Вик Разрушитель 9

Часть первая Дела домашние. Глава 1

1

— Андрей Георгиевич, не соблаговолите ли выйти наружу? — раздался ироничный и такой знакомый голос. — Может, объясните, зачем устроили террор на «Северной вилле» и запугали всю шушеру, там гулявшую?

Я задумчиво почесал затылок и посмотрел на Куана. Тот лишь развёл руками, как будто намекал, что подобные вопросы мне придётся решать самому. Вздохнув, я взялся за ручку двери, но не торопясь открывать её, предупредил телохранителей:

— Сидите в машине и не вздумайте вмешиваться. Это «безопасники».

— Может, позвонить Георгию Яковлевичу? — встревожился Эд.

— Не нужно. Тут что-то другое, — я, наконец, вылез наружу и поморщился. В лицо пахнуло прохладой вперемешку с резким запахом выхлопных газов. Два бронеавтомобиля коптили похлеще древних паровозов, ходивших на дровах и угле. Заботливо закрыл дверь машины, чтобы эта гадость не проникла в салон. — Здравия желаю, господин майор. А вы какими судьбами здесь?

Лещёв скатал балаклаву, освобождая лицо, и шумно выдохнул.

— Делать мне нечего, как гоняться ночами за прыткими юнцами, — проворчал он. — Кадет Волховский, велено взять вас под стражу и сопроводить до гауптвахты. Приказ воеводы.

В животе появилась неприятная пустота, с которой я постарался побыстрее справиться. Не хватало, чтобы на лице испуг появился.

— На какую гауптвахту? — первым делом интересуюсь у Кондора. — Я не военнообязанный, господин майор, меня может только полиция задержать, если есть за что.

— Поверь, есть, — усмехнулся майор Лещёв. — Покушение на жизнь с применением тяжёлого огнестрельного оружия, да ещё в боевой броне. Отжёг ты, Волховский, ох, отжёг.

Он намеренно называл меня старым именем, под которым я проходил обучение у «арбалетчиков». И в этом таилась засада. Меня сейчас могли реально упрятать за решётку на несколько лет по вполне серьёзному обвинению, поэтому вместе с полицией приехали и «безопасники», чтобы перехватить меня и спрятать подальше, пока идёт шум. Лещёв разговаривал дружелюбно, поэтому я решился ему довериться. Сделав знак, я открыл дверцу и бросил в темноту салона, зная, что меня внимательно слушает Куан с телохранителями:

— Езжайте домой. Меня забирает ИСБ. Пока ничего не предпринимайте до моего звонка. Мне же можно будет позвонить? — это я обратился к Кондору.

— Думаю, это вопрос решаем, — кивнул майор.

— Тогда поехали, — я направился к «Сенатору», потому что знал, кому принадлежит эта машина. Не в полицейской же тачке ехать. Точно, увезут куда-нибудь и припишут все грехи, которые не совершал. — Прямо до гауптвахты довезёте, господин майор?

— Топай, не ёрничай, — хмыкнул Лещёв, на ходу покрутив над головой пальцем — кому-то сигнал дал. Значит, больше никого из моих людей трогать не будут, и бронекостюм не изымут. Ладно, уже легче. — Садись назад.

— Как скажете, — я задержался, провожая взглядом внедорожник и фургон, которые, коротко просигналив в мою поддержку, промчались мимо застывшей кавалькады из полицейских машин и армейских бронеавтомобилей. И только потом нырнул в тёплый салон, приятно пахнущий кожей и одеколоном.

Сидящая впереди на пассажирском кресле фигура повернулась ко мне и голосом Зоси воскликнула:

— Ты дурак, Андрей? Ты что устроил? Весь дом в хлам разнёс! По рации передали, людей до поноса довёл, до истерики. Ладно, не убил никого!

— Здравствуйте, Зося Любомировна, — вежливо проговорил я. — Да что вы меня все чудовищем считаете? Подумаешь, одной нахальной корпорации предупреждение вынес. А то ведут себя, как джентльмены удачи. Чужое добро отжать хотят. Чай, не в Британии живём.

— Ну-ну, разговорился, — усмехнулся майор, устраиваясь за рулём. Он захлопнул дверь и первым делом взял рацию, лежавшую на приборной доске. Поднёс к губам. — Всем — отбой. Сокол, как там дела? Приём.

— Все живы, но перепуганы, — шикнула рация голосом Сокола. — Сейчас организовали колонну, сопроводим до города.

— Как закончите — свяжись со мной.

— Понял. Поймали героя? Приём.

— Поймали. Сидит со мной в машине.

— На «губу»? — хохотнул «арбалетчик».

— Пока — туда. Для прочистки мозгов. Всё, отбой.

Кондор посмотрел, как разворачиваются бронеавтомобили, и дождавшись, когда они поехали в сторону Москвы, пристроился за ними. Полицейские остались на месте, дожидаться сотрудников «Техноброни».

Я устроился поудобнее на мягком диване и решил подремать, раз уж оказался в качестве арестанта. Неужели моя демонстрация силы так возмутила воеводу, что он готов был пойти на такие неприятные меры? Надо же, на «губу» законопатить приказал. Ну-ну, посмотрим, чем всё дело закончится.

— Представляю, какой завтра шум поднимется в газетах! — хохотнул майор, уверенно держа скорость на вечерней трассе, уже погружённой в темноту, разбавленной лишь светом встречных фар. — Шульгина едва кондрашка не хватила, когда он воеводе позвонил с воплями, что на его сотрудников покушение совершено.

— А разве у Шульгина есть прямой доступ к Главе ИСБ? — удивился я.

— Прямого нет, но у нас в Конторе существует отдел по противодействию техническому шпионажу. А «Техноброня», как и «Экзо-Сталь» стоят в списке приоритетных предприятий, которые мы курируем. Поэтому Шульгин позвонил туда сразу, как только узнал о происшествии на «Северной вилле», — откликнулась Зося, не оборачиваясь. — Как воевода орал! Стены тряслись! Он сразу нашу группу поднял по тревоге и бросил сюда. Боялся, что ты кровавое месиво устроил.

— Чего тогда не доехали? — усмехнулся я. — Не успевали, и решили на дороге перехватить?

— Не из-за этого, — охотно подключился к разговору Кондор. — Не хотели рисковать сопровождением. Если бы не полиция, то взяли бы вашу банду в лесу. Они же к нам прицепились за городом и всю дорогу сопровождали с мигалками.

— То есть, полиция вообще не с вами? — я почувствовал, как ледяные щупальца надвигающейся неприятности, пока ещё неосязаемой, пробежали по позвоночнику.

— Сечёшь, кадет? — майор погрозил мне пальцем. — Цесаревич, а возможно, император, знает о твоей выходке. Поэтому воевода решил спрятать тебя на режимной гауптвахте, пока Мстиславские будут метать громы и молнии.

— Это надолго, — философски проговорил я, разглядывая мелькающие мимо нас огни пригорода. Тёмное небо над Москвой приобрело розоватый оттенок из-за яркой иллюминации.

— А ты как думал? — усмехнулся Кондор. — Денька два-три посидишь, пока все успокоятся. Потом выпустим.

— Шульгин может опять натравить наёмников на мой дом.

— Когда ты лупил из пулемёта по мирным людям, думал об этом? — Зося, кажется, была разозлена моей выходкой куда больше, чем Кондор.

— Как раз я и хотел показать, что методы господина Шульгина — обыкновенное каперство, за которое можно хорошо получить по сусалам, — огрызнулся я.

И сразу наступила тишина. Не было у меня никакого желания что-то доказывать. Хотят подержать на «губе»? Ради всех богов, держите. Но я не позволю, чтобы каждый возомнивший о себе невесть что деятель лез в мой карман. Линейные движки отец приобрёл совершенно легально у Меллонов, а как он их достал — никого не должно колыхать. Зато теперь Арабелла подписала договор с нами, и все претензии автоматически снимаются. Каждый из нас получит свою долю пряников. Не думаю, что американка осталась недовольной.

Интересно, Куан позвонит отцу? Если завтра я не вернусь домой, то следует ждать очень большой бури. Хотя… почему-то зреет уверенность, что цесаревич не обрушит на мою голову репрессии, и наоборот, всячески будет защищать от гнева императора.

Через полчаса мы остановились возле невзрачного двухэтажного особняка, огороженного высокой чугунной решёткой. Вся территория была погружена в темноту кроме небольшого пятачка у единственного подъезда. Кондор заглушил мотор и бросил через плечо:

— Пошли, кадет. Зося, останься в машине.

— Как скажешь, — пожала плечами девушка. Сердится на меня, вижу.

Мы вышли наружу и направились к кирпичной сторожке. Судя по её наличию, объект всё-таки был охраняемым, и нам пришлось проходить через КПП, объясняя причину своего визита. Дежурный прапорщик с густыми усами заблокировал вертушку и упёрся, когда услышал, что нужно предоставить камеру для «этого молодого человека», и заявил:

— Он гражданское лицо! Не имею права садить на гауптвахту гражданского!

— Кадет проходит стажировку в нашем подразделении, — Кондор пока был спокоен. — За нарушение дисциплины получил трое суток. Так что давай, прапорщик, не ерепенься.

— В таком случае я должен оформить протокол задержания с описанием нарушения и привлечь конвой! — усы дежурного зашевелились, как у таракана. Находившийся с ним в комнате помощник с погонами сержанта, заинтересованно прислушивался к перепалке.

— Я сам отведу кадета, — стал закипать Лещёв. Видимо, где-то произошла накладка, и до смены приказ воеводы не дошёл. — А то знаю вас, опять накосячите. Кто сегодня старший смены?

— Капитан Суслин.

Я фыркнул и получил неприязненный взгляд прапорщика. Представляю, что бы он со мной сделал, если бы я и в самом деле числился в структуре ИСБ.

— Звони ему, быстро!

— Да, с дисциплинкой у вас здесь не ахти, — поддел я Кондора.

Майор Лещёв раздул ноздри, но сдержался и не стал читать нравоучения. В кармане у меня блынькнул телефон. Кто-то сообщение прислал. Вытаскиваю аппарат из кармана, снимаю блокировку и читаю послание Куана:

« Доехали нормально. Груз поместили в мастерскую. Как у тебя дела?»

Быстро набрал ответный текст:

«Пока не посадили, но грозятся на пару-тройку дней закрыть на „губе“. Пока ничего не предпринимайте. Возможно, телефон у меня отберут. На всякий случай предупреди княжну Арину, чтобы не беспокоилась и не искала по всей Москве».

«Принял».

Перед операцией «Северная вилла» я отключил звук у телефона, поэтому и не слышал звонки. Оказывается, я пользуюсь популярностью у девушек. Десять звонков от Лидии, шесть от Нины, два, чего я не ожидал, от Вероники, и три — от Арины. Я же говорю, умница. Поняла, что я не просто так храню молчание, и отстала. Ненадоедливая мне жена достанется, надеюсь. Улыбаюсь и прячу мобильник в карман.

— С телефоном не положено, — зоркий прапорщик каким-то образом увидел у меня мобильник, хотя только что уткнулся носом в стационарный аппарат.

— Так вы же меня не пускаете на территорию гауптвахты, — коварно улыбаюсь я.

— Господин капитан, здесь майор Лещёв с каким-то гражданским лицом, — дежурный не стал пикироваться со мной и чётко доложил о ситуации. — Молодой человек, лет двадцати, может, поменьше…

Ух, ты! Неужели я выгляжу на все двадцать? Вот что животворящая физическая подготовка и ношение брони делает с человеком!

— Понял, есть «пропустить», — чуть растерянно проговорил прапорщик и положил трубку. Взглянув на меня, хотел что-то ещё сказать, но вместо этого опустился на стул, а вертушка, перегораживавшая узкий коридор, вдруг стала свободно вращаться, пропуская нас через КПП.

Мы пересекли небольшой пустынный двор в полном молчании, и когда оказались у двери, ведущей в особняк, Кондор в каком-то раздражении дёрнул ручку на себя. Удивительно, что дверь оказалась открытой, и мы очутились в унылой парадной, превращённой в подобие казарменного помещения, охраняемого ещё одним прапорщиком в камуфляжной куртке, с обязательной дубинкой и наручниками на поясе. Он был таким же унылым, как и стены, покрашенные в казённые сине-белые цвета, и при виде майора вскочил из-за стола, за которым разгадывал кроссворды из толстого ежемесячного журнала, столь популярного у дачников.

— Где капитан Суслин? — нетерпеливо спросил Кондор.

Из комнаты, находившейся слева от входа, вышел тучный офицер в стандартной камуфляжке и с кобурой на правом боку.

— Здорово, Валентин! — добродушно проговорил он, подавая руку Лещёву. — Чего по ночам шарахаешься? Дома жена не ждёт?

— Пошути мне, порядочный отец семейства, — так же беззлобно отозвался майор, отвечая на рукопожатие. — Как сам?

— Да всё по-старому, повышение не дают, — хмыкнул Суслов, и на его круглом лице проявился интерес, когда он поглядел на меня, скромно стоявшего поодаль. — А это что за студент? Его, что ль, нужно законопатить?

— Он не студент, в лицее учится. Вольный кадет, если так можно выразиться.

— Вы уже пацанов привлекаете к своим делишкам? — Суслин стянул с головы кепи и пригладил короткий ёжик светло-рыжих волос.

— Это у вас делишки, а у нас служба на благо империи, — Кондор постучал по стеклу наручных часов. — Давай уже, парню место найди. Одеялом обеспечь, постельным бельём. Оформлять не нужно.

— Как это… — растерялся дежурный офицер. — Не положено без оформления. Или его кормить не надо?

— Слушай, Суслин, — майор подтянул к себе толстяка, захватив пальцами за край кителя. — Сказано же, «без оформления». Что-нибудь придумай с хавчиком. Я не поверю, что в судки нельзя положить лишнюю порцию. Ему здесь пару-тройку дней нужно пересидеть.

— Мажор чей-то? — дошло до капитана.

Я хмыкнул и изобразил наглую улыбку на лице.

— И зачем таких мажоров в вольные кадеты зовёте? — проворчал Суслин и махнул в сторону длинного коридора, уходящего в слабо освещённую темноту. — Пошли, пристрою тебя.

Кондор решил меня сопровождать до самого конца, чтобы убедиться, что я получил всё необходимое для временного проживания в не самом уютном для юноши месте. Суслин вышагивал первым, поглядывая на однотипные металлические двери, покрытые серой краской и со врезанными в полотно глазками. Хорошо, хоть не было маленьких окошек для подачи пищи. Иначе совсем тоскливо получается. Словно в карцере или тюрьме. Не бывал там, сказать ничего не могу, но вид гауптвахты довольно странный.

Мы дошли почти до самого конца рекреации, когда дежурный офицер остановился перед дверью с левой стороны, почему-то тяжело вздохнул и сунул в замочную скважину ключ с зазубринами. Судя по тому, что на связке было всего четыре ключа, большая часть дверей открывалась одним и тем же. С небольшим нажимом Суслин погрузил ключ и дёрнул на себя дверь. Вошёл первым, щёлкнул выключателем. Под потолком вспыхнул пластиковый плафон, освещая мертвенным белым светом небольшое помещение с одной голой панцирной кроватью, скатанным матрасом и лежащим поверх него тёмно-синим одеялом. Хвала богам, не всё так плохо.

Я со скучающим видом огляделся. Странная всё-таки здесь гауптвахта. Комната для одного человека без стульев и стола, с зарешеченным окном, да к тому же закрашенным белой краской, зато есть маленький закуток с умывальником и унитазом.

— Все личные вещи прошу отдать, — сказал капитан. — Телефон, деньги, часы и прочие предметы.

— Телефон не отдам, — заартачился я. — Вдруг его взломают, пока буду здесь сидеть? А там конфиденциальная информация.

— Андрей, хватит кровь сворачивать и мне, и капитану, — поморщился Кондор. — Если опасаешься чего-то, отдай вещи мне. Я их потом верну.

За телефон я не опасался. Без пароля в него не залезешь. А если в этом странном особняке есть специалист по взлому, у которого руки чешутся в чужой аппарат заглянуть, ему же хуже будет

— Прошу прощения, — я улыбнулся и отдал капитану телефон и наручные часы. Больше ничего у меня с собой не было. Я ведь не на гулянку ехал, а на серьёзное дело. — Шнурки, брючной ремень тоже снимать?

— Зачем? — растерялся дежурный офицер.

— Ну, вдруг захочу вздёрнуться, — меня несло от усталости, раздражения и всей чепухи, которую затеяла ГСБ.

— На шнурке? — хохотнул Суслин, и махнув рукой, направился к выходу. Кондор похлопал меня по плечу, словно подбодрял, и тоже вышел наружу.

Дверь захлопнулась с гулким звуком — и я остался наедине со своими мыслями. Медленно подошёл к кровати, развернул матрас, обнаружив ещё и подушку без наволочки. Расстелив одеяло, развалился на скрипучей панцирной сетке прямо в берцах. Закинув руки за голову, стал мысленно рассуждать, а что это было? Неужели воевода Иртеньев наивно думает, что скроет меня от гнева цесаревича? Да и будет ли гневаться Юрий Иванович? Любой человек, которому пытаются залезть в карман, рано или поздно осерчает. Вот я и осерчал. Предупреждение Шульгину вынес. А то распушил перья, начал давить на Арину разными методами. Нет, так дело не пойдёт. Если и сейчас не поймёт, в следующий раз ударю по головному офису. Теперь понимаю Арабеллу, которую американские богатеи довели до белого каления. Правильно она сделала.

Замок снова заскрежетал. Дверь открылась и в комнату вошёл любитель кроссвордов. Прапорщик кинул на меня тонкую стопку белья.

— Осваивайся, — грубовато сказал он. — Мамочку звать не станешь, надеюсь?

— Нет, не стану, господин прапорщик, — я улыбнулся. — Вместо мамочки папочка придёт, попку надерёт. Вот я потом посмеюсь.

— Мажор, — невзрачное лицо прапорщика вдруг пошло пятнами, он вызывающе сплюнул на пол и вышел из комнаты, с грохотом закрыв дверь.

— Идиот, — вздохнул я, слезая с кровати. Быстро расстелил простыню, натянул наволочку на подушку. Так как пододеяльника в этом казённом учреждении не предусматривалось, я накинул на вторую простынь одеяло. Сойдёт. Потушил свет заранее, чтобы не ходить голыми ногами по полу, и только потом разделся, аккуратно повесив одежду на заднюю спинку кровати. Залез под одеяло и стал разглядывать мутную полосу света, пробивающуюся сквозь замазанное краской стекло. Видимо, окно выходит во внутренний двор особняка, а подсветка — это дежурные фонари по периметру горят. Что же это за объект такой интересный на балансе ГСБ? Неужели сюда провинившихся сотрудников Главного Управления садят на перевоспитание? Нужные мысли никак не приходили в голову, да и бурный день сказался. Я даже не заметил, как уснул.

2

Утренний звонок телефона разбудил Арину, вырвав из сладкой неги сна. Хотелось ещё поспать немного, пока будильник не начнёт мерзко пиликать, напоминая о работе. Разлепив глаза, девушка протянула руку к мобильнику, продолжавшему действовать на нервы. На экране высвечивалась фотка Великой княжны. Ругнувшись про себя на неугомонную Мстиславскую, Арина нажала на зелёную трубку и приложила телефон к уху. Поморщилась, отбросила мешавшую ей прядь волос.

— Слушаю, Светлая княжна, — пробурчала она хриплым голосом.

— Ты ещё спишь? — Лида, кажется, и вовсе не ложилась, вся какая-то взбудораженная.

— Вообще-то сейчас… — девушка посмотрела на экран, — шесть с половиной. Я могла бы ещё часок поспать. Что-то случилось?

— Андрей не звонил? — всё-таки тревога в голосе княжны ощущалась.

— Нет. Я бы и тебе посоветовала не доставать его звонками, — Арина вздохнула. — Он этого не любит. Раз не отвечает — не докучай. Сам потом на связь выйдет.

— Так он не выходит! — воскликнула Лида. — Утром сделала несколько звонков на его номер. Или вне зоны доступа, или абонент не отвечает. А потом решила на его домашний телефон позвонить. Мне ответили, что он не ночевал дома! С ним что-то случилось!

— Послушай, подруга… Андрей — самостоятельный молодой человек, у него есть свои тайны и дела, — вздохнула княжна Голицына. — Может, уехал куда по делам, нет времени или желания болтать попусту.

— Отец как-то странно вёл себя вчера за ужином, — немного помолчав, сказала Мстиславская. — Постоянно взгляды на меня кидал, словно хотел что-то сказать, но так и не решился. У меня интуиция прямо-таки вопит: Андрейка опять влип в какую-то историю!

— Так спроси Юрия Ивановича сейчас напрямую, — Арина поневоле заразилась беспокойством. Не ночевать дома — это не в характере Мамонова. Ну не у девицы же какой-нибудь в постели застрял! Хотя… и такой вариант исключать нельзя. Рано или поздно это может произойти, дай боги не знать.

Арина постаралась выкинуть из головы фривольные мысли, а щёки всё равно заполыхали.

— Уже спрашивала, — мрачно откликнулась Лида. — Представляешь, он таким злым взглядом зыркнул, что мне не по себе стало. Знаешь, какую-то странную фразу сказал, вроде как «твой Мамонов слишком быстро оперился». А потом даже не позавтракал и уехал. Я поглядела, он в сторону резиденции направился. Значит, к деду.

— Хм, действительно, какая-то двусмысленная фраза, — сон у княжны Голицыной пропал. — Поневоле подумаешь о неприятности, в которую вляпался наш женишок.

— Он, как бы, не жених нам, — хихикнула Мстиславская. — Даже сватовства не было. Не торопишься ли с событием?

— Ой, Лидка, хорош болтать попусту! — по-свойски проговорила Арина. — Ты попробуй снова позвонить в особняк Мамонова, вдруг объявился гулёна. А я по другим каналам пробью. Всё, больше не звони. Встретимся в лицее, там и поговорим.

С облегчением отключившись от надоедливой мухи Мстиславской, девушка с тихим рыком спустила ноги на пушистый прикроватный коврик. Даже забавно становится смотреть, как Великая княжна начинает ощущать привязанность к Андрею Мамонову, хотя до этого не проявляла никаких чувств. Это плохо. Если она завоюет сердце княжича, то у Арины не будет сильных рычагов, которые позволят ей манипулировать будущим мужем. В это слово Голицына не вкладывала плохой смысл. Просто… мама ей всегда говорит, что мужчинами нужно обязательно вертеть, иначе они отобьются от рук. Конечно, мамуля шутила, но, как говорят в народе, в каждой шутке есть доля шутки. Родители любили друг друга, и, вполне возможно, что мама периодически влияла на отца, прибегая к женским уловкам. Но ненавязчиво, и в правильном русле.

Княжна привела себя в порядок и стала одеваться. «Благодаря» Лидии она неторопливо выбрала себе рабочий костюм на сегодня, тщательно нанесла макияж, полюбовалась собой в зеркале и направилась в столовую. Звонки нужным людям она собиралась сделать по дороге в лицей, полагая, что сейчас ещё слишком рано. Это может им не понравиться.

Её появлению в столовой вызвало удивление у отца. Василий Ефимович имел обыкновение подниматься раньше всех, поэтому и завтракал всегда в одиночестве, просматривая утренние новости на планшете, заменив им газеты. Арина чмокнула его в щёку и заняла своё место.

— Валя, что у нас сегодня? — весело спросила она дородную горничную, у которой была привилегия обслуживать хозяев за столом.

— Рисовая каша с тыквой на молоке, Ариночка, — добродушно улыбнулась Валентина, накладывая на тарелку аппетитно выглядящую золотисто-жёлтую кашу с растаявшим маслом поверху. — Ещё оладушки будут.

Арина погрузила ложку в блюдо, перемешала туда-сюда, и стала есть.

— Вроде бы на Солнце не было вспышек, — пробормотал Василий Ефимович, отпивая из чашки кофе. — Странно…

— Ты о чём, папочка?

— Да о том, что ты рано встала. Вроде бы ничего этому событию не способствовало. Вот я и говорю, никакой солнечной активности накануне не было, — усмехнулся Голицын. — Или что-то случилось…

— Ну, всего-то на полчаса раньше, — пожала плечами девушка. — Одна неугомонная сорока весть на хвосте принесла. Весь сон сбила.

— А-аа, понятно, — кивнул отец. — Не поделишься, или это ваши секретики?

— Андрей куда-то пропал, — Арина и не собиралась удерживать в тайне возможную проблему. — Последний раз видела его в лицее, а потом он на звонки не отвечал. Лида Мстиславская и вовсе обзвонилась, но никакой реакции. Как будто в воду канул.

— Ты про Мамонова? — на всякий случай уточнил князь Голицын, оторвав взгляд от планшета.

— Про кого ещё, — проворчала дочь, не теряя аппетита. Всё-таки она была здоровой и умной девушкой, пользу сытного завтрака знала и ценила. — Не отвечает со вчерашнего вечера. Дома никто не знает, где он.

— Неужели подружку завёл? — улыбнулся Василий Ефимович. — Отключил телефон, чтобы никто не тревожил…

— Папа! — предупреждающе и с волнением воскликнула Арина. — Скажи, что пошутил! А то я за себя не ручаюсь. Испепелю нахала прямо в лицее… если он сегодня придёт туда.

Голос её затих. Отец хмыкнул, провёл пальцем по экрану и стал читать:

— « Вчера поздним вечером в восьмидесяти километрах от столицы на ведомственной даче концерна 'Техноброня», называемой также «Северная вилла», произошло странное и довольно необычное происшествие, больше смахивающее на дешёвую постановку, призванную привлечь внимание к делам компании господина Шульгина накануне дополнительной эмиссии акций. Некто в боевом бронекостюме появился в разгар корпоративного веселья, вооружённый двумя пулемётами, закреплёнными на специальных направляющих, и начал стрелять. Это вызвало дикую панику среди приглашённых на вечеринку сотрудников «Техноброни». В результате стрельбы значительные повреждения получила гостиная, от которой не осталось целого уголка: побиты стёкла, посуда, огромная люстра. Стены «виллы» изрешечены таким образом, что больше всего похожи на швейцарский сыр. Людских жертв, к счастью, удалось избежать. Скорее всего, стрелок намеренно бил поверху, чтобы вызвать панику, а возможно, у него были и другие мотивы. Охрана даже не пыталась препятствовать доморощенному ганфайтеру, и только один из пилотов, приглашённый в качестве демонстратора новейшего изделия, решил выйти на бой. Нам пока неизвестно, чем закончилось эпическое противостояние, но судя по тому, что преступник (или один из участников представления) не пойман и не предъявлен обществу, результат получается не в пользу «Техноброни».

Отец замолчал и с прячущейся в глазах усмешкой поглядел на дочь. Та охнула и замерла, отложив ложку в сторону.

— Какая замечательная новость, — хмыкнул Голицын и поднёс чашку к губам. — Если сопоставить события последних дней, визиты господ из «Техноброни» и огромную корзину роз, то у меня в голове вертится только одна мысль… Не в этом ли причина исчезновения твоего… кхм, избранника? Вендетта по-русски, как звучит, а?

— Папа, ты так и фонтанируешь иронией, — вздохнула Арина, лихорадочно просчитывая варианты, что могло случиться с Андреем. Это ведь он был «доморощенным ганфайтером», без всяких сомнений. Нахальная тактика сотрудников «Техноброни» разозлила не только княжну, но и самого Мамонова. Только где ему удалось раздобыть пулемёты? И где он прячется сейчас? Если цесаревич узнает (тут сразу же вспомнились слова Лиды о странном поведении отца) о происшествии, парню не поздоровится.

— Мне кажется, нам не иронизировать надо, а беспокоиться за столь чуткого и отважного юношу, — вздохнул в свою очередь князь Голицын, отложив погасший планшет на угол стола. — Это ведь не аттракцион для любителей адреналиновых игр, а покушение на убийство. Каково сейчас цесаревичу Юрию? Его будущий зять вдруг оказался преступником. И что делать? Дать ход следствию или замять дело? В свете последних событий второй вариант предпочтительнее, но тогда открывается окно Овертона для манипуляций с законом. Андрей может почувствовать безнаказанность и в дальнейшем использовать грубую силу для защиты своих интересов.

— Будто ни один княжеский Род не использует грубую силу, как ты выразился, — поджала губы Арина. — Каждый должен уметь защищаться, используя те возможности, которые наиболее эффективны. И знаешь, именно в этой ситуации я полностью поддерживаю Андрея. Господин Шульгин стал переходить границы дозволенного. Попытка проникновения в мастерскую Мамонова, попытка подкупа меня, манипуляции с акциями — что это значит? Дела у «Техноброни» не ахти?

— Какое бодрое начало дня, — усмехнулся князь и поднялся из-за стола. — Мне пора в банк. Попробую что-нибудь выяснить о произошедшем, авось на след Андрея нападу.

— Ой, спасибо, папочка! — Арина выскочила из-за стола и подбежала к отцу. Крепко прижалась к нему. — Буду очень благодарна!

В столовую вошла Мария Алексеевна, как всегда безупречно выглядящая с самого утра. Женщина удивлённо поглядела на прижавшихся друг к другу самых дорогих ей людей.

— Я что-то пропустила? — спросила она с улыбкой.

— О, нет, мама, просто телячьи нежности с утра, — увернулась Арина от прямого ответа и глазами показала отцу, чтобы тот тоже молчал об Андрее. — Ладно, я побежала!

Она чмокнула родителей по очереди в щеку и быстро покинула столовую, показывая, что очень торопится на работу. Надела плащ, беретку, достала из сумочки помаду, ещё раз прошлась по губам и выскочила за дверь. Дробно простучала сапожками по крыльцу и спустилась к «Сенатору», который заблаговременно подогнал Терентий. Вальтер, ожидавший её возле машины, распахнул заднюю дверцу для княжны. Усадив Арину, он уселся на пассажирское кресло.

— Терентий, можешь не спешить, я хочу сделать несколько звонков, — предупредила девушка водителя. Тот кивнул, давая понять, что услышал молодую хозяйку.

После прочтения отцом утренней новости Арина изменила первоначальные планы и начала обзванивать людей, имеющих связи с представителями «Техноброни». Задав интересующие её вопросы, она в задумчивости покусала нижнюю губу, и спохватилась, что может размазать помаду. Картина вырисовывалась не такая уж страшная, как ей думалось вначале. Главное, никто не пострадал, кроме выставочного экзоскелета. Ну и напавшие на «Северную виллу» бесследно исчезли.

В лицей она приехала, когда уже шёл первый урок. Она первым делом заглянула в кабинет директора, поздоровалась с Разумовским, получила от него указания на день и поспешила в свой кабинет. Положив сумочку на подоконник, Арина выдохнула и сразу же набрала текст сообщения на номер Лидии. Вытащив нужные папки для работы, углубилась в изучение документов. Отвлеклась только на стук в дверь. Удивилась, насколько быстро закончился урок.

— Свободна? — Мстиславская сунула в кабинет свой любопытный носик.

— Заходи, — махнула рукой Арина.

— Мамонов не появился, — сразу же сказала Лида, присаживаясь на стул. Разгладила на коленях юбку. — Телефон молчит, хотя сигнал идёт. Такое ощущение, что он находится в чужих руках, только никто отвечать не хочет.

— От Его Высочества ничего не узнала?

— Нет. Он до сих пор находится в резиденции. Я позвонила ему, а он процедил, что ему некогда, — Лида поёжилась. — Какой-то он странный. Вроде не злой, а раздражённый… А ты узнала что-нибудь?

— Слышала о пальбе на «Северной вилле»? — поинтересовалась Арина, подперев ладошкой подбородок.

— Сама — нет, а вот ребята судачили про это, — глаза Лиды распахнулись. — Ты думаешь, что там Мамонов повеселился?

— Не хотелось бы так думать, если честно, — призналась Голицына. — У меня нет никаких фактов о его участии в стрельбе, но, с большой вероятностью думаю, это был ответ Андрея «Техноброне», а точнее — господину Шульгину, за его дерзкие попытки завладеть линейными двигателями. Сам не может добиться от своих инженеров хоть каких-то подвижек, вот и начал давить на нас. Андрей, скорее всего, где-то скрывается, ожидая реакции твоего отца, а возможно — императора.

— Да я более чем уверена, что это он и был! — воскликнула Лида с играющей на губах улыбкой. — Я даже не думала, что Андрейка способен на такой шаг! Больше смахивает на гангстерскую сагу. Эх, а за меня он так не заступался!

— Глупости не говори, — отрезала Арина. — Андрей за тебя голову любому открутит, впрочем, как и за всех девушек, которые ему нравятся.

— И сколько их у него, кроме нас? — подозрительно поглядела на Голицыну Лида. — Он одно время с Вероникой тесно общался, смотрел на неё ласковым телёнком. А ещё раньше он с девочкой из Щукинской гимназии дружил. Мне Светка Булгакова рассказала.

Княжна Голицына пожала плечами. Она не хотела копаться в давних знакомствах Мамонова. Достаточно того, что сейчас Андрей уже определился со своим будущим. Главное, чтобы никакие обстоятельства не смогли поменять его планы.

— Где он может прятаться? — задумчиво продолжала размышлять Лида, постукивая длинными ноготками по столу. — Понятно, что Куана и телохранителей спрашивать бесполезно. Они язык проглотят, но не скажут.

— У Андрея родственники по матери в Москве есть, — откликнулась Арина, тоже погрузившись в размышления, — Гусаровы. Может, дружки по бывшей гимназии помогают. Но в таком случае нам нельзя обращаться в полицию. А то сразу сообразят, что Мамонов где-то отсиживается. Ладно, чего гадать… Пересидит пару-тройку дней, пока Шульгин бесится, а потом вылезет из норы. Главное, чтобы жив был.

— Да ты что говоришь! — возмутилась княжна Мстиславская. — Он из такой передряги недавно живым вышел, а ты его хоронить собралась! Так нельзя!

— Попробуй разговорить Юрия Ивановича, — посоветовала Голицына. — Может, его настроение не связано с Андрейкой, а мы тут версии разные строим.

— Конечно, попробую, — пожала плечами Лида и взглянула на часики. — Ой, пора на урок. Побежала я. Если новости появятся, кинь сообщение.

— Обязательно, — пообещала княжна Арина, и оставшись одна, снова сделала несколько звонков. Они не дали ей новой информации. Все, кто с ней говорил, или ничего не знали, или повторяли то, что было опубликовано в Сетях.

Арина вздохнула и подпёрла обеими руками щёки. На документы не хотелось смотреть, не то что работать с ними. Что-то было не так с этим исчезновением.

Мамонов растворился в огромной Москве без следа.