Волокита

Глава 17

Утро. Судя по всему раннее. Просыпаюсь от громкого смеха. Кое-как разлепив глаза смотрю на часы.

— Пять десять? — уныло выдыхаю. — Чего вам не спится?

— Неудовлетворённость спокойно спать мешает, — расхаживая по комнате в одном коротеньком и почти прозрачном халате кривляется Настя.

— Может быть, мы бы спокойно спали, — сидя у зеркала потягивается Варя. — Но вот наш возлюбленный, Вячеслав Ерофеевич, с вечера напакостил. Обещал что кое-что придумал. Завёл нас ласками своими и поцелуями. А как мы втроём растаяли и уже картины похабные представили, так взял и остановился. Сам-то он уснул. А нам пришлось в холодный душ бежать.

— Отвратительное поведение, — соглашается Маргарита. — Значит мы будем отвечать Вячеславу, тем же самым. Отплатим той же монетой.

— Что задумали?

Женщины не отвечают. Выстраиваются в ряд, разворачиваются и начинают делать зарядку. Приседают, наклоняются, в том числе и вперёд.

Картина открывается завораживающая. Все трое, дамы красивые. Короткие халаты и так ничего не прикрывающие, при наклонах задираются. И если Варя с Настей хотя бы в стрингах, то есть в открытках, то Марго вообще без всего.

Укрываюсь одеялом, пытаюсь отвернуться, но блин не могу. Женщины, как будто читают мысли и удваивают усилия.

Внизу всё звенит от желания. Неприятно ноет.

А чего... Они же мои. Чего я тут развожу. Вот они, рядом. Встань вытяни руку... Какие женщины. Как кривляются. У Марго как обычно грудь из халата выпала.

Спрыгнув с кровати, хватаю Марго за попку. Тут же получаю по руке...

— Ты чего?

— А ты чего? — схватив меня за подбородок шипит Маргарита. — Думаешь нам приятно? Вот, мучайся теперь.

— Но я...

— В душ, — командует Настя. — Все кроме тебя, Слава. Сиди здесь, нервомотатель. Сиди и представляй как мы голенькие, все в мыльной пене, стоим под струями воды. Бе...

— Варь! Я всё понял. Варя, не уходи.

— Извини, Слава, — снимая очки вздыхает она. — Понимаю, жестоко. Но ты уже всех задолбал. Так что смотри. Или ты сам начинаешь действовать, или мы берём тебя силой.

— После месяца вот таких издевательств, — ворчит Настя.

Женщины на ходу раздеваясь уходят в душ. Понимаю что я дебил... Но не понимаю почему. С чего я так? Вроде взрослый мужик. Да и по меркам этого мира, Славик далеко не ребёнок. Тогда с ху.... Тогда почему? Вопрос.

Вернувшиеся женщины, заводят ещё сильнее. К себе не подпускают. Помогают одеться, то есть Варя завязывает мне галстук, уводят на завтрак. Кормят как в последний раз и выпроваживают в академию.

Пока иду за Мирославой и Демьяном, наконец-то понимаю как мои женщины себя чувствуют. Им хреново, возможно даже хуже чем мне. А мне... Все мысли о прекрасных телах... И о Смерти, она тоже красивая. Интересно, а у нас могут быть дети? Конечно, в данный момент меня больше интересует процесс их зачатия, но... Держимся.

Академия. Сёстры Волокушины.

В класс, открыв ногой дверь входит Волокита. Приглаживает волосы, поправляет завязанный бантом галстук. Шевствует к своей парте, резко останавливается, хватает за ухо сидящего рядом с Вероникой Васю и вытаскивает его.

На такое действие, подскакивает Ракитский. Подскакивает... Слава валит Жигунова на пол, сразу же поднимает кулаки и встаёт в стойку. Чем заставляет Ракитского поднять руки и сесть на место. Слава стоит, с презрением смотрит... И начинает высказывать неразлучной троице, всё что о них думает.

— Хоть задница появилась, — глядя на жениха вздыхает Люба. — А то ходил по классу как журавль дистрофик.

— Ну да, появилась, — соглашается Света. — Кстати ничего такая. Надо будет изучить на выходных.

— Думаешь позволит?

— А мы спрашивать будем? — удивляется Света. — Наше. Захотим и изучим. Эх, дуры мы с тобой, такого жениха чуть не прохохотали. Смотри как быстро в себя приходит. Теперь просто красавчик, а не доходяга.

Тем временем, Слава добивается своего. Выводит врагов своих из себя. Вставший Рябинин получает кулаком в живот и складывается пополам. Кашляя хватает ртом воздух...

— Сядь, жаба рыжая, — стоит над ним Слава. — А ты, Ракитский, ещё раз дёрнешься...

— И что, Волокита? Ударишь меня? А потом...

Ракитский получает пощёчину. Вслед за ним получает Рябинин. Отползающего Жигунова Слава просто пинает. Складывает руки на груди...

— Значит так, уроды. Власть переменилась. Я и мои невесты, для вас неприкосновенны. Попытаетесь найти новую жертву, бить буду сильно и без предупреждения. Мне неважно на кого вы вздумаете наехать. Мне плевать. Бить буду за каждого. Тебя Жигунов, от всей души и чаще чем остальных. И да, последнее предупреждение. Ещё раз, увижу рядом с Вероникой, я тебя сучонка в унитазе утоплю. Понял меня?

— Она моя невеста! — кричит Жигунов. — Так отец решил.

— Значит я отменяю это дурацкое решение. И да, запрет действует не только здесь, в академии, дома он тоже работает. И если я узнаю, что ты, псина сутулая, подходил к ней ближе чем на два метра. Я с тебя десять шкур спущу! Ты, выродок, пожалеешь о том что тебя во младенчестве в унитаз не смыли. А это чтобы лучше запомнил.

Ещё несколько пинков... Вой Жигунова.

— Она ему понравилась, — кивает на Веронику Света. — Что делать будем?

— Пока ничего, — вздыхает Люба. — Возможно, это чтобы задеть Василия. Пока не ясно.

Слава приходит к своей парте, целует сестёр Волокушиных. В открытую, не стесняясь, чем вызывает их восторженные вздохи. Света нехотя пересаживается, Слава садится с Любой.

Начинаются уроки. Сёстры замечают что сегодня Слава какой-то не собранный. Как обычно рвётся отвечать, но ответы его спутанные и невнятные. Девушки видят, что вспомнить материал, правильно ответить на вопрос или развить тему, Славе тяжело. А ещё замечают, что он с них взгляд не сводит. Буквально раздевает глазами. Ну и конечно пялится на Веронику. Когда после звонка она встаёт, Слава открыв рот провожает её голодным взглядом.

Ревность девушек выходит на новый уровень. Однако чтобы не портить отношения, они молчат.

Шестой урок. Спортзал. Славик.

День превращается в каторгу. Дикое возбуждение начавшееся с утра, не проходит. Люба, Света и Вероника, только подливают масла в огонь.

Девушки они красивые, сегодня почему-то особенно. И ведут себя... То Люба демонстрируя нехилую такую грудь вдруг потянется. То Света обнимет и в ухо поцелует. А то и Вероника, шевствуя на выход наклонится что-то потерянное с пола подобрать.

Корма её впечатляет, заставляет думать о похабщине. Такие мысли заставляют руки дрожать. Дыхание перехватывает. Непроизвольно запускается ядро. Аппарат Рубецкого гонит через него кровь. Магия вместе с желанием бурлят в теле. И это не пубертат, здесь такой во всех смыслах замечательный период проходит в десять. Это, неудовлетворение.

Странный мир, здесь четырнадцать равно восемнадцать, как ментально, так и физически. Не знал бы всех тонкостей, подумал что в школе учатся двадцатилетние дегенераты. Потому что внешне очень похожи...

Но нет. Самый главный дегенерат здесь я. А ещё... А ещё, сейчас у нас физкультура. Когда-то мой самый ненавистный предмет. Да, из-за "лошадинного" здоровья, раньше все уроки физкультуры я проводил сидя на скамейке. Теперь...

— Класс, — заявляет вошедший преподаватель.

Она же спортивного вида, молодая блондинка. Она же Зайцева любовь Михайловна.

— Волокита? — останавливаясь рядом со мной спрашивает она. — Ты в строю?

— Точно так, Любовь Михайловна.

— И заниматься будешь?

— Буду.

— Смешно... Волокита, если не уверен, лучше сядь. Я не хочу чтобы ты лёжа на дорожке плакал. Истерики дисциплину разлагают.

— Я готов.

— Ну смотри, — качает головой Зайцева. — И я посмотрю. Хоть как нибудь пробежишь положенное, пусть даже на четвереньках или ползком. Я тебе пятёрку поставлю. Да что там, я благодарность в дневнике напишу. Разминаемся.

Разминаемся. Приседаем, наклоняемся, тянемся. После разминки уходим на беговую дорожку, и бежим. И тут... Крышу срывает. Видя бегущую впереди Веронику, не понимая как с такой кормой можно так грациозно бежать, пытаюсь догнать её.

Первый круг, двести метров... Относительно легко. Не сводя глаз с Вероники, даже дыхание не сбиваю. Второй уже тяжелее, но отставать, а уж тем более обгонять Жигунову даже не думаю. Бегу, любуюсь. Представляю её в стрингах, то есть в открытках. От чего с телом творится нечто странное. Ядро сходит с ума. Магия переполняет.

Четвёртый круг, устаю и начинаю отставать. Дыхание всё же сбивается. Радует то, что падает Ракитский. За ним валится Жигунов. Ещё метров двадцать выдерживает Рябинин, но в итоге теряет равновесие падает и катится по дорожке.

— Всё у меня в голове, — пытаясь прибавить скорости подбадриваю себя. — На самом деле я сильный. Соберись, Волокита! Не смей позориться перед невестами.

Собраться не получается. Понимаю что больше не смогу, но сдаться когда впереди Вероника... А как на меня Люба и Света смотреть будут?

Стиснув зубы, продолжаю безумный забег. Ноги подгибаются. Вожделенная Вероника всё дальше и дальше. И тут... Люба и Настя, обгоняют меня и бегут рядом с Вероникой.

От такого зрелища, в глазах темнеет. Грозящие взорваться лёгкие вдруг приходят в норму. Ядро как будто раскаляется.

Глубоко вдыхаю и с ужасом понимаю что вдохнул не ртом, а всем телом. Боль в боку уходит, пульс приходит в норму. Вспоминаю как Настя дышать учила... Сила. Не супермен, но человеком себя снова ощущаю. И воздух... Он вкусный. Да... Воздух, он как горный ручей. Холодный, быстрый, придающий сил. Он проникает в тело, как будто насквозь продувает и придаёт сил. Это... Это удивительно.

Добавляю ходу, держась в метре от девушек, бегу и как дурачок улыбаюсь. И есть от чего... Я не только подпитку получил. Я теперь вижу. Воздух для меня плотен и неоднороден. Я вижу светящиеся синевой потоки из открытых форточек. Потоки эти стекают вниз, стелятся по полу. Девушки... Они рассекая воздух, подобно трём кометам оставляют за собой слабо светящиеся красным тёплые следы. Я чувствую их запах. Мятное дыхание Вероники, отдающее сливками и шоколадом дыхание Любы. Приятное, пахнущее булками с яблоками и корицей дыхание Светы. Их парфюм, телесные ароматы.

— Я есть воздух. Я смог...

Глубокий вдох вместе с которым тело наливается силой, бодростью и свежестью. Спокойный и долгий выдох. Организм сам знает как лучше. Кожа вдыхает, передаёт кислород тканям и органам. Лёгкие лишь слабо помогают.

— Стоп! — кричит Зайцева. — Волокита, ко мне подойди.

Подхожу, встаю перед преподавателем и улыбаясь смотрю на неё.

— Раскрылся, наконец-то, — улыбается она. — Как?

— Много занимаюсь. Меня всем кланом учат.

— Хорошо учат. Успехи потрясают. За урок твёрдое пять. Благодарности писать не буду. На следующей неделе день открытых дверей. Поговорю с твоим отцом лично. Впервые порадую. А теперь отдыхай, только не садись, двигайся. Сейчас тебя накроет.

— Как?

— Увидишь, — улыбается Зайцева.

Наверное будет больно. Ладно, за всё надо платить. За успехи в спорте тоже. А...

— Волокита, — слышу за спиной стон. — Ты кто такой?

Резко поворачиваюсь, вижу испуганно смотрящего на меня Рябинина. Который, судя по глазам от меня такого вообще не ожидал.

— Я демон. Пришёл из преисподней чтобы воздать вам уродам за грехи ваши. Кайся, сучка, пока не поздно. Ой...

Хватаюсь за живот, падаю на колени...

— Славочка! — бегут ко мне Волокушины. — Что с тобой?

— Еда... Мне нужна еда. Скорее...

Вот это накрыло. Вот это... Дайте что-нибудь! Может пряник у кого завалялся? Где буфет? Жраааааать!

****

Сидим в ближайшем от академии кафе, то есть трактире. Сёстры Волокушины по бокам от меня. Улыбаясь кормят меня с рук разными мясными закусками. Демьян и Мирослава, потрясённые моими успехами, пьют чай. Вероника... Зачем она пошла с нами, никто понять не может. Почему теперь сидит с нами, тем более. Однако она здесь, сидит с нами, пьёт чай и смущённо улыбается. Ну и...

Замечаю немного завистливый взгляд. Судя по глазам, Вероника не прочь занять место Любы, ну или Светы.

— Служащий, — видя что еда заканчивается поднимает руку Демьян. — Будьте так любезны, ещё две порции мясной нарезки. Брат? Ты как себя чувствуешь?

— Ты знаешь... Трудно описать. Я как будто...

— Несколько десятков раз ударился в невидимую стену, а потом сломал её и почувствовал себя на вершине мира, — улыбается Мирослава.

— Да... У тебя также...

— У всех так, — вздыхает Вероника. — Извините.

— За что? — удивляется Демьян.

— Ну... Меня не злави.... Кхем... Меня не звали, а я пришла. Сижу с вами... А ещё Волокита и Жигуновы не могут похвастаться хорошими отношениями. Я пойду, спасибо за чай.

— Сядь, — качает головой Мирослава. — Если бы мы, не хотели тебя видеть, сейчас бы тебя тут не было. Мы всё знаем. Вообще всё. И то что ты одна пожалела Славку. В отличии от некоторых. Да, Волокушины? Что по тебе, Вероничка. Мы знаем что Славка за тебя заступается и постоянно пялится. Так что сиди. И не заморачивайся, если ты Славке нравишься, то нравишься и нам. До тех пор пока ему нравишься. Из какого ты клана, нам не важно.

— Вы странные...

— Кому как, — улыбается Демьян. — Ну, а ты что скажешь, брат?

— По поводу?

— По поводу движения комет в Солнечной системе. Или связи фаз Луны с активностью волколаков. О силах о твоих.

— Это здорово. Это очень круто. А можно ещё чаю? А то мой закончился. И это, я у девушек выпил. А сладости будут?

— Ты о чем-нибудь кроме еды думаешь? — жестом подзывая официанта качает головой Демьян.

— Да, брат. Думаю и много. Мне за два года предстоит сделать невозможное. Догнать и перегнать вас. Стать великим, получить помилование и вернуть клан домой. А для этого надо совершить поступок. Я хочу, закрыть портал.

— Серьёзно? — округляет глаза Демьян.

— Ты в меня не веришь? Думаешь не смогу?

— Не кипятись, братец, — улыбается Мирослава. — Мы как никто верим в тебя. Не потому что ты наш брат и не потому что будущий глава. А потому что ты на самом деле изменился. Ты не бросаешь слов на ветер. Ты решителен, Тверд, уверен. Да, мы виноваты перед тобой. Нам надо было не отворачиваться от тебя, а помочь...

— Проехали. Что было то было. Сейчас всё по другому. Главное — мы все вместе. Мы семья. И если будем держаться друг за друга, то нам нечего бояться. Поправьте если я ошибаюсь.

— Ты прав, — вздыхает Вероника. — Ой... Снова я лезу.

— Тебе можно, — обнимая Волокушиных киваю.

Как всё интересно получается. Становишься сильнее, умнее, здоровее. Превращаешься из заморыша в бойца и вот чудо, тебя начинают любить. И не только любить, а уважать и ценить. Родственники, которые со мной даже поговорить не считали нужным, сейчас сидят о чувствах вины рассказывают. Волокушины, жалели о том что я не сдох, а теперь всем своим видом показывают что без ума от меня. Сидят, обнимают, на Веронику фыркают, дескать наш Славик, не суйся. А кто из них честен? Самый прикол в том, что все. Они, все они, раньше видели что мне только пустое место. Заморыша, истеричку, травоядное... Теперь... Сейчас, я для них серьёзный человек с замашками лидера. Могу ли я их в чём-то обвинить?

Да, но не стану. Потому что я сам виноват. Тот Славка, жил в своём уютном, полном сладких грёз мирке. Думал что всё придёт само, а приближать это всё, не считал нужным. Они... Они пытались. Я помню. Но Славка не хотел.

Я не могу обвинить Ерофея в том что уделял мне мало времени. Он старался, как мог. Он пытался выйти на контакт, научить, объяснить, подсказать. Он нанимал учителей, просил наших помочь... Всё без толку.

Да и сестёр Волокушиных я судить не могу. Здесь так устроено. Здесь мужчина, это мужчина. Он: добытчик, воин, глава семьи, защитник. Кому нужен такой, как прошлый Слава? Тот, который видя как его невест оскорбляют, вместо того чтобы вцепиться обидчику в лицо зубами, плачет и убегает. Они, Света и Люба, по своему хорошие. И судить их, не за что.

Виноват в этой истории, один лишь я. Тот, прошлый я. Тот кто ушёл и надеюсь что больше не вернётся. Но всё равно, люблю по-настоящему, я только Варю. Остальные...

— Лблю вас, — обнимая Любу и Свету улыбаюсь. — И вас тоже. Да, Вероника, тебя это тоже касается. Объяснять не буду. У меня слов не хватит. Давайте запомним этот день. День, когда Славка окончательно изменился.