Волд Аскер и блюз дальнего космоса

Глава 31. Радости Лейлы

Лейла Лесите.

Слоники везли фургон по степи, отматывая километр за километром. Лейла продолжала радостно болтать. Аскер внимательно слушал, и это наполняло её счастьем.

В деревне Лейла пропорхала сложнейшую программу Танца Судьбы и даже не очень заметила, как это всё произошло. Сердце её было на холме, там, где остался Аскер. На следующее утро он оказался там, где они его и оставили. Одно это было причиной для радости, Лейла почему-то была уверена, что он исчезнет, как сон. За это время у пришельца появилась очень красивая палатка из необычного материала. Что удивительно, в ней было тепло, несмотря на холод снаружи. Ещё более удивительным было то, что Аскер сложил палатку в маленькую сумочку одним движением, так, как будто палатка втянулась в сумку сама.

Перед выходом Аскер отозвал Лейлу в сторонку. Наклоняясь над ней так, будто хотел обнять, Аскер сказал, что Лейла ему очень нравится и что, если она захочет, он будет её небесным ангелом и будет иногда прилетать, чтобы порадовать и расспросить о делах. Лейла не знала, хочет ли она этого. Она вообще не знала, чего она хочет. Она хотела только, чтобы Аскера было больше и чтобы он был рядом. Это было так удивительно — кто-то совсем чужой, и при этом не нападает, не высмеивает и иногда даже заботится. Даже тогда, когда она абсолютно беззащитна и обнажена. Это было так необычно и так приятно. То, что она чувствовала, никак не было связано с тем горячим желанием, которое ранее наполняло низ живота. У Лейлы даже желание пропало. Ей просто было радостно, что Аскер рядом. Так она ему и сказала. Лейле показалось, что он удивился. Потом наступило время выезжать, и они покатили на юг. Она слышала, как Аскер спрашивал у Иримаха, есть ли ей двенадцать лет, — тогда, когда думал, что она не слышит. Зачем ему это?

На обеденном привале Лейла спросила у Аскера, может ли он как-нибудь её обнять или поцеловать. Аскер повторил прежний ответ: если она приблизиться, защитное поле сожжёт её. Даже погладить Лейлу он не мог: на руках у него было плотные рабочие перчатки, которые защищали его руки без защитного поля, они позволяли брать разные вещи в руки, не разрушая их. Но гладить такими перчатками было невозможно, если только не стояла цель содрать всю кожу.

— Нет, я не планирую иметь всю кожу содранной, — сказал Лейла и весело засмеялась. В этот день её всё смешило и радовало.

Аскер пообещал привезти в следующий раз мягкие перчатки, изготовленные специально для того, чтобы ласкать её. Лейла замолкла надолго. Даже одно упоминание о том, что они хоть как-то могут быть близки, переполнило её чувства. Лучше бы он этого не говорил!

Чуть позже Аскер вдруг спросил Лейлу, как бы она относилась к нему, если бы он был простым фермером. Лейла принялась мечтать вслух о том, какой у неё был бы дом и сколько она нарожала бы Аскеру скота и детей, и размечталась так, что даже самой стало смешно. Внезапно Аскер сказал: "Знаешь, ты такая милая, ради таких, как ты, хочется жить". Эти слова полностью выключили её сознание, переместив его куда-то в области безмятежного счастья. Даже Иримах удивился настолько, что обдумывал своё удивление несколько часов. Аскер этого не заметил, у него зазвонил его волшебный камень, и из него понеслись панические вопли, что-то о нитиру. Ему пришлось отстать от телеги и несколько часов беседовать со своими агентами.

Во время привала Лейла попыталась заговорить с Аскером, но он от неё просто отмахнулся, переговариваясь то с одним, то с другим адресатом. Так повторилась три раза. На третий раз Лейла смертельно обиделась. Она так его любит, а он от неё отмахивается! Она уселась на козлы телеги и обиженно надулась.

Волд Аскер.

Сразу после завтрака мы покатили на юг. Жуди радостно щебетала, рассказывала что-то о нюансах танцев. Я ничего не понимал а потому просто любовался изгибами, предоставив планам о судьбе мира течь через фантазию самим по себе. Кое-что даже начало складываться. Через некоторое время мне подумалось, что Жуди на меня обратила внимание только потому, что я имею иномирное происхождение. Будь я простым фермером, она бы, наверное, на меня и не посмотрела. Я спросил об это девчонку напрямую.

И тут Жуди прорвало. Следующий час она подробно описывала, какие будут занавески в её доме, сколько и какого именно скота она мне родит, как она будет подавать мне молоко утром и творог вечером. Сначала я хихикал в душе, потом перестал. Эта девчонка искренне верила в то, о чём говорила. Она готова была разбиться в лепёшку ради тех, кого любила. Проняло даже старика — мне с моего места было видно, как змея у него под плащом отплясывает джигу. Жуди, наивный ребёнок, ничего не заметила.

А эта девчонка изменила меня. Всю жизнь мне казалось, что для того, чтобы нравится девчонкам, я должен быть кем-то великолепным и сиятельным, иначе меня никто не полюбит. Мне казалось, что необходимо, как минимум, иметь сияющий мундир пилота космических войск, или уметь в компании блистать остроумием и искриться весельем. Теперь становилось ясно, что всё это было лишним. Я хотел того, чего не стоило хотеть. Меня готовы были любить просто так… как бы это лучше выразить? За то, что я красивая картинка. Нет, не так. Внешняя красота не имела значения. В каком случае я был бы красивой картинкой? Наверное, достаточно не проявлять самовозношение, язвительность и страсть к укорам. Плюс немного заботливости — причем не в материальном плане, всё материальное она готова была мне предоставить даром и в изобильных количествах. Заботливость была нужна на уровне сочувствия — сострадательности. И, наверное, немного мечты об успехах и красоте своего объекта любви. Эта девчонка была такая милая в своей наивной и открытой любви. Наверное, такая немного наивная любовь и есть основа существования. Девчонки любят и им плевать на проблемы перенаселения или неуправляемости иерархических систем.

— А она милая, — внезапно тихо сказал Фиу, — так её послушаешь — послушаешь и начинаешь мечтать о том, чтобы такие девчонки всегда во всём мире были счастливы.

— Знаешь, Жуди, ты такая милая, ради таких, как ты, хочется жить.

Эта фраза заставила нашу даму замолкнуть очень надолго. Она разулыбалась и, уставившись взглядом куда-то за горизонт, застыла на козлах. Что было очень своевременным: меня вызвал глава кочевников. Точнее, его старший сын.

Дело было в том, что в гавань столицы империи вошла ещё одна галера. На этот раз это была галера островитян. Они решили оказать любезность своим новым как бы союзникам и предупредить их о том, что флот самого агрессивного из государств нитиру подойдёт к столице через две — три недели. Крупные парусные корабли нитиру ходили намного быстрее, чем медлительные разведывательные галеры кочевников, и, пока разведчики возвращались, нитиру успели собрать флот, погрузить армию и пересечь океан. Глава кочевников обдумал ситуацию и решил, что с его стороны самым мудрым делом будет умереть. И умер. К счастью, его старшие сыновья были в курсе дела и умели обращаться с коммуникаторами, замаскированными под волшебные камни.

В новообразованной империи кочевников тут же началось политическое брожение. На верховную власть претендовали старшие сыновья бывшего главы, но их претензии были не абсолютными: империя кочевников была союзом племён, и пожилые вожди крупнейших племён небезосновательно считали себя более пригодными к управлению крупной империей, чем совсем молодые сыновья былого главы. До вооруженных схваток ещё не дошло, многие вожди ещё не знали о произошедшем, но те вожди, которые располагались около столицы, уже начали стягивать к себе свои племена.

Следующие несколько часов я визжал и выл в коммуникатор, пытаясь сшить расползающиеся лоскутки империи. Эффект был почти нулевым: вожди кочевников оказались на удивление эгоистичными животными, каждый из них требовал для себя верховенства, обещал мне тысячные жертвоприношения, личные храмы и сундуки с золотом. Уступать не хотел никто. За два часа мне удалось добиться от них только обещания не начинать военные действия немедленно, да и то только под угрозой бросить их в одиночестве на съедение нитиру.

Изо всей этой банды симпатии вызывали только средний и младший сыновья верховного главы: только они согласились хоть что-то сделать для борьбы с флотом нитиру. Договорились о том, что они соберут несколько галер и обошьют их листами металлов — какие найдут. Внутрь я потребовал установить новые катапульты увеличенной мощности, а для катапульт изготовить полые снаряды. На этом этапе средний сын ушел собирать войска для борьбы за власть, и состав горючей жидкости, которую необходимо залить в снаряды, я объяснял только младшему сыну. Парнишка задал несколько вопросов, которые выдавали знакомство с алхимией старой империи. А он любопытный, надо будет взять его в оборот. Звали его Варшу-дева.

Тем временем наша группа остановилась на привал. На огне уже закипал чайник. Жуди несколько раз подходила, чтобы поговорить, но я, занятый спасением континента, её прогнал. Она обиделась и ушла совсем. Когда я, истекая потом, рухнул около костра и принял из рук Фиу кружку с кипятком, Монка ехидно заметил, что мы сами виноваты, что привели в империю совершенно неправедных и невменяемых кочевников.

— Угу, — до предела красноречиво ответил я.

— Через сколько нитиру будут в столице?

— Через неделю — две, зависит от погоды.

— Глава кочевников умер, и они теперь дерутся за власть?

— Именно так.

— Нитиру останавливать некому. Кочевники заняты, а силы старой империи заперты в дальней провинции, открытой с моря, но без флота, — пришел к правильному выводу старик.

— Некому, — мрачно подтвердил я.

— А ваши ещё одну группу не могут прислать на помощь?

— Одна ситуация — одна группа. Нас, мальчишек, и так не хватает.

Старик покачал головой. Как быстро он перестал считать нас мальчишками и стал видеть в нас единственную надежду на спасение.

— Жуди… Она обиделась. Дамы в таком состоянии очень уязвимы для обид.

— Я заметил. Но я, между прочим, её мир спасал от уничтожения.

— Если ты подойдёшь и продемонстрируешь ей заботу, это поможет.

— Да. Я знаю. Психология женщин как существ зависимых требует постоянных подтверждений того, что её любят безусловно, в любом состоянии и вне зависимости от её проступков. Нас так учили. Сейчас пойду просить прощения.

Старик крякнул от удивления:

— Ну хоть чему-то полезному вас научили.

После этого я встал и пошел просить прощения у Жуди. Жуди немного подулась, но я был ласков и настойчив, и желаемое прощение было мне вскоре охотно дадено. Детский сад, что кочевники, что Жуди. И за что мне это?

Вечером Жуди танцевала так долго и красиво, что мы устали смотреть. Потом Жуди затребовала, чтобы я разделся. Сказала, что это нечестно — она нам танцует много и нагая, а меня она так и не видела. Я счёл сказанное логичным и снял боевой костюм. Ух, ну и холодина же у них тут!

— Такой маленький, даже до первых врат не дойдёт, — огорчилась Жуди.

— Это в сложенном состоянии.

— А в рабочем?

Я показал.

— Тогда до первых врат и чуть дальше, — оценил старик.

— Можешь не мечтать, защитное поле убьёт тебя, — напомнил я девчонке.

Когда мы со стариком отпали, девчонку забрал Фиу, и они ещё пару часов разучивали боевые приёмы. У них там внутри, похоже, пружина с подзаводкой от ядерного реактора, у обоих.

Вечером Жуди пришла к нам в палатку и заявила, что будет спать здесь. Я попытался её выпереть под предлогом того, что мой храп будет ей мешать. Не получилось. В итоге я скатал из бронежилета скатку и положил между нею и собой — чтобы случайно во сне не сжечь её защитным полем. Жуди попыталась болтать, но я провалился в сон на первой же фразе. Отвык я от долгих пеших маршей с полной выкладкой в условиях повышенной силы тяжести.

Ночью мне снилось, будто Жуди пришла ко мне в облике земной женщины, открыла грудь и принялась меня ею ласкать. Раньше мне такие сны снились, когда я сходился с кем-нибудь из земных девчонок. Похоже, моё тело решило её признать.

Наутро мы продолжили путь. Я продолжал совершенствовать язык и понемногу выпытывал из старика подробности быта и культуры различных религиозных обществ. Их было так много, что мне, похоже, нескольких месяцев не хватит, даже для беглого знакомства. Через час занятий я спросил у Жуди, как она.

— Я чувствую себя принцессой из древних сказок. Тех, где демоны похищают принцесс, чтобы затем спрятать их на лунах и захватить царство их отца.

— Луны! — взвыл я, — Малышка, ты подала мне отличную идею!

В следующую секунду Валли на Аисе получил приказ обследовать все спутники планеты, особо обращая внимание на небольшие, и задержать всех, кого удастся найти. Голос у Валли был какой-то подозрительно сонный.

— Они полетели на луны? — Жуди мечтательно посмотрела на небо, — Наверное, это очень забавно.

— Да. Только ничего хорошего в этом нет. Там пусто и человек погибает без воздуха через несколько мгновений.

Примерно час мы пересказывали друг другу всякие анекдоты. Милое общение прервал доклад Валли:

— Обнаружен корабль неизвестной принадлежности. Корабль уничтожен.

— Я же просил задержать!

— А мы не только задержали, но и уничтожили! — Валли был счастлив своей инициативой.

— Ну и как мы теперь о них что-нибудь узнаем? Ты хоть какую-нибудь разницу чувствуешь между разведывательной операцией и тотальным уничтожением?

— А мы в любом случае о них ничего бы не узнали. По нашей базе данных он не проходит. В следующую секунду они бы прыгнули, и никто бы их не нашел.

— Ну молодцы. А теперь двигайтесь туда и изучайте всё, что осталось, под микроскопом. Происхождение, технологии, всё, что сможете найти.

Странно. Если этот корабль не проходит через нашу базу данных… В нашей базе есть всё. Даже земные корабли. Все корабли всех кланов, с которыми встречались все охранители жизни во всех концах Вселенной. Причём наши анализаторы не сбить с толку простым изменением форм — датчики регистрируют все излучаемые поля и выбрасываемые вещества, благодаря чему практически моментально определяют тип технологий и происхождение корабля. Если датчики не смогли опознать корабль, то это значит, что с нами играет игры сила настолько дальняя или настолько древняя, что даже невозможно представить. Кому и зачем понадобилось выращивать на планете цивилизацию нитиру? Она никогда не будет ни промышленной, ни научной цивилизацией. Ни один клан никогда не получит от неё никаких прибылей. Чистое зло ради самого зла.

Но исследовать обломки нам в этот день не пришлось. С базы пришел вызов на срочную операцию зачистки, и Аису пришлось добрых полчаса продираться к нам с Фиу через атмосферу, а затем обратно.

— Может, это и к лучшему, — сказал я Жуди перед отлётом, — если повезёт, привезу мягкие перчатки и такую штуку, с помощью которой мы сможем делать то, что тебе так хочется.

Жуди замерла и — будь я проклят — побелела. Я подарил ей украшение в виде звезды (на самом деле — маяк — маркер) и потопал к кораблю. Второй такой маяк (только в виде камешка) я ещё раньше подбросил в сундучок с вещами актёров.

Уже поднявшись в шлюз, я вспомнил, что хотел сказать старику, но всё время забывал. Помахивая на прощание ручкой, я прокричал:

— Никому не говорите о нас, иначе найду и вы умрёте в страшных мучениях!

— Угу, — ответил старик. Странно, слово "да" здесь звучит обычно как "хай". Меня передразнивает?

Я припомнил приветствие из учебника, которым местные обменивались при прощании:

— Желаю вам третьих ворот!

Только прокричав приветствие, я понял его смысл. Как глупо получилось!

На корабле был жуткий беспорядок. В моё отсутствие команда беспробудно резалась в компьютерные игры, даже контейнеры из-под пищи от кресел не убирали. Срочная помывка всего корабля пошла им на пользу. Когда я выдохся и перестал орать, ко мне подошел Фиу:

— Волд, девчонка врёт. Такую растяжку и такую координацию движений обычные танцовщицы не имеют. Либо столичная школа танцев, причём профессиональная, либо столичная или околостоличная школа наёмных убийц. Я её пощупал, она кое-что умеет, и почти на моём уровне. Возможно, тебе это знание пригодится.