Во все Имперские ТОМ 11 Непобедимое Солнце

Глава 250 — Hrørek

— Ваш новый Старший клана, кабанята, — я указал на Таю, — Отныне вы выполняете её приказы.

— Но она же Нагибина... — попытался было протестовать какой-то пожилой кабан.

Но я просто взглянул на деда, и тот тут же заткнулся.

Потом я перевёл взгляд на Таю.

Слова тут были излишни. Я всё еще был уверен, что Тая знала о заговоре герцога и изначально участвовала в нём. Но в решающий момент жена сделала правильный выбор и спасла меня.

Я, честно, понятия не имел, как Тая теперь относится ко мне, после того, как моя телохранительница разделалась с её дедом. Но на семейные разборки сейчас в любом случае не было времени...

Тая избегала смотреть на меня, даже на мой взгляд девушка не ответила.

Но к своим она обратилась, хотя голос у моей жены дрожал от горя:

— Нагибин нам не враг. И либеральные масоны тоже. Алёнка вас обманула. А герцог... был объят безумием. Нам здесь не с кем сражаться. Кроме Алёны Оборотнич...

Кабаневичи пялились на свою новую Старшую. Что сейчас происходило у них в головах — сказать трудно. Наверняка часть приняла новый положняк, а часть — зарежет Таю при первой же возможности.

Но верный мне Павел Павлович Кабаневич уже бросился целовать Тае ручку:

— Мы признаем тебя Старшей. Таково было завещание герцога!

Некоторые Кабаневичи закивали, подтверждая признание... Другие смотрели по-волчьи. Но сделать один хрен ничего не могли. Пока я рядом — Тая будет Старшей, вот в этом я не сомневался.

— Чудесно, — раздался позади меня голос Франка Бонапарта, — Но мне бы хотелось уже покинуть это место...

— Полётов хочет говорить с вами, Ваше Величество, — произнес Буранов, обращаясь ко мне, — Он умирает.

Вообще мне показалось странным, что Полётов в принципе еще жив...

Прятавшиеся все это время в толпе либералов целители все еще были рядом с Полётовым, родичи Великого Князя уже тоже приземлились и суетились подле него. Сын Полётова Всеслав вливал отцу в сожженный рот какое-то лекарство...

Либералы расступились, я подошёл к Полётову.

Великий Князь выглядел все также ужасно — сожженная одежда клочьями прилипла к телу, на котором не осталось ни одного живого места. Лицо сгорело так сильно, что Полётова нельзя было узнать. Князь дышал шумно и часто, на его губах вздувались кровавые пузыри...

— Я дал отцу опиум, — тихо произнёс Всеслав, — Но ему осталось несколько минут. Это не отрегенерировать.

Последнее было и так понятно. Никакой ауры над Полётовым больше не было, видимо, его чакры полностью погибли. Целители, стоявшие рядом, были сейчас мрачнее любых некромантов.

Я опустился рядом с умирающим на колени, Полётов неожиданно вскинул руку и схватил меня за плащ:

— Ваше Величество... Простите... Я был глупцом...

— Не за что извинятся, князь.

— Поймите... У неё получилось... Алёнка была права... — Полётов слабым жестом указал в сторону метавшихся под аура-пушкой черно-золотых вихрей, — Я, сам не зная, сделал эту ауру для неё, для вашего с ней сына... Вот почему я так боялся её беременности... Помните, тогда в Риме... Он Рюрик! Сын Алёнки Рюрик! Реинкарнация! И он взял свою ауру. Усиленную... В сто раз! Тысячелетие спустя он вернулся за своей магией...

Рот Полётова странно скривился, видимо, Великий Князь усмехнулся.

— Подумать только... Какой странной бывает судьба...

Голос Полётова стал совсем слабым, я склонился ближе к его губам, меня обдало запахом горелого мяса.

— Где Дыгый? — пробормотал князь.

Я быстро обшарил помещение глазами.

Юкагир был жив. Он стоял в углу зала, прижавшись к стене, будто от страха, но на лице Дыгыя застыло все то же странное нечеловеческое выражение, никакого ужаса в его глазах не было, ни капли.

— Дыгый здесь, — доложил я Полётову, — Он жив. Даже не ранен.

— Если с Алёной или её сыном возникнут проблемы... — совсем тихо произнёс Полётов, — Убей Дыгыя. Это через него идёт вся аура... Даже после того, как она впитана... Сохраняется связь. Душа Дыгыя — ретранслятор... Если убить его — аура Рюрика рассеется. Так работает аура-пушка Уральских магов, так работает вот это яйцо... Душа Дыгыя — и есть его программное обеспечение...

Я кивнул.

Теперь я наконец понял, почему Полётов так легко согласился накачать аурой Рюрика меня, а потом и Михаила. Великий Князь просто собирался оставить при себе Дыгыя, и в случае если я или Михаил выйдем из-под контроля — он бы просто убил юкагира и развеял тем самым нашу МОЩЬ.

Я вспомнил про Михаила и снова пошарил глазами по залу.

Буланов оказался вполне себе живым. Он стоял в толпе либералов и даже отрегенил свои ожоги, нанесенные аура-пушкой. Теперь было ясно, что его царская кровь и родство с Рюриком спасли его от ужасной судьбы Полётова, аура-пушка Михаила лишь чуть покалечила, но не убила...

— И еще... — Полётов теперь говорил быстро, явно спеша, он был уже не совсем в нашем мире, и сам это понимал, — Я знаю про Духовное Перводрево...

— Что?

— Я знаю, Нагибин. Я не верил в него, но я знаю... И я понимаю, что ты делаешь. Двенадцать Тайн! Ты хочешь собрать их все... Чтобы обрести божественную мощь! Единственную в мире МОЩЬ, которая превосходит Алёну и Либератора, даже вместе взятых... Две Тайны либеральных масонов я тебе открыл. Теперь узнай оставшиеся две...

Полётов тяжко облизал губы, потом шумно выдохнул:

— Слушай... Тайна гибели Лунных магов... Первая Тайна Либеральных масонов. Чингисхан — величайший враг Лунных магов, он уничтожил их, устроив Лунное затмение, продлившееся три года... Лунные маги утратили свою силу. И Чингисхан перебил их. Вот как погибли Лунные маги, вот почему миром теперь правят маги Солнца!

Над моей головой разверзлась золотая бездна.

Либералы заахали. Они не слышали слов Полётова, князь говорил слишком тихо, хотя я был уверен, что эту первую Тайну здесь и так знают многие.

И раскрыть мне её мог любой из либералов, но Полётов определенно хотел сделать это лично, это было важно для князя. Он хотел передать мне часть Духовного Перводрева перед смертью, внести свой вклад в победу над Либератором...

Я же призадумался. Вроде бы эта Тайна была ерундой, уже неважной, делами давно минувших дней, но если провести аналогии...

Чингисхан в свое время сделал что-то с Луной, лишив Лунных магов силы. А Либератор прямо сейчас наслал какие-то чары на Солнце... Неужели он хочет уничтожить Солнечных магов?

Золотая вспышка магии над моей головой рассеялась, зато озарение теперь наступило у меня в голове.

Ну конечно!

Теперь пазл собирался. Радикальные масоны, слуги Либератора, они же ненавидели магократию, они считали её несправедливой. Они уже устраивали восстания холопов, по ходу которых убивали магов...

А что если Либератор пришёл в этот мир не затем, чтобы править магами, а чтобы уничтожить всех магов, буквально?

— Вторая Тайна... — продолжал тем временем Полётов, — Тайна смерти Рюрика, которую он раскрыл лишь своему Лесничему, хранителю его деревьев и трикоинов. Он раскрыл её перед тем, как умереть... Рюрик сам принял смерть. Добровольно. Скормил себя Крокодилу. Он не стал сражаться... Ты понимаешь, Нагибин? Понимаешь?

Единственный сохранившийся глаз Полётова жутко глядел прямо на меня.

— Твой сын... Рюрик... И ты убьешь его, миф всегда повторяется! Он не будет сопротивляться. Рюрик скормил себя Крокодилу, потому что понял важную вещь. Узнал самую сущность магии. Она, эта вещь... Состоит в том, что...

Надо мной вновь сияла золотая магия.

Теперь я знал все четыре Тайны Либералов. И все четыре Тайны консерваторов.

И еще одну Тайну радикалов, раскрытую мне Чуйкиным. И от всемогущества меня отделяли только три оставшиеся Тайны радикальных масонов...

Но на губах у Полётова уже вздулся последний кровавый пузырь.

Великий Князь больше не дышал, его единственный глаз смотрел без всякого выражения.

Я осторожно закрыл этот глаз, потом встал с колен:

— Он ушёл.

Золотая магия над моей головой рассеялась, будто отдавая Полётову последние почести и унося душу Великого Князя в загробный мир.

Дочери Полётова разрыдались, его жена едва стояла на ногах — её сильно ранили в битве, так что она еще полностью не отрегенила, возможно даже не осознала до конца, что её мужа больше нет...

Сын Полётова Всеслав выглядел растерянным, паренёк теперь стал Старшим клана. Но всем было понятно, что заменить Полётова он не сможет, его вообще никто не сможет заменить.

— Это был великий человек и истинный АРИСТО, — произнес по-русски Бонапарт.

Либералы закивали, кто-то начал читать молитву...

Я достал из кармана ожерелье жены Рюрика Яромилы — на нём теперь сгорели еще две бусины, ибо еще две Тайны открылись мне.

Вроде мой наставник Словенов называл эти Тайны «Затмение» и «Лесничий».

И если с «Затмением» все было более-менее понятно, то последняя открытая мне Полётовым Тайна все не шла у меня из головы...

Она была странной. Великий Князь не успел рассказать её до конца, я так и не понял, что такого узнал Рюрик о магии, что решил покончить с собой, скормив себя Крокодилу.

Я обвел глазами скорбные лица либералов.

Потом оттащил в сторону Буранова, моего самого верного сторонника.

— Вы знаете вторую Тайну либералов, князь?

— Конечно, — Буранов кивнул, — Я так понимаю, Его Высочество раскрыл её вам...

— Да. Но не до конца. Вы можете продублировать?

— Разумеется. «Когда Рюрик был готов к смерти — он позвал своего Лесничего. И лишь ему одному открыл, что скормит себя Крокодилу. Ибо это единственный путь спасти Солнце и магию. И священная жертва была принесена».

На этот раз никакие золотые бездны надо мной не разверзлись, ибо я уже знал эту Тайну, равно как и мой собеседник Буранов.

Однако я загрузился, причем плотно:

— Хм... Полётов рассказал это иначе, другими словами.

— Это возможно, — подтвердил Буранов, — Суть Тайн в фактах, а не в словах, Ваше Величество.

— Понимаю. Но зачем Рюрик скормил себя Крокодилу?

— Чтобы спасти Солнце и магию, — ответил Буранов, — Так говорит Тайна. А больше она ничего не говорит. Я рассказал вам всю вторую Тайну, целиком.

— Полётов утверждал, что Рюрик дал Крокодилу убить себя, потому что постиг некую тайную сущность магии. Князь даже пытался мне рассказать об этой сущности, вот только не успел...

— Ну... — Буранов будто смутился, — Поймите, Ваше Величество, что это уже его домыслы... Вероятно Его Высочество хотел донести до вас свою трактовку Тайны. Но это — лишь его мнение. При всём моем уважении к покойному Великому Князю. Его трактовка может быть и неверной. Так что не рассуждайте об этом слишком глубоко.

Я, не выдержав, нервно хохотнул:

— Не рассуждать слишком глубоко? Буранов, друг мой... Если вы не заметили, в мир пришёл Гностический Либератор. А скоро придёт и Рюрик, мой сын, которого родит Алёна Оборотнич. А еще есть я — Крокодил... И от того, как я буду трактовать Тайны, сейчас и зависит судьба мира, от этого зависит, сможем ли мы расхлебать все это дерьмо.

Буранов уставился на меня, скорее изображая обеспокоенность, чем беспокоясь на самом деле.

Ну оно и понятно. Буранов был стопроцентным АРИСТО и политиком, для него все эти Тайны явно были какой-то мутью, вроде бабушкиных сказок, или просто слишком высокими метафизическими материями.

А вот я такой позиции себе позволить не мог.

— Ладно, — примирительно произнёс я, — Вы сами как трактуете эту Тайну? Зачем Рюрик скормил себя Крокодилу? И как это помогло спасти Солнце и магию? Или как поможет? Мы ведь можем предположить, что эта Тайна относится на самом деле к будущему, а не к прошлому.

Но Буранов просто мрачно покачал на это головой:

— Я не знаю, Ваше Величество. Честно, я не знаю...

— Так я и думал, — вздохнул я, — Спасибо вам, в любом случае.

Либералы тем временем забухтели, они теперь все глядели куда-то за мою спину...

— У тебя мальчик, Нагибин, — грянул в зале Алёнкин голос.

Я резко обернулся...

Первыми я узрел черно-золотые Алёнкины вихри.

Они больше не были сплошным коконом смерчей, скрывавшим девушку, теперь аура просто металась вокруг Алёнки, не закрывая хозяйку.

Потом я обратил внимание, что аура-пушка на потолке сгорела до черна...

Потом я увидел моих старых знакомых — бугровщиков, всех троих, они стояли вокруг Алёнки со штурмовыми винтовками в руках. Видимо, богиня телепортировала их сюда своей волей.

Сама Алёнка была божественно прекрасна, как и всегда — черная, обнаженная, трехглазая, утопающая в золоте...

Вот только её животика больше не было. Талия у Алёнки вновь была модельной, а фигурка — идеальной.

Роды не оставили на теле богини ни следа.

И лишь после того, как я обратил внимание на все это моменты, лишь самым последним до меня дошло — Алёнка держит на руках мальчика...

Мальчик был крупным. Не новорожденный, а скорее годовалый.

Но оно и неудивительно, Алёнка же выносила его за неделю, так что логично, что ребёнок и растет не так, как обычный человек, а гораздо быстрее.

Ребёнок был полностью черным, как и его мама. Но на негра похож не был, ибо его кожа была цвета самой ночи, а в чертах личика не было ни капли негритянского.

Волосы у мальчика были золотыми, как и глазки...

Но в нём было что-то моё — будто во взгляде, там читалась Нагибинская дерзость, я готов был в этом поклясться.

Мой сын. Подумать только...

Мой сын — божество.

Мальчик погладил Алёнку по груди, потом решительно обхватил эту грудь ручками и присосался.

Но сосал он отнюдь не молоко, над головкой ребенка уже засияли сполохи — золотые, как Солнце, и черные, как полуночное небо...

Ребёнок сосал из груди Алёны чистую магию!

Вот пища, достойная Рюрика.

— Эм... Поздравляем с прибавлением в семействе, — осторожно подал голос Император Бонапарт.

Алёнка чуть склонила голову, улыбнулась:

— Мерси, Ваше Величество.

Девушка парила в потоках магии и кормила сына, ничуть не смущаясь, что на неё сейчас пялится толпа мужиков.

Она сейчас была прекрасна. Не злая богиня войны, а живое воплощение Великой Матери, Матери богов...

Мальчик вдруг оторвался от грудей Алёнки, по его губам стекала золотая магия...

Он поднял ручку, сжал её в кулачок, будто ловил невидимых мух. Потом разжал кулачок, потом сжал еще раз...

— Мин! — произнёс мальчик, — Мин!

Говорил он совершенно чётко, а его звонкий голос грянул настоящим громом, стены зала затряслись, даже мертвецы на полу зашевелились от вибрации...

— Что это, что он говорит? — растерялся Бонапарт.

— «Моё», — перевел Велесов, — Он говорит — моё. Это на староскандинавском, на вымершем языке викингов.

Мальчик снова воздел ладошку...

Где-то звякнуло железо.

Мы все повернули голову в сторону раскуроченного бронестекла слева, оттуда, из хранилища артефактов Рюрика, к мальчику уже летел меч...

Меч Рюрика, тот самый, который когда-то кусками хранился в моём поместье, тот самый, который собрал Полётов.

Громадный меч лег ребенку в руку, и мальчик удержал его своей малой ладошкой.

Ибо у этого мальчика была аура, с рождения, а не с шестнадцати лет, как у остальных магов...

Вокруг ребёнка метались потоки магии, его собственной. Теперь можно было увидеть, что аура мальчика по цвету отличается от ауры его матери — в его цветах были чернь и золото Алёнки, а еще синий Рюриковичей и даже мой фиолетовый...

— Господи! — выдохнул Велесов, — Господи! Четырехцветная аура! И меч... ОН. Это ОН. Рюрик здесь. Он воплотился.

Алёнка кивнула, ласково улыбнулась сыну, потом одарила сиявшей золотом улыбкой либералов...

Толстяк Велесов первым рухнул на колени.

За ним последовал Меченосцев, потом маленькая княжна Пожарская, потом Буранов, потом на колени упали выжившие Кабаневичи...

Я почти физически ощущал, как корона стремительно слетает с моей головы. Я больше никого здесь не интересовал. Что им Крокодил и Император России, когда тут сам Рюрик, собственной персоной?

Через пару секунд на коленях уже стояли почти все в зале, даже Полётовы.

На ногах остался только я, да еще Тая, мои телохранительницы и Император Бонапарт со своей стражей.

Ну и Дыгый, само собой, так и остался подпирать стенку, он даже не смотрел на Алёнку, явно погруженный в собственные шизоидные древнеуральские мысли.

И бугровщики вокруг Алёнки так и остались стоять...

Стоп.

Бугровщики.

Раз они здесь — значит, богиня после родов слаба. Алёнка явно опасалась за свою безопасность, иначе бы не притащила сюда своих бандитов...

Я наконец обрёл дар речи. Но говорить о сыне не стал. Это все еще было слишком шокирующим, я даже не знал, как на это реагировать.

— Алён, у нас проблема — Либератор...

— Он умрёт, — пропела Алёнка, — Даже не сомневайся. Рюрик убьет его. Но Либератор — лишь вторая наша проблема.

— А первая?

— Ты, Нагибин. Ты — первая проблема, — ответила Алёнка, — И вы все, дамы и господа. Неужели вы надеетесь вымолить прощение, просто приклонив коленки? Нет, так не пойдет. Вы все бунтовщики, друзья. Вы пытались разрушить Империю. Пытались притащить нам Конституцию, будто у нас тут Швейцария. Но Рюрику не нужны Конституции. Его власть будет абсолютной. Равно он не нуждается и в бунтовщиках, и в предателях, и в Крокодилах...

Глаза Алёнки блеснули золотым гневом.

— Рюрик пришёл карать, — произнесла девушка, — И начнет он с вас. Ты умрешь от руки собственного сына, Нагибин. И все остальные тоже. Вам нет прощения, ведь ваш главарь Полётов пытался отнять у Рюрика его ауру! Такое не прощается. Так что девочка Пожарская пусть отойдет подальше. А остальные — готовьтесь к смерти. ВСЕ.

Я ушам своим не верил.

Выходит, мне и правда суждено пасть от руки собственного сына, как мне уже давно предрекала Алёнка? Или убить мальчика, как говорил Полётов?

Но второе было еще страшнее первого... Как я могу убить вот этого годовалого ребёнка, у которого еще вдобавок и мои глаза?

Невозможно...

У меня перехватило дыхание, даже колени задрожали, впервые за много лет.

Настали страшные времена, времена, когда даже Крокодилы пугаются...

Ситуация была безвыходной.

Я понял, что попал я не восемь дней назад. Восемь дней назад я всего лишь переселился в другой мир, в новое тело. А ПОПАЛ я именно сейчас...

— Алёна, мы должны вместе сразить Либератора... — проблеял я, голос на этот раз меня подвёл.

— После, — отмахнулась девушка, — Я же сказала. Либератор не составляет проблемы для Рюрика. Тем более для Рюрика, усиленного в сто раз. Или ты забыл, что Рюрик уже бил Либератора тысячу лет назад?

— Отпусти хотя бы Императора Франции, он тут не причём... — я просто тянул время, я не знал, что еще сказать.

Мне хотелось трусливо сбежать, но в дырах пола и потолка все еще клубилась Алёнкина черно-золотая магия. Все выходы отсюда все еще были перекрыты. Помещение представляло собой герметичный магический кокон, полностью закупоренный аурой богини.

— Вот это верное замечание, — поддержал тем временем меня Бонапарт, — Я не при делах. Вы же не хотите войны России и Франции, моя госпожа...

Алёнка звонко рассмеялась:

— России? Франции? Их больше нет, Ваше Величество. Ибо Рюрик — правитель всех магов белой расы. ВСЕХ. Вся Европа — его вотчина. А может статься, что и весь мир... А ты просто самозванец, мон шер. Склонись перед Рюриком — и тогда, так уж и быть, тебя, единственного из всех, он пощадит.

— Этого не будет, госпожа, — мрачно ответствовал Франк, — Бонапарты коленей не преклоняют.

На несколько секунд повисла тишина.

Я все еще пребывал в растерянности, я понятия не имел, что делать...

Впрочем, один шанс на спасение у меня был. У всех нас он был. Алёнка же слаба после родов, кроме того, силы Рюрика обрел её сын, а не она сама.

Так что решать нашу судьбу предстояло именно мальчику...

И он решил.

— Тейла! Тейла атлю! — выкрикнул ребёнок.

И взмахнул мечом, едва не откорнав голову собственной матери.

Но Алёнка на это только улыбнулась, потом потрепала мальчика по волосикам...

— «Всех убить», — в ужасе перевёл с древнескандинавского Велесов.