Властелин островов

Глава 13

Привлечение малышки Олвен к медицинскому обеспечению специального контингента стало моей ошибкой. В отличие от понимающей жизнь старухи, в мотивах сотрудничества которой с орками я впрочем, полностью так и не разобрался, Олвен ничего в жизни толком не видела и воспринимала встреченную кровь и грязь немного по-детски. Результат мне следовало ожидать. Девушка восприняла массовые аресты круга общения и профессиональной деятельности эльфийского резидента в очень интеллигентном ключе, – «сволочи, ни за что ведь арестовали!». Про сволочи девица разумеется свои мысли не озвучивала, но взгляды после обработки ран раны того же Хорни Байера были достаточно красноречивы. Когда же тюрягу начали набивать арестованными с его подачи людьми, для пущего эффекта в них включая женщин и детей, она вообще стала очень похожа на девочку, у которой отобрали любимого плюшевого мишку, разорвали его и выкинули в сортир на ее глазах. И смотрела она своим несчастным взглядом почему–то в основном на меня.

У меня от этого даже совесть взыграла, несмотря на ее отсутствие. Пришлось дать приказ относиться к арестованным семьям подозреваемых в работе на разведку Серебряных Драконов фигурантов без излишней жестокости. Ну и для закрепления успеха мой родственничек Эйнар, представлявший собой этакого озабоченного братуху-борцуху на орочий манер, со всеми его хорошими рефлексами, мускулатурой и крошечными мозгами, даже получил от меня по уху, когда под шумок решил залезть под юбку чьей–то симпатичной супруге.

Это ведь очень приятно, когда в тебя верят девушки. Особенно под мужской голодняк на войне, когда основной инстинкт из подсознания прямо прет, с ревом сирены подсказывая, что надо заводить фаворитку. Правда секретность в этом тоже не помешает, ревнивая Эрика под расставание угрожала мне вполне однозначно, пусть и маскируя угрозы под шуточки. Убить то она меня не убьет и даже не кастрирует ( наверное), но испытывать семейные узы на прочность без очень серьезного повода не хотелось. Вообще-то это неуважение, когда твоя жена узнает о твоих любовницах. А если ей на них наплевать, то, наверное, пора разводиться. Впрочем, данная философия работает в обе стороны, женщины, что бы они там не рассказывали в женских социальных сетях про подлую мужскую натуру, тоже бывают не прочь наставить рога дражайшей своей половине. Соблазнив верного мужа в частности, попробовав так сказать на халяву кусочек чужого пирога, а вдруг он будет вкуснее. К кому–то же мужики изменять бегают, в конце–то концов.

***

Как словом, так и делом, старушка судьба тем же вечером подогнала мне подарок. Не знаю, сторожила ли Олвен момент, когда я освобожусь, или мой демон/бог покровитель, организовавший переселение душ, решил помочь еще и проблеме моего сексуального одиночества, но перехватила она меня у дверей личных покоев на глазах охранявшего их часового. Настроена она была серьезно, несмотря на легкий румянец, появившийся под светом сальной ухмылки орка охраны:

– Ваша Светлость! Прошу вас не отказать в моей просьбе!!!

– Ну что тебе надо, красивая? – Румянец стал гуще, смешок часового обрел звук, но решимости у девушки меньше не стало. Занятно. Старушка сделала свой ход?

– Сегодня арестовали одну семью… – Я был разочарован так, что остановил ее жестом сразу же.

Хотя вовремя поправился и не послал далеко, надолго и весьма грубым образом. Чтобы в работу не вмешивалась. Я что тут, ради удовольствия эти чистки затеваю? Да и вообще с учетом мыслей про организации симпатичного лица на соседней подушке, ее лицо всплывало среди кандидаток среди первых и надо сказать неоднократно. С этими ассоциациями, еще раз посетившими мою романтичную бритую голову, как только я рыжую увидел, данная просьба стала для меня просто ушатом холодной воды. Как бы то ни было, не очень одобряю девиц, торгующих своим передком и прочими интересными местами организма. От Олвен прошений за арестованных я совершенно не ожидал. Такие просьбы к власть предержащим, обычно подразумевают взаимную выгоду, не такая она и наивная, чтобы этого не понимать с такой наставницей. Такой ошибкой я оказался очень разочарован. Особенно потому что даже сейчас, стоя передо мной, она почему-то не выглядела шалавой возомнившей себя тигрицей, или кем охотницы на мужчин тут себя считают.

– Если арестовали, значит было за что! Ты тут причем?

– Простите… – В глазах появились слезы, Олвен шмыгнула носом. – Я ошиблась. Извините, что побеспокоила, Ваша Светлость. – Девушка отвернулась и пошла прочь по коридору. Обалдеть! Вообще девки страх потеряли.

– А ну стой! Я тебя не отпускал!

Несмотря на попытку на ходу привести себя в порядок, выглядела Олвен очень несчастной. Мое зачерствевшее тяжело бронированное сердце от этого забилось чуть сильнее. Холодная вода почти не чувствовалась. Свят, свят, свят! Мне даже захотелось ее обнять, погладить по голове и поцеловать в лобик как младшую сестренку. От этого я даже на секунду задумался, не играют ли меня и всё же решил пока что поверить в искренность рыжей красавицы, непрофессионально дав уступку вернувшей в душе свои позиции симпатии к данной девице. Симпатии, в данном случае даже почти без примеси «горизонтальных» инстинктов.

– Вас леди, – девушка удивленно выпучила на меня глаза, я явно ляпнул что-то не то, но сказанного не поправишь, – как я смотрю, несет. И несет очень сильно. Вы если взялись кого–то о чем–то просить, то идите уж до конца. По крайней мере, озвучьте просьбу. Ну и самое главное, серьезные дела не обсуждаются в коридорах.

– Я знаю, Ваша Светлость!

– Выходит ты специально меня возле дверей спальни поджидала?– Развеселился я. Можно было и не хамить, но слегка выбить девушку из равновесия мне бы не помешало. На тот случай если она или ее старушка–наставница возомнили себя тут самыми умными. В конце концов это ей от меня что–то надо.

– У дверей Ваших покоев это случайность, Ваша Светлость. – Заверила меня девушка.

– Ну, раз случайность то пошли за мной. Узнаю, за кого ты там просишь. – Я хмыкнул. – Только в кабинет пошли, без спальни в этот раз перебьешься.

Девица осторожно кивнула.

– Надеюсь, ничего романтичного я тебе не обломал? – Часовой снова развеселился, хоть я не был уверен, что он знал значение здешнего аналога слова романтика.

А вот девушка знала. Я опять хмыкнул, на этот раз мысленно, она явно знала.

Кабинет у сэра де Келлидона был обставлен весьма шикарно для данного уровня общественного развития. Вплоть до того что имел последний шик моды здешних управленцев: лакированный тумбовый письменный стол, с мраморным бюро и серебряной чернильницей на нем, за который я и присел. В столе находился и поддерживался запас бумаги и пергамента, включая исписанные. Рыцарь оказался тайным поэт, причем большинство его стихов было посвящено жене что было вообще чудом. Это просто невероятно, супруге стихи писать с пригоршней общих детей, проблемами быта и нервной работы поэта. Семья по обнаружению сих опусов получила еще один кусочек моих тайных симпатий к имеющимся. Совсем не за поэзию, а за любовь к друг другу.

– Ну, рассказывай… – вздохнул я.

– Ваша Светлость! Зачем такая жестокость! – Девушка хотела продолжить, но я остановил ее жестом.

Судя по некоторым нюансам, включились заготовки разговора. Вмешательство старухи уже выглядело маловероятным. Это только такому большому ребенку как эта девушка может прийти в голову, что молодой орк наваливший под сотню трупов не дожив сам до семнадцати лет, будет перед кем–то оправдываться. Даже если эта кто-то прелестная девушка. Тут даже оптимист решил бы что изнасилует и отрежет голову в наказание вместо оправданий.

– Давай, малышка, договоримся так. Я не расслышал твоих последних слов, а ты мне их не будешь повторять. Я, конечно, испытываю к тебе некоторую долю симпатий, но это не значит, что позволю какой либо женщине лезть в мужские дела. Даже если эта женщина моя жена. А ты ею не являешься. И будь так любезна повежливее. Мы с тобой не за общим столом при свечах вино пьем, а серьезные вопросы собрались обсуждать. Поэтому не забывай, кто я такой и кем являюсь, коли что–то у меня просишь. Я понятно выражаюсь?

– Простите господин, я позволила себе лишнее. – Между прочим, мои слова, вошедшие уже в местный лексикон. Становлюсь классиком.

Девушку проняло, но виноватой она себя не чувствовала, пусть даже глаза и опустила. Страха тоже не было видно. А между тем его стоило бы иметь, коли бы она понимала, чем разговор может закончиться, если я в ней как в человеке разочаруюсь. Как и в своем даре психолога. Отомщу в ее лице всем двуличным стервам, нет им никакого прощенья!

– Я волновалась… Сильно…. Поэтому сказала глупость.

Ну, прямо только и осталось уронить скупую мужскую слезу. Так глядишь, и к мыслям о старушке наставнице придется вернуться. Кончится это для нее впрочем, печально, не время еще для игр. Не так уж мне старая и полезна пока. Впрочем:

– Давай ближе к делу, Олвен! Что надо? За кого ты там просить собралась?

– Арестовали семью моей подруги, господин! Но они ни в чем не виноваты! – Затараторила девушка пытаясь объяснить мне ситуацию до того как я рассержусь. Рожа видимо становилось хмурой очень и очень быстро. Впрочем, игры тутбыло больше чем реальной злобы. Не требовалось много умственных усилий, чтобы угадать ход будущего разговора. Тем ни менее то, что она не соврала, было отрадно. Большой плюс девушке.

– Замолчи на секунду, будь так любезна! – Грубиян, но что поделать. Такой уж я уродился.

Но смачно высморкаться, и вытереть сопли о соседнюю скатерть было бы сильно излишним, данный прием нужно было приберечь для более интеллигентной собеседницы. На Олвен не подействует, девушка почти от сохи и не такое видела, в то время как подобных просительниц скоро можно будет отгонять плетями.

– Коли их арестовали, значит было за что. И я,только я буду решать, виноваты они в чем то или нет. Если проще, всех кого вчера привезли в замок, взяли по моему приказу. Для которого, поверь на слово, были все основания. Что же до того что брали семьями, то это для их безопасности, – тут я соврал конечно но не так уж и сильно, никакой резни детей на глазах родителей и прочего грязного шантажа творить я не собирался.

На мне и так уже было много грехов. Пора бы и озаботится, чтобы осталось хоть что нибудь человеческое.

– Поэтому им ничего не угрожает. А что в тюрьме сутки другие посидят, то ничего страшного. Глупее она еще никого не сделала.

Тут не вовремя вылезли воспоминания о недавних хозяевах крепости.

– Вон, супруги де Келлидон сидят в камере и счастливы. Воркуют как голубки. Стишата друг другу пишут. Даже жалко лишать их такого счастья. В будущем.

Олвен, несмотря на серьезность ситуации, сумела оценить юмор. Губы на секунду дрогнули, в попытке сложиться в улыбку, потом она справилась с собой:

– Не скажете мне за что, Ваша Светлость?

– Кого конкретно? Хотя можешь и не говорить. Касательно всех арестованных имелись серьезные причины, и ничьи просьбы касательно кого угодно ничего в их судьбе не изменят. Если они невиновны, извинимся и выпустим. Если в преступлениях, в которых мы виновных подозреваем, то понесут наказание согласно степени своей вины, кто бы за кого не просил. Что–то еще?

– Дети тоже виновны Ваша Светлость?– Надо же, храбрая девушка. В глаза смотрит.

– Несомненно!– Я махнул рукой, будто кого–то рубил. – Родившись в семьях врагов народа, предателей и клятвопреступников, они виновны самим своим существованием! – Я сурово глянул на жертву своего красноречия и, показав улыбкой, что пошутил, продолжил серьезным тоном. – Ты, звезда моя, зря думаешь, что простить у власть предержащих за подруг и родственников простое дело. У меня вот как раз созрели мысли увидеть твою голову на соседней подушке, – Дева запунцовела но не удивилась.

–А коли откажешься, возьму тебя и изнасилую. Будешь сопротивляться?

– Это ваша цена, Ваша Светлость?

–Нет. Ты и так мне принадлежишь, догадываешься об этом или нет. Вот только я тебя защищаю, хотя сделать с тобой я могу все что угодно уже давным–давно. И не вступится за тебя никто, даже твоя старуха наставница сильно возмущена не будет. Увы, предпочитаю отношения по обоюдному согласию. Как мне кажется, я достаточно молод, красив и могущественен, чтобы мне не требовалось никого шантажировать, чтобы в постель заполучить. – Я задумчиво покачал головой и фыркнул. – Проститутки обходятся дешевле и доставляют куда меньше неприятностей, если не считать дурных болезней конечно. Ну а те приличные девы, что мне откажут, сами дуры которые не понимают своего счастья.

В ответ на такую самоуверенность девушка удивленно подняла бровь и одарила меня очень серьезным изучающим взглядом.

– Перейдем к делу! Говори имя своей подруги, некогда мне с тобой рассусоливать. Если ее взяли на всякий случай, то тебя к ней допустят на свидание и выпустят ее тоже среди первых. Больше я тебе ничем помочь не смогу. Устроит?

Девушка часто-часто закивала головой:

–Эльза Кнаф!..

– Все понятно, завтра я с ней и ее семьей лично разберусь, звезда моя. – Вклинился я не позволив продолжить. – А теперь беги и прячься, если не хочешь попробовать хорошего вина и побеседовать о тяжкой доле твоей подруги в более интимной обстановке.

Девушка растерянно поклонилась:

– Спасибо Ваша Светлость!

– Ты точно не хочешь попробовать винишка? – Я улыбался. Что ответить малышка не знала.

– Успокойся. Я шучу. Предложения разделить постель всерьез пока что не прозвучало. Беги быстрей, пока я не передумал.

Девушка низко поклонилась и отправилась к выходу. Я подождал, пока она подошла к дверям и только потом спросил:

– Только один вопрос напоследок солнце мое!

Олвен оглянулась.

-А когда это вы здесь успели с ней подружиться?

***

Девушка вышла от меня уставшая и выжатая как лимон. Так как я впал в детство, пренебрег свежеобретенной солидностью и решился на подслушивание впечатлений своей охраны, а снаружи как раз происходила смена часовых, то узнал, что ее помятый внешний вид получил однозначное объяснение. Конечно же, совершенно неправильное. Что такое двадцать минут возвратно–поступательных движений с прелестной рыженькой девушкой сравнительно с охотой на искушенного в противостоянии человека? Ну, или эльфа, не суть. Правильно, ничто.

Конечно, девушка мне очень понравилась, и у нее были неплохие шансы вскоре поставить себя в приоритетах выше этой охоты, но не сегодня и судя по результатам допроса не в самом ближайшем будущем. Пока мне ее просто было жалко.

Вражеское подполье, по моим подозрениям не бездействовало. Столь внезапно объявившиеся в окружении малышки Олвен подруги из местных (целых три штуки) сами по себе вызвать подозрений не могли. Всякое бывает. А вот то, что одна из них полезла в подруги слуги орков после гибели старшего брата, а папаша второй подозрительно часто мелькал в окружении моего заочного друга сэра Эвниссиэна, как раз наоборот. По одной только третьей подружке подозрений было поменьше. С вдовой–мамой они промышляли аптечным бизнесом, также как и уточнения обстоятельств знакомства не дали пищи для подозрений. Однако даже тут полной уверенности быть не могло, данная «заклятая подруга» просто могла работать немного тоньше других.

Впрочем, две из трех девиц нашими профилактическими арестами затронуты не были, и исправлять данное упущение пока еще было рано. А вот семья Кнаф оказавшаяся в моей полной власти заслужила самое пристальное внимание. Настолько пристальное, что я распорядился о задержании для допросов не только соседей данной ячейки общества, но и их слуг.

Парни тем временем снимали информацию с всех представляющий для нас оперативный интерес людей по составленному мной вопроснику. Для маскировки интереса к конкретным личностям по общему алфавитному и неприятной стимуляцией отговаривающихся незнанием подозреваемых на месте, а особо упорных даже в пыточной.

К исходу вторых суток допросов наиболее подозрительными фигурами уже можно было заняться по схеме с более высоким КПД, нежели подвешивание на дыбе с охаживанием кнутом под вопли – «Признавайся, сука»! Непонятно впрочем, в чем.

Информации довольно быстро скопилось более чем достаточно, чтобы о невиновности основной массы подозреваемых первой категории не могло идти даже речи, «научный» подход давал о себе знать. К моей подспудной гордости, Морган Кнаф попал именно в первую группу совсем не зря и снятая с товарищей по несчастью информация это только подтвердила. Семье, впрочем, тоже досталось. Жену его допрашиваемые женщины топили с такой злобой, что было непонятно, толи, заклятые подруги ее умышленно хотят уничтожить, толи шпионаж у данной ячейки общества был на семейном подряде. Наиболее вероятно второе.

Ну совершенно не вязался психологический портрет средней руки рыботорговца Моргана Кнафа, с рогатым лохом совершенно не замечающим что его очаровательные жена и дочь трахаются с высокородными. С неблагородным ворьем и прочим неприятным людом он по всем данным обращался крайне жестко, вплоть до того что пытавшиеся его обмануть люди бесследно исчезали, на острове его боялись. И все это бесследно исчезало с женщинами. К жене этого загадочного пассажира, конечно когда она была помоложе и не потасканнее какое–то время даже ныряли оба герцога. Сначала старый, а потом и еще и молодой проверял, насколько старый конь борозду не испортил. Данный слух касательно Марион Кнаф допрашиваемые дамы доводили до меня с редкостным единодушием и уверяли в полной его достоверности. Ее саму грязные слухи напрягали не больше супруги, что по всей вероятности дам бесило еще больше ее популярности среди облаченных властью мужчин. А это уже было точно очень серьезно. Когда даму в возрасте передают по эстафете от отца к сыну, значит это ей надо и дама в таком случае всегда непростая.

В общем, эта семейка «эмигрантов из Аргайла» на островах неплохо устроилась. Та же дочка по информации от тех же дам от мамочки недалеко ушла, но с кем сейчас таскалась конкретно, более-менее достоверной информации никто не сообщил, одни слухи. Имя покойного сэра Айлмора впрочем в списке плавало, так как и прочих ярких представителей местного света, до того же герцога де Гатланд включительно.

Ну а потом пришли мы, и все перспективы этих прекрасных дам начали упираться в дыбу. И за движения вокруг моей рыжей Олвен в том числе.

***

Начали мы, конечно же, с главы семейства.

Когда я спустился в специализированное помещение, беднягу уже подвесили и для разогрева лениво охаживали кнутом. Сидевший тут же руководитель допроса Хаген А’Корт, равнодушно ковырялся при этом в зубах. Малыш Гальфдан забился в угол и был почти незаметен, он взял на себя роль писаря.

Мое появление изменило ситуацию коренным образом. Здоровяк Бьярни, полукровка от пленницы тридцати лет от роду, подписавшийся на роль штатного палача госбезопасности и последнее время активно перенимавший опыт от местного профессионального специалиста и достаточно компетентных в данном вопросе приятелей решил блеснуть в моих глазах усвоенными навыками. Хаген, которого заботили примерно те же мысли, тоже выкинул палочку в очаг и доложил о ходе предварительного допроса. Как мы и условились, ни о чем серьезном пассажира покане спрашивали, тупо истязали, сбивая с толку тупыми вопросами об участии бедолаги в нападении на «Золотой Кнорр» о чем мы конечно «точно знали», а он сам нет.

По правде сказать, стопроцентное алиби товарища Кнафа касательно этого преступления нам было прекрасно известно, но никого не интересовало. Причем не интересовало настолько, что мое появление привело к приступу надежды на искаженном болью лице:

– Справедливости, господин! Я невиновен! – Ну да, чрезвычайно обидно было опытному агенту угодить в подобную мясорубку ни за что.

В Хагене вероятно дрыгал ногами в смертельной агонии великий артист. Ему бы в театре партию Ленского играть, а не морским разбоем заниматься. Парень заревел:

– Врешь, скотина! – И подскочив к жертве и залепил ей свой шикарный правый по морде, от чего клиент конечно же потерялся, на снаряде обвиснув.

Я поморщился, не хватало ему только челюсть переломать, вообще лишив возможности разговаривать, и пнул Хагена по ноге, скорчив самую зверскую физиономию, что был способен слепить, когда тот повернул голову. Реакцией на стон боли от вывернутых рук, когда жертва начала приходить в себя, стал приказ приспустить жертву, Хаген действительно переборщил.

Находящегося передо мной человек был уже списан, его можно было не жалеть. Коли подозрения в шпионаже оправдаются, работать как с ним, так и с другими его пойманными коллегами я еще долго я не планировал, из–за проблемности контроля над такого рода контингентом. Это не говоря о том, что в отличие от многих предыдущих жертв моих застенков, симпатии к профессиональному шпиону у меня не было ни на грош. Чтобы использовать в своих интересах человека с таким как у него опытом работы, между прочим, куда как превосходящим мой, нужна была эффективно работающая система, которую мне только нужно было построить.

Да при помощи системы возможны варианты. Настоящий патентованный мерзавец, способен на что угодно. С человеком, использующим прелести жены в своих целях ни прежний «Даня–Паук»ни нынешний Край А’Корт дискуссии о морали устраивать не собирались, уж слишком опорные точки у нас были разные.

Подобную сволочь даже пачкание в крови не остановит, если захочет глупого орка обмануть. Мрачные истории Киевского подполья, отборные руководители которого с поразительной легкостью пошли на предательство тому порукой.

Впрочем, первый из них, пришедший в ОГПУ еще при Менжинском и не покладая рук разоблачавший в 1937 г. кадето-фашистскую организацию авиаконструктора Туполева, попавшись немцам и, разумеется, сдав всех кого только смог, банально работал у гестапо камерным осведомителем. Прославился он разве что успешно склоненным к предательству бывшим начальником химвойск Красной Армии. Звездой стал второй.

Этот перспективный оперативник, работавший ранее по «церковникам», тоже оставленный в Киеве для организации подпольной работы, в один прекрасный день также попался гестапо, причем по собственной же глупости. Выбор, жить или умереть в «кровавых застенках гестапо» был для советского патриота очевиден. Молодой человек без колебаний сдал немцам половину руководимой им подпольной организации и продолжил руководить ее остатками, сочетая свою деятельность как успешного руководителя советской разведсети и не менее успешного агента и опознавателя гестапо. Давать отличные показатели по обоим направлениям своей деятельности этому преданному делу партии Ленина-Сталина видимо было несложно. При уничтожении «не системных» подпольщиков и коллег из параллельных разведсетей в особенности.

Однако самое интересное в этих предателях было совсем не это. И тот и другой в конечном итоге питали весьма небезосновательные надежды, что предательство им в конечном итоге с рук сойдет. И оно бы весьма вероятно сошло, если бы советские спецслужбы архивы Киевского гестапо не захватили. Что для первого из них, Карташова, стало фатальным сразу, ну а второй, будучи хорошо зашифрован какое-то время был в розыске. Впрочем, разоблачен он был не благодаря упорной работе следователей, а абсолютно случайным образом, очень не вовремя зайдя прикурить к проводившему допрос бывшего агента гестапо коллеге. Гестаповский шпик от такой неожиданности впал в ступор. В итоге руководство орденоносца–разведчика покрывать и защищать не стало.

Отловить какого нибудь эльфа и заставить перехватить ему глотку определенные гарантии конечно, но я бы сказал, что довольно призрачные. Гестапо и немецкая армейская разведка вполне себе использовали агентуру для приведения в исполнение под фото и киносъемку, для гарантий лояльности. И что толку в этом было касательно указанных «отборных советских патриотов»? Которые явно еще до войны прониклись правильным отношением ко всем советским людям кроме родимого начальства. Например, ломая этим самым советским людям пальцы дверью, выбивая признания по членству в кадето-фашистской шпионской организации подрывающих НИОКР советский бюджет и привозящих из США холодильники злодеев авиаконструкторов.

Настоящие идеалы интернет–хомячков «патриотической» направленности. Осталось только портреты этих «настоящих профессионала времен Берии, которых сейчас нет» в качестве заставки на компьютере использовать.

А вот мне, в отличие от, не помешает добиться от моих орков умения работать, а не пускать пыль в глаза или идти по пути наименьшего сопротивления уничтожением кого придется. Поэтому, пока ребята не наберутся опыта, пусть «тренируются на кошках», ну а через пару лет посмотрим, на что они будут способны.

– Справедливости, Ваше Высочество! – Снова захрипел человек. Ну вот, он уже достаточно пришел в себя, чтобы льстить. Но дыба, кнут и плюха по морде явно оказали благотворно влияние на его мозги. Хаген не упомянул, кто я и во время доклада и держался как обычно свободно, а жертва меня знает. Конечно, само по себе это ни о чем не говорит. Я хоть и не толкал речи на митингах как товарищ Троцкий, но мало ли где этот Морган меня видел, да и в принципе он мог и догадаться кто я. Однако вкупе с другими маркерами, чаша весов судьбы данного человека склонилась еще чуть ниже к неприятному исходу.

– Справедливости говоришь? – Я уселся на удобно расположенное лицом к жертве и спиной к очагу кресло, где до того сидел Хаген, чтобы он видел только силуэт собеседника. Нам освещения хватало, что видел человек, было неясно, но главное, чтобы Высочеством при этом называл.

– Почему бы и нет. Признавайся в своих преступлениях и справедливость восторжествует! Чем будешь честнее, тем меньшее наказание получишь. Окажешься достаточно умным, чтобы начать это сейчас, возможно даже руки уцелеют. Опять вздергивать тебя не будет необходимости, вылечишь.

– Я невиновен!!! – Испуганно завопила жертва госбезопасности, если и играя, то совсем немного. Какой урон профессиональной гордости быть разделанным в пыточной ни за что, пострадав из–за низкой квалификации розыскников противника, дающих показатели на первых встречных.

– Разумеется невиновен. Нисколько не сомневаюсь. Как ни зайду в подвалы, так на дыбе очередной невиновный висит и уверяет, что ни за что его подвесили. Пока кнутом шкуру не спустят. Или вон тот прутик не подогреют и в задницу не засунут невиновному поупорнее. Не поверишь, но умные рано, а глупые чуть попозже все равно начинают петь как соловьи. В чем только не признаются, какая только грязь не всплывает. – Вздохнул. – И не одного невиновного, что характерно пока не нашлось. Я даже немного разочаровался в роде человеческом.

Между прочим правду сказал. За последние несколько суток грязи и дерьма всплыло просто чудовищное количество.

– Я не мог участвовать в нападении на этот кнорр, Ваше Высочество, меня оболгали! Меня видело множество людей, вам надо только проверить! – Пациент опомнился достаточно, чтобы помимо лести перейти к воздействию на мою логику.

– Не обманываешь ли ты меня?

– Я не посмею, Ваше Высочество!!! Распорядитесь просто проверить мои слова! Вы убедитесь в этом!

– Врет? – Хмыкнул я Хагену.

– Конечно, врет, скотина. – Поддержал тот игру, очень убедительно сделав вид, будто опять хочет дать жертве по морде лица, жертва испуганно дернулась и завопила от боли. Вот что не посмотришь на Хагена и снова как будто не здоровенный жлоб с огромным числом трупов за спиной, а интеллигентный артист Иннокентий Смоктуновский. Некая склонность к артистизму у него и раньше присутствовала, но тут вошел в роль прямо как «Кеша, а я не узнаю Вас в гриме!».

– Вам надо только проверить! – С болью и паникой человек справился. Крик и истерику Морган в голос тоже уже не пустил, их появление могло спровоцировать совсем обратную реакцию, чем требуемая. Хладнокровный дядя попался.

– Договорились. Проверим. Однако так как я очень доверчивое Ваше Высочество, купцу Моргану Кнафу поверю даже без проверки. Раз не участвовал в нападении на кнорр, значит, не участвовал. Человек с таким лицом на дыбе не может лгать. Пытать из-за этого кнорра больше не будем.

На лице жертвы на секунду мелькнула любопытная мина, этакая смесь надежды и подозрений грядущих неприятностей, сменившаяся маской страданий. Отрадно, значит «раскачали» мы его достаточно хорошо. Умница Хаген, умница. И я продолжил:

– Однако, если ты не участвовал в нападении на мой кнорр и можешь это доказать, тогда виновен в чем–то еще! Невиновные в этом замке на дыбу не попадают. Поэтому признавайся в своих преступлениях, пока тебя снова к верху не подтянули. – Тут нужно было дать время, чтобы до жертвы дошел смысл фразы. – Ну а пока ты соберешься с мыслями, я подожду. Тебе, несомненно, нужно время, чтобы припомнить все свои многочисленные грехи. Тянуть не советую. Дальше вместо меня будут говорить дыба, кнут и всякие напильники, которыми тебе будут стачивать зубы! – Последнее было экспромтом, удивленный Бьярни кинул на меня полный уважения взгляд и чуть наклонил голову, оценивая челюстной аппарат жертвы. Жертва испуганно завращала глазами. Бьярни снова уважительно посмотрел на меня и углубился в себя с таким видом, как будто был хиппи, который пыхнул мощным косячком. Мужик видимо оценивал перспективы идеи. Судя по появившейся довольной ухмылке, перспективы смотрелись радужными.

Меня от этого, конечно же понесло:

–Да и другие инструменты тут пригодятся. Клещи для откусывания яиц тебе как? Не пробовал? Так что не забудь и про сообщников сообщить. Время пошло. – Я лениво повернул голову к палачу. – Бьярни, дружище, а ты пока вон тот железный прутик, про который я нашему гостю говорил, в угольки положи. Вместе с вон теми щипцами. Мы же не хотим, чтобы он заражение получил?

Испуганно орать про непричастность и невиновность он начал сразу же. Я впрочем, его полностью понимал.

Двадцать минут спустя его опять вздернули наверх. У мужика от этого началась пусть не истерика, но уже что–то близкое к этому. Настоящий вызов его профессионализму, группа орков совершенно не желающая идти на контакт, зато очень желающая провести над его бренным телом множество интересных только им экспериментов. Просто потому, что он не вовремя попался на глаза.

Во всяком случае, мы разыгрывали ситуацию по этой схеме. Я надеялся, что мы действовали достаточно убедительно, чтобы вогнать жертву в нужное для «потрошения» состояние. В данном случае «потрошение» далеко не воспетое Богомоловым «экстренное», но точки зрения психологии разницы не было практически никакой. Бессмысленные истязания и тупые вопросы к совершенно непричастному человеку играли роль проигранной той группой немецких агентов стычки, хотя жертва «потрошения» никак не тянула на «радиста» из романа, куда больше она была похожа на убитого лейтенантом Блиновым господина Мищенко. От этого и живодерство, которого в данном случае избежать никак нельзя, хотя профессиональный агент из эльфийских «младших» при всем своем классе явно был куда менее мотивирован, чем многие мстящие краснопузым под прикрытием Великой Германии белогвардейцы. Советская власть чистенькой не была никогда и для ненависти многих сильных, умных и опасных людей слишком часто давала все основания.

Сливать информацию касательно своего круга общения, в процессе попыток наладить словесный контакт с допрашивающими и «соскочить со снаряда» наконец, жертва в этот раз разумеется, начала сразу же. Сидевший в углу Гальфдан едва успевал за ним записывать. Если Морган скрип его пера и слышал, то это было единственным видимым эффектом от его слов.

– Бьярни, друг мой, наш прутик со щипцами достаточно раскалились, чтобы их использование не привело к заражению крови? – Бьярни отрицательно мотнул головой.

– Жаль, жаль. Когда инструменты раскалены добела и кровь моментально останавливается и в раны всякая зараза не лезет. Тогда еще немного потерпим. Это ведь настоящий вызов, настолько ничего ни за собой, ни за соседями, не знающий человек. Одно дерьмо несет, которое весь остров знает, и которым мне за последние четыре дня все уши уже залепили. Ничего нового. А ведь каждый человек на Гатланде должен знать хотя бы что–то, о чем его сосед не слышал. Я воспринимаю скрытность и лживость этого двуличного мерзавца как настоящее оскорбление! Бьярни, друг мой, я уверен, что он многое сможет нам сообщить, если как следует им заняться! Ты уж приложи к нему все свои усилия!

– Будет сделано – палач на секунду задумался и добавил, – Ваша Светлость.

Жертва выпучила глаза, застонала и задумалась о своих перспективах, уже совершенно не следя за лицом.

Вообще-то я довольно сильно приврал, Моргана мы перепугали достаточно сильно, сливал он достаточно интересную для меня информацию. Если конечно она подтвердится.

А вот Ваша Светлость от палача было гораздо серьезней. В официале родичи меня так еще не называли. Максимум сэром, благодаря родству с ярлом, так же титуловали его официальных лиц. Первая ласточка, однако.

***

– Металл накалился. – Доложил палач.

– Начнем мы, наверное, со щипцов. Срать человеку надо ежедневно, а вот без яиц он вполне может обойтись. Приступай.

– Я скажу все, что смогу Ваша Светлость!!! Я просто не знаю, что вам от меня нужно! – Завопила жертва с новыми силами, увидев извлекаемые из горна клещи типа кузнечных, вполне возможно ими в прошлой жизни и являющиеся. На самом деле не знаю, зачем эти щипцы в пыточной присутствовали. Не исключено, что использовались как хозинвентарь, всякие раскаленные гвозди из камина вытаскивать или что-то типа того. Однако предложение использовать их для кастрации мой доморощенный специалист воспринял с энтузиазмом и мою игру не испортил. Нотки отчаяния и бессилия голос жертвы просто переполняли. Надеюсь, что меня с этим не переиграли.

Я деланно задумался. Палач водил щипчиками возле половых органов жертвы. Жертва, откуда только силы взялись, пыталась органы держать органы от них как можно дальше.

– Это меняет дело. Верни щипцы в горн, Бьярни. В них, наверное, пока нет необходимости. Наша жертва взялась за ум и обещает быть очень честным и правдивым человеком. Ведь обещает?

– Да, да, конечно Ваша Светлость! – Жертва всеми силами пыталась дать понять, как она ценит налаживающийся диалог.

– Ну вот, уже Ваша Светлость. Высочество, разумеется, забыто.

Моргана охватил непритворный испуг, его натуральнейшим образом затрясло, пока у меня по сердцу разливалось масло. Теперь он был мой, расколется до донышка.

Но словесный понос с извинениями в непочтительности требовалось упредить:

– Заткнись, я так шучу. Мне чужого титулования не надо. А вот сейчас говорю абсолютно серьезно. Коли пообещал быть честным и правдивым человеком, то будь им. Первая же ложь, произнесенная твоими устами, и пути назад у тебя не будет. Спрашивать тебя будут инструменты. Выйдешь ты отсюда тогда в виде ободранной туши, которая сможет только молить о смерти. Так что если возникнет искушение соврать, то ты лучше подумай и откажись от этого искушения. Даже в темнице люди живут, многие даже довольно долго. А некоторые и доживают до освобождения. Ты меня понимаешь?

– Да, да, конечно! Разумеется, Ваше Высочество!

– Отрадно слышать такие слова, отрадно. А теперь, нам бы хотелось услышать еще более отрадные, касательно небезызвестного тебе эльфа Эвниссиэна аэп как там его и всех твоих дел с ним. Как и с его предшественниками впрочем, тоже. Про твое настоящее имя расскажи, имена твоих родителей не забудь и под сенью крыла какого Дома тебя угораздило народиться. В общем, с самого начала начинай. Можешь приступать.

Ну а теперь было самое время проинструктировать палача:

– А ты Бьярни, тем временем подкинь уголька к инструментам. Меня терзают смутные сомнения, что этот человек будет совсем не так честен и правдив как хочет казаться. Слуги эльфов они такие, любят всех вокруг за дураков держать, гордясь, что дерьмо за хозяевами выносят…

***

Вышел из пыточной я уже утром. Уставший Гальфдан тащил вслед за мной здоровенную пачку исписанных листов с мемуарами клиента. Пытать его почти не пришлось. После того как исповедь набрала обороты Моргана даже сняли со станка, оказали медпомощь накормили и напоили. Хаген, несмотря НАТО что сутки провел без сна, был полон энергии. Его как и меня охватил азарт охоты.

– Все понял, из того что там произошло?

– Как ты его! Я и не думал, что все будет настолько просто!

– Ничего–то ты не понял, оказывается. – Хаген насторожился. – Все там было далеко не просто. Надеюсь, что ума хватило понять, начни ты его сразу пытать о его делах, то такой пачки в руках у Гальфдана и близко не увидел? Наверняка получил бы ответы на вопросы, но только на те, которые ума хватило задать. А ума на это не хватило бы ни у тебя, ни у меня. Про эльфийскую сеточку на островах ничего мы толком не знаем. Почему я вам и говорю, чтобы пытать, много ума не надо.

– А что мы с ним делали, в задницу целовали что ли? – Полный энтузиазма Хаген был воинственно настроен.

– Вселяли в его душу страх и безнадежность, братишка. Не более того. Не нравится мне это, но пытать врагов и тебе и мне придется еще не раз. В этой связи запомни на всю жизнь, ломать при допросе ты должен не тело, ломать ты должен дух. А дух можно сломать очень разными способами. И пытка часто не самый лучший способ. Без нее, конечно, будет не обойтись, но чем меньше физическое воздействие, тем лучше. Оно очень хорошо, когда нужно получить ответ на конкретный вопрос, уточнить уже тебе известные сведения от не желающей тебе отвечать личности, ну или сбить жертву с толку да нагнать на нее страху. Как это ты совсем недавно мог наблюдать. Сведения, выдавленные одними пытками почти всегда очень ненадежны.

– А зачем тогда всю ночь его расспрашивали?

– А где ты видел ночью пытки? Как его поил молоком, ты причинял невыносимые муки?

– На дыбе о том, как получше соврать плохо думается. Сказки какие–то ты Край рассказываешь.

– Не могу заставить тебя считать иначе, если у тебя вместо головы горшок с протухшей кашей. – Рассвирепел я.– Дыба помогает ответам на вопросы. Если у тебя нет мозгов и предварительной информации чтобы задать правильный вопрос, то ты хоть разделай на части несчастного неудачника, ничем тебе дыба не поможет. Будешь задавать полные воды вопросы, получишь в уши огромное количество мусора, в котором сам же запутаешься. Под пытками жертва рассказывает, не то о чем его спрашивают, а то, что, по его мнению, допрашивающий хочет услышать, чтобы прекратить боль. Если пошевелишь мозгами, поймешь, в чем разница.

Хаген от такой речи здорово загрузился. Меня это очень порадовало.

Тупорылых мясников вокруг было с избытком, мне же были профи по работе с людьми. Люди, умеющие в адресную работу и способные добыть информацию о преступлении до того как оно произойдет, а не способные на одну только лепку дел и работу по площадям Ягодо–Ежовско–Бериевские «профессионалы» с их заполнением квот спущенных сверху планов по разоблачению шпионов и врагов народа.

Впрочем, Лаврентий Палыч был довольно неглупым человеком, отчего собственно его страсть к несовершеннолетним и прочие не афишируемые привычки при жизни «Хозяина» сходили ему с рук, так что предпринял определенные шаги для изживания таких традиций. Кое–кого из особо упорных профи даже шлепнули. Правда, в основном за близость к не оправдавшему доверия предшественнику. Нарушения социальной законности тут были интересны только для проведения ликвидаций хоть как-то в рамках правового поля. Да и постреляли таких специалистов гораздо меньшее число, чем можно понять со слов апологетов товарища Берии в костюме–тройке от личного портного, товарища Сталина в маршальском мундире и товарища Зюганова в итальянском пиджаке за пару тысяч баксов. Например «лучший друг» генерала армии А.В.Горбатова по 1937 году ушел на пенсию в звании полковника КГБ и неплохо себя там чувствовал. Пока злопамятный Горбатов его не нашел.

Тем ни менее кем бы Берия не был, надо отдать ему должное. При нем гражданин, попавший под каток органов государственной безопасности, наконец-то получил небольшие шансы не только остаться в живых, но и выйти на свободу без визита в Архипелаг ГУЛАГ. Вредителю Королеву это помогло только заменой подготовленного уже расстрельного приговора десяткой, но все же. С появлением в НКВД кавказского «эффективного менеджера», цифра 0,7 процента контриков выскочивших из взбесившейся мясорубки ГУГБ НКВД не только остановилась, но и начала немного расти.

Да и за границей при Берии боятся советских «органов» стала не только страдающая недостатком мозгов и избытком ненависти часть эмиграции из фанатов генерала Кутепова. Уровень последнего был к отставке командовать идеальным во всех отношениях батальоном. В лучшем случае, в мирное время командовать отличным, ну а в военное весьма пристойным полком. Какой он был командир дивизии и корпуса в смысле полководческих талантов, а не умения добиться движения офицерской роты в 30 градусный мороз в кровавом хаосе «Ледяного Похода», на марше в ногу под «ать–два» с уставными интервалами и дистанцией, соратники оставили достаточно много впечатлений.

Да и те, кто не оставил в принципе были вполне понятны. Собравшиеся в ВСЮР офицеры «Преображенцы» в конце концов, сбежали от своего последнего командира полка к Колчаку, восстанавливать «Петровский полк» там. Сформировали впрочем, только егерский батальон, оказались в числе участников «Сибирского Ледяного Похода» были по ночи захвачены врасплох, взяты в плен и расстреляны сибирскими партизанами. Марку своего полка тем ни менее при расстреле удержать сумев. Один из офицеров, глядя в стволы винтовок, нашел в себе силы попросить партизан дать им время одеться: «Чтобы не предстать перед господом в неподобающем виде».

Какого черта эта кирзовая морда на старости лет полезла в терроризм и сферу деятельности столь презираемых им жандармов да контрразведчиков, решительно ничего в них ни соображая, наверное, знал один только сам Александр Павлович Кутепов.

Лютая, не рассуждающая ненависть до добра никогда не доводит, вне зависимости от наличия оснований для нее. Основания у генерала Кутепова, имевшего и достаточно много положительных черт личности, включая в них личную честность, безупречную храбрость и бессеребреность, а также отсутствие привычек к интриге и сделкам с совестью ради карьеры и власти, в отличие допустим от генералов Корнилова и Врангеля, конечно были. Но не более того.

Отрадно в его деятельности было только то, что выявленные и выведенные в расход ОГПУ террористы из РОВС при нем гибли с просто ничтожной эффективностью. Это когда под сенью «Великой Германии» немногие выжившие из них взялись за карательные операции на оккупированной территории, счет их жертв пошел на тысячи. На мелочи типа «пишбарышень», чьей кровью террорист РОВС месье Ларионов так сильно мечтал залить полы, потолки и стены офисов, в которых они на «красных» работали, данные «рыцари белой мечты» тогда уже не разменивались.

Сам Ларионов уже осенью 41 ходил по Смоленску в немецком мундире. Александр Кутепов надеть его по понятным причинам не смог, мундир с погонами лейтенанта вермахта достался его сыну Павлу. Ненависть это очень удобный крюк для манипулирования, когда надо найти людей для выполнения грязной и вонючей работы, от которой свои исполнители брезгливо уклоняются. Например, для расстрелов женщин и детей в карательных операциях. Однако надо отметить что «Целили в Сталина, а попали в Россию» многие из эмигрантов поняли. Причем некоторые довольно рано. С теми же двумя эскадронами Кононовского полка к партизанам ушли и несколько служивших там детей эмигрантов, оказавшихся немного шокированными разницей между сусальной картинкой и реальностью германской борьбы с большевизмом.

Кстати, о ненависти. Вот не может быть, чтобы герцог и его окружение не нажили серьезных врагов на островах. Учитывая, что мы по данный момент колотили всех встречных, не разбираясь особо во внутренней политике герцогства, в уцелевшей части вооруженных сил данного государства этих ненавистников должно быть полным полно. Миграции населения с островов охваченных боевыми действиями в больших масштабах не произошло. Беглецы на соседние острова даже уже начали возвращаться. То есть родственники у нас в пределах досягаемости. Мне надо было на досуге подумать, как это можно будет использовать с максимальной эффективностью.

Допустим, перевод герцога в неживое состояние при помощи каких нибудь химических препаратов или повышением содержания железа в организме определенно дал бы нам приличный выигрыш по времени. Правитель он был не лучший, это значило что в его окружении полным–полно обнаглевшей сволочи. Такого рода контингент при смерти вождя неминуемо устроит мощную грызню за власть. Кто бы там не победил, какое–то время мы в любом случае будем в выигрыше. Эти мечты вероятность успеха, конечно, имели не лучшую, но действовать в данном направлении нам бы точно не помешало. «Победа любит подготовку!»

По недолгим размышлениям решил поручить эту задачу Хагену, уж больно явно на него моя речь про пытки впечатление произвела. Мне самому хватало дел и с контрразведкой, благо что после недолгих, но явно нам видимых сомнений, резидент разведки Дома Серебряного Дракона на Гатланде Морган Кнаф, в далекой юности Морган аэп Морровинд раскололся до самой задницы и предложил нам свое полное сотрудничество. Полезностью последнего я оказался шокирован настолько, что всерьез задумался, стоит ли его в дальнейшем вывести в расход.

Эльфийские закладки в разум «Кнафа» на умышленное предательство если когда и были, то давно протухли от старости, ну или он сам стер. Впрочем, сомнительно, что ему когда-то давно всерьез лезли в разум. В отличие, например от личного телохранителя с четким акцентированием что можно а что нет, работа разведчика чертовски сложная штука. В которой с не умеющим рассуждать программированием очень легко потерять хорошо подготовленного специалиста тупо из–за неучтенных в программе нюансов. Тут, как не странно, лучший выбор тщательный отбор кадров и работа с ними на доверии. Не доверяя на самом деле не на грош. Предательству тут не надо удивляться только если с кадрами ошиблись ну или пропустили моральный надлом.

Для создания и расширения последнего у меня была очень хорошая зацепка на положение «вечного слуги» у данного человека. Как бы его на верность эльфам не дрессировали, двадцать лет вне кастовой системы способны подточить ее у кого угодно. Особенно при периодических вытираниях об него ног длинноухими типа того же Эвниссиэна и его предшественников, руководивших разведсетью на архипелаге. В этой связи требовалось только огородить человеку дорогу и подтолкнуть его в нужном направлении. Вопрос возможности контроля над ним оставался, но меня сильно подмывало рискнуть.

***

Эвниссиэн аэп Феллиаэссел, по имеющейся у меня информации никакого матёрого Штирлица из себя не представлял, пускай даже и был совсем не глуп и как положено для эльфа, не чужд интригам. Подсвечивал своих людей он совсем не редко, хотя система «опосредованного» общения у эльфов была известна и у более профессиональных специалистов пользовалась популярностью. Внешне это конечно облегалось в весьма пристойные формы, однако засвет людей в круге его общения было никак не спрятать. В разведку он действительно пришел из армейских офицеров (если конечно командный состав эльфийских «регуляров»так можно было назвать). Как слишком военный тип, данная личность принесла с собой привычки по поводу и без повода уточнять информацию, отдавать приказы, глядя в глаза исполнителю и еще ряд других прочих, не менее любимых подчиненными. В общем, он был для меня настоящим подарком.

Профессионал, поднявшийся из недр «Надзирающих» был бы на его месте гораздо опаснее. С чем мне, конечно, весьма повезло, среди долгоживущих с их кастовой системой пробиться наверх низкородному было крайне сложно. В то время как молодые высокородные предпочитали на низовых должностях мелькать в доспехах перед глазами князей, а не разгребать грязное белье в условиях анонимности, унижая этим статус семьи. Возможно, что и сравнительно высокая смертность в вооруженных силах облегчала карьеру. Далее выжившие и упершиеся в свой стеклянный потолок молодые эльфы рассасывались из армии по государственной машине.

Эвниссиэн представлял собой яркий пример подобного специалиста, получив назначение на острова взамен своего погибшего родственника. Налетевший шквал бросил спешившее укрыться в бухте судно на скалы, никто не спасся. По результатам трагедии консул Дома пару лет рвал на себе волосы.

Кадровая политика внешней разведки Дома Серебряного Дракона из имеющейся у меня информации была организована очень просто:

«Младшие» служили в качестве полевой агентуры и силовиков.

Низкородные эльфы оккупировали руководящие должности на среднем уровне. В небольших количествах с ними соседствовали по настоящему выдающиеся люди, нашедшие покровителя и поднятые ими из низов, а также высокородные набирающиеся практического опыта и подбирающие верные себе кадры перед прыжком наверх.

Высокородные, плотно оккупировавшие все более–менее значимые должности.

В самом ближайшем будущем мне нужно было показать ушастым, насколько эта система неэффективна. Ну а после уже не превентивных, а адресных чисток на Гатланде можно будет заняться и всем архипелагом. Фундамент для их успешности у меня имеется

***

Долго поспать мне не дали. Засланец, или точнее засранец Оттокар прислал через тайник писанное на пергаменте и скрепленное двумя печатями письмо:

«Его Светлости Краю А’Корту из Дома Ас’Кайлов, что в Оркланде.

Со всем моим почтением могу донести вам, что ваши приказания исполняются в точности. За недолгое время, недостойному слуге вашему удалось побывать у многих мятежников, недостойному правителю прежнему верных и вашей воле противящихся. Многие из них, как в великой мудрости вашей и предполагали, в страхе своем желали бы сдаться, но расплаты опасаются за свои преступления.

В связи с этим хотел бы замолвить слово за достойного Эрика Брайтера, чей отряд от вас после битвы при Арберде скрывается. Почтенный Эрик уже давно хотел сдаться мужественным властителям, чьи действия полны большой не по годам мудрости, но знает, что не будет ему доверия. Отчего он хотел бы обставить сдачу неопровержимыми доказательствами своей и своих людей верности.

Как, это, несомненно, известно мудрому не по годам властителю, эльф Эвниссиэн аэп Феллиаэссел, после отъезда посла Дома Дракона Серебряного первое место у трона герцога занявший, много вредит оркам мужественным, в частности шпионов своих используя.

Но и у почтенного Эрика большие счета к эльфам имеются. Поэтому не желает он с их убийцами иметь ничего общего. Как стало известно другу моему почтенному, на остров на днях эльфийских убийц ожидается прибытие. Ранее послать их к покойному сэру Найту рассчитывали, но из-за смерти последнего сообщники обратились к достойному Эрику.

Как стало известно вашему слуге недостойному от храброго Эрика Брайтера, предложить свой меч под вашу руку желающего, двое эльфов у нас ожидается. С ними прибудет десяток убийц, что за Вашей головой посланы.

Отчего почтенный Эрик через меня у Вас и интересуется. Желаете ли вы, чтобы презренных убийц головы к Вашим ногам были положены? Или живыми их всех взять требуется? Но обещать не может последнего.

Если Вы того пожелаете, ваши орки их схватят прямо во время прибытия, Эрик сему готов оказать помощь всемерную.

Все что он ожидает взамен это себе и людям своим полного прощения.

Ваши слуги Оттокар Вайд и Эрик Брайтер ожидают по делу сему вашего решения, узнать ответ нам необходимо ближайшим вечером, прибытие убийц ожидается в конце седмицы.

Писано шестнадцатого дня месяца цветущих трав верным слугой Вашим Оттокаром Вайдом, своей рукой.»

Ну и две сургучные печати с размашистыми росписями в конце, Вайда и Брайтера.

При виде слога письма мысли у меня прямо таки остановились. Я даже протер глаза и задумался в первую очередь о влиянии стресса на умственные способности организма, а не о киллерах, получивших задачу моей ликвидации. Так-то слог ничего нового не представлял, принято тут так писать в официальной корреспонденции, можно сказать бюрократический литературный стандарт, но разговаривали–то с Оттокаром мы вполне нормально!

Потом сон ушел, голова заработала нужным образом и мысли забегали как ошпаренные. Наверное, уже можно было гордиться. Я стал звездой местного политического небосвода, может быть не самой яркой, но достаточно заметной на небе. К кому попало, не присылают спецгруппу для ликвидации. Пускай даже, если быть объективным, меня просто достать было проще, нежели любого из троих приятелей.

Ликвидаторов надо было брать и брать живыми хотя бы частично.

До конца недели осталось четыре дня, так что на проверку донесения у меня было двое, максимум трое суток. Разумная паранойя качество, весьма способствующее выживанию, в нашем бизнесе верить кому-либо на слово очень глупо. Однако дело весьма осложняется тем, что партизан сейчас толком не проверишь. Они по острову бродят, прячутся и войсковая операция тут не поможет.

Обстановку, в свете вновь открывшихся обстоятельств, надо было серьезно обдумать. Ну а тем временем:

–Хольдов собрать в Келлидоне к закату. Причины отсутствия должны быть очень вескими и убедительными. Хагена A’Тулла пригласить обязательно, сообщить, что дело очень серьезно Отряды контролирующие остров известить о возможных на них нападениях большими силами мятежников. Вперед.