Вор черной масти

Глава 11. Доля воровская (продолжение)

09 июня 1949 года. 08 часов 12 минут по местному времени.

Продовольственный склад города Читы.

Отогнав машину к складу Жобина, я заглушил двигатель. Была уже глубокая ночь. Я покурил и лег спать прямо в машине. В ней было неудобно, но я уже привыкший к таким мелочам жизни, умудрился как-то выспаться. Проснулся я, когда солнце уже взошло. Выйдя из машины, я цинично помочился на землю под кузов полуторки. На складе уже начался рабочий день. Поэтому через три минуты я уже сигналил у въездных ворот. Мне открыли их беспрепятственно и, остановив машину у стены одного из зданий складского комплекса, я вышел из нее.

Поторчав пять минут на работе, я решил, что отработал сполна, и не захотел дожидаться Жобина. Объявив кладовщику, что страшно устал и поэтому ухожу домой. Но на самом деле я знал, что с минуты на минуту тут появятся люди из Управления Москаленко. Всех кого тут обнаружат, задержат, отправят на допрос, начнется следствие. Я предпочел уйти по-английски.

И тут же на складе я, невзирая на недовольные взгляды кладовщика, загрузил в свой мешок четыре банки мясных консервов и две банки с зеленым горошком. Кладовщик пытался вяло протестовать, но мой зловещий оскал мигом заморозил все его несогласие.

Около полуторки я увидел второго шофера, который тоже совершал ночной выезд с грузом.

Я сразу подошел к нему и потребовал деньги.

— Какие такие деньги? — начал было он.

— Ты мне лапшу на уши не вешай![76] — я сплюнул в сторону. — Деньги, которые ты получил за ночной рейс! Теперь передо мной отчитываться будите. Жобин приказал.

Слухами земля полнится. Скорее всего, на складе уже все знали про меня, как сложного человека. Люди видели мое фамильярное отношение к Жобину, знали об интересе, проявленном ко мне полковником Москаленко и уже успели правильно определить, что я блатной, лагерник, у которого и кодла[77] дружков лихих имеется. Все это сложенное вместе, пресекало всякие возможные попытки неподчинения.

— Если Жобин, то другое дело, — сразу сник он. — Вот тут все до копейки…

И он залез в карман брюк, вытаскивая оттуда деньги.

— Сколько тут?

— Пять тысяч, 800 рублей, — ответил он и, отдавая мне деньги, не замедлил при этом спросить: — А моя доля?

Но я решил его бортануть[78]:

— У товарища Жобина свое заслуженное получишь. Мое дело — выручку собрать.

— А если сейчас выдашь, начальник разве обидится? — полез он в спор. — Все одно моя доля фиксированная.

— Если бы да кабы во рту бы росли грибы! — ответил я пословицей, давая понять, что разговор окончен. Я направился к воротам склада, радуясь, что ловко мимоходом обтяпал очередное дельце и не пыльно хапнул деньжат.

Я закинул сидор за спину и направился домой. Марии дома опять не оказалось. Даже ее постель оказалась не смята. Я уже начал тревожиться за нее. Правда, она могла уехать насовсем, и не обязана была ставить меня в известность.

Я накипятил себе воды, приготовил крепкого чая, немного перекусил хлебом и ветчиной и занялся своей покупкой: немецким Вальтером П-38. Я развернул тряпицу и полюбовался оружием. Я мало имел с ним дело, но ничего, как утверждают умные люди, нет на свете невозможного. Я не торопясь разобрал пистолет, тщательно очистил его от смазки, использовав для этого первую подвернувшуюся тряпку, добытую мной в платяном шкафу. Снова собрал пистолет и вставил обойму. Рыжий уркаган с барахолки не обманул. Пистолет не имел следов повреждения и был в рабочем состоянии. Мне ужасно захотелось пострелять из него, но я подавил в себе это желание. Во-первых, бобов[79] у меня было всего две обоймы — 16 штук, а во-вторых, лишний шум в квартире от выстрелов мне был не нужен, он мог привлечь ненужное внимание соседей.

Я помылся, переоделся в свежее белье, надраил до блеска сапоги. Надев кепку и сунув пистолет за брючный ремень, я, закинув свой сидр за спину, направился прямиком к Клавдии.

По пути к ней я забежал в гастроном, сделал в нем несколько покупок. По случаю купил подарки для Клавдии и для ее пацанов.

В моем сидоре теперь лежали конфеты драже-камешки, карамель Гусиные лапки и Раковая шейка, ириски Золотой ключик и шоколадные конфеты Чио-чио-сан, кирпич пшеничного хлеба, двойной очистки бутылка водки. Еще три килограммовые банки консервированной ветчины и две банки зеленого консервированного горошка со склада Жобина и коробка пластилина для детей. Подарок для Клавдии находился в кармане пиджака.

В небе кружились и кувыркались простые сизари и породистые голуби. Многие мальчишки толпились около многочисленных голубятен и с видом знатоков вели разговоры о достоинствах и недостатках своих и чужих голубей. Я не люблю этих птиц, потому, что они сравнимы разве с вражескими пикирующими бомбардировщиками, круглый год ведущими прицельный огонь сверху по автомашинам и зазевавшимся пешеходам.

Когда я пришел к Клавдии и выложил на стол свою ношу она просто села от неожиданности. Старуха, как я понял ее свекровь, увидев продукты, всплеснула руками и очень внимательно посмотрела на меня. Она вдруг запричитала, забегала и быстро собравшись, ушла, сказав, что ей нужно к соседке по делам зайти. Я оглядел детей Клавдии, еще мальцов, с любопытством рассматривающих меня и бросающих быстрые взгляды на принесенные мной конфеты. Я поморщился от их бедной, старенькой одежды, подумав, что вряд ли я смогу самостоятельно что-нибудь купить для них из вещей. Вручив мальчишкам по пригоршне драже и пачку пластилина, я показал, что это мягкая масса предназначена для лепки разных фигурок, предупредил:

— Есть нельзя!

— Мы знаем! — закричали они. — Это пластилин!

— Сейчас мамка на стол кушать соберет, и вас потом позовет. А пока ступайте, поиграйте малость.

Мальчишки, схватив коробку с пластилином, умчались в комнату.

— У меня сегодня день рождения, — объяснил я изобилие принесенного с собой. — Хотелось отпраздновать этот день в кругу семьи. Но семьи у меня нет. Да и знакомых в Чите тоже нет. Не обзавелся еще знакомыми. Только ты, Клава.

— Ой! — смутилась Клавдия и прикрыла рот ладошкой. — А у меня для тебя даже подарка никакого нет. Не припасла.

— Лучшим подарком для меня будет видеть счастливые лица сидящих за праздничным столом людей, — полушутя ответил я.

Затем я вытащил из кармана красивую упаковку. Это были нейлоновые чулки-паутинки. Протянул Клавдии:

— Тебе. Подарок.

— Ой, тонкие какие! — воскликнула Клавдия, рассматривая подарок — и длинные! Красиво-то как!

Она рассматривала мой подарок и, заметив мой внимательный и изучающий взгляд, вдруг смутилась и слегка зарделась.

— Знаешь, Наум, некоторые наши модницы, у которых нет возможности достать такие чулки, рисуют их прямо на ногах. И строчки и шов и даже затяжки, — объяснила Клавдия. — Где ты их взял?

— На толкучке. Только пожалуйста, солнышко мое, упаковку не оставляй, лучше сожги ее… Время сейчас такое, неспокойное…

Клавдия поняла меня сразу. Она вместо ответа, наклонилась ко мне и поцеловала неловко в щеку. Произнесла:

— Спасибо, Наум! — и исчезла в комнате. Когда она вернулась, уже переодетая в праздничное ситцевое платье и туфли на низком каблуке, я спокойно сидел на табуретке. Волосы ее были не под косынкой, как обычно, а распущены по плечам. Красиво она смотрелась, чудно!

— Наум, — произнесла она в смущении потупив глаза, — сознайся, не свататься ли ты пришел?

Этот вопрос застал меня врасплох. Честно говоря, у меня не было никаких нехороших мыслей в отношении Клавдии. Мне хотелось просто немного помочь ей, видя в какой нищете она живет. Не желая ее обижать прямым отказом, я попытался прояснить обстановку:

— Почему, Клава, ты так думаешь?

— Ну как же! — она растеряно посмотрела на стол, где стояли продукты. — Кто в наше время просто придет в гости к женщине с таким добром? Мужик, если приходит, только бутылку и приносит. Сам ее и выпьет, а потом ласки женской требует. Я мол, расстарался, водку тебе принес, а ты как стена каменная, неприступная… А ты… Ты совсем другой… Денег мне дал… Сейчас вон сколько всего принес. Даже детям моим подарок сделал. А они же тебе чужие. Если не свататься, то зачем пришел?

Вот какая логика! Совсем другая, чуждая моему времени. Да, другое время и люди иные. И понимают все иначе…

— Клава, — как можно мягче ответил я. — Давай не спешить выводы делать. Посмотрим, друг на друга, и если срастется у нас, решим, как жить дальше…

Клавдия вздохнула, отвела глаза.

Я не выдержал, потому, что ее глаза уже были на мокром месте. Встал, нерешительно погладил ее по руке. Сказал:

— Давай сегодня вдвоем вместе в ресторан сходим коммерческий!

Она вскинула на меня взгляд. Сколько в нем я прочитал женской тоски, много лет лишенной мужского внимания и любовной утехи. Когда женщина лишена поддержки мужчины, сильного плеча, она старается не показывать этого. Она живет, работает, кажется веселой. Но этот ищущий, невидящий, словно затравленный взгляд, она никаким образом спрятать не может. Как бы не старалась…

Она слабо улыбнулась, тряхнула головой, соглашаясь. Отстранилась, произнесла:

— Как бог даст! Пусти, Наум, отойди в сторонку, мне надо на стол накрывать.

09 июня 1949 года. 20 часов 35 минут по местному времени.

Ресторан Эльдорадо города Читы.

А вечером мы отправились с Клавдией в городской коммерческий ресторан "Эльдорадо", который не так давно открылся в подвале геологического управления. Это был первый в Чите ресторан, а не заведение типа общепита или столовой. Клавдия ради такого случая надела свое единственное праздничное платье и благоухала духами белая сирень.

В ресторане я уселся за столик, прежде, разумеется, усадив Клавдию. Проворная официантка, которую я окрестил "баландершей" мигом припорхнула к нашему столику и предложила меню. Развернув его, я начал его изучать. Меня никогда не смущали цены в ресторанах. Но здесь они были просто заоблачные, не по карману простому труженику.

Я, откинувшись на спинку стула и держа меню перед глазами начал диктовать:

— Зажарка мясная с жареным картофелем в томатном соусе. Клавочка, ты не против? Грибочки соленые, ветчина… Карась в сметане, это мы любим оба, осетрина, не откажемся, конечно, еще огурчики свежие ломтиками, зелень. И все это два раза. Хлеб пшеничный разумеется. Даме моей бутылочку сладкого красного вина, мне — двойной очистки бутылочку водки. И минеральную воду. Пока все.

Клавдия, пока я делал заказ восторженно смотрела на меня и не могла произнести не слова, восхищаясь моему умению свободно держать себя с достоинством. Когда официантка, записав заказ, ушла, Клавдия меня спросила:

— Наум, ты был тут раньше?

— Откуда? — я широко улыбнулся. — Клава, я тут впервые.

— Но раньше в рестораны ты часто ходил? Я вообще-то в ресторане первый раз в жизни…

— Случалось, бывал, — ответил я, оглядывая зал. Помещение ресторана, если не было полным, то отсутствием посетителей явно не страдало. Несколько артельщиков-отпускников занимали два столика. Было несколько чопорных совслужащих с разодетыми по последней моде женами. Два войсковых офицера, сидя за отдельным столиком, вели какой-то оживленный спор. Было еще несколько каких-то непонятных личностей с дамами и без, по которым я не мог определить их рабочий профиль занятости. Был еще один старлей из ВВешников с молодой девицей.

Но все было благопристойно. Зеркала и люстры, тяжелые шторы на окнах. Даже был небольшой оркестр из трех музыкантов, игравший живую музыку.

— Мне здесь нравится, — просто сказала Клавдия, тоже с любопытством поглядывая по сторонам.

Официантка быстро доставила наш заказ. Но ей пришлось еще трижды подносить к нашему столику тарелки с закусками.

Мы с Клавдией неторопливо ужинали и вели разговор. Я наслаждался уютом этого ресторана. Тем более рядом со мной сидела очень приятная во всех отношениях женщина, с которой было не стыдно появиться на людях.

И тут мне показалось, что я увидел Марию. Эта женщина, очень похожая на нее, сидела в удалении от меня с мужчиной, лица которого я не видел, так как он был развернут ко мне спиной.

Я решил убедиться, показалось ли мне это или нет. Я извинился перед Клавдией и, встав, пошел в сторону туалета. Мой путь проходил мимо столика, за которым сидела женщина напоминающая Марию. Но когда я поравнялся с этим столиком, она случайно или специально отвернула голову в сторону. Это усложнило мою задачу, но мельком я успел скользнуть взглядом по ее спутнику. Его я узнал. Это был именно тот мужчина, который старательно следил за мной. Я спокойно прошел в туалетную комнату и ополоснул руки. Теперь я точно знал, что за столиком сидела Мария, и она и главное ее спутник были МГБешники из Второго или Третьего Главного управления контрразведки, приставленные ко мне для специального контроля. Но сразу стало легче, потому, что когда тебя ведут свои, а не чужие, не нужно ждать внезапного выстрела из-за угла. Обрадованный этим открытием я вернулся на свое место и предложил Клавдии выпить за удачу. Потом наклонившись ближе к ее уху, зашептал ей:

— Клава, я тут одну знакомую свою увидел. Это жена моего очень старого приятеля. Хочу ее на танец пригласить, чтобы выяснить, куда мой корешок пропал. Давно его не видел. Против не будешь?

— Может ее к нашему столику пригласить? — Клавдии явно не понравилась мое желание.

— Не могу, — объяснил я. — Клава, она не одна, с мужичком непонятным каким-то. Да и нечего мне с ней толковать, единственное только про мужа ее, приятеля моего вопрос задать надо.

— Если так, пригласи, — неохотно согласилась Клавдия, опуская уголки губ вниз. — Только на один!

— Мы с тобой еще потанцуем, Клава, — поспешил я ее успокоить и поцеловал ей пальцы на руке.

Я подошел к столу, где сидела Мария и, словно не узнавая, любезно попросил ее на медленный танец. Мария переглянулась со своим спутником, но сразу согласилась. Только предупредила:

— Наум, буги-вуги, я не танцую. Только вальс!

— Идет! — согласился я.

Мы прошли с Марией на танцевальный пятачок, который был напротив играющего ансамбля. Я положил руку на ее талию и мы закружились в медленном вальсе. Мария оказалась удивительно чуткой партнершей, я сразу оценил ее умение быть ведомой. Разговор она начала первая:

— Тебе ничего не надо докладывать про моего друга?

— Нет, — ответил я. — Коллеги, этим все сказано.

— Правильно, — подтвердила она.

— Что дальше, какие планы на будущее?

— Ждем вызова обратно.

— Когда?

— Не знаю. С тобой женщина?

— Конечно! Почему бы и нет?

— Кто она?

— Местная, — ответил я. — Не певичка и не балерина. Хочу жениться на ней.

— Ты серьезно? — Мария даже несколько сбилась с ритма танца. — Так быстро?

— Да, — ответил я. — У меня с ней все серьезно. Мне пора уже семью иметь. Пятый десяток разменял, а всю жизнь один.

— Понимаю… и искренне желаю вам счастья…

Взгляд Марии непроизвольно задержался на Клавдии, оценивая и определяя, чем эта женщина могла привлечь к себе повышенное внимание с моей стороны.

Мы еще не закончили танец, когда в зале послышался нарастающий шум. Мы с Марией повернули головы. Я увидел, что офицер ВВешник и его девица, стоя, отделенные друг от друга столом, грязно ругаются, не обращая внимания на прочих посетителей ресторана. Девица, что-то пронзительно прокричав напоследок, повернулась и чуть ли не бегом поспешила к выходу. ВВешник, разъяренный ее уходом, сел, скорее упал на свой стул и схватился за фужер. Выпив залпом водку, он осоловевшими злыми глазами окинул зал.

— Мария, мне нужно вернуться к Клавдии, — сказал я. — Не нравиться мне этот буйный пьяница!

Я оставил Марию и быстро приблизился к своему столику. Вовремя! Этот наглый любитель крепких напитков уже приближался к Клавдии, выбрав ее в качестве объекта своего ухаживания. Он был настолько уверен в своей безнаказанности, что даже не обратил внимания на меня.

— Поехали со мной! — потребовал он, протягивая руку к Клавдии. Но я быстро перехватил его кисть.

— Никуда она не поедет! — я стоял, загораживая собой Клавдию.

— А ты кто такой!? — старлей ВВешник выпучил глаза. — Неподчинение властям!?

Этот старший лейтенантом из Внутренних войск вел себя настолько нагло и омерзительно перед моей женщиной, что у меня начисто сорвало тормоза.

— Хиляй отсюда, на свою псарню, мусор поганый! — зло бросил я ему в лицо.

Он уставился на меня и по моему речевому обороту догадался, что перед ним находится бывший зэка. Он схватил меня за грудки:

— Ты у меня в лагере сдохнешь, парашник! Убью гада!

И тут он попытался ударить меня кулаком. Но не успел. Я снизу зарядил ему прямо в челюсть и ВВешник грохнулся на пол. Народ вокруг дружно насторожился. Где-то завизжала женщина. Оркестр прекратил игру. Нужно было срочно делать отсюда ноги. Связываться с ВВешником не входило в мои планы. Я быстро швырнул на стол три тысячи и, подхватив Клавдию под руку, поспешил к выходу. Выйдя из ресторана, мы с ней сразу быстро двинулись вдоль по улице, свернули за угол, но какое-то внутреннее чутье заставило меня обернуться. Оказалось, нас настигал ВВешник, который не только быстро пришел в себя после моего удара, но и видимо собирался привести свою угрозу в действие. Я заставил Клавдию прижаться к стене, там, где в ней была неглубокая ниша, образованная в результате архитектурного замысла. И хотя уличное освещение заставляло желать лучшего, я заметил, что в руках нашего преследователя пистолет ТТ. Оружие никогда просто так не вытаскивают из кобуры!

Я вырвал из-за пояса Вальтер, одновременно снимая его с предохранителя. У ВВешника округлились глаза, когда он понял, что я тоже вооружен и готов открыть ответный огонь. Он вскинул руку с пистолетом. Я тоже.

Мы выстрелили друг в друга одновременно. Ощутив удар в голову, я отключился и не помню, что произошло дальше.