Вмерзшие в S-T-I-K-S 3. Рожденные холодом

Глава 14 Вспомнить все

День сорок третий

Просторы Стикса

Минус тридцать один градус по Цельсию

Все еще не веря своим глазам, уставился на водилу и севшим голосом спросил:

— Я что кваз?

— Ну, нет, мля, Шрек из мультика. Кваз, ясен пень. Кто еще то? — весело выдал мордатый водитель и чуть крутанул руль вправо.

Я, не осознавая происходящее, снова посмотрелся в зеркало. Теперь меня могут с легкостью перепутать с зараженным и пристрелить. Есть Квазимодо, а у меня кваза морда.

Большая лысая голова, серая кожа, массивные надбровные дуги, казалось их можно использовать вместо наковальни, квадратная челюсть, теперь ударом подбородка вполне могу расколоть кокос, а быть может и чей-то череп.

Твою ж в бога душу мать! Ну как так-то? Не ладно, если б я съел жемчужину, и мне знахарь сказал: «Быть тебе квазом и носить обличье мутантское, пока не испробуешь белого жемчуга». Я бы обкатал эту мысль денек и смирился. Ну, чтоб вот так. Проснулся, раз и кваз.

Чёрт, а в Цитадели ведь осталась Алиса! Как это выглядит со стороны? Она мне сообщила, что беременна, ждала поддержки, а я взял и, не предупредив, свалил в неизвестном направлении.

Блин, а что если… я тут же заглянул себе в штаны и облегченно выдохнул. Хоть тут пронесло. Всё на месте.

— Что, не растряс хозяйство на буграх местных? — рассмеялся мужик.

— На буграх жизненных, я бы сказал, — откинулся на спинку сидения и опустил руки. Живца бы. — Мужик, а у тебя тут есть…

— В бардачке, — с полуслова понял меня водитель.

Я откинул крышку и достал свою фляжку. Удивляться не стал, а просто свернул ей голову и приложился, разом осушив. Сознание прояснилось. Настроение как-то подскочило. Так, а что собственно плохого случилось? Я ведь только сильнее стал. Ну и больше, спрятаться сложнее. Хотя у того же Танка с этим проблем никаких не было. Эх, сейчас бы с ним консультацию провести на тему как быть квазом. Хоть бы кто книгу с таким названием написал.

Так, нужно сфокусироваться и разобраться в обстановке. Может меня вообще в качестве пленника пещерникам в рабство везут. А без наручников потому, что водитель может тушить сознание силой мысли. Вон он какой странный, поглядывает так ехидно, словно, что-то задумал.

— Тебя как зовут? — решил начать я с малого и обратился к мужику.

— Кондитером. Можно просто Кондик или Конди. Крестный меня спросил, чем, мол, по жизни занимаешься. А я возьми и брякни, что всю жизнь баранку кручу. А он с юмором мужик был, снег ему пухом. Раз, говорит, баранки крутишь, значит, будешь Кондитером.

— А ты я смотрю, род занятий менять не стал. Будем знакомы. Меня Занозой звать.

— Да, я уже в курсе.

Так, интересно.

— А сколько мы едем?

— Четвертые сутки.

Видимо на моём лице отразилось такое удивление, что Кондитер не выдержал и рассмеялся. Всякое было, но чтоб четверо суток из памяти пропало. Так, надо дальше добывать информацию. Я оглядел свой внешний вид. Вся одежда впору. Не сказать, что я прям гигантом великим стал. Доводилось видеть спортсменов и покрупнее, но всё же себя прежнего раза в два, если не больше, по габаритам превосхожу.

Обвел взглядом салон. Обычная такая кабина, даже не представляю от какой машины. Сзади за креслами много места, можно спинку разложить и устроиться спать. Руль у авто самый стандартный для грузовых, с единственным отличием, кнопкой со значком микрофона. Рация, которая, похоже, была подвязана на эту кнопку, располагалась в специальном гнезде на панели, где помимо нее имелась куча тумблеров и кнопок, а также приличный экран, отображающий какие-то данные.

Справа от водителя несколько рычагов. На потолке над его головой в креплениях Сайга и что-то из линейки АК, но судя по всему из будущего, я таких моделей раньше не видел.

Сзади у самой стенки, что отделяет кабину и кузов имелся люк наверх и небольшая ступенька, ведущая от стены. Нас медленно обходил высокий бронированный грузовик, возможно даже двухэтажный. Слишком уж он неуклюже выглядел.

Я прошелся до люка, провернул запор и откинул крышку, высунулся наружу, вокруг были защитные бронепластины для стрелка, глянул назад. За нами плелись еще две машины. Итого четыре в колонне. Если, конечно, где-нибудь впереди, еще нет головного дозора. Скорость у всех плюс минус километров пятьдесят максимум.

Машины все разные, но одинаково массивные, толстобокие, с кучей бойниц, шипов, и торчащими во все стороны стволами пулеметов и даже пушек. Потому и медлительные. Помимо груза еще везут немалый боезапас, и толстый панцирь брони.

Я вернулся на свое место. Водитель всё это время улыбался и наблюдал за мной краем глаза, словно наслаждался моим неведением и принимал все это за веселую игру, которая помогает скрасить ему скучную дорогу через бесконечную снежную пустошь.

— Когда остановка? — задал я следующий вопрос.

— Ночью вестимо.

— В колонне есть знахарь?

Тут водила насмешливо фыркнул.

— Смех один, а не знахарь. Только лечить умеет, а больше толку нет. Я однажды ехал на прорыв к границе Пекла, вот там у нас знахарь так знахарь был. Сенс сидел, лапы свесив, знахарь еще за час до того, как мы тварь встретим о ней предупреждал. А перед тем, как нас всех разнесли, он так и сказал, чувствую, ребятки, хана нам.

Интересная, конечно, история, я бы даже послушал ее начало и продолжение, но в другой ситуации.

— А нельзя как-то, чтоб меня ваш этот знахарь осмотрел?

— Нельзя. Я ж тебе говорю, нихера кроме лечения он не умеет. С тем же успехом и я тебя осмотреть могу. По глазам вижу, что здоров, приём окончен, с тебя горошина.

— Угу, две, — буркнул я и полез в карманы. Слова собеседника натолкнули на мысль. Вдруг я гол как сокол, а с меня еще и за дорогу плату возьмут и попаду в долговое рабство, сразу как прибуду на Ледокол. Может, у этих караванщиков бизнес такой. Опаивают жертву, увозят в другой стаб, а там у них мой долг выкупают, и меня в штрафники на отработку. Так, стоп. Опять я какую-то чушь несу. Хотя вопрос всё же важный.

— А я дорогу то хоть оплатил?

— Во-о-о-о-т, — наставительно поднял палец вверх Кондитер. — Приятно видеть честного человека. Я уж думал, ты не спросишь. Со всей уверенностью заявляю, что оплатил не до конца. Внес деньги лишь за проезд, а ведь есть еще чаевые лично мне за мою чудесную компанию.

Мужик стебался от души. Причём по-доброму. И меня как-то сразу отпустило. Кондитер реально простой дальнобойщик с поправкой на Стикс. Просто сидит себе хохмит, навеселе, без лишних загонов. С детским интересом наблюдает за тем, как я распутаю клубок из потерянных воспоминаний.

Собственно нужно продолжать этим заниматься и следующий этап — проверка содержимого карманов. Так, что тут у нас? Спички, зажигалка, огниво с кресалом, пара споранов, горошина, жгут, ИПП, батончик, при виде него у меня в животе сразу заурчало. Я жадно разодрал обёртку и споро заработал челюстями, продолжая осмотр своего скудного имущества.

На поясе обнаружился мой рейдовый охотничий нож. В кармане маленький добротный склодняк. Еще одни спички, зажигалка и три батончика. Россыпь патронов 9×18 и россыпь 5,45×39, три картечи и три пулевых под двенадцатый калибр.

В мусорном пакете у ног нашлась целая куча книг по выживанию в морозных условиях. Там же был планшет и флешка, которую я тут же прибрал. Интересный наборчик. Моего блокнота нигде не было. Зато во внутреннем кармане ощущалось что-то объёмное.

Залез рукой, нащупал какой-то сверток. Вынул находку на свет божий. Похоже на целую пачку писем в упаковке. Аккуратно развернул её и начал перебирать послания. Все они запечатаны, и к каждому шла пояснительная записка от руки. Два письма я узнал, это от Якимуры и Митрича, а вот остальные от кого?

«Найди Федуса. Он трётся на рынке. Если там нет, спроси за него у Креста. Тот завсегда в карауле на верхней палубе».

«Передай лично в руки Крокодилу Карабельщику. Не говори от кого. И обязательно плату с него стряси. Он скажет, что это мутный развод. Но ты додави».

«Ляле. Скажешь, что от коллеги, она поймет. Может бесплатно девочку у неё попросить. После того как в конверт заглянет, не откажет».

«Передашь Батюшке. Его там каждая собака знает, а уж если человека спросишь, то и подавно укажут. Ежели поинтересуется от кого, скажи от старого друга Карася».

И таких писем еще с десяток. Кто все эти люди, откуда у меня их корреспонденция?

— А ты похоже почтальоном заделался? — кивнул головой на письма Кондитер.

— Похоже на то. Знать бы еще, каким образом это случилось. А долго до ближайшего нормального знахаря?

— Недолго. На ночёвку пристанем к поселению диких. Водится у них там знахарёнок один. Малый еще, но пойдет далеко.

— А ты прям знаток знахарей, как я посмотрю.

— Да не то, чтобы. Просто у ледокольных система хорошо налажена в этом плане. Зачем им в стабе пятерка знахарей новичков? Не надобно оно им. Вот они их по всей округе и раскидывают. Знахари учатся потихоньку. К ним как в столицу приезжают знаниями обмениваться. А там глядишь, и на самом кораблике место освобождается, и на ту должность другого назначают. Как раз, может, и зацепим кого из них по дороге.

— И часто вы их так подбрасываете? — продолжал я сбор информации.

— Каждый турнир. Это ж не просто мордобой, считай, отовсюду народ съезжается знаниями обменятся. И знахари и охотники и все остальные.

— Понятно. Долго еще ехать, сколько время-то?

— Долго. Часов девять утра только.

— А как я вообще к вам попал?

— Слушай, ты чего меня вопросами донимаешь? Спросил лучше у друга своего, с которым ты приехал, — улыбаясь, заявил Кондитер, наблюдая за моей реакцией.

То есть я еще и не один здесь?

— А какого рожна ты про него раньше молчал⁈ — воскликнул я. Захотелось выбросить улыбающегося водилу из кабины на ходу. — Где он?

— Успокойся, — засмеялся громче прежнего Кондитер. — В другой машине он. Никуда не денется. Через полчаса остановка на дозаправку. У вас время будет пообщаться.

Полчаса пролетели быстро. Я оглядывал округу, изредка цепляясь взглядом за отстающего зараженного или едва торчащую из снега верхушку машины, а порой и провожал целые мертвые деревни, занесенные белой пылью по самую печную трубу.

Наконец молчавшая до этого рация заговорила уверенным мужским голосом.

— Гонец продолжай движение. Остальные замедляем ход. Готовимся смочить пересохшие горлышки. Булочная, как твой пассажир?

— Норма, — коротко ответил Кондитер.

— Подробнее.

— В себя пришел. Истерик не устраивал.

— Принял. Колонна стой!

Все четыре машины постепенно начали замедляться. Затем остановились, при этом образовав квадрат. Причем сделали это очень продуманно. Мы были верхней перекладиной и наша морда смотрела вправо. Правая машина остановилась кабиной вниз. Нижняя сторона квадрата глядела влево. А левая машина соответственно была обращена головой вверх.

Сделано это, разумеется, ради того, чтоб в случае опасности все могли просто газануть и разъехаться в разные стороны, не зацепив друг друга и заодно раздергивая внимание потенциального противника.

Я не стал сразу покидать кабину, а дождался одобрительного кивка Кондитера и лишь после этого спрыгнул. Кто знает, какие у них тут правила во время рейда. Чужой распорядок нарушать не хотелось. Он ведь как устав, за каждое правило уплачено жизнью и кровью.

Я провалился по колено в рыхлый снег. На крышах каждой машины появились стрелки. Водители выпрыгивали и разминали затекшее тело. Их место тут же занимали сменщики, чтоб была возможность сходу рвануть. Пассажиры, что не были задействованы за пулеметами и пушками тоже выходили, справляли нужду, оскверняя белоснежную целину желтыми росчерками. Никто не курил. Это уже хорошо. Самые шустрые уже заливали топливо. Запахло соляркой.

Я кивнул нескольким бойцам покинувшим нашу машину, выцепил взглядом старшего и сразу направился к нему. На ходу прислушивался к ощущениям. Несмотря на то, что ноги проваливались в снег, его сопротивления почти не чувствовалось. Зрение явно улучшилось. Это я как человек, которого Улей исцелил от близорукости, заявляю. Предполагаю, что слух тоже теперь более чуткий, просто это пока не ощущается.

— А нюх как у собаки, а глаз как у орла, — еле слышно напел я, пришедшую вдруг в голову строку из детской песни.

— Проворнее макаки, выносливей вола, — тут же раздался из-за спины знакомый голос.

Я обернулся, и Варик шарахнулся от меня. Ну, конечно! Кто еще это мог быть? Я ведь сам его зазывал. Мог бы и раньше догадаться. При виде знакомого лица, на душе потеплело. На радостях я сгреб все еще пребывающего в шоке товарища и обнял по-братски, до хруста костей.

Поставив шатающегося парня обратно в снег, радостно хлопнул его по плечу, подхватил начавшее заваливаться тело, помог ему поймать баланс и, улыбаясь словно лодырь отмазавшийся от работы, требовательно заявил:

— Ну, рассказывай.

Несколько минут ушло на то, чтобы объяснить Варику всю ситуацию, а затем настала моя пора слушать.

— Ты вообще огурцом держался. Никто ничего и не заподозрил. Группа Зацепа с дроном до ловушки скатались, в которой затишье было. Оказалось в яме элитник засел и ждал нас дуралеев. Не дождался. В общем, ту точку решили забросить на некоторое время. Пока они мотались, ты куда-то отъехал. А потом вернулся и всем нашим сунул по чеку из банка, только мне и не досталось. А там сумма в жемчужину указана. На развитие базы, типа.

— Мне кредит одобрили.

— У-у-у-у, — протянул Варик. — Теперь понятно. А нам ты ничего не объяснил, посеял интригу и свалил. А потом явился, меня на эту поездку намазал. Стоило нам отъехать, как у тебя припадок конкретный начался. И в этот момент, как раз стая на колонну шла, надо отстреливаться, а я тебя блин держу, чтоб ты затылок об пол себе не покрошил.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я.

— Да чего уж там. Мы приступ тварей отбили. Отъехали в безопасную зону. Остановку сделали. Тебя знахарь осмотрел. Температуру смерил — сорок четыре градуса. Мы тебя сразу в мешок для трупов сунули.

— Ну, спасибо, мля.

— Да не, ты не понял. Это чтобы снегом обложить.

— А-а-а, тогда ладно. Одобряю.

— Я у знахаря спрашиваю, что с тобой, а он руками разводит. Потом уже я вспомнил, что ты жемчужину съел. Говорю, а может такое быть, чтоб не сразу перерождение началось. Он шею твою пощупал, говорил, может. Тогда тебя сразу под три капельницы. Ты двое суток валялся — обращался. Вместо телика у нас был. Мы всем салоном следили, а на остановках все остальные приходили поглазеть. Интересно.

— Ты хоть деньги за просмотр брал? — спросил я.

— Не-е-е. А знахарь дневничок вел прям по минутам.

— На видео хоть не снимал?

— Нет. И сильно из-за этого переживал. Хотел камеру с одной из машин скрутить, там ему чуть яйца не открутили и ухо сломали, но он же знахарь. Вылечился. Кстати вон он, сюда топает.

К нам подошел суховатый мужичок в серой куртке, обладатель смуглого азиатского лица и совершенно белых рук, как у альбиноса.

— Салют, — махнул он своей отбеленной пятерней. — Хил — местный врач.

— И тебе не хворать, — сказал я.

— Как самочувствие?

— Да всё отлично. Есть только хочется.

— Так и должно быть. Организму нужны ресурсы. Он и так все капельницы с внутривенной едой высосал. Видимо, ему мало. Кстати об этом. Расходники, сам понимаешь, в сумму поездки не входят, мне их потом из своего кармана восполнять.

— Спасибо за лечение. А насчет платы, впаришь другим знахарям записи, что сделал, наблюдая за процессом моего перерождения и купишь расходники, — заявил я и пошел к старшему каравана, оставив ошарашенного недознахаря за спиной. Он явно не так себе представлял эту беседу.

— Ты как всегда, блин, — выдал плетущийся сзади Варик, что пристроился за мной как торговое судно, идущее по кильватерному следу флагмана, пробивающего путь сквозь льды.

Командир каравана был мужиком лет тридцати пяти. Весь натянутый как тугая струна, это даже не армейская выправка, а что-то хлеще. Он как хищник, что постоянно готов к атаке. Один его глаз наблюдал за моим приближением, а второй следим за действиями подчиненных. Довершал образ свежий шрам, протянувшийся через всю правую половину лица, словно ножом или когтем полоснули.

— Заноза, — протянул я руку.

— Да, я уже понял, — сказал мужик. — Меня Хлыст зовут. Как самочувствие?

— В норме.

— Да я не про здоровье, — он постучал себя указательным пальцем по виску.

— С головой тоже все в порядке.

— Тебя такой херней, как перерождение не пронять, да? — заявил он, оценивающе сощурившись.

— Просто пока не осознал масштабы произошедшего. Ну и интересно, чего греха таить.

— Это хорошо, а то знавал я одну девчонку, — посмурнел Хлыст. — Неделю не продержалась. Потолок на нижнем ярусе раскрасила багровой краской с парочкой свинцовых мазков. Художница, чтоб её.

— Ну, женщинам в этом плане сложнее.

— Раз ты в порядке, разрешаю тебе ношение оружия. Будешь у нашей булки на подхвате. А то прихряпали у него напарника, пока ты дрых.

— Понял. А что по оружию?

— Твою красотку мы похерили.

На этих словах сердце пропустило удар. Уж не про АШ-12 ли он говорит?

— Выбери взамен «Арки» что-нибудь у нашего ходячего компа, — продолжил Хлыст, и я выдохнул, — Это вон тот гений, что пытается оторванный шип приладить, — начальник колонны кивнул головой в сторону длиннорукого парня, что стоял у самой высокой из машин и, встав на колесо, пытался приладить ложный зацеп в паз.

Хлыст лишь покачал головой, наклонился, зачерпнув в ладони снега, слепил снежок, спрессовав его до состояния ледяного шара и так метнул, что парень свалился как после выстрела. Схватился за отбитую почку, скуля начал кататься по снегу.

— Хозыч, человека прими, — совершенно спокойно сказал начальник колонны. Нда, у такого не забалуешь.

— Уг-у-у, — жалобно простонал он, под веселый смех караванщиков.

— Через пять минут стартуем! — объявил во всеуслышание Хлыст, и мы с Вариком ускорили шаг. Поставили парня на место. Варик легко запрыгнул на колесо и одним движением вставил шип в паз.

Хозыч присел на ступеньку лесенки в салон. Заправил обратно в шапку, выбившуюся прядь длинных светлых волос и с гримасой боли на лице спросил:

— Чего хотите?

— Что-нибудь под мои изрядно раздувшиеся руки на дистанцию до четырехсот метров.

— Под твои сосиски у меня всего два образца. Один под семь шестьдесят два, другой под натовский. Оба, экспериментальные.

— Давай под наш патрон.

— Хорошо, жди.

Хозычу подали из салона руку и буквально втащили мужика в машину. Раздался грохот. Скрежет. Чье-то кряхтение. Затем мне передали самодельный чехол от оружия. Я поставил его на снег, щелкнул заклепками и раскрыл.

— Нда-а-а-а, — задумчиво протянул я.

— Берешь? — спросил Хозыч.

— Беру, куда деваться, — ответил я.

— Сворачиваемся! — подал голос Хлыст, и все суетливо забегали.

Я подхватил чехол и пошел к машине. Легко влетел в салон. Нащупал рычаг и откинул спинку кресла. Уселся по-турецки и принялся изучать находку. Это был ручной пулемет. Рамка под палец у спусковой скобы была расширена. Сдвоенный дисковый магазин на сто патронов каждый крепился снизу, но торчал одинаково справа и слева. Сверху имелся коллиматор.

На прикладе было выгравировано «Красотка». Такое название видимо из-за двух круглых магазинов. Ладно. Будем привыкать. Тем более, что вес и отдача этой машинки меня теперь совершенно не пугают. Я закинул в бардачок два запасных диска.

Надо будет разгрузку выпросить и дробовик с пистолетом, ну и для ближнего боя что-нибудь, и гранат хотя бы парочку, можно еще мин, ну и губозакатывательную машинку напоследок. Мой внутренний рейдовый хомяк проснулся и, обрадовавшись отсутствием ограничения по весу, требовал вооружиться до зубов.

— Тронулись. Построение стандартное, — прошипела рация, и бронированный монстр начал набирать скорость. — Не зеваем. Гонец движение впереди заметил.

Как оказалось, Гонцом был разведчик на снегоходе. А заметил он колонну гражданских, пытающуюся сбежать из города. Когда мы проезжали мимо, её уже разнесли мутанты. Металл надрывно стонал, когда мохнатая тварь отрывала крышу старенькой «копейки».

Крупные особи из небольшой стаи хотели рыпнуться на нас, но радиоуправляемая ракета разнесла в клочья самую резвую из них и остудила пыл мутантов.

— Ого, богато живете! — воскликнул я, видя такое транжирство.

— Не, это такой товар скоропортящийся. Я бы вообще не рискнул этим стрелять если честно. Того и гляди, рванёт в руках. На халяву достался. Вот и стараются потратить, пока от тряски им кузов не разнесло одним из таких зарядов.

— Весело у вас.

— Внимание всем! Скоро начнется граница владений Колдуна.

— Принял.

— Принял, — посыпались один за другим доклады.

— Гонец Хлысту.

— Гонец.

— Вперед не лезь. Давай пока в тыл.

— Понял.

Через сорок минут командир снова вышел в эфир.

— Столб похоже снесло, но он примерно здесь был, так что не зеваем. Всё оружие на предохранитель, лучше вообще убрать от себя подальше. Щас начнутся мультики. Надеюсь, подгузники все надели.

Я послушно уложил пулемет за спинку кресла и тут же обратился к Кондитеру.

— Это он о чём? И почему от оружия подальше надо держаться?

— Живёт тут один старожил, никто не знает, как его зовут. Все просто Колдуном кличут. Это его территория. Здесь тварей никогда не бывает. Всё из-за дара этого мужика. Такие иллюзии насылает, что даже самые мощные элитники трусливо скулят и убегают со всех ног. Если знаешь, что к чему, спокойно проедешь, разве что седина появится. А если не в курсе дела, то скорей всего никуда не уедешь. Запомни, чтобы ты не увидел — это всего лишь иллюзия. Какая бы страшная тварь не показалась — её на самом деле нет.

— Окей. Хорошо, что предупредил.

Мы ехали, но впереди был только сплошной белый ковер. Вечно улыбающийся Кондитер с каждой минутой мрачнел все больше и всё крепче сжимал руль, до рези в глазах вглядываясь в горизонт.

— Кто-нибудь что-нибудь видит? — не выдержал наконец Хлыст.

— Нет, — буркнул Кондик.

— Нет.

— Нет, — отозвались все остальные.

— Может Колдун ушел куда-нибудь? — предположил я.

— Хер его знает, — мрачно ответил водитель.

Наконец, впереди показался хоть какой-то объект. Одинокая ель, стоявшая на пригорке. Глаз уловил движение. Это всего лишь куропатка вспорхнула с дерева, уронив снежную шапку.

— Твою мать! — не выдержал кто-то и выругался в эфир.

Гнетущее напряжение буквально заполнило всю кабину.

— Гонец, давай чуть вперед, — отдал команду Хлыст.

— Есть!

Снегоход вырвался метров на сто и спустя пару минут доложился по рации.

— Вижу что-то. Или кого-то. Черная точка. Далеко отсюда не разобрать.

— Давай назад, — приказал командир.

Снегоход послушно спрятался за спины могучих броневиков, и спустя пару минут мы все увидели объект вдали. Кажется, человеческий силуэт.

— Да, это ребенок! — пораженно выпалил кто-то в эфир, когда мы проехали чуть дальше.

Я подался вперед и увидел бредущую по снегу детскую фигурку. Девчушку лет шести в валенках и шубке с капюшоном, еще и красный шарф поверх. Откуда она здесь взялась?

— Это иллюзия? — спросил в эфир Кондик.

— Циклоп говорит, что человек, — ответил Хлыст.

Мы остановились. Остановилась и девчонка. Лицо ее застыло, словно у куклы. Выглядело это, мягко говоря, жутковато. Если она сейчас песенку запоет, как в дешевом фильме ужасов, я за себя не отвечаю.

— Мужики, мне страшно, — раздался в эфире чей-то голос. — Я щас обделаюсь, отвечаю.

Ребенок поднял на нас взгляд словно бы пластиковых глаз, чуть наклонил голову и, не открывая рта, заговорил.