Винделор

Глава 5

Глава 5

Осенний лес раскинулся впереди, укутанный мягким светом уходящего солнца. По почерневшему ковру опавших листьев осторожно ступали мужчина и мальчик, каждый их шаг отдавался в тишине хрустом, будто сама природа неохотно прощалась с последними тёплыми днями. Где-то вдалеке каркнула ворона, её голос разнёсся эхом, а над головой пролетела стая перелётных птиц, спешащих на юг, — лес жил своей жизнью, равнодушный к их присутствию.

Чувствовалось приближение зимы. Деревья, высокие и строгие, уже полностью сбросили свои яркие наряды, обнажив суровые серые стволы, словно мгновенно постарев.

Воздух был свеж и прозрачен, с тонкой, почти невидимой прохладой, намекающей на скорый приход зимы. Каждый выдох превращался в лёгкое облачко пара. Мальчик, широко распахнув глаза, с любопытством всматривался в извилистые тропинки, а мужчина, сдержанный и уверенный, легко сжимал его плечо. Они не спешили. Лес, словно добрый хозяин, приглашал задержаться, подольше послушать его шёпот.

Порывы холодного ветра пробегали по кронам деревьев, оставляя за собой лёгкий шелест последних не опавших листьев. Мальчик то и дело наклонялся, собирая жёлуди и шишки, переворачивая их в ладонях, разглядывая, словно маленькие сокровища. Мужчина же время от времени останавливался, прислушиваясь к шороху листвы, вглядываясь в глубину леса.

Внезапно до них донеслось журчание воды. Они двинулись в сторону звука и вскоре вышли к небольшому ручью. Прозрачные струи неторопливо стекали по камням, отражая последние проблески света. Мужчина бросил взгляд на воду и предложил передохнуть.

Они сели на влажные, покрытые мхом камни, позволяя себе минуту отдыха. Лес замирал, лишь тихий голос ручья нарушал наступающую тишину. Где-то далеко треснула ветка, в воздухе чувствовалась свежесть уходящего тепла. Вечер стремительно опускался на землю, листья под ногами шуршали всё тише, будто готовясь к долгой зимней спячке.

Мальчик, наблюдая за прозрачной водой, вдруг заметил, как в её глубине собралась стайка рыбешек. Они беспокойно метались в струе, и ему на мгновение показалось, что они словно умоляют о чём-то. Он усмехнулся этой мысли, представив, как рыбы ведут свою маленькую, но полную приключений жизнь. И, не раздумывая, достал из кармана кусочек хлеба, который остался у него с обеда, разломил его и аккуратно бросил в воду. Мужчина, наблюдая за этим, поджал губы и натянуто улыбнулся.

Внезапный треск веток заставил их вздрогнуть. Оба резко обернулись, напряжённо всматриваясь в сгущающиеся сумерки. Из-за деревьев на поляну вышел старый лось. Его массивная фигура выделялась на фоне зарослей, а тяжёлая голова с раскидистыми рогами, которые он ещё не сбросил, гордо возвышалась над кустами. Животное двигалось неторопливо, с величавой грацией, словно само воплощение древнего духа леса.

Лось приблизился к ручью, наклонил голову и осторожно втянул воздух, словно раздумывая, стоит ли нарушать гладь воды. Мальчик затаил дыхание, заворожённый этим зрелищем. Мужчина осторожно подошёл к нему, положил руку на плечо и едва заметным жестом велел не шуметь. Они смотрели, не смея шелохнуться, пока лось, напившись, не скрылся обратно в лесной чаще, растворившись среди теней.

Тишина вновь окутала их. Здесь, на границе между уходящим днём и наступающей ночью, казалось, всё возможно. Граница между реальностью и вымыслом становилась зыбкой, как отражение луны в воде.

— Остановимся здесь на ночь, — спокойно сказал мужчина, опускаясь на корточки. Он окинул взглядом поляну, проверяя, достаточно ли она укрыта от ветра. — Хорошее место. Илай, помоги мне.

Они быстро взялись за дело. Развернули палатку, натянули верёвку для вещей. Затем начали собирать хворост для костра — тщательно отбирали сухие ветки, проверяли, какие из них дадут хороший жар. Винделор с привычной сноровкой складывал щепки в аккуратный конус, а затем рассеянно принялся искать спички.

Наконец огонь вспыхнул. Пламя осветило их лица тёплым янтарным светом, искры взлетели в холодный воздух, растворяясь в темноте. Запах горящей древесины смешался с ароматами влажного мха и сосновых иголок. Дрова потрескивали, словно рассказывая старые истории, а в глазах Илая отражались отблески пляшущих языков огня.

Для Илая этот момент был чем-то большим, чем просто привал. Вспоминался старый камин в родном доме. Отец любил разжигать его долгими зимними вечерами, а мать накрывала на стол, пока они с сестрой, ещё маленькие, сидели на полу и наблюдали за причудливыми узорами пламени. Тогда огонь был символом уюта, тепла, защиты.

Затем пришли другие времена. Отец и мать ушли, и камин разжигал уже он. Они с сестрой сидели рядом, согреваясь не столько жаром дров, сколько воспоминаниями и объятиями друг друга. После смерти родителей их приютила старая соседка, ворчливая, но добрая женщина, которая кормила их скудными запасами и учила выживать. Но два года назад она умерла, и с тех пор они с Марлен скитались по городу, воруя еду, прячась в своём старом доме и разжигая огонь.

Но с годами огонь в камине стал гаснуть. Дрова кончились, а вместе с ними — и силы. В последние годы они просто укрывались старыми куртками, прижимаясь друг к другу, слушая тишину дома, который больше не мог согреть их так, как прежде.

Теперь же перед ним снова горел огонь. Живой, настоящий. И в его отблесках он видел не только пламя, но и что-то большее — надежду.

Огонь играл перед ними живыми бликами, но Винделор видел в его пляшущих языках совсем не беззаботное пламя. Ему чудилось другое: горящие дома, испуганные крики, запах гари, смешанный с болью и страхом. В треске дров слышались мольбы о спасении, цокот лошадиных копыт по мостовой родного города. Вспышки огня напоминали блеск клинков, безжалостно вонзающихся в тела тех, кого он знал. Соседи, друзья, семья — все исчезали в этой пылающей бездне памяти.

— Марлен бы тут понравилось, — неожиданно проговорил Илай.

За последние четыре дня пути он часто вспоминал сестру, а по ночам, когда думал, что его никто не слышит, плакал, шепча что-то неразборчивое. Днём же становился молчаливым, словно существовал в каком-то другом мире, порой даже не сразу реагировал, когда его звали.

— Помню, у нас была большая энциклопедия о растениях и животных. Мама часто нам читала, а отец рассказывал истории, которые слышал от своего отца, а тот — от своего… и так, наверное, до самого начала времён, — его голос звучал мягко, задумчиво. — Марлен любила фантазировать, что путешествует по лесам и лугам.

— Она сейчас в лучшем месте, — тихо сказал Винделор.

— В каком месте? — в голосе Илая послышалось недоумение, смешанное с горечью. — В земле? Она мертва, сэр.

Агрессия мелькнула в его глазах, но быстро растаяла, уступая место печали. Он хотел верить, что есть что-то большее, чем холодная земля, но боль потери всё ещё жгла его изнутри, не давая принять утешение.

— Когда-то мой отец рассказал мне одну историю, — начал Винделор. Он не знал, поможет ли это, но ощущал, что обязан сказать хоть что-то. К тому же, этот мальчишка спас его, и, даже если сам он не цеплялся за жизнь, долг перед Илаем был.

— Говорят, что ещё до наших городов, давным-давно, жили люди, которые были мудры и умны. Они построили то, что осталось нам в наследство. Но, помимо этого, они знали, что, если человек прожил жизнь достойно, он попадает в прекрасное место, где больше нет ни горя, ни боли. Там он встречает тех, кто ушёл раньше, — родных, друзей… и они наконец становятся по-настоящему счастливыми.

Он сделал паузу, наблюдая за реакцией мальчика.

— Твоя сестра точно там, Илай. И, я уверен, она смотрит на тебя с неба и улыбается.

Мальчишка смотрел на него широко раскрытыми глазами, нижняя губа слегка подрагивала. В тусклом свете костра Винделор заметил, как в его взгляде вспыхнул странный блеск — не надежда, но что-то похожее на обречённое желание поверить в сказку.

Винделор нахмурился.

— Но знаешь, есть и другое место, — добавил он, наклонившись чуть ближе. — Те, кто прожил жизнь недостойно, попадают туда. Они страдают вечно, и пути назад у них нет. Если ты сейчас думаешь, что встретишься с сестрой, если уйдёшь… ты ошибаешься. Это будет недостойный поступок. Ты понял меня, Илай?

Мальчик резко всхлипнул, смахнул слёзы рукавом и кивнул.

— Да, сэр… Я вас понял.

Винделор лёгонько потрепал его по плечу.

Ночь уже окончательно вступала в свои права. Солнце скрылось за горизонтом, и в тёмном небе застыли первые холодные звёзды.

— Смотри, Илай, — Винделор указал на небо. — Видишь падающую звезду? Говорят, если загадать желание, оно обязательно сбудется.

Илай натянуто улыбнулся и, не говоря больше ни слова, неспешно отправился к палатке. Уже внутри он завернулся в старый, но ещё тёплый плащ и почти сразу уснул.

Винделор остался у костра. Огонь плясал перед ним, отбрасывая на лицо живое, дрожащее свечение. Небо над головой было усыпано миллионами звёзд, они мерцали, будто их кто-то разжёг на чёрном покрывале ночи. Он привалился спиной к большому валуну и, вытянув ноги к костру, почувствовал слабую иллюзию уюта.

Но стоило опустить взгляд в огонь, и перед глазами снова мелькнули образы прошлого.

Горящие дома. Крики. Боль.

И никто, никакие звёзды, не могли исполнить желание вернуть всё назад.

Где-то неподалёку тихо журчал ручей. Его спокойный, мелодичный голос сливался с ночной тишиной, словно сама природа нашептывала ему убаюкивающую песню. Вода отражала мерцающие звёзды, и казалось, будто глубины ручья скрывают целую вселенную, застывшую в ожидании нового дня.

Винделор поднял взгляд к небу. Время от времени он бросал в костёр тонкие веточки, поддерживая живое тепло огня. Его мысли блуждали далеко: о пути, что остался позади, о тех, кого он встретил, о моментах счастья и боли. Он не мог сказать, было ли больше первого или второго — прошлое казалось сложным узором, в котором каждый узелок имел своё значение.

Звёзды над ним напоминали лица людей, которые остались в его памяти. Одни были добры к нему, другие безразличны, третьи стали врагами, а кто-то — друзьями. Он опустил руку на потрёпанную сумку, доставшуюся ему от Саймона. За это короткое время он успел по-настоящему привязаться к нему, и теперь твёрдо знал, что выполнит данное себе обещание — доставит вещи его семье, даже если это требовало отклониться от его маршрута. Он приоткрыл сумку и заглянул туда: различные папки с бумагами, блокноты с записями и старый плёночный фотоаппарат. Промелькнули воспоминания, как тот интересовался, где только можно, наличием ретро-техники.

На лице Винделора появилась тень улыбки. Несмотря на груз мыслей, несмотря на осознание, что ещё совсем небольшая часть пути позади, а конец ещё далеко за горами, он чувствовал странное спокойствие.

Где-то в лесу раздался треск ветки. Он напрягся, но вскоре расслабился, вновь позволяя себе раствориться в тишине. Тепло костра согревало его ладони и ноги, а ночной воздух напоминал о том, как хрупок баланс между светом и тьмой, покоем и тревогой.

Вдруг из мрака скользнула тень. Сова вынырнула из темноты. Её широкие крылья бесшумно рассекли воздух, едва заметно колыхая невидимые струи ветра. Она села на ближайшую ветку, повернув к мужчине голову, а её глаза сверкнули в ночи двумя крошечными звёздами.

Винделор усмехнулся. Ему показалось, что это приветствие. Или, может быть, знак судьбы. Вспомнилось, как мать в детстве за его тяжёлые утренние подъёмы ласково называла его совёнком.

Он снова задумался — о страхах, которые преследовали его в прошлом. О том, сколько целей так и осталось неосуществлёнными. О сомнениях, которые терзали его, когда приходилось делать выбор. Но сейчас, сидя у костра, среди ночного леса и убаюкивающих голосов природы, он вдруг понял: важно не только идти вперёд, но и видеть смысл в каждом шаге. Даже если он ведёт не туда, куда планировалось.

Пламя трещало, подбрасывая искры в небо. Ручей продолжал свой вечный путь, звёзды мерцали в вышине. А Винделор просто сидел и смотрел перед собой, позволяя этому моменту наполнить его покоем. Пусть коротким, но таким необходимым ему.

Подбросив в костёр последнюю сухую ветку, Винделор впервые за долгое время ощутил лёгкость. Он прикрыл глаза и глубоко вдохнул, впуская в лёгкие прохладный, чистый воздух ночи. В этот момент, сидя у костра под бескрайним небом, он почувствовал что-то похожее на умиротворение. Будущее было неизвестным, путь оставался долгим, но сейчас, хотя бы на мгновение, можно было просто остановиться и насладиться покоем.

Ночь пролетела незаметно, и вскоре на востоке небо начало светлеть. Лес, ещё минуту назад дремавший в тишине, оживал с каждым лучом восходящего солнца. Воздух наполнился свежестью, в кронах деревьев зашелестел лёгкий ветер, а покрытые росой увядшие травы засверкали в первые утренние часы. Капли влаги, собравшиеся на почерневших листьях, лениво стекали вниз, образуя крошечные ручейки, что терялись в мягком мху.

Постепенно пробуждались лесные обитатели. Где-то в ветвях тоскливо защебетали птицы, рассыпая мелодичные трели. Белки с ловкостью перебирались по высоким сучьям, а зайцы, осторожно выглядывая из укрытий, замерли, прислушиваясь к шорохам. Наступал новый день, и всё живое возвращалось к своим делам — подготовке к зиме.

Из палатки с сонным видом выбрался Илай, почесал макушку и широко зевнул.

— Доброе утро, сэр, — сказал он, потягиваясь.

Винделор мысленно усмехнулся. Сколько бы раз за эти дни он ни говорил мальчишке, что не нужно называть его «сэр», привычка у того, похоже, оказалась нерушимой.

— Доброе утро, — ответил он, всё же не став поднимать этот разговор снова.

Илай взглянул на мужчину, который, казалось, не сомкнул глаз за ночь.

— Вы не будете спать?

— Нет, нам уже осталось немного до города, — Винделор потянулся, разминая плечи. — Ночью отосплюсь. Садись, будем завтракать.

Он поставил на угли небольшой медный сотейник и разлил в кружки горячий чай. Затем, перебирая запасы, достал консервы и стал рассказывать мальчику, как правильно их использовать в походе. Илай слушал с интересом, жадно впитывая каждую мелочь. Он уже понял, что его спутник не просто знает, как выжить в дороге, но и привык к этому образу жизни.

Винделор передал ему кружку и заметил, как мальчик держит её так же, как он сам в детстве — двумя руками, будто боясь расплескать тепло.

Они с аппетитом съели скромный завтрак, а потом вместе собрали все пустые банки, тщательно проверяя, не оставили ли за собой следов. Лес не терпел беспечного отношения, и Винделор хорошо это знал.

— Держи, — протянул он мальчишке фотоаппарат из сумки. — Саймон любил такие вещи, может, пригодится и тебе.

— Спасибо, — сказал Илай, взял устройство и стал пристально его рассматривать.

После завтрака они взялись за лагерь. Винделор неторопливо объяснял мальчику, как правильно складывать палатку, пропуская верёвки через петли, чтобы ткань не сбивалась и легко раскладывалась в следующий раз. Илай внимательно слушал, повторяя за ним движения, и вскоре всё было сделано так, будто их здесь никогда не было. Он с гордостью огляделся, чувствуя себя настоящим путешественником. Покидая лагерь, он попробовал сделать своё первое фото: лесную тропу и идущего впереди Винделора.

Время, проведённое в дороге, сближало их сильнее, чем казалось вначале. В воздухе витало предвкушение нового дня, и холодное дыхание ночи сменилось лёгким теплом первых солнечных лучей.

Солнце неспешно поднималось над лесом, раскидывая пятна света на мягкой земле. Они шли по узкой тропе, прислушиваясь к шороху веток, далёким птичьим перекликам и редким порывам ветра, что пробегали между деревьев.

— Смотри, — Винделор вдруг остановился, указывая на едва заметные в земле углубления. — Это следы оленя. Видишь, как они расходятся в сторону? Он шёл неторопливо, но если бы испугался, отпечатки были бы глубже.

Мальчик с восхищением разглядывал метки, будто расшифровывая скрытые знаки.

— А вот там, между кустами, видишь? — продолжил Винделор, кивая на примятую траву. — Тут недавно пробежала лиса. Они оставляют вот такие узкие тропки, если приглядеться, можно даже понять, в какую сторону она направилась.

Илай заворожённо смотрел на окружающий мир, словно видел его по-новому. Он пытался запомнить каждую мелочь, каждую деталь, словно эти знания были для него ценнее золота.

Когда солнце уже стояло высоко, они вышли из густого леса на просторное поле. Высокая жёлтая трава колыхалась в такт ветру, напоминая живую, мерцающую реку. Вдалеке виднелась старая, почти затерянная среди зарослей тропинка.

— Куда она ведёт? — с надеждой спросил Илай, его лицо осветилось азартом.

— Это дорога караванщиков, — ответил Винделор. — Мы здорово срезали путь. Дальше пойдём по ней.

Широкая тропа тянулась вдоль границы леса и луга. Осеннее солнце клонилось к закату, заливая небо тёплыми оттенками золота и меди. Воздух был наполнен свежестью, смешанной с запахами травы и древесной коры.

Винделор шагал уверенно, чуть придерживая мальчишку за плечо, продолжая рассказывать о дороге, о лесных повадках, о местах, что они ещё могут встретить. Илай ловил каждое слово, его глаза блестели от любопытства и восторга.

Тропа становилась всё более извилистой. Деревья вдоль неё поднимались выше, нависая кронами, словно образуя зелёный туннель. Где-то вдалеке пели птицы, а в тишине их голоса казались частью неведомой симфонии, что разносилась по лесу.

С каждым шагом они чувствовали, как мир вокруг становится плотнее, насыщеннее. И вместе с тем — спокойнее.

За поворотом тропы, среди тёмных стволов деревьев, показалась небольшая заброшенная деревня. Конец осени накрыл её тусклым светом и мягкой, тягучей тоской. Здесь время словно застыло: полуразрушенные дома смотрели на мир пустыми, затянутыми паутиной окнами, а двери, расшатанные ветром, скрипели, будто нашептывая забытые людьми истории.

Яркие летние краски давно поблекли, уступив место приглушённым оттенкам жёлтого, бурого и серого. Листва укрывала землю плотным ковром, а стены строений покрылись пятнами мха и лишайников. Крыши, потрёпанные дождями и временем, прогнили, лишь кое-где уцелели черепицы, напоминающие о прежней жизни.

Следы прошлого были повсюду. В траве ржавели забытые инструменты, под крыльцом валялась потрескавшаяся детская деревянная игрушка, на заваленном заборе покоилась старая ржавая кастрюля. Всё это когда-то принадлежало людям, но теперь медленно поглощалось природой, превращаясь в часть её неспешного, неизбежного круговорота.

— Похоже, даже караванщики давно здесь не останавливались, — пробормотал Винделор, оглядывая улицы. — В этом году так точно.

— Почему вы так решили, сэр? — спросил Илай.

— Нет следов недавнего пребывания, — пояснил мужчина. — Место пустует, только лес потихоньку пытается забрать его обратно. Здесь заночуем. Завтра к ночи доберёмся до города.

Воздух в деревне был странным — смесью сырой гнили и свежести осени, запаха ржавчины и прелых листьев. Тишина здесь казалась густой, вязкой, нарушаемой лишь далёкими криками птиц и осторожными шорохами зверей, давно освоивших чуждую когда-то для них территорию.

— Илай, давай сюда, — окликнул мальчишку Винделор, выглянув из окна небольшого сруба. — Домик ещё крепкий, неплохо сохранился, да?

Илай подошёл, заглянул внутрь, осмотрел закопчённые стены и прогнившие половицы.

— Наверное, — пожал он плечами.

— Располагайся, разожги огонь. А я осмотрюсь, — сказал Винделор, потрепал его по волосам и, сунув руки в карманы, вышел во двор, растворяясь в сгущающихся сумерках.

Под тяжёлым серым небом низкие облака лениво тянулись по горизонту, а между покосившимися домами заброшенной деревни двигалась одинокая фигура. Винделор шагал по узким тропам, прислушиваясь к шороху листьев под ногами. Поздняя осень стёрла краски с природы, оставив только глухую палитру серого, бурого и, местами, совсем немного жёлтого. Обнажённые деревья стояли вдоль улиц, словно молчаливые свидетели прошлого, охраняющие давно забытые тайны.

Он останавливался возле домов, заглядывал в пустые оконные проёмы, сквозь которые гулял ветер. Разбитые стёкла, прогнившие стены, пятна мха на дереве — всё это говорило о том, что время давно забрало эту деревню себе. И всё же что-то могло сохраниться. Винделор знал, что в таких местах можно наткнуться на следы прежней жизни: старые монеты, полузабытые артефакты, вещи, которые когда-то имели значение. И пусть место ранее постоянно посещали караванщики, шансы оставались всегда.

С каждым шагом казалось, что он идёт глубже не только в деревню, но и во что-то большее — в её прошлое, в чужие воспоминания, оставленные здесь много лет назад. Ветер поднимал в воздух охапки сухих трав, рвал последние уцелевшие листья, но Винделор не обращал внимания. Он шёл вперёд, погружённый в поиски. Среди домов мелькнула тень — то ли зверь, то ли отблеск ветра, но Винделор на мгновение замер, рука легла на револьвер. Пару секунд тишины — и Винделор отправился дальше.

В это время Илай уже закончил обустраивать ночлег в полуразрушенном, но ещё крепком доме. Он не был уверен, что это лучшее решение, но укрытие от ветра и возможных диких зверей казалось ему разумной предосторожностью. После нескольких дней сна под открытым небом деревянные стены хоть немного, но внушали чувство защищённости.

Закончив с палаткой, он отправился собирать дрова. Вскоре наткнулся на покосившуюся пристройку, возле которой обнаружил аккуратно сложенную гору старых поленьев. Они выглядели сухими — кому бы они ни принадлежали, вряд ли этот человек собирался вернуться за ними.

Огонь вспыхнул легко. Сухие ветки быстро разгорелись, окутывая воздух запахом горящей древесины. Винделор вернулся как раз в тот момент, когда вода в котелке уже начинала закипать, а Илай готовился вскрыть банки с консервами. Он осмотрел проделанную работу, довольно хмыкнул и опустился на корточки у костра. Илай сложил дрова так, как учил Винделор, и тот поймал себя на мысли, что это похоже на уроки отца — строгие, но добрые.

— Хорошо справился, — бросил он, вытягивая руки к огню.

Илай промолчал, но его лицо озарилось тенью гордости.

— Где воду взял? — спросил Винделор, бросив взгляд на котелок.

— За деревней есть родник, — ответил Илай, встряхнув руки, словно смывая с пальцев невидимые капли.

— Молодец, — мужчина кивнул, похлопав мальчишку по плечу. — Смотри, что нашёл.

Он развернул кусок ткани, раскрывая перед Илаем свои находки. В тусклом свете костра поблескивали антикварные карманные и наручные часы с выцветшими гравировками, несколько потемневших от времени платков и небольшая карта памяти.

— Это наш хлеб, — сказал Винделор, перебирая пальцами одну из платков. — Может, хлам, но за это всё ещё можно выручить пару монет.

Илай молча кивнул, разглядывая предметы. Он представил, как когда-то, давным-давно, эта деревня была полна жизни. Как здесь жили люди, работали, мечтали, любили. А теперь… теперь остались только полуразрушенные дома, ветхие крыши и вот эти вещи, бессловесные свидетели прошлого.

— Я пойду первым спать, — Винделор потянулся и поднялся. — Разбуди меня, когда начнёт клонить в сон.

— Хорошо, сэр, — ответил Илай, не отрывая взгляда от пламени.

— Доброй ночи, — бросил мужчина, скрываясь в темноте здания.

— Доброй ночи, — тихо сказал мальчик, следя, как причудливые языки огня пляшут на ветках, рисуя в ночи странные, ускользающие образы.

— Винделор, сэр! — вдруг опомнился мальчишка.

Мужчина оглянулся и внимательно посмотрел на него.

— Тот фотоаппарат, — сказал Илай. — Как посмотреть фотографии, которые я сделал?