Великие Игры

Глава 15

Глава 15. Снова башня, снова сон

Все-таки чертовски приятно видеть, как глупо вытягивается лицо человека, считающего твою физиономию необезображенной интеллектом!

Аккуратно осмотрев металлическую дверную ручку, в свете масляного фонаря, позаимствованного у выглянувших на шум соседей, мы убедились, что на ней появилась небольшая, но острая заусеница. Готов руку дать на отсечение, что именно о нее оцарапал ладонь горящий праведным гневом бедняга Дент.

Он пришел сюда для расправы над грозой и страхом детских зубов. Сначала, видимо, барабанил в дверь и ругался, а когда ему не открыли, взялся за ручку, чтобы сделать это самостоятельно. А там торчит чем-то смазанный шип…

Сразу же стали объяснять бестолково колдующему над пациентом эскулапу, на что он должен обратить внимание. Но возомнивший о себе невесть что желторотик, послал нас так, что я даже пару слов не понял. Флин оцепенел от такой наглости, а я, наоборот, окончательно взял инициативу в свои руки.

И они тут же схватили наглеца за шиворот. Для начала, поднатужившись, рывком приподняли и поставили эскулапа на ноги, потом взяли его за грудки и начал трясли секунд эдак пятнадцать, пока голова коновала не стала болтаться так, словно собирается отделиться от тела.

После этого я немного успокоился, но виду не подал, а, все еще угрожающе пуча глаза, выдал на-гора монолог, в котором клятвенно заверил невежу, что самолично вычищу его поганым языком все отхожие места в городе, если он позволит себе еще хоть одно грубое слово в мой адрес!

Что вам сказать? Габаритные грубияны порой очень даже хорошо понимают международный язык физической силы. Надменность и наглость будто ветром сдуло, и самопровозглашенный гений от медицины выслушал меня покорно и весьма внимательно.

Осознав, что он имеет дело с отравлением, и следы самого яда у него буквально под рукой, эскулап просиял и снова перестал меня бояться.

И это стало для меня хорошим показателем его профессиональной пригодности. Когда рабочие интересы пересиливают страх ожидания полновесной плюхи, это достойно уважения.

Но как человека и хама я его все же на заметку взял. Не люблю неприкрытого хамства.

Яд при помощи каких-то маркеров врач вычислил мгновенно, противоядие сотворил за секунды, и через минуту уже констатировал постепенную нормализацию пульса у пациента.

Только после этого молодой доктор немного расслабился и зыркнул на меня исподлобья.

- Прошу простить меня за неприличное поведение, - тихо, но твердо произнес он, - мастер Дент был моим наставником. Мне впервые выпал шанс отплатить ему добром за науку, и я одновременно боялся, как потерять самого наставника, так и упустить этот шанс…

- Это все понятно, - перебил я юношу, - скажите лучше, что это был за яд, могла ли эта доза убить мальчишку вроде Флина, или тоже заставила бы его лишиться сознания? Вроде бы мастер Дент примерно такой же комплекции, но при этом гораздо старше. Я задаю этот вопрос, чтобы понимать: покушались ли на жизнь Флина, или это просто чья-то дурная шутка?

- Яд в такой концентрации убил бы, думаю, и лошадь, - вполне уверенно, без запинки, ответил молодой доктор, - просто мастер Дент, в силу профессии часто делает и использует снадобья на основе этого вещества, вдыхая его пары, соприкасаясь с ним пальцами. Вот у него за долгие годы и выработался иммунитет к разным веществам. Ведь изначально это же не яд. Это компонент для обезболивающих мазей и настоек. Но в такой концентрации, конечно, это смертельно. Без всяких сомнений. Тот же Флин умер бы менее, чем за минуту. Не помогла бы и уловка мастера с выдавливанием крови из раны.

- Мастер понял, что был отравлен и попытался выдавить яд вместе с кровью? – додумался Флин до того, что мне и так было понятно.

- Да, - подтвердил эскулап, - вы не будете против, если я заберу мастера к себе? И еще вопрос: кто заявит о покушении на жизнь и здоровье: вы или я?

- Мы сами проследим, чтобы все было оформлено, как полагается! – заверил парня Флин. – Спасибо тебе, что действовал профессионально и быстро!

При слове «профессионально» эскулап нервно дернул уголком рта, но Флин явно не иронизировал, поэтому парень лишь кивнул в ответ и попросил меня помочь взвалить уже подающего слабые признаки жизни мастера ему на плечи.

Проводив их взглядами, мы вернулись к нашим баранам. Ручку нужно было изолировать от окружающих, сохранив на ней следы яда, как улику в будущем деле о покушении.

Флин, немного подумав, предложил обмотать ее плотной тканью и повесить записку. Я же, обойдя дом кругом, обнаружил на небольшом заднем дворе метлу с хорошим крепким черенком. Этим дрыном, и была оторвана от двери не слишком то и хорошо приделанная ручка.

- Вот теперь ее можно завернуть в тряпку и идти туда, где безопасно, и где тебя не будут искать хотя бы этой ночью, - заявил я, перекрывая рассерженное шипение Флина.

Фонарь мы вернули заинтригованным соседям – пожилой семейной паре, которым мальчишка представил меня моим нормальным земным именем.

Если честно, я думал, что мне тут дадут какое-нибудь распространенное местное имя, а тут – на тебе – Женя! И ничего, даже не переспросили. Заверили, что им приятно познакомиться и выразили озабоченность по поводу того, что нам двоим будет неуютно в каморке Флина и тут же намекнули, что недорого сдают жилплощадь внаем.

Тут парень зачастил, сообщив, что нам жутко некогда, но мы обязательно потом вернемся к этому разговору, и практически уволок меня прочь.

Тут же, он объяснил, что у стариков младшая дочь засиделась в девках, и они готовы всеми возможными способами выдать ее за первого встречного.

Такие вот у местных старых дев предприимчивые родители! Буду знать, а то еще захомутают раньше времени, а я тут еще ни одного подвига не совершил! Так бесславно и пропаду.

- А куда мы идем? – отвлекся я от праздных размышлений, пытаясь хоть что-то рассмотреть в ночной темноте.

- Назад к башне, - пояснил Флин, - хромой мастер из нее выходит не слишком часто, так что, скорее всего, друзья поднимутся к нему. Если повезет, застанем их там, нет – объясним ситуацию и попросимся на ночлег. Прогнать не должен.

Что ж, не самый плохой план, особенно, если учесть, что у меня вообще никакого плана нет.

Расчет Флина оказался верен. Вот только попасть в башню оказалось не так просто, как в первый раз: дверь была закрыта и отпираться отказывалась напрочь.

Сначала мы вежливо стучали, потом умеренно барабанили. Под конец я даже пару раз душевно стукнул по дубовым доскам. Было больновато, зато звук вышел достойный, громкий. Эффекта, правда, не последовало.

- Брось ему камешек в окошко, но только так, чтобы не разбить, - с невинными видом предложил я мальчишке, - раз свет горит, значит, кто-то там есть. Мы же не просто так пришли, мы и дело распутываем, и защиты на ночь просим – в своем праве мы, короче!

Какое-то время он еще поартачился, но в итоге согласился. В несколько секунд соорудил из своих завязок что-то вроде пращи, взял первый попавшийся мелкий камень и лихо запустил его, так сказать, на огонек.

Раздался тихий «дзынь», а потом возмущенное голубиное курлыканье.

- Кажется, камень рикошетом попал в почтового голубя, - бледнея, поделился своими опасениями Флин.

- А чего ты так испугался? – удивился я. – Вон, камень назад упал, а голубь – нет. Выходит, что все обошлось.

- Скорее всего, это голубь кого-то из мастеров… - промямлил повесивший нос мальчишка.

- Тоже мне, птица мира, - отмахнулся я от надуманных проблем, - это ж хорошо, что там голубь. Значит, они скоро окно откроют, чтобы его впустить. В это время мы о себе и заявим!

Это, определенно, был мой вечер, потому что все случилось именно так. Я, как истинный зоркий сокол, узрел блики на стекле и понял, что пришло время горланить. Итогом ночных переговоров стал спустившийся вниз и открывший нам дверь Стун.

Не смотря на «незванность» и поздний визит, нам явно были рады. Даже, кажется, Рина.

Хотя тут я утверждать не берусь – она была в приподнятом настроении, так как ее голубь вернулся вовремя, почти непострадавшим и принес ей послание, которое они все ожидали уже вторые сутки.

Этим посланием оказался местный аналог моих документов, который мне справил староста какого-то дальнего хутора – большой должник Рины, курировавшей появление на свет не то семи, не то двенадцати его правнуков. Сама Рина счет не вела, а староста с него уже давно сбился.

Документы были на предъявителя и подделкой, по сути, считаться не могли. По той простой причине, что не подделывали в этом мире документы. Не было еще прецедента. Незачем было этого делать до моего появления!

Вот так вот я одним своим появлением начал разлагать и криминализировать местное общество!

Ну, да все это лирика. А если по делу, то выслушали Флина со всем вниманием и серьезностью. Рина сразу же затребовала рисунок сапог и исследовав его, сообщила, что похожие узоры наносят только в двух мастерских их города, которыми владеют два брата – семейный это узор.

- И что, неужели опознают они свою работу по такому рисунку? – не скрывая скепсиса, уточнил я.

- А ты взгляни на правый, - улыбнулся Стун, - видно же, что его недавно чинили! Понятное дело, что там же, где его и делали. Кому, как ни мастеру свою работу поправлять?

Ну, вот и снова все смотрят на меня, как на убогого. Мало того, что рожа глупая, так еще и очевидных для всех вещей на рисунке не видит. А чего ж тогда их не увидели Гарр с Флином?! Ну, да не будешь же из-за этого скандал устраивать. Пускай и дальше считают, что я не семи пядей во лбу Тем более, никогда я на это и не претендовал.

К тому же все уже осматривали дверную ручку, а Флин пересказывал слова эскулапа, что при такой концентрации яд способен убить даже лошадь.

- Кстати, о лошади! – предпринял я попытку реабилитировать просевшие в их глазах показатели моего интеллекта. – Сегодня Флина едва не растоптала лошадь возле места работы Рины.

- А каким ветром вас вообще туда занесло? – насторожилась девушка.

- Не понимая причин подобной реакции, я оставил возможность отвечать на этот вопрос Флину. И дальше они уже беседовали без моего вмешательства.

Посовещавшись достаточно долго, пришли в решению: Стун, Флин и я (ибо, а куда же меня деть?!) идем утром к ближайшему сапожнику. Там мы железно узнаем, чьих рук эта работа. И либо прямо там же узнаем имя хозяина, либо идем к брату сапожника за этой информацией. Для этих мероприятий Стун официально привлечет Флина, как помощника, воспользовавшись голубиной почтой.

Спали мы с посыльным на полу, но на двух перинах. Одна была очень длинной, а вторая очень воздушной. Понятно, думаю, кому они обычно предназначались.

Намаявшись за этот долгий и насыщенный покушениями на жизнь Флина день, я отрубился уже на этапе раздевания. То, что упал я на перину, а не на пол считаю обычным везением.

А сон снова оказался ярким, красочным и реалистичным. И вновь меня поставили перед замком с кучей разномастных башенек, к которому, как я точно знал, мне нужно пробраться.

Но начались грезы с того, что я, сгнувшись в три погибели, очень внимательно изучал в придорожной пыли одинокий след босой явно детской ступни. Я, само собой, не следопыт, и легко мог бы перепутать детскую и миниатюрную женскую ногу, но во сне уверенность в том, что прошел здесь именно ребенок, у меня была просто-таки железная.

Хотя, что мне давала эта самая уверенность, сказать сложно, так как перед замком я был один одинешенек.

Передо мной не было никаких предупредительных знаков, но, это было явное продолжение прошлого сна, следовательно, я подошел к замку с другой стороны. И что же меня ждет тут на этот раз?

Недолго теряясь в догадках, вздыхаю не без жалости к себе любимому и делаю первый шаг навстречу неизвестному испытанию.

Ничего не меняется. Все так же чудесно: солнышко светит, птички поют – жизнь прекрасна! Вот только меня не проведешь! Где-то здесь должна быть зарыта собака! И наткнусь я на нее в самый неподходящий момент.

Но, делать нечего – иду, поскольку каждый шаг приближает меня к обозначенной законами сна цели. Из-за того, что немного нервничаю в ожидании неприятных сюрпризов, начинаю потеть. Причем сильно – пот буквально заливает глаза. Да и в жар постоянно бросает. Снимаю с себя рубаху и на ходу обтираюсь ей. Но помогает это ненадолго. Пот вновь выступает уже по всему телу. Тяжело вздохнув, останавливаюсь, озаренный догадкой. Вдыхаемый полной грудью воздух прогревает меня изнутри. Дело не в волнении. Температура вокруг незаметно для меня растет. И чем дальше, тем быстрее. Пока я стоял, она стала уже практически нестерпимой.

Что ж, вот он классический выбор: бей или беги! Прошлый раз я сбежал от нестерпимой вони, и в этот раз рискую стать блюдом, запеченным в собственном соку. Если убегу еще раз, меня, наверное, ждут еще более неприятные испытания. Хотя, куда уж хуже?!

Меж тем, думаю я это все уже набегу. Куда бегу? Для разнообразия – вперед!

Вы давно были в раскочегаренной на совесть сауне да еще и на самом верху?!

Я вот был относительно недавно, и соскучиться еще не успел, но тут об этом меня никто не спрашивает.

Воздух вокруг сухой и раскаленный. Пота уже нет. Кожа на глазах сохнет и становится чуть ли не пергаментной. Губы, кажется, уже вечность как изрезаны десятками трещин и просто устали болеть от этого. Или я начинаю терять способность чувствовать?

Идти тоже уже не получается. Ползу. В голове две мысли: хочу, чтобы все это закончилось и воды!

Потом мысли уходят, по раскаленной мертвой земле ползет еще одушевленное, но уже неразумное существо. Куда и зачем оно ползет – неважно. В него заложена программа и она будет выполняться, пока у существа есть хоть какие-то силы.

Вода…

Это сон во сне? Или это просто облегчение кошмара? Можно ли умереть во сне? Наверное, можно. Во сне все можно.

Как же я рад воде. Я был бы рад еще сильнее, но сил, как раз и нет. Их не хватает даже на то, чтобы хоть как-то проявить свою радость. Я просто всей поверхностью тела ощущаю легкий приятный ласковый дождь.

Я дополз. Я смог. Да, это все происходит во сне, и я это прекрасно осознаю. Но, боже мой, я бы все отдал, чтобы проснуться тогда, когда я отчетливо понимал, что вот-вот потеряю способность мыслить и бороться!

Но я смог…

Это не просто дождь. Это просто какая-то живая вода! С каждой минутой мое мумифицированное тело наполняется живительной влагой. Оно воскресает. Я уже могу перевернуться на спину. Делая это, открываю рот и начинаю ловить им капли. Сначала получается плохо, и меня это немного огорчает, потому что, правда, безумно хочется пить. Но вот, словно потакая моему желанию, дождь постепенно усиливается, и я быстро и вдоволь напиваюсь. Теперь можно просто расслабиться, лежа под струйками воды, смывающими с тела и с души все пережитые трудности.

Но миг блаженства, как обычно, краток…

Не проходит и нескольких секунд, как тугие струи воды начинают неприятно бить по лицу, не забывая в прочем и об остальных участках тела.

Дождь – это не спасение, это очередное испытание! Как же я сразу не догадался?! Вскакиваю, шатаюсь, бегу.

Бегу, радуясь тому, что ливень еще не полностью перекрыл обзор и я вижу очертаний близкого уже замка.

Однако, спустя уже пару шагов, видимость становится нулевой. Ноги по щиколотку в воде и она продолжает прибывать. Идти становится все сложнее, а потоки воды, льющиеся сверху уже давят на голову так, что она уже полностью ушла в плечи, забыв о существовании шеи! На плечи, впрочем, давление не меньше…

Лишь бы не упасть! Если упаду, то уже не встану и рано или поздно захлебнусь.

Воды уже по колено. Еще чуть-чуть и я просто не смогу идти.

Что-то большое касается ноги…