.

— Я не доктор, — задумчиво ответил я, продолжая осмотр, используя магическое зрение. — Я — ученик мага Жизни.

Отреагировать на мой ответ Пал Палыч не успел — я погрузил его в сон.

Лечить его оказалось попроще, чем деда Пахома. Несколько импульсов Жизни в поджелудочную, сердце, печень, кишечник и «хвост ящерицы». Органы сразу сменили цвет на салатовый. А самого мужика в ближайшее время ждут сюрпризы — от выпадения больных и вставных зубов до роста новых, и некоторое омоложение всего организма.

Я мысленно посмеялся — интересно, как его мадам отреагирует, когда у мужа гормоны заиграют? Жена у Пал Палыча была насквозь серьезная, судя по фотокарточке, стоящей в рамке в серванте — полненькая, хмурая с пронзительным взглядом. Не иначе какой-нибудь начальник!

И «на закуску», пока товарищ спал, используя магию Разума, наложил на него запрет рассказывать, как, когда и при каких условиях он излечился. В общем, чтоб никому не смог про меня сказать. Абсолютно.

Управился я за полчаса. Разбудил Пал Палыча, который первым делом рванул в туалет. Успел… Из-за закрытой двери раздались приглушенные громовые раскаты — последствия лечения кишечника.

Я ушел в ванную, вымыл руки. Направляя импульсы, пришлось пару раз коснуться кожных покровов, которые чистотой не отличались. В результате осталось некоторое неприятное чувство в руках. В ванную, облегченно вздыхая и улыбаясь, зашел Пал Палыч, оттеснил меня от раковины, сунул руки под струю воды.

Я тоже улыбнулся и направился на кухню.

— В ближайшее время вас ожидают не очень приятные сюрпризы, — сообщил я за столом, поедая очередной бутерброд и запивая его чаем. — Во-первых, у вас выпадут вставные и пломбированные зубы. Зато вырастут новые.

— Да ну?! — удивился толстяк.

— Во-вторых, вы начнете худеть, — продолжил я. — Будьте к этому готовы, не удивляйтесь. Вы вообще немного помолодеете. Ну, и, наконец, я вас полностью исцелил от всех болячек.

Толстяк восторженно радостно смотрел на меня и не очень верил моим словам.

— Посмотрите сами, — улыбнулся я. — Хотите, сдайте завтра анализы в поликлинике. Убедитесь сами.

Пал Палыч вскочил, вышел из кухни, оставив меня одного. Я достал из кармана пушистый серый комочек, подержал на ладони:

— Просыпайся!

Комочек выпустил руки-ноги, открыл глазенки.

— Запомнил место?

Комочек чуть пошевелился у меня на ладони. Даже вроде бы подпрыгнул, оглядываясь.

— Молодец! А теперь спи!

И убрал его обратно во внутренний карман.

На кухню вернулся довольный Пал Палыч, держа в руках черный бумажник-портмоне. Он плюхнулся на стул рядом со мной. Кстати, передвигался он уже намного легче, без всяких затруднений. Раскрыл кошелек, достал несколько купюр, протянул мне:

— Это тебе за работу.

Я посмотрел на деньги, перевел взгляд на Пал Палыча и заметил с сарказмом:

— Недорого же вы оценили мою работу!

Пал Палыч протягивал мне 150 рублей! Даже Андрюхе за то, чтобы познакомиться со мной, он выдал 200 рублей.

— А что, это разве мало? — улыбка с его лица сразу исчезла. Передо мной сидел уже не улыбчивый добряк, а жадный хитрый опасный хищник.

— Молодой человек, вы считаете, что этого недостаточно? — повторил он. Добродушно-дружеский тон сменился холодно высокомерным и даже подавляющим.

Я пожал плечами:

— Ну, если вы свою жизнь так дешево цените…

Я выдернул из его рук купюры, сунул себе в карман.

— В принципе, я могу и обратку запустить…

— Чего? — не понял толстяк.

— Вернуть всё, как было, — пояснил я. — Только потом вам уже никто не поможет. Даже я.

— Ну, ну…

Толстяк встал, протянул руку, указывая мне на дверь. В принципе, что-то такое я и подозревал. Сцена была один в один из «12-и стульев», когда Остап Бендер ловко объегорил бывшего чиновника канцелярии градоначальства, работника конторского труда господина Варфоломея Коробейникова. Только в отличие от упомянутого архивариуса у меня были в кармане такие козыри, о которых новоявленный Бендер даже не подозревал.

Я, мысленно улыбаясь, встал, прошел в прихожую, которая площадью была больше нашей квартиры, обулся. Открывая дверь, повернулся и сообщил:

— Скупой платит дважды!

И даже дверью не стал хлопать.

До дома я добрался только через два часа. Прямого транспорта отсюда до Химика не было, пришлось ехать с двумя пересадками.

Maman уже вернулась и что-то священнодействовала на кухне. Я подошел, обнял её, чмокнул в щеку.

— Ну, как, удачно съездил? — поинтересовалась она.

— А то! — я протянул ей 6 двадцатипятирублевок. — Примите, мадам, дань за 12 лет!

— Это за что? — подозрительно глядя мне в глаза, спросила maman.

— Аванс за то, что я его чуть подлечил.