Винделор

Глава 12

Глава 12

Магнитофон продолжал свою бесконечную песню о потерянных надеждах, а официант словно растворился в воздухе, оставаясь лишь тенью в углу зала. Саймон с прищуром наблюдал за Винделором, как будто собирался начать важный разговор.

— Я расскажу тебе одну историю, — произнёс он наконец, понизив голос, словно это был секрет, не предназначенный для чужих ушей.

Винделор чуть приподнял брови, не ожидая таких слов в этом унылом месте. Он задумчиво посмотрел на Саймона, чувствуя, что вот-вот начнётся что-то интересное.

— Когда я был помоложе, — продолжил Саймон, слегка покачивая головой, — я попал в один городок, похожий на этот. Там мне рассказали о человеке, который мог предсказывать будущее. Знаешь, кто это был?

Винделор, несмотря на настороженность, не смог скрыть любопытства.

— Кто? — спросил он, слегка наклонив голову.

— Старик, — ответил Саймон. — На вид совершенно обычный, просто сидел у дороги и продавал всякую всячину. Но каждый, кто его встречал, начинал верить, что он знает что-то важное, чего не знают остальные. Однажды я решил подойти и спросить, как сложится моя жизнь, если я продолжу свой путь. Он посмотрел на меня и сказал: «Твой путь закончится там, где ты сам решишь его остановить». И всё.

Саймон замолчал, словно погрузившись в воспоминания.

— Ты веришь в такие вещи? — спросил Винделор, но его голос был сдержанным, без явного сомнения.

— Слушай, — усмехнулся Саймон, — я был моложе, а люди всегда ищут ответы там, где их нет. Но вот что странно: как ни крути, этот старик будто знал, что со мной будет. В конце концов, я и сам это понял — иногда путь выбирают не те, кто идёт, а те, кто встречается на нём. И ты, похоже, из таких.

Винделор не знал, что ответить. Слова Саймона повисли в воздухе, заставляя задуматься о собственном пути. Может, он тоже ищет смысл там, где его нет?

— Может, ты и прав, — тихо произнёс он, поднося бокал вина к губам. — Может, всё это не просто так.

Саймон продолжил с загадочной улыбкой, словно знал, что его слова задели Винделора сильнее, чем он ожидал. Тот слушал, забывая о тоскливой атмосфере ресторана, где время будто застыло.

— Этот старик, — продолжил Саймон, поправляя усы, — был не просто стариком. Он принадлежал к тем, кого ты назвал «фанатиками». Они верили, что до появления бесконечных городов и технологий была другая жизнь, более настоящая. У них были свои обряды, своя вера, свои способы существования. Они считали, что мир изменился так сильно, что от прошлого ничего не осталось. Эти фанатики часто жили в глухих деревнях, вдали от городов, и порой рассказывали такое, во что трудно поверить.

Саймон замолчал, и в этот момент в ресторане раздался звонкий смех. Пара за дальним столиком оторвалась от телефонов, их разговор стал громче обычного. Зал на мгновение ожил, но тут же погрузился в привычную тишину, как только они покинули ресторан. Винделор взглянул на них с лёгким раздражением, возвращаясь к своим мыслям.

— Этот старик, — продолжил Саймон, — рассказал мне о жизни до появления городов. Он говорил, что раньше люди жили иначе, у них были знания и технологии. Помощники, живущие в артефактах, которые иногда находят.

Саймон сделал паузу, его взгляд затуманился, словно он задумался о том, каково было бы родиться в том мире. За его спиной старый проигрыватель хрипло крякнул, и вновь зазвучала меланхоличная мелодия, сливавшаяся с едва слышным шумом города за окном.

— Тогда люди стали рабами своих машин, — продолжал он. — Мобильники, компьютеры, вся эта суета. Они вроде бы делают жизнь удобнее, но на деле отнимают то живое чувство, которое было раньше. Ты становишься зависимым от технологий, кажется, что они тебя спасают, а на самом деле забирают всё, что имеет значение.

К их столу подошёл официант — тот же молчаливый призрак, который едва заметно улыбнулся, ставя перед каждым чашку кофе. В воздухе запахло жареным, а аромат вина и кофе смешался в нечто знакомое и уютное.

Саймон вздохнул и продолжил:

— Старик говорил, что человек должен быть в гармонии с природой. Он не был глупцом, понимал, что в наше время всё не вернуть. Но он верил, что человек должен искать своё место в мире, а не в бетонных коробках, которые мы называем городами. Он рассказывал, что раньше люди ходили по земле босиком, и это было важно — это соединяло их с землёй. А мы живём на асфальте, в бетонных джунглях, и это меняет нас, делает другими.

Винделор молча пил вино, чувствуя, как в груди шевельнулось что-то тревожное. Сестра его отца в детстве рассказывала ему похожие вещи. Может, Саймон прав? Может, мир действительно потерял что-то важное, и это привело к нынешнему состоянию?

— Знаешь, — сказал Саймон, — старик говорил, что такие места, как этот ресторан, всё ещё могут напомнить людям, что они были живыми. Иногда стоит остановиться и увидеть мир таким, каким он был раньше, даже если это всего лишь несколько минут тишины в этом шумном мире.

Проигрыватель снова затрещал, но его меланхоличные ноты теперь казались не такими гнетущими. Взгляд Винделора скользнул по комнате, от одного угла к другому. Несмотря на заброшенность и уныние, в этом месте всё ещё теплилась жизнь — слабая, но упрямая, как умирающий цветок у окна.

— Ты прав, — тихо сказал Винделор. — Иногда мы забываем, как жить по-настоящему.

Саймон откинулся в кресле, покрутил в руках чашку кофе, словно искал нужные слова. В ресторане воцарилась тишина, лишь скрип половицы и лёгкий свист ветра за окном нарушали её. Винделор ждал продолжения.

— Знаешь, — наконец сказал Саймон, — старик рассказывал, как живут эти фанатики. Сначала я думал, что это бред, но потом понял, что в его словах что-то есть. Они не просто отшельники. Они живут в коммунах, где нет разделения на богатых и бедных, сильных и слабых. Каждый человек там ценен, каждый уникален, но все равны. Нет конкуренции, нет гонки за успехом. Всё, что они делают, — для общего блага. Там нет наших городов, этих бетонных джунглей. Там царит любовь и понимание, и они верят, что это и есть истинная свобода.

Запах кофе становился всё гуще, смешиваясь с тяжёлым воздухом. В углу кто-то тихо кашлянул, а официант бесшумно скользнул между столами, не обращая внимания на тишину, давившую на всё вокруг.

— Эти люди, — продолжал Саймон, — бродят по руинам старых городов, где когда-то кипела жизнь, а теперь остались лишь развалины. Они находят библиотеки, бункеры, вскрывают заброшенные архивы, чтобы собрать утерянные знания. Всё это они изучают и передают новым поколениям. Они учат детей, что важно не то, что ты имеешь, а как ты относишься к миру и людям. Знаешь, как они говорят? «Знания — это не вещи, это свет, который мы передаём друг другу».

Винделор внимательно слушал, его мысли смешивались с тоскливыми мелодиями проигрывателя, который, казалось, играл одну и ту же песню целую вечность. В воздухе чувствовалась тяжесть, словно ресторан был заключён в пузырь, отрезанный от мира. Официант снова прошёл мимо, его шаги сливались с унынием, создавая ощущение, что всё здесь давно потеряло смысл.

— А на побережье Чёрного моря, — продолжил Саймон, — есть одно такое поселение. Они построили общину на руинах старых зданий, там, где раньше были курорты. Представь: эти люди, не имея ничего, создали дом на песке, среди разрушенных строений. Это место похоже на заброшенный мир, но оно полно жизни. Они живут в гармонии с природой, учат детей ловить рыбу, ухаживать за землёй, растить растения. Они говорят, что среди руин можно найти истинный мир — мир, где ты связан с природой, с океаном, с ветрами, несущими старые истории.

В ресторане стало тише. Звук проигрывателя угасал, музыка сливалась с тишиной. Официант, словно призрак, убрал чашки со стола. Винделор посмотрел на него, заметив, как тот двигается без интереса, будто его присутствие здесь не имеет значения. Винделор почувствовал, как его тело отягощает эта атмосфера, словно он сам стал частью этого ресторана, частью забытого мира.

— Знаешь, — сказал Саймон, перехватив его взгляд, — это странное место, но оно напоминает мне поселения фанатиков. Когда-то здесь было полно историй, разговоров, смеха. А теперь… посмотри вокруг. Всё утратило смысл. Как тот город, о котором я рассказывал. Люди бегают по своим делам, а мы здесь, наблюдаем, как они пытаются понять, что действительно важно.

Саймон задумался, глядя в угол зала, где воздух был особенно тяжёлым, а свет тускло отражался от грязных окон. Ресторан был как маленький мир, затмённый своим прошлым. Пахло запустением и воспоминаниями, будто это место — забытый остров, ждущий, чтобы кто-то вдохнул в него жизнь.

Винделор слушал с лёгким недоумением. Он не понимал, почему Саймон, так увлечённо рассказывающий о фанатиках, не отправился к ним, если всё так захватывающе. Взяв глоток вина, он отставил бокал и заговорил, глядя собеседнику в глаза.

— Почему ты не поедешь туда, если там так интересно? — спросил Винделор. — Столько историй, столько возможностей узнать новое. Это ведь должно быть захватывающе, разве нет? Почему ты остаёшься здесь, в этом… месте?

Саймон тяжело вздохнул, его взгляд потускнел. Он потянулся к чашке кофе, но не стал пить, а долго смотрел на её тёмную поверхность, словно искал в ней ответы. Ресторан казался ему символом всего, что он потерял. Запах затхлого воздуха и старых скатертей становился удушливым, а крики чаек за окном усиливали ощущение отрешённости. Проигрыватель снова затрещал, его дребезжащие ноты не могли оживить это место.

— Я уже не молод, — наконец сказал Саймон, его голос звучал устало, с оттенком апатии. — И я перестал верить в детские сказки. Когда-то я думал, что эти идеалы дадут мне что-то ценное. Но знаешь, что я понял? Время не стоит на месте. Мир меняется, а ты остаёшься там, где был. Может, среди фанатиков и есть смысл, но я слишком много потерял, чтобы верить в эту утопию.

Тишина в ресторане стала почти осязаемой, словно мир замер, ожидая решений, которые, возможно, никогда не будут приняты. Официант прошёл мимо, его шаги не издавали звука, будто он был лишь тенью. Винделор заметил, как его фигура сливается с темнотой, а атмосфера ресторана всё больше угнетала.

— Знаешь, — продолжил Саймон, — сестра моей жены когда-то ушла к фанатикам. Она верила, что их жизнь — ответ на все вопросы. Сначала была счастлива, рассказывала, как они живут в гармонии, как чувствуют себя частью чего-то большого. Но однажды, через несколько лет, она вернулась. Хотела забрать мою жену с собой. Её глаза были другими. Она говорила о любви, о счастье, о каком-то свете, который они нашли. Но это было странно, Винделор. Она вела себя, словно одержимая, повторяла одни и те же фразы… О какой-то истине, которую все остальные не видят. А потом ушла обратно. Вернулась к ним.

Саймон вздохнул, его лицо потемнело, глаза стали ещё более усталыми. Ресторан будто замер, а внешний мир остался где-то далеко. Свет от уличных фонарей, отражённый от грязных окон, казался холодным. Пыльные скатерти, смятые и небрежно сложенные, усиливали ощущение заброшенности. Часы на стене тикали медленно, их стрелки едва двигались.

— Но вот что странно, — продолжил Саймон, — она оставила записки, где говорилось, что они рады всем, кто к ним приходит. Что не отвергают людей, ждут каждого, кто готов принять их мировоззрение. И знаешь, где она сейчас? Она всё ещё там. И каждый раз, когда я думаю о ней, мне кажется, что она больше не та, кем была. Она утратила себя.

Винделор молчал, чувствуя, как слова Саймона проникли в его сознание. Его взгляд скользнул по ресторану. Всё здесь казалось мёртвым, застывшим в ожидании. Выцветшие фотографии на стенах, старые деревянные стулья, покрытые пылью, — всё забыло, что такое радость.

— Может, я и ошибаюсь, — тихо сказал Саймон, — но я уже не чувствую в себе сил искать что-то новое. Я слишком долго был частью этого мира, чтобы уйти в другой, где всё так непредсказуемо.

Он взглянул на часы. Время здесь будто не имело значения.

— Что-то подсказывает мне, что я уже не найду себя в этом. Но ты, Винделор… — он замолчал, словно пытаясь заглянуть ему в глаза. — Может, ты сможешь найти то, что ищешь.

В тяжёлой тишине, среди усталых теней, ресторан, казалось, жил своей жизнью. Но всё было так утомительно и медленно, словно другого пути, кроме как оставаться на месте, не существовало.

Когда разговор подошёл к концу, Саймон поднялся, едва удерживая равновесие. Он посмотрел на Винделора с усталой полуулыбкой.

— Ну, вот и всё, — сказал он, зевая. — Надеюсь, мы ещё увидимся. Жизнь полна сюрпризов, кто знает, может, наши пути и пересекутся.

Винделор улыбнулся, хотя знал, что эта встреча, скорее всего, останется лишь воспоминанием среди тысяч других. Они пожали друг другу руки, и Саймон, шатаясь, вышел в коридор, едва не задевая пустые столы и запылённые углы. Ветер, проникающий через трещины в стенах, приносил холод, делая воздух ещё более пустым.

Саймон, тяжело ступая, уходил, не оглядываясь. Его шаги, шурша по старому ковру, звучали как угасающее эхо. Винделор остался за столом, чувствуя, как тягучая апатия охватывает его. Он долго сидел, прислушиваясь к глухому шуму города за окнами. В ресторане не было ни звука, ни жизни. Всё замерло.

Спустя время Винделор встал, направился к выходу и покинул это место, вновь поглощённое одиночеством. Он поднялся по лестнице, проходя мимо старых картин на стенах, которые лишь подчёркивали запустение отеля. Свет был приглушён, словно лампы уже не имели смысла. Паутина, пыль, остатки былой жизни окружали его.

По коридору, среди обшарпанных стен и заброшенных дверей, Винделор шёл молча, ощущая, как его шаги отдаются эхом от пустых комнат. У каждой двери была своя история, но никто не ждал его. Он прошёл мимо них, как мимо призраков, и добрался до своей комнаты.

Войдя внутрь, он сразу заметил пожелтевший потолок, знакомый, будто время здесь застыло. Винделор скинул пальто, подошёл к кровати и рухнул на неё, уткнувшись в подушку. Жёсткая, холодная ткань хранила память об этой неоконченной истории.

Его взгляд устремился к потолку, и он замер, поглощённый мыслью, что этот потолок — тот же, что был всегда. Усталость накрыла его, и он закрыл глаза. В темноте возникли странные ощущения.

Через несколько минут он снова открыл глаза. Что-то изменилось. Потолок казался неожиданно чистым, почти новым. Он моргнул, пытаясь понять, реальность это или игра света и теней, но затем вновь закрыл глаза, не в силах разобраться. Всё стало размытым — мысли, чувства, воспоминания.

Его тело погружалось в сон. Глаза закрылись, а мир вокруг растворился, оставив лишь тусклый отблеск времени и молчание ночи.

Заснув, Винделор не заметил, как всё вокруг стало ещё более забытым, ещё более одиноким — как этот ресторан, как Саймон, как все те, кто когда-то искал здесь смысл.