Власть Тени (СИ)

Глава II.Без имени

Головная боль.

Первым, что Иллиан почувствовал, придя в себя, была ужасная головная боль. Она давила на виски, резала мысли на части, полностью поглощала разум полуэльфа, только бы он больше ни на что не обращал внимание. Одна лишь головная боль, которая пыталась помочь ему.

Медленно открыв глаза, Иллиан понял, что это самое большее, на что он был сейчас способен. Тело не слушалось, превратилось в какую‑то деревянную куклу, словно и не принадлежало ему. И только головная боль напоминала о том, что жизнь еще не покинула эту «куклу». Ни пошевелиться, ни глубоко вдохнуть, даже моргать было сложно, и единственное, что еще можно было сделать — осмотреться, не прекращая попыток хотя бы пошевелиться.

Лежал Иллиан в лесу, прислонившись к какому‑то дереву. Напротив его вынужденного пристанища рос дуб, на котором были видны следы крови. И, судя по всему, кровь была Иллиана. Слева, насколько хватало взгляда, раскинулся лес, не выдающий никаких признаков людского вмешательства. По правую сторону вдалеке был виден просвет. Повезет, если там будет торговый тракт, если же нет… в любом случае, он не знал куда двигаться.

Он снова попытался встать и, на этот раз, удалось лучше. Полуэльф перевернулся на живот, подсунув под себя руки, и попытался подняться на руках. Правая рука подломилась, болезненный стон нарушил лесную тишину. Теперь он почувствовал дикую боль в локтевом суставе этой руки. Это не из‑за неудачной попытки встать, однозначно, но до этого он не замечал боли. Рука вывихнута, в этом сомнений нет. Надо что‑то с этим делать. Но что?

Он застонал от безысходности. На глаза накатили слезы, и полуэльф зарыдал. Кто‑то раньше говорил ему, что слезы унимают боль, но на самом деле легче ему не стало. Парень горько усмехнулся. Ирония судьбы. Теперь не хотелось плакать, хотелось смеяться. Почему, он не знал, все же голову ушиб, вот и накатило.

Закончив душевные терзания, он встал, опираясь на левую руку. На этот раз ему таки удалось. Только теперь Иллиан обратил внимания на свою левую штанину, она была в крови. Опираясь плечом о дерево, он аккуратно приподнял штанину и с огромным трудом сдержал болезненный стон. Ему стоило всей выдержки и вернувшихся сил, чтобы удержаться и снова не упасть.

Кожа ноги немного ниже колена была содрана чуть ли не до кости. Штанина прилипла к ране и, пытаясь поднять ее выше, он не сдержался и закричал. Закричал от боли не столько физической, как душевной. Интересно слушать истории о том, как великие герои в сверкающих доспехах находят выход с заведомо безвыходных ситуаций. На деле же все получается иначе. Парень семнадцати лет слабо тянул на рыцаря, а ситуация для него была чуть меньше чем патовая.

Ладно, надо взять себя в руки, тут не поможешь душевными терзаниями. Он посмотрел под ноги в поисках ветки, которая сошла бы за костыль. Одна показалась подходящей. Подняв ее, попытался на нее опереться. Палица захрустела, но выдержала. Иллиан удовлетворенно вздохнул и пошел в сторону видневшегося просвета.

Шаги отдавались сильнейшей болью в каждой клеточке тела. Если бы не его упрямство, то давно уже упал бы на месте. Но он шел, не обращая внимания на боль. Не всякий взрослый мужчина выдержал бы такое испытание, а юнец, только вышедший из детского возраста, стиснув зубы, шел вперед.

Неизвестно, как он смог заметить этот просвет, если до него было немногим меньше четверти лиги. С такого расстояния невозможно заметить, что лес впереди расступается, но ему это каким‑то чудом удалось. Чудом ли?

Прошел он эти четверть лиги более чем за час. Такое малое расстояние и за такое долгое время. Но дошел. Сердце выпрыгивало с груди, он дошел! Осталось еще несколько шагов, и он выйдет на тракт. А там можно подождать встречный караван и попроситься к ним. А когда доберется до первого же поселения, решит, что делать дальше.

Сделав последние шаги с леса, он остановился. Палица сама вылетела с руки. Вид у полуэльфа был ошарашен. Невзирая на боль, он упал на колени и, стуча кулаками о землю, зарыдал. Это не был тракт. Всего лишь большая поляна посреди леса. И снова ни следа людей.

Высокая трава нигде даже не была примята, нет даже следов диких зверей, лишь оглушающая всепоглощающая тишина. Настолько давящая, что начало казаться, будто он оглох. Произнес несколько слов. Нет, все нормально, но такая тишина не свойственна лесу. Она закладывала уши, сводила с ума. Ни шороха, ни свиста ветра, ни шелеста листьев. Только он. Будто лес был мертв.

От такой мысли он невольно поежился. Ему стало страшно. До этого он не задумывался над этим. Здесь он и умрет. Не от клыков диких животных, не от стали меча людей или нелюдей, а от боли и голода.

Внезапно накатила дурнота, и его скрутило в рвотных позывах. Он не знал, когда последний раз ел, желудок исторгал желчь. Спустя несколько минут полуэльф пришел в себя, вытер ладонью слюни. Внутри была пустота. И утомляющая слабость. Он завалился на спину и потерял сознание.

Когда он пришел в себя, стояла уже ночь. Тьма была настолько кромешной, что поднеся руку к самому лицу, он не заметил ее. Не может же быть так темно, не к добру это.

Он поднялся и с удовольствием заметил, что боли не было. Пошевелил правой рукой, с локтем было все в порядке, будто и не было вывиха. Может все это ему приснилось? Или это на самом деле сон? Верить, конечно же, хотелось в первое. Нога тоже абсолютно не болела. Он поднял штанину, но из‑за темноты все равно не смог ничего увидеть. Лишь провел рукой по ноге, там, где была рана. Ничего не чувствовалось. Точнее чувствовалось, то, что с ногой было все в порядке, ни следа раны. Так ведь не бывает, значит все, что с ним произошло ранее, было не более чем сон. Но сон нереально реалистичный.

Он удовлетворенно улыбнулся, весело хмыкнул и решил осмотреться. Но тьма было кромешной, хоть глаз выколи. Иллиан поднял голову вверх и остолбенел. Там тоже была тьма. Беспроглядная, всепожирающая тьма. Ни луны, ни звезд, только кромешная чернота. Он в ужасе начал руками ощупывать свое лицо. Как бы ни абсурдно было, но он боялся, что глаза не на месте. Убедившись, что все в порядке, полуэльф облегченно вздохнул.

Он успокаивал себя тем, что это лишь сон, но если сон это, значит, он спит там, на поляне, посреди леса. И его накрыло что‑то сильно похожее на смесь паники и ужаса. На глаза накатили слезы, но он все же смог себя сдержать. Ведь это его сон, невероятно реалистичный, но от этого он не переставал быть сном. Несколько мгновения он постоял, делая максимально задумчивым лицо и, сразу же, увидел себя. Иллиан весело улыбнулся, потерев руки. Если это его сон, значит, все чего он пожелает, сбудется. И в тоже мгновение до него дошло. Он видит себя со стороны! Но сразу же себя успокоил, это ведь сон, а здесь такое возможно.

Внезапно совсем рядом послышался шорох. Иллиан встрепенулся, мышцы сами пришли в боевую готовность. Он развернулся на звук и увидел другого человека. Предательски екнуло в груди, он впал в ступор. Человек был одет в длинный черный плащ полностью скрывающий его. Без капюшона, но с очень высоким воротником, так, что было видно лишь его глаза. Черные, страшные глаза. И они смотрели прямо на него. Сначала угрожающе, потом в глазах промелькнул интерес, а потом уже даже насмешка. Еще бы, ведь увидев незнакомца, Иллиан замер, как истукан, открыв рот, то ли собираясь что‑то сказать, то ли решив померить челюстью расстояние до пола.

— Не стоит меня бояться, — нарочито спокойно, даже могло показаться нежно, произнес пришелец, — если бы я хотел причинить тебе вред, то ты бы меня даже не заметил.

Что‑то такое волшебное было в его словах, что подействовало успокаивающе. Может не совсем он поверил незнакомцу, но страх ушел, мышцы стали его слушаться, и мысли пришли в порядок.

— Как тебя зовут? — Снова заговорил пришелец.

Иллиан было открыл рот, чтобы ответить, но в то же мгновение остановился. Имя. Простой вопрос, но почему‑то ответ на него пришлось искать. Он погрузился в свои мысли. Ничего. Пустота. Не только имя, но и прошлое, родители, друзья, вся его жизнь. Будто ее и не было. Только теперь до него это дошло. Он забыл все. Все прошлое стерлось с его памяти.

Чувство было ужасным. Внутри него была пустота, у него нет жизни. Нахлынула новая волна дурноты. Еле сдерживая слезы, парень выдавил с себя:

— Я… я не знаю. Не помню…

Ком ежовыми рукавицами сдавил горло, он не мог даже дышать, не то, что говорить.

Незнакомец снял с себя плащ и тепло улыбнулся. У него была приятная улыбка, от чего на душе сразу же стало легче.

— Это не повод убиваться. — Все так же нежно произнес он. — Может, ты и не помнишь ничего, но это все было ранее. Это прошлое. Не стоит за него держаться. У тебя все еще есть будущее.

Незнакомец так посмотрел на него, что его всего пробрала оторопь. Это не был взгляд простого человека, в нем чувствовалась сила. Сила, которой хотелось отдаться, довериться. Все оставшиеся сомнения по поводу пришельца испарились в одночасье. Он готов был уже ему довериться, как собственному отцу. Но он не помнил своего отца. И от этого было страшно. Но незнакомец прав, он сам будет распоряжаться своей жизнью. Он построит свою жизнь с нуля.

— Меж тем, — продолжил незнакомец, — не страшно, что ты забыл свое имя. Я тоже не помню своего настоящего имени. Я его забыл сам, отказался от него. Оно связывало меня с прошлым. А связь с нежелаемым прошлым, не дает нам двигаться в будущее. Задумайся над этим. Может твое прошлое настолько укоренилось в тебе, не давая расти, что ты сам подсознательно вычеркнул его.

Теплая улыбка незнакомца начала казаться несколько натянутой, наигранной. Теперь уже Иллиан понял это. Но ничего не мог с собой поделать. Он будто стал не властен над своими эмоциями и поступками. Этот незнакомец неосознанно стал для него всем. Не имея прошлого, он потерял нити, которые связывали его с другими людьми. Теперь у него есть выбор, восстановить утерянные связи или обрести новые. Но может незнакомец прав, и в самом деле Иллиан сам отказался от своей былой жизни? Может те, кого он знал и любил, сами отказались от него, бросив на произвол судьбы? Вдруг у него и не было прошлого? Может он появился в этом мире уже будучи таким, после чьей‑то нелепой шутки?

В голове метались вопросы, словно рой насекомых. Только задумывался над одним, как тут же проскакивал следующий, сбивая самого Иллиана с толку. Так он и стоял перед пришельцем в черном, то открывая, то закрывая рот, словно рыба.

— Безымянный, — улыбка незнакомца стала еще шире, — не против, если я буду называть тебя так? — И, не дожидаясь ответа, продолжил: — в нашем мире есть такие силы, понимание которых стоит выше понимания людей самой сути мироздания. Сама суть понимания слишком призрачна, ведь ты, думая, что понимаешь суть вещи, можешь лишь тешить себя иллюзиями. Иллюзорность часто бывает сладкой, но ее развеять еще проще, чем создавать. Ты не такой как остальные, ты уникален. Я вижу в тебе это, но не могу помочь развить твой дар. Сейчас в тебе есть маленькая искра, которая лишь зарождается, и при должном обращении она превратится в пламя. Ты уверен в том, что сырье для пламени окажется верным? Жаль только, что кверенным в чем‑то полностью быть невозможно, сомнение всегда находит пути, чтобы пробраться в твою душу. Я не буду на тебя давить, отнимая право выбора. У тебя есть искра, найди для нее хворост. Ты сможешь прийти к верному выбору, главное верь. И если я в тебе не ошибся, то дорогу ты найдешь. — Незнакомец некоторое время стоял, будто собираясь еще что‑то сказать, но потом развернулся к Иллиану спиной и негромко произнес: — а теперь прощай Безымянный, я буду наблюдать за тобой.

Незнакомец сделал несколько шагов вперед и растворился в воздухе. Мгновение и на его месте пустота. Иллиан мало понял из только что произошедшего. Пустые слова, может, не такие уж и пустые, но сейчас бессмысленные для него, вода. Он по — прежнему ничего не знал.

Кроме одного, что Безымянный все‑таки знал — пора просыпаться.

Теплые солнечные лучи коснулись его лица. Это чувство было приятным, как чувство с давно забытого прошлого. Он открыл глаза и попытался вспомнить, что же на самом деле произошло и во что сейчас можно верить. Что есть сон, а что реальность? Отделить игры разума от реальности оказывается намного тяжелее, чем казалось ранее. Но в одном полуэльф был уверен. Сейчас он не спит.

Он начал вспоминать свой разговор со странным незнакомцем в черных одеждах. Воспоминания не были расплывчаты, как во сне. Но все же он был уверен, что тот разговор произошел не в реальности, не в такой, какой он ее привык видеть. Но разговор этот был на самом деле.

Откуда взялась эта уверенность, он не мог понять. Этот незнакомец не был игрой разума, игрой разума была лишь та нереальная реальность. Как же абсурдно все это звучит, но дикая уверенность, что это на самом деле так, несколько даже выбивала с колеи. Но сейчас надо собраться, а затем раздумывать над этим. И еще это имя — Безымянный… Да, оно ему подходит. С этого момента оно и станет его именем. Полуэльф твердо это решил.

Безымянный поднялся на ноги. Вокруг него стелилась большая поляна, не менее полулиги в диаметре. Это была именно та поляна, на которой он потерял сознание, еле дойдя сюда. И в этот момент он вспомнил, в каком состоянии попал сюда. Все же сильного удивления не последовало. Он был абсолютно цел и здоров, как и в том сне. Не было даже чувства голода. Безымянный не стал сильно задаваться этим вопросом, все равно найти ответ он бы не смог, а тратить время на пустые раздумья было чрезмерно глупо.

Как и в тот раз, до потери сознания, на поляне властвовала тишина. Но стоило сделать несколько шагов назад, в лес, как в сознание ворвались тысячи звуков. Безымянный невольно прикрыл уши ладонями. Звуки были негромкими, даже едва слышными, но после абсолютной тишины они ворвались в его сознание неостановимой лавиной.

Слегка привыкнув к лесной какофонии звуков, было решено осмотреться. На этот раз он был в более выигрышной ситуации. В нынешнем положении Безымянному не сочло труда взобраться на высокий дуб и рассмотреть лес с верхней точки. Выбрано было, естественно же, самое крупное дерево, возвышающееся над остальными на несколько футов.

Взобравшись на дерево, полуэльф невольно выдохнул. Лес уходил во все стороны на несколько десятков лиг. Чтобы преодолеть такое расстояние, еще и без оружия и еды, потребуется не менее седмицы. Но на этот раз чувства безысходности не возникло. Будто после разговора с таинственным незнакомцем со сна Безымянный переродился.

Двигаться решил на юго — запад. Лес в той стороне казался реже и возможность быстрее выйти к людям была более вероятной.

И Безымянный пошел вперед. Он не имел конкретной цели, плана или хотя бы идеи. Выйти с леса — единственная мысль в его голове на данный момент. Не стоит задаваться вопросами, надо идти вперед. Сейчас не то положение, чтобы искать ответы.

Пройдя две лиги, он начал беспокоиться. За весь этот путь ему не попалось ни одного дикого животного. Это не пугало, но настораживало. Значит, есть здесь что‑то такое, от чего бегут даже звери. Но так как ему пока ничего не попалось, здесь водятся ночные твари и благоразумно будет поискать убежище на ночь. Тем более что скоро начнет темнеть, пришел в себя он незадолго до вечера.

Пройдя, еще немногим более двух лиг Безымянный наткнулся на большое раскидистое дерево. Оно что‑то ему напоминало, в прошлой жизни он точно знал, чем являлось это дерево. Вспомнить не получалось, но несмотря ни на что, это лучшее место для ночлега. Ветви дерева начинались ярдов с двух, а на высоте четырех ярдов толстые ветви образовали нечто вроде кресла, не очень удобно, но за неимением лучшего решено было довольствоваться тем, что есть. К тому же до наступления ночи оставалось не более часа, и найти что‑либо более подходящее попросту не хватило бы времени.

На скорую руку насобирав смутно знакомых трав и корешков, Безымянный залез на место своего сегодняшнего ночлега. Ужин с трав был не особо изысканный, в практически вымершем лесе выбирать не приходилось, но довольно питательный. По крайней мере, чувства голода он не испытывал.

Ночь в лесу наступила довольно быстро. Еще несколько минут светлый лес сменился тьмой, в очертании которой время от времени угадывались деревья. Света Леи тут явно не хватало, он попросту не проникал сквозь могучие ветви здешних деревьев.

Как только опустилась темень, весь лес словно ожил. Слышалось далекое рычание, копошение возле самого дерева, на котором засел полуэльф, царапанье когтей по деревьям. Различить фигуры в ночи не удавалось. Но звуков было достаточно, чтобы вызвать ужас у обычного человека. Хотя Безымянный и был не вполне обычным, но в груди предательски закололо. Ночной лес внушал необъяснимый звериный ужас.

Утро в лесу начиналось поздно, но как только первые лучи солнца проникли сквозь кроны деревьев, лес снова стал прежним. Как и прошлым днем. В одночасье все ночные кошмары сгинули, будто их и не было. В игры разума Безымянный уже не верил, а стоило ли? Все ближайшие деревья от его места ночлега бороздили глубокие царапины, да такие, что оставившие их звери сразу же внушали трепет. За всю ночь Безымянный так и не смог сомкнуть глаз. Как только его глаза закрывались, в сознании всплывала картина о том, что страшные монстры впиваются огромными клыками в его незащищенное тело и сдирают с него мясо, в то время как сам Безымянный издает душераздирающий крик, но противопоставить этой звериной мощи не в силах ничего. Несколько раз увидев эту картину перед глазами, сон покинул его.

Даже после бессонной ночи спать сильно не хотелось. Он уверял себя, что следующей ночью наверняка сможет уснуть, ведь беспокоиться о том, что ночные кошмары доберутся до него на высоте нескольких ярдов, не следовало. В этом его убедила прошедшая бессонная ночь.

Только спустившись вниз с места своего ночлега, Безымянный замер в немом восторге. В рассветных лучах дерево будто светилось изнутри и, в отличие от остальных, на этом не было ни единой царапины. В мозгу сразу же всплыло слово. Меллирион. Эльфийское древо. Оно полностью пронизано магией леса, поэтому знаменитый Шаэль Ивар лунных эльфов, или дану, является неприступной крепостью. Понять, как он раньше не догадался, что за дерево было перед ним, не представлялось возможным. Вот почему ночные кошмары не смогли добраться до него. Его защищал великий меллирион. Но как эта эльфийская святыня попала в этот мертвый лес? Слишком странно. Оставалось надеяться, что в этом лесу такое древо не одно и Безымянный таким образом найдет себе еще одно место для ночлега. И теперь он уже наверняка не будет бояться сомкнуть глаза. Под сенью меллириона ему ничего не грозит.

По скромным подсчетам, до вечера он сможет преодолеть около десяти — двенадцати лиг, поэтому стоит поспешить. Нужно задать необходимый темп, преодолевая за день одинаковое расстояние. Так он быстрее привыкнет к ежедневным переходам, и усталость не так будет даваться в лицо.

Уточнив, где точно находится юго — запад, полуэльф двинулся в путь. Перекусил он на ходу все теми же корешками.

Уверенность в том, что днем в этом лесу ему ничего не грозит, не покидала Безымянного, в чем и оказался прав. До вечера удалось преодолеть не такое большое расстояние, как рассчитывал, восемь лиг, может девять, но меллириона на пути ему не попадалось. Полуэльф перешел на бег. Скоро стемнеет, и если не найти подходящего места для ночлега, можно попрощаться с жизнью. Чувства опасности почему‑то не было, за эти два неполные два дня оно притупилось настолько, что может плохо сказаться в будущем. Но сейчас Безымянный об этом не думал. Все что необходимо сейчас, это движение и холодная решимость помогала отбросить все ненужные мысли.

Он так сосредоточился на беге, что едва не пропустил одно местечко, которое могло ему послужить местом для ночлега. Это были два валуна, прислоненные друг к другу так, что между ними образовалась едва заметная щель. В такую трещину не смог пролезть бы даже Безымянный, но это даже играло на руку. Он подбежал к валунам и начал методично отгребать землю от щели. Удостоверившись, что сможет протиснуться меж камнями, он залез в щель и нагорнул земли на нее, закрывая вход в свою миниатюрную пещерку.

Внутри было очень тесно, до такой степени, что невозможно было даже пошевелиться. В какой‑то степени это играло на руку, его будет тяжелее заметить. Но тесно было чрезвычайно! Не хватало места даже для того, чтобы сделать глубокий вдох, казалось, что кости на груди сожмутся в гармошку при этом действии. Все же ему было здесь спокойно. Спокойнее чем на меллирионе, до того, как он узнал, что это и есть эльфийское древо.

Безымянный и заметить не успел, как предался сладкому, самозабвенному сну…

Пробуждение было далеко не из приятнейших. Ужасно затекло все тело. Несколько минут он провел в попытках хотя бы почувствовать свои конечности. Больно заныли мышцы, но это уже было в радость, он смог пошевелиться.

Сквозь щель меж валунами просачивался редкий свет, значит, утро уже наступило. Безымянный с трудом протиснулся в эту щель, изрядно измазавшись при этом. Вид у него было не из лучших. Руки и лицо в грязи, одежда изодрана во многих местах и в дополнении измазана кровью и грязью. В лучшем случае он сойдет за бездомного, в худшем же… об этом лучше не думать.

Уже совсем скоро лес станет намного реже, буквально в дневном переходе. А это означало, что в лучшем случае завтра он может выйти к первым признакам людей или хотя бы животных. Обычных животных, а не ночных кошмаров. Хотя эту ночь он даже ни разу не проснулся. Может, причина этого в изрядной усталости или поблизости и правда не было тех страшных тварей? Вопросы, вопросы… Как жаль, что сейчас не время разбираться во всем этом.

Пройдя около семи лиг, Безымянный наткнулся на первые следы. Трава была слегка примята, ветки в некоторых местах переломаны, следы либо человека, либо крупного животного. След сворачивал немного южнее, если двигаться туда, то был реальный шанс раньше выйти из этого проклятого леса. Пройдя лигу, полуэльф заметил, что движется вниз по склону. Он перешел на легкий бег. Послышалось журчанье воды. Он, преисполненный надежды, бросился еще быстрее и уже через несколько минут выбежал к маленькому чистому ручью. Берега были заросшими густой травой, но явно было видно, что здесь кто‑то был до него.

Безымянный жадно прильнул губами к ручейку. Вода холодом обожгла горло, но было слишком сладко, чтобы отвлечься. До этого он пил воду лишь по утрам, собирая росу с заранее подготовленных маленьких углублений, покрытых листьями. Этим он не давал себе почувствовать сильного обезвоживания, но не более. Ложился спать он с дикой жаждой. И теперь был найден нетронутый ручей с чистейшей водой! Это было похоже на сказку.

Полностью утолив жажду, он завалился на спину, переводя дыхание. Затем поднялся и решил умыться и вымыть руки. Может сейчас это не так важно, но полуэльфу было не по себе ощущать себя грязным.

До наступления темноты было еще немногим более трех часов. За это время он сможет еще преодолеть не менее четырех лиг и найти новое убежище на ночь. Ручей уходил на юго — запад и если идти по течению, то рано или поздно он выберется отсюда. Но с другой стороны, здесь больше шансов встретить диких животных, но так как их следов здесь замечено не было, кроме таинственных следов какого‑то незнакомца, то сворачивать на юго — запад было лучшим вариантом. По крайней мере от жажды он теперь не умрет.

Пройдя еще три лиги, Безымянный радостно отметил, что деревья пошли несколько реже, это заставило его ускорить шаг. Через небольшое время он заметил невысокое, но довольно раскидистое дерево, на таком ночевать будет даже удобнее чем на меллирионе. Правда, и шансы попасть в зубы к ночным кошмарам значительно возрастали, но выбирать было не с чего.

Напившись воды, полуэльф взобрался на дерево и попытался уснуть. Ему это удалось, но все же через каждые полчаса — час он вынужденно просыпался. Совсем рядом раздавался скрежет когтей и дикий рев, несравнимый ни с каким животным…

Следующие два дня прошли более плодотворно. Ручеек резко расширялся, и теперь его ширина была около десяти ярдов. Плюс ко всему, в речке он смог наловить рыбы. Огонь было разводить довольно тяжело и полуэльф изрядно помучился, пока не нашел два камня, которые с большим трудом сошли за кремень и кресало. Тогда он досыта наелся слегка пригорелой, но в то же время, безумно вкусной рыбы. Ему казалось, что ранее он ничего вкуснее не ел.

Следующие две ночи он проводил так же на деревьях около речки. Лес был уже очень редким, но деревья более высокими и раскидистыми. С породой он определиться не мог, хотя это его не сильно и волновало.

В то же время он заметил первые следы диких животных, как и их самих. Он хотел заняться охотой, но ничего из этой затеи не получилось, голыми руками не наохотишься, а сооружать ловушки не было ни времени, ни желания.

Еще через день лес закончился. Но радости это не вызывало. Впереди, сколько хватало глаз, тянулась безжизненная серая равнина, и чувство безысходности снова захлестнуло Безымянного. Но зная, что душевными терзаниями себе не поможешь, он решил остаться на опушке леса возле реки на пару дней. Отдохнуть, отоспаться и отъесться.

Речка уже гораздо сильнее расширилась и превратилась в маленькое озерцо, в котором в изобилие водилось рыбы. Глубина, конечно, была не слишком большой, но искупаться можно было просто замечательно.

Ему даже удалось соорудить нечто вроде копья с каменным наконечником, ради чего потребовалось пожертвовать своей рубахой. Она была настолько изодрана, что ее даже не потребовалось разрывать на лоскуты, чтобы соединить древко с наконечником, а просто обмотал свое нехитрое приспособление тем, что когда‑то было рубахой.

В первый же день своего запланированного отдыха ему каким‑то чудом удалось поймать молодую косулю.

Времени сейчас было в избытке, поэтому Безымянный занялся сооружением примитивных ловушек и капканов. В один из таких косуля и попала, повредив себе ногу. Убежать она не успела, полуэльф был рядом и в тот день на ужин он ел отличное жаркое.

Отличным, конечно, его назвать не соизволил бы даже последний бродяга, но Безымянному тогда было не до кулинарных изысков. Освежевал косулю он с большим трудом и даже проскакивали мысли о том, чтобы зажаривать ее так, как есть. Но он успешно сдерживал звериные позывы.

Часть мяса он решил запечь в углях и приберечь, чтобы было, что взять в дорогу через пустыню, там вряд ли он сможет обнаружить хоть что‑то съедобное, потому что дальше река опять постепенно превращалась в маленький ручеек. Хотя были мысли двинуться не через безжизненную степь, а вдоль леса, может, таким образом, он сможет выйти к людям. Но быстро отбросил свою мысль. Если река идет через степь, значит, за степью должен кто‑то жить. По крайней мере, река не впадает в никуда, может он даже выйдет к портовому городу.

Сейчас ему было уже все равно. За прошедшие шесть дней, единственные шесть дней своей жизни, которые он помнил, было одно лишь движение вперед. А куда его выведет дорога, решать уже судьбе. Он не вправе выбирать. Выбирать попросту не с чего. Здесь невольно самый отъявленный пессимист впадет в меланхолию. Но семнадцатилетний парень, наполовину темный эльф с изумрудно — зелеными глазами шел, не зная, что ожидает его впереди…

Тьма. Она укутывала все своими нежными объятиями, не давая даже искорке света оспорить свои владения. Настало ее время. Еще недавно солнце заливало своими лучами все вокруг, пока ночь не напомнила ему о своем праве на владение небом Эмеральда. Все же свет был не столь деликатен в правах тьмы и всеми способами пытался уменьшить ее влияния. Но тьма была в полной силе в эту ночь, ни Леа, ни тем более ее младшая сестра не могли согреть холод этого мрака. На небе были видны редкие звезды, лишь благодаря им можно было выцепить отдельные силуэты с разлившегося по земле морю ночи.

Темный коридор, глухой стук сапог о плитку, огромный ровный круг, двенадцать теней. Здесь никогда не было света, не чья‑либо прихоть, так надо. Или, скорее, не надо. Не надо света в истинных владениях ночи.

Так считали эти двенадцать теней, но посетитель думал иначе. Здесь не владения ночи, равновесие не отдает свое предпочтение чему‑то одному, а все это было показухой старых маразматичных глупцов.

Звук шагов еще звучал и, если обладать возможностью видеть сквозь тьму, взору предстал бы человек одетый в темные оттенки серого, ровным шагом, со взглядом, смотрящим в ничто, шедший вперед по коридору, залитому тьмой. Человек прошел еще ровно в центр идеально круглого зала и опустился на одно колени. Глаза смотрят в пол. Мгновения текут совершенно незаметно, ожидания не стоят ничего.

— Мы хотим услышать тебя, Узревший.

В холодной тишине мрака эти слова разлетелись по залу тонкими нитями, плавно оседая на землю. Человек в сером не поднял головы, но следующая фраза принадлежала ему.

— Я готов говорить, Познавшие.

Старые идиоты, возомнившие себя Познавшими. Сразу двенадцать Познавших, что даже не было смешным. Но сегодня он еще потешит их самолюбие, пока еще не время.

— Начинай с чего сам сочтешь нужным, — эти слова прозвучали менее напыщенно, ритуал приветствия был завершен.

— Мы потеряли их, Познавшие, — заговорил «серый» все так же, не поднимая взгляда.

— Что значит потеряли? — голос звучал угрожающе нейтрально.

— Передовой отряд был обнаружен еще на подходе. План действий провалился. У цели были два мага. Уровень Силы не ниже Магистра у обоих. Щиты не выдержали урагана пламени. Уцелевших с нашей стороны нет, кроме меня.

— Уровень Магистра у обоих? — в голосе прозвучал легкий намек на скепсис.

— Я полагаю, Познавшие.

— Полагаешь?

— Уверен, Познавшие.

— Кто с магов был с вами?

— Крамар, Ирман и я, Познавшие, — в голосе говорившего чувствовалось легкое напряжение. — Крамар не выдержал напряжения на его щиты. Ирман, похоже, погиб от руки одного с магов, но перед уходом во тьму смог убить одного с полукровок.

— Насколько точна информация?

— Могу лишь предполагать, Познавшие. Сигнал был нечетким. Погасив эманации урагана, я не успел к моменту телепортации магов. Я смог отследить направленность портала, — искорка еле заметного триумфа вспыхнула в голосе. Необходимо играть свою роль, и он это делал превосходно.

— Эйнгвар, — констатировал тот, кого «серый» именовал Познавшим. — Это мало что нам дает.

— В Академию внедрены мои люди, Познавшие. Магистр и полукровка прибыли в Академию. За ними ведется наблюдения. Стоит только приказать…

— Пока лишь наблюдение, — осадил Узревшего Познавший, — надо окончательно узнать судьбу второго полукровки.

— По слухам он мертв…

— Нам нужны не слухи, а факты! — в голосе чувствовалось раздражение.

— Прошу прощения, Познавшие, — голос «серого» едва заметно дрожал. Снова игра.

— Можешь ступать, Узревший, ты был услышан. Надеемся, это была последняя твоя неудача.

Снова нейтральное спокойствие в голосе. Такое заставляет сердца стучать еще сильнее.

— Благодарю, Познавшие.

Узревший поднялся. До этого он все так же стоял на одном колене. И если бы Познавшие могли видеть сейчас лицо «серого», они бы заволновались. Ничего кроме презрения его лицо не выдавало. Хотя еще возможно брезгливость. Но, что не говори, с каждым разом ему было все сложнее играть роль их верного слуги. Насколько же это возомнившее из себя невесть что старичье беспечно. У него только один господин — Шадер.