Во все Имперские ТОМ 11 Непобедимое Солнце

Глава 254 — Катабасис богини

Небо над Павловском было свинцовым, но на тяжелых облаках лежал алый отсвет, будто кто-то плеснул в небесную палитру горсть крови...

Было холодно, сверху падали снежинки. Снежинки тоже казались красноватыми, они кружились и засыпали вертолётную площадку за дворцом, здесь уже навалило снега по щиколотку.

Снег в начале сентября? Это выглядело странно, тем более что деревья в парке стояли еще совсем зелёные...

Но пришёл не только снег, вместе с ним явились и морозы.

От дыхания Алёнки шёл пар, когда Лейб-стражницы швырнули её на колени прямо в снег — ноги девушки свело от холода.

Стражницы и сами были чуть живыми. Они едва ковыляли, Либератор не позволял девушкам ни есть, ни пить. Одна из стражниц вроде даже обделалась, от неё воняло, справлять естественные надобности Либератор стражницам тоже не разрешал.

Лейб-Стражницы теперь напоминали каких-то бомжих, и Либератора это явно забавляло. Но девушки были под его властью, их глаза горели кроваво-красным огнем, они и сами не чувствовали, как их мучает новый хозяин...

Они вообще ничего не чувствовали. Некогда прекрасные стражницы русских Императоров, само воплощение красоты и силы, теперь обратились в животных. Они даже не говорили.

Алёнку они просто избивали. Но Алёнка была даже рада этим мучениям, которые ей несли стражницы, ибо когда её не били девушки — приходили мужчины, радикальные масоны...

О том, что делали с Алёнкой они, богиня старалась не думать.

Это было тем, что нужно забыть.

Да и какая она теперь богиня?

Тело у Алёнки сейчас было человеческим и истерзанным. Один глаз у неё вытек от побоев и так и не отрегенерировал. Пальцы на руках были переломаны и люто болели... Алёнка теперь не могла даже сама подтереть себе зад, даже донести ложку до рта. Впрочем, в последнем не было необходимости — Либератор её не кормил.

Девушку просто держали в подвалах Павловского дворца и избивали или насиловали, не прерываясь ни на секунду.

Уже день, а может и два... Алёнка давно потеряла счет времени.

Шею девушки сжимал призрачный ошейник — какая-то магия Либератора, душившая её и запрещавшая принимать божественный облик. Ошейник выглядел как парящее вокруг горла богини алое кольцо, и избавиться от него Алёнка не могла.

Но и полностью выкачать из девушки ауру Либератор так и не осилил. Остатки магии клубились внутри Алёнки, её чакры пылали МОЩЬЮ и яростью... Вот только бесполезной. Ибо вырваться из волшебных пут Либератора у Алёнки не было сил. Она все еще была богиней, но лишь потенциально, на деле она была слабее котёнка.

Либератор раздавил её, разломал, он с наслаждением выкалывал этому котёнку глаза, отрывал ему лапки...

Сейчас Алёнку притащили на вертолётную площадку за Павловским дворцом. Здесь все было по-прежнему — уже окоченевшие и начинавшие гнить трупы, припорошенные снегом — следы недавнего боя, сожженные остовы вертолётов, черный, выгоревший и полуразрушенный дворец...

Любовь к чистоте явно не входила в число достоинств Либератора. Да и были ли вообще у него достоинства, могут ли они быть у Дьявола?

Либератор даже не распорядился убрать отсюда трупы, ему просто было плевать.

Алёнка сейчас стояла на коленях перед Его Темнейшеством. Она замерзала на ледяных ветрах, каждая снежинка колола кожу холодом...

Девушка понимала, что встать с колен ей стражницы не позволят, если она попытается — то немедленно получит сапогом в зубы. А зубов у Алёнки уже и так осталось немного, регенерация у неё не работала.

Но богиня старалась держать голову прямо, главное сейчас — показать, что она не боится. Вот почему она спокойно смотрела единственным оставшимся у неё глазом на шестиметровую тушу Либератора, на его мерзкую ухмылку, на его каменные сапоги, в которых он не мог ходить, даже на его громадный член. Ибо надеть штаны адский монстр так и не удосужился.

На самого Либератора снежинки не падали, весь снег обращался в пар, едва коснувшись его...

В паре метров слева от чудовища в воздухе висел волшебный кокон, сиявший чернью, золотом, синим и фиолетовым.

Рюрик. Сын. Её сын...

Алёнка собрала всю свою гордость, чтобы не расплакаться.

Самого сына она не видела, лишь сияющий шар его ауры.

— ТВОЕМУ СЫНУ БОЛЬНО, — произнёс Либератор, и Алёну обдало зловонием из пасти демонической твари, — ОЧЕНЬ БОЛЬНО.

— Врёшь, — ответила Алёнка, стараясь четко произносить звуки, хотя без зубов ей это давалось нелегко.

Громадный член Либератора чуть приподнялся. Монстр явно получал искреннее удовольствие, то ли от созерцания истерзанной девушки, то ли от беседы о мучениях детей...

— Ты не достанешь моего сына! — в ярости продолжила Алёнка, — Он спрятался от тебя, спрятался в этом коконе! Он сам его сплёл. Мой сын — умница. И ты не можешь открыть, ты не откроешь!

Поросячьи глазки Либератора, красные и слишком маленькие для его огромной башки, внимательно глядели на кокон, сплетенный Рюриком.

— ДА, — признал Либератор, — ХОРОШО. ТЫ ПРАВА. Я НЕ МОГУ ДОСТАТЬ ТВОЕГО СЫНА ИЗ ЭТОЙ ШТУКОВИНЫ. НО ЭТО ПОКА.

— Ты никогда его не достанешь! — выкрикнула Алёнка, вложив в крик всю свою ненависть.

— ДОСТАНУ. У НЕГО РАНО ИЛИ ПОЗДНО КОНЧИТСЯ АУРА. У ВСЕХ КОНЧАЕТСЯ. Я МОГУ ПОДОЖДАТЬ. ДАЖЕ МИЛЛИОН ЛЕТ. Я БЕССМЕРТЕН. ДУРА.

Алёнка истерично расхохоталась:

— Ага, ну конечно. Это ты дурак! Ты забыл пророчество...

— ПРОРОЧЕСТВО?

— Да. Крокодил ест сам себя! Так сказано в сагах... И это — про моего сына. Он плод любви предтечи Рюрика и предтечи Крокодила. Но сам он — истинный Рюрик и Крокодил, в одном лице. Древний предсказанный герой! Так что мой сын ест сам себя, рождает бесконечную магию из себя самого. И тебе не одолеть его, ни через миллион лет, ни через миллиард... Мой сын выше законов сохранения энергии! Он вырастет в этом коконе, а потом выйдет наружу... О, да, настанет день, когда он выйдет, и тогда ты ничего не сможешь сделать, оживший ты кусок дерьма...

Красная вспышка.

Алёнка взвизгнула от шока, язык ей будто проткнули разом тысячей иголок.

Девушка сплюнула в снег кровь...

Похоже, что Либератор только что заткнул ей рот, не не кляпом, а чистой болью.

— ТЫ БРЕДИШЬ, — грянул голос Либератора, — НЕСЕШЬ ЧУШЬ. ПЫТАЕШЬСЯ ПОДСЛАСТИТЬ ПИЛЮЛЮ СВОЕГО ПОРАЖЕНИЯ. ПЫТАЕШЬСЯ НАЙТИ СЕБЕ СМЫСЛ, ЧТОБЫ ТЕРПЕТЬ СТРАДАНИЯ ДОСТОЙНО. НО Я НЕ ДАМ ТЕБЕ ТАКОЙ ВОЗМОЖНОСТИ. Я УБЬЮ ВСЕ ТВОИ СМЫСЛЫ. ТЫ УМРЕШЬ. ТВОЙ СЫН УМРЁТ. Я ЗНАЮ РЮРИКА, ЗНАЮ МОЕГО БРАТА. ОН НЕ БОГ. Я — БОГ. А ОН — НИЧТОЖЕСТВО. СЛАБАК. ЕСЛИ ТВОЙ СЫН ТАК СИЛЕН — ПОЧЕМУ ОН ТОГДА СПРЯТАЛСЯ В ЭТОТ КОКОН? ПОЧЕМУ ОН НЕ УЛЕТАЕТ ОТСЮДА? А ПРОСТО ВИСИТ ПЕРЕДО МНОЙ? ПОЧЕМУ?

Говорить теперь было мучительно, каждый звук доставлял боль, но Алёнка проорала кровоточащим ртом:

— А ты почему до сих пор торчишь здесь, мразь? Боишься? Спрятался от Нагибина? Тебя же самого все бросили, смотри! С тобой больше нет ни Чуйкина, ни твоего канцлера...

Алёнка только сейчас осознала это, она вспомнила, что когда её таскали сюда на допрос в прошлый раз — назначенный Либератором канцлер Таня Нагибина и этот мерзкий ублюдок Чуйкин стояли рядом с монстром. Но теперь их здесь и правда не было...

Либератор расхохотался.

— ГЛУПАЯ СУЧКА! ЧУЙКИН И ТАНЯ СЕЙЧАС И ОТПРАВИЛИСЬ В ПУТЬ, ЧТОБЫ УБИТЬ НАГИБИНА. НАГИБИН ИМ ДОВЕРЯЕТ. СЧИТАЕТ СВОИМИ ДРУЗЬЯМИ. ОН НЕ ПОНИМАЕТ, ЧТО ТАНЯ И МОЙ ЛЮБИМЫЙ УЧЕНИК ЧУЙКИН, ПОСТИГШИЙ САМЫЕ БЕЗДНЫ НЕНАВИСТИ — МОИ ВЕРНЫЕ СЛУЖИТЕЛИ. ОНИ ПОД МОЕЙ ВЛАСТЬЮ. И ОНИ ПРИНЕСУТ МНЕ ГОЛОВУ НАГИБИНА. Я НЕ СЧИТАЮ НАГИБИНА ПРОБЛЕМОЙ. ОН — НИЧТО ДЛЯ МЕНЯ.

Вот теперь Алёнка забилась в истерике, её ярость была столь велика, что пожирала её саму:

— Ты слабак! Чмо! Ты отнял у людей Солнце и магию, ты принёс нам вечную зиму, и ты еще думаешь, что кто-то будет служить тебе...

— ЧТО?

Либератор снова расхохотался, на этот раз столь гомерически, что даже забулькал горлом.

— СОЛНЦЕ... Я ПРОСТО ВЗЯЛ ЕГО ПОД КОНТРОЛЬ. ОНО НА КОЛЕНЯХ ПРЕДО МНОЙ. КАК ТЫ, АЛЁНА. А НИКАКОЙ ВЕЧНОЙ ЗИМЫ НЕТ. ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО СНЕГ ВЫПАЛ ИЗ-ЗА ИЗМЕНЕНИЙ КЛИМАТА? ГЛЯДИ НА ОБЛАКА, СУКА. ГЛЯДИ НА НИХ!

Алёнка задрала голову и на самом деле посмотрела в серые небеса.

Она только теперь заметила, что облака летят как-то ненормально, слишком быстро... Раньше, когда её в прошлый раз вытащили из подвалов дворца, она не обращала на это внимания, она думала, что это просто сильный ветер...

Но это был не ветер.

Павловск летел, и летел на стремительной скорости. Либератор заставил летающий город перемещаться!

— МЫ СЕЙЧАС В СТА КИЛОМЕТРАХ К СЕВЕРУ ОТ НОРИЛЬСКА. ТЫ УЖЕ ДАВНО НЕ В ПЕТЕРБУРГСКОЙ ГУБЕРНИИ, ТУПАЯ ТВАРЬ. И ЭТОТ СЕНТЯБРЬ В НОРИЛЬСКЕ И ПРАВДА ВЫДАЛСЯ ХОЛОДНЫМ. А ЧЕРЕЗ ПАРУ ЧАСОВ МЫ БУДЕМ УЖЕ НА ЧУКОТКЕ. А ПОТОМ В АМЕРИКЕ. А ПОТОМ НАД ОКЕАНОМ. МНЕ ДАЖЕ НЕ НУЖНЫ ЗАЩИТНЫЕ КУПОЛА НАД ГОРОДОМ, ПОТОМУ ЧТО МОИ ВРАГИ ПРОСТО НЕ ЗНАЮТ, ГДЕ Я! Я НЕПОБЕДИМ. ВЫ ПРОИГРАЛИ. ПОЙМИ ЭТО!

Но Алёнка не хотела понимать. Она теперь хотела просто достойно умереть, хотя сознавала, что Либератор лишит её и этой возможности...

— Чего ты добиваешься? — устало произнесла девушка, — Зачем ты мучаешь меня? Только ради удовольствия?

— НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ. МНЕ НУЖНА МОЩЬ.

— Мощь? — Алёнка бы рассмеялась, но рот болел и кровоточил, смеяться было слишком больно, — У тебя уже есть МОЩЬ, ты же бог, забыл...

— МАЛО МОЩИ, МНЕ МАЛО МОЕЙ МОЩИ! МНЕ НУЖНЫ ДРЕВА. ФИЗИЧЕСКОЕ ПЕРВОДРЕВО. ДУХОВНОЕ ПЕРВОДРЕВО. ДАЙ МНЕ ИХ. И ПОЩАЖУ ТЕБЯ И СЫНА.

Алёнка искренне удивилась. А потому удивилась тому, что сохранила саму способность удивляться...

— Ты знаешь о Древах?

— Я ВСЁ ЗНАЮ. ВСЁ. ДАЙ МНЕ ИХ. ДАЙ!

Теперь Либератор и сам напоминал ребёнка, огромного уродливого детеныша, измазавшегося в дерьме. Он требовал Древа, как дитё требует мамкину титьку...

— Этого не будет, — отрезала Алёнка, — Ты уже обещал не трогать меня и сына. И вот что ты со мной сделал. Я тебе не верю!

— ГДЕ ФИЗИЧЕСКОЕ ПЕРВОДРЕВО?

— Не знаю...

— ВРЁШЬ, ПОГАНЬ. ВРЁШЬ! Я ЧУЮ ДРЕВО В ТЕБЕ, ЕГО ВКУС В ТВОЕЙ КРОВИ И В ТВОЁМ СЫНЕ!

— Пусть так, — ответила Алёнка, — Но тебе этот вкус не ощутить. Подонок.

Алёнка снова сплюнула красной кровью на белый снег.

— В ТАКОМ СЛУЧАЕ Я САМ ВОЗЬМУ ЗНАНИЯ. ПРЯМО ИЗ ТВОЕЙ ГОЛОВЫ.

Красная вспышка.

Голову Алёнки на самом деле пронзило острой болью, её будто сверлили тысячей перфораторов разом...

Но девушка собрала все остатки своей магии, внутри себя она еще этой магией распоряжаться могла, ибо Либератор умел погубить тело, но не душу. Над этой материей тварь была невластна...

— ОТДАЙ! — взревел Либератор.

Но Алёнка не отдала. Она вообще сейчас не думала о Перводреве. Она думала о том, как она притворялась холопкой... Милой крестьянской барышней. В ярком платье она собирала цветы на лугу, даже пела русские печальные крестьянские песенки...

Она не знает ни о каком Перводреве. Холопы понятия не имеют о таких вещах.

— СУКА! ГДЕ ПЕРВОДРЕВО?

Либератор топтался в сознании Алёнки, как слон в посудной лавке, пытавшийся подобрать с пола обороненную иголку. Монстр ломал Алёнкин разум, но обнаружить нужную информацию был не в состоянии. Сердце богини — слишком тонкая материя для него. Либератор может вырвать это сердце, но не понять его, не проникнуть в его тайны...

— Батя, простите нас!

Боль в голове вдруг стала глуше, Алёнка осмотрелась, в глазах у неё стояла муть.

Девушка ощупала свою голову, аккуратно, стараясь не травмировать распухшие переломанные пальцы... На пальцах теперь появилась свежая кровь — она капала у Алёнки из ушей.

Но Либератор отстал, Его Темнейшество отвлекли.

На вертолетной площадке появились двое радикальных масонов в балахонах, они тащили сильно израненного толстяка. А еще с ними пришла дрожавшая от страха принцесска.

Зрение еще не вернулось к Алёнке полностью, в её единственном сохранившемся глазу после психической атаки Либератора метались темные пятна...

Но она узнала толстяка, у которого отсутствовала половина головы — это был Велесов, друг Полётова, либеральный масон. Велесов явно был при смерти.

А принцесска была Алисой Багатур-Булановой, консервативным масоном...

И тогда Алёнка поняла.

— Нет! — выкрикнула девушка.

— ДА, — с наслаждением произнёс Либератор, — НЕ ХОЧЕШЬ ДАТЬ МНЕ ФИЗИЧЕСКОЕ ПЕРВОДРЕВО? В ТАКОМ СЛУЧАЕ Я ВОЗЬМУ ДУХОВНОЕ. ИБО ЕГО МОЩЬ — НЕПРЕВЗОЙДЕННАЯ МОЩЬ. ДУХ СИЛЬНЕЕ МАТЕРИИ. Я ВОЗЬМУ ДВЕНАДЦАТЬ ТАЙН И ПОЗНАЮ ПЕРВОДРЕВО. И ТОГДА ТВОЙ СЫН ПАДЕТ. Я УБЬЮ ЕГО МЕДЛЕННО. Я ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯ ЕСТЬ ЕГО ПЛОТЬ!

Алёнка попыталась вскочить на ноги, но Либератор вернул её обратно на колени одной красной вспышкой, а стражница еще и ударила девушку сапогом в лицо.

Богиня понимала, что это конец.

Если Либератор обретёт Духовное Перводерво — его не остановит уже никто и никогда. Он сможет повелевать самим временем и пространством, без всяких ограничений.

Алёнка знала о Духовном Перводреве, она и сама собирала его Тайны... Физическое Древо рассказало Алёнке о своем Духовном брате-близнеце, столь сильном, что даже само материальное Древо его боялось.

Вот только Алёнка смогла собрать лишь четыре Тайны консервативных масонов. Тайны либералов и радикалов ей так и не открылись.

А Либератор уже знает Тайны радикалов, а Тайны консерваторов он сейчас получит от Алисы Булановой....

— ПРИНЦЕССА, ПОДОЙДИ.

Алиса подошла, девушку всю трясло от ужаса.

Алиса знала Тайны консерваторов, все четыре. Она была на том собрании, когда Царь заставил лидеров консервативных масонов раскрыть Тайны всем присутствующим...

Ублюдок Царь. Глупец! Сумасшедший! Он бросался масонскими Тайнами, как крестьянин бросается зерном в курятнике. Для него все было игрой. И вот теперь он доигрался. И мир погибнет из-за его игрищ...

Либератор не задал Алисе ни одного вопроса. Просто вперил в неё взгляд своих крысиных глазок. В воздухе метнулась красная вспышка, девушка схватилась за голову и заорала не своим голосом.

— ДА! — с наслаждением произнёс Либератор, — ДА!

Над монстром разверзлись золотые бездны магии. Одна вспышка, потом вторая, потом третья, потом четвертая...

Голова Алисы Булановой взорвалась, по снегу разметались куски черепа и брызги мозга вперемешку с кровью, мертвое тело принцессы повалилось в снег.

Она была слаба. Она даже не сопротивлялась.

Либератор влез в сознание принцессы легко, он вошёл туда, как вор входит в открытый и пустой дом.

И теперь он знал. Он знал четыре Тайны консерваторов!

— ДАВАЙТЕ ЛИБЕРАЛА, — потребовала адская тварь.

Радикалы в балахонах положили перед Либератором израненного Велесова, у которого отсутствовала половина головы, вероятно, эту жуткую рану Велесову нанесли какой-то черной магией...

Хоть бы у Велесова уже не было той части мозга, где он хранил Тайны!

Хоть бы эти Тайны уже вытекли из него, вместе с мозгами и всей памятью князя...

— ТАЙНЫ НА МЕСТЕ, — произнёс Либератор, будто читал сейчас Алёнкины мысли, — ОНИ В БАШКЕ ТОЛСТЯКА. НО ПРИДЕТСЯ ПОВОЗИТЬСЯ. ПОЧЕМУ ОН В ТАКОМ СОСТОЯНИИ?

Радикальные масоны тут же в страхе пали на колени:

— Прости нас, батя! Но Велесов сопротивлялся. Пришлось его ранить. А кроме него все четыре Тайны либералов знали только Полётов и Меченосцев. Полётов мертв. А Меченосцев сбежал, мы не знаем, где он!

Либератор не ответил, просто снова уставился на Велесова.

В воздухе метнулась очередная красная вспышка.

А потом над Либератором засияли золотые бездны — первая, вторая, третья...

Алёнка с замиранием сердца ждала четвертой вспышки, её появление свидетельствовало бы, что Либератор теперь познал все масонские Тайны и обрёл всемогущество.

И Алёнка молилась про себя, чтобы этой вспышки не было. Ну же, Велесов! Умри! Прошу, умри, не раскрывай ему! Сдохни! Ты ранен, тебе пора на тот свет!

Но Велесов не умер. Однако и вспышки не было.

Молитвы Алёнки были услышаны, три золотые бездны над головой Либератора уже рассеялись, а четвертая так и не появилась...

— НЕТ ВТОРОЙ ТАЙНЫ! — пробулькал Либератор, — ОНА МНЕ НЕ ДАЕТСЯ! НЕЙРОНЫ УБЛЮДКА ПОВРЕЖДЕНЫ...

Над Велесовым метнулась красная вспышка, тело толстяка окутала какая-то алая взвесь, полумертвый Велесов взлетел и теперь парил рядом с Либератором.

Судя по всему, адская тварь законсервировала князя, чтобы еще покопаться у него в мозгах позже.

— ЗАТО Я УЗНАЛ ЧЕТВЕРТУЮ ТАЙНУ ЛИБЕРАЛОВ, — Либератор криво усмехнулся, отчего его рожа стала еще более звериной, — ЭТО ИНТЕРЕСНАЯ ТАЙНА. ОНА ПРО МАШИНУ ПОЛЁТОВА. ПРО ТУ АУРУ, КОТОРУЮ ИЗ НЕЁ ВСОСАЛ РЮРИК... ЭТА ТАЙНА — ЛИШЬ СЛОВА. НО Я ВИЖУ И ЕЁ ГЛУБИННУЮ СУТЬ. МОЯ МУДРОСТЬ ПРОНИКАЕТ ВСЮДУ.

На этот раз вспышка была темной, из неё на снег вывалился странно одетый чукча...

Алёнка уже видела этого паренька в ангаре у Полётова, этот человек выглядел, как шизофреник.

Вроде бы он был программистом, именно он работал с яйцом-суперкомпьютером...

Но взгляд у чукчи был странно отсутствующим, он даже сейчас не боялся, просто бессмысленно вертел головой.

Видимо, чукчу-программиста радикалы захватили на руинах Полётовского ангара и притащили, как и всех важных пленников сюда, в Павловск.

— ЭТО ДЫГЫЙ, — сообщил Либератор, — УРАЛЬСКИЙ МАГ. ПОСЛЕДНИЙ В МИРЕ. И ОН РЕТРАНСЛЯТОР АУРЫ ТВОЕГО СЫНА. ТАК РАБОТАЕТ ИСКУССТВЕННАЯ АУРА РЮРИКА. ЕСЛИ УБИТЬ ДЫГЫЯ — ТВОЙ СЫН СТАНЕТ БЕЗЗАЩИТНЫМ. ОН ПОТЕРЯЕТ ВСЮ СВОЮ МАГИЮ.

У Алёнки замерло сердце...

Она не знала, прав ли Либератор, потому что ей самой Тайны либеральных масонов так и не открылись. Но она перепугалась.

— Нет, пожалуйста, — вот теперь голос Алёнки уже зазвучал жалобно, — Чего ты хочешь? Пожалуйста...

— Я ХОЧУ СМЕРТИ. ТВОЕЙ. И ТВОЕГО СЫНА. А БОЛЬШЕ МНЕ ОТ ТЕБЯ НИЧЕГО НЕ НАДО. ТЕПЕРЬ УЖЕ НЕТ. ПОЗДНО МОЛИТЬ О ПОЩАДЕ.

Красная вспышка...

Дыгый замертво рухнул в снег, убитый за одно мгновение.

Либератор протянул громадную длань и попытался проломить кокон, в котором пребывал Рюрик, но тут же отдернул руку и оглушительно громко взвыл от боли...

Рука Либератора вдруг загорелась красным огнем, терзавшим монстра, потухла она лишь через секунду.

А кокон сына Алёнки оставался все таким же ярким и МОЩНЫМ, в нём клубились все четыре цвета ауры Рюрика, он даже не потускнел.

И путь внутрь этого кокона для Либератора был закрыт.

Алёнка звонко рассмеялась:

— Господи... Либератор, ты кретин! Ты просто самый натуральный болван! Клинический идиот! Ты так ничего и не понял? Этот чукча был нужен, чтобы служить ретранслятором для чужой ауры, понимаешь? Для чужой! Ибо Полётов пихал в свою машину людей, не имевших никакого прямого отношения к Рюрику! Вот почему ему требовались костыли, требовались вот эти духовные ретрансляторы... А мой сын — Рюрик буквально. Реинкарнация. Воплощение. В нём душа Рюрика, да-да, того самого, который изгнал тебя в ад тысячу лет назад! И мой сын ни в каких ретрансляторах не нуждается. Он не впитывал чужой ауры. Он взял свою. Аура Рюрика — его по праву рождения! И ты её у него не отберешь. Никак. Никогда.

Алёнка все хохотала, постепенно переходя в истерику...

А Либератор тем временем пришёл в такую ярость, что даже не стал больше мучить девушку.

Вместо этого он снова вперил зенки в Велесова, над Либератором теперь заметались сразу сотни красных вспышек.

Рожа чудовища исказилась мукой. Алёнка поняла, что Либератор сейчас страдает, потому что вынужден действовать тонко, а не брутально, как он любит. Он проводил ювелирную работу, он копался у Велесова в памяти, как хирург во время сложнейшей операции...

И у него стало получаться.

Среди красных вспышек над чудовищем вдруг стали проскакивать отдельные искорки золота, тварь явно нащупала последнюю Тайну, отделявшую Либератора от всемогущества...

И тогда Алёнка поняла, что надо действовать.

Она больше не смеялась в истерике, её разум вдруг стал совершенно ясным и ледяным.

Надо действовать. Ради сына, ради себя, ради всего мира...

Конечно, Алёнка никак не могла противостоять Либератору физически, её тело было полностью под властью монстра. Но не её дух. Алёнка отлично понимала, что этот её последний рывок окончательно разрушит её и без того ослабшие чакры, этот рывок даже может убить её.

Но терять больше было нечего.

И Алёнка сделала это, она и сама не до конца верила, что у неё получится...

Но у неё получилось.

Алёнка завизжала от боли, чакры внутри неё сгорали одна за другой...

Однако это было уже неважно. Она сделала.