В пути

Ирвин 2

Умирая со скуки, сир Ирвин наблюдал за крестьянами, чинящими сгоревшие строения. По правде следовало характеризовать жилье как “сожженное солдатами Цаплиного Холма”, но местные не сговариваясь обвинили в несчастьях исключительно пещерных людей, а капитан любезно разделил их позицию, и очень скоро сама мысль о вине о доблестной стражи в пожаре стала казаться несколько мерзкой, а может даже кощунственной. Определенно, поджог являлся следствие атаки кровожадных дикарей, вынудивших обороняющихся придать ближайшие к крепостной стене здания огню.

Но почему при всей логичности выводов на душе упрямо скреблись кошки? Он упускал нечто важное, или попросту топтался на пустом месте в вечных поисках несуществующих проблем? Вечером следовало хорошенько накидаться…

— Сеньор Ольерри. — Поздоровался Рамон. Неспешно опустив пятую точку на чудом уцелевшую скамейку, он положил рядом костыли и аккуратно вытянул поврежденную ногу. Видеть таким грозного воина, одним присутствием заставлявшего трястись самых жестоких рубак, было более чем непривычно, но по словам дежурившего у отстроенных деревенских ворот дозорного, приползший на брюхе окровавленный эгериец поначалу вообще походил восставшего мертвеца. Перелом лодыжки, синяки по всему лицу, выбитые зубы, порядком обгрызанное ухо и вырванный голыми руками сквозь плотную кожанку кусок мяса великолепно демонстрировали всю опасность схваток с северянами. К счастью, сумевший сотворить подобное с кандидатом в лучшие мечи королевства норн получил по заслугам, пропустив несколько ударов в брюхо и завершающий укол в глаз собственным кинжалом, и кормил рыб. Оставалось лишь поблагодарить Двуликого, удержавшего старика от более расчетливых действий.

— Не жалеешь, что мы перестреляли наемников? — Поинтересовался Ирвин, протягивая небольшой мех потрепанному товарищу. Разбивать сердца красавиц в ближайшее время тому не грозило.

— Думаете, стоило сойтись в честной схватке? — Скривился Кот. Сделав два глотка, он вернул бурдюк и довольно зажмурился, глядя на заходящее солнце. — Отличное вино. Не его ли вы планировали отдать за жизнь дона Фергуса?

— Нет, конечно! Не оценили бы по достоинству. Дикарям я приготовил самое дешевое пойло, какое нашел… — Осклабился капитан стражи, в свою очередь хорошенько прикладываясь к напитку. — Но оправдано ли убийство? Они знали ратное дело как никто другой и служили не жалея себя.

— Именно. — Коротко ответил сир Рамон, протягивая руку. — Излишняя преданность хуже измен.

— Разве такое возможно? — Удивился Ирвин, наблюдая за мажущими глиной соломенную крышу работягами. Скорость, с которой простой люд отстраивал дома несказанно радовала, и он надеялся, что через несколько дней рыбаки, их жены, дети и животина наконец-то покинет крепость. Орущие бабы, вопящие дети, горлопанющие мужики и мешающая свободно передвигаться скотина порядком раздражала.

— Еще как, друг мой, еще как. Просто представьте, что не я выбрался из реки, а Эйгиль. Кажется, так его звали? Впрочем, не суть. Думаете, он бы скрыл правду о случившемся? — Промурлыкал эгериец, в который раз приложившись к меху.

— Нет, но какая разница? Они — наемники, — пожал Ирвин плечами, — служат ради денег, а платит лорд Морган. Думаю, норнам хватило бы мудрости закрыть глаза на убийство одного из своих, особенно учитывая, что к концу битвы их едва ли насчитывался полный десяток. В конце концов, каждый получил бы по дополнительной золотой монете.

— Хорошо, что приказ отдавали не вы. — Засмеялся Кот. Явно перебрав с вином, он улыбался так, словно достиг вселенского счастья. Желая приобщиться к этому состоянию, капитан забрал бурдюк и тут же осушил его несколькими глубокими глотками.

— Приказ отдавал я. — Заявил рыцарь, стряхивая с усов остатки напитка тыльной стороной ладони.

— Но кто стоял за вами? — Лукаво поинтересовался сир Рамон. — Решение принимал граф, вы лишь озвучили задуманное.

— Именно. — Подтвердил сир Ирвин. — Я озвучил. Ответственность на мне. Потому я и пытаюсь понять, зачем мы своими же руками превратили сильных воинов в мишени для стрел.

— Десять лет назад я служил в крепости Витагона. Не пытайтесь вспомнить название, оно не столь известно. Вам, друг мой, стоит лишь знать, что ее пытались захватить айбилы, и было их на порядок больше чем нас. После полугода осады, дюжины штурмов и сотни вылазок, обороняющихся осталось менее тысячи. Половина умирала от полученных ранений, половина с трудом стояла на ногах от голода, а спешившее на помощь войско попало в окружение врага. Командовавший гарнизоном договорился с айбилами о сдаче, но тринадцать наемников-норнов отказались сложить оружие. Они приняли бой с бесчисленными жителями пустынь и погибли, изрубленные кривыми ятаганами, не имея даже призрачного шанса на победу.

— Идиоты. — Коротко прокомментировал Ирвин, но эгериец недовольно мотнул головой.

— Фанатики. — Пояснил он, тряся опустевший мех в надежде получить хоть пару капель вина. — Их обычаи сильно отличаются от принятых в цивилизованном мире. Я или вы предпочли бы сохранить жизнь, собраться с силами, ударить в ответ. Но для северян возможен только один достойный вид поражения — смерть. Даже рана, не дающая продолжить бой, но и не убивающая, при определенных обстоятельствах может стать для норна клеймом до конца дней.

— Я и говорю, идиоты.

Вместо ответа сир Рамон закрыл глаза и принялся тихонько напевать тоскливую песню на незнакомом языке. Казалось, он совсем забыл о недавнем штурме крепости, убийстве графа, нелепом споре и вообще всех бедах мира. Но сир Ирвин по-прежнему имел ряд нерешенных вопросов, и спустя несколько минут вновь обрушился на подкованного в политике сослуживца.

— Хорошо, — пробормотал он, — я понял, почему их нельзя было оставлять в живых после того бедлама. Но какого тролля понадобилось тащить северян охранять лорда Марвина? Что мешало ограничиться нами тремя и одним человеком герцога.

— Увы, но и это не самая здравая мысль. — Неспешно протянул эгериец, не открывая глаз. — Допустим, ни Ыбы, ни его бандиты не стали бы открыто выступать против, но запросто могли пустить недостойный благородного сеньора слушок, марающий репутацию не хуже сажи… С другой стороны, заяви граф Морган, что среди воинов сюзерена затесался предатель, герцог Ригер пришел бы в ярость. Кому нужен подобный враг?

— Изменник из числа наших солдат? — Выдвинул новую версию Ирвин, но Кот отверг и ее:

— Еще хуже. Убей мы собственного подданного, и на каждом углу рыбаки начнут судачить о заговорах. Чернь готова принять измену пришлых наемников, — добавил он, — но не знакомого человека. Каждый простолюдин тут же вспомнит как выпивал с почившим графом за счет казны, и как граф нынешний вытряхивал налоги в бытность свою управляющим… Непомерно высокие налоги… А назначенный убийцей наверняка окажется родичем трети селян.

— Похоже, воткнуть нож в спину брата — самая простая часть заговора. — Пробормотал капитан, и Кот согласно закивал.

— Так и есть, друг мой, так и есть. Верность и предательство — очень тонкие материи. Они сплетаются в жуткий узор, где невозможно отделить одно от другого, смешиваются словно вода из разных течений, живут своей жизнью… Преданность может обернуться жуткой изменой, а лицемерие — величайшее добродетелью… Все слишком сложно, и порой солнце не разгоняет тьму, а делает ее еще темнее…

Внезапно подняв веки, Рамон встретился с товарищем взглядом и заговорщицки прошептал:

— Но знаете, чего я никак не могу понять, дон Ирвин? Почему нельзя было свалить все на вудвоса, поднявшегося по стене, укокошившего владыку, а после сброшенного в темные воды Вельи?

— Потому что вудвосам такое не под силу? — Предположил рыцарь, не понимая сути вопроса. — Будь твари в состоянии карабкаться по камню точно жуки, мы бы давно передохли. К тому же, восточная башня — самая высокая часть крепости, логичнее перебираться через стену в другом месте.

— В ваших словах есть смысл, — ухмыльнулся эгериец, неспешно наматывая длиннющий ус на указательный палец, — но лишь отчасти.

Дождавшись, пока топающие мимо сорванцы удалятся на достаточное расстояние, он продолжил:

— Правда — лишь одна из версий происходящего. Просто представьте, что во время убийства сеньора Валадера, рядом не было бы ни одного норна. Ловким ударом кистеня дон Теленок проломил бы череп Касиану…

— Ловким? — Перебил сослуживца Ирвин, крайне удивленный такой характеристикой. — Да этот идиот не нанесет хороший удар даже через тысячу лет тренировок. Особенно уделяя им по часу в месяц, надеясь, что купленная на деньги кузена броня спасет его жирную тушу в схватке с достойным соперником.

— Не придирайтесь к словам. — Отмахнулся эгериец. — Просто представьте. Дайте волю фантазии в конце-концов. Теленок убивает Касиана, один из оболтусов герцога душит Ариана, скажем, тетивой лука, в живых остается дон Марвин, но очень скоро вжух… Вы понимаете, куда я клоню?

— И как бы ты объяснил трех убитых дворян и не получивших никаких повреждений охранников?

— А кто сказал, что все охранники выжили бы в том бою? — Парировал Рамон. — Пара славных воинов пала бы смертью храбрых. Конечно вы можете заявить, что такой вариант не отличается от сваливания вины на солдат герцога, но он совсем не задевает честь и достоинство сюзерена.

— А тела врагов? — Сделал еще одну попытку найти огрехи в размышлениях товарища сир Ирвин. — Не могли же они раствориться в воздухе?

— Не могли. — Согласился Кот, резким движением прихлопнув жужжащего вокруг комара. — Но что если пещерные люди залезли на башню, убили пять человек, а затем сбежали?

— Как?

— Выпрыгнули.

— Не пойдет. — Заявил капитан стражи, обдумав подобный исход несколько секунд. — Слишком сильный урон репутации. Что мы за стражи, если несколько дикарей могут пробраться нам за спины, убить половину отряда, а после отступить без потерь? Бык бы не согласился на такое.

— Значит, мы бы выкинули их сами, дабы не пачкать пол грязной кровью нелюдей.

Не найдя ответа, Ирвин погрузился в раздумия, а эгериец полностью отдался ловле насекомых, по обыкновению внезапно отстранившись от беседы, не проявляя к обсуждению никакого интереса, а возможно, и вовсе забыв сказанное.

Прервал затянувшееся молчание пробегающий мимо крестьянский мальчишка.

— Поп приехал, поп приехал! — Заорал он, не останавливаясь, и умчался разносить новость дальше по деревне. — Лысый, прелысый!

— Иди, — бросил Ирвин, — иначе не успеешь на помазание. А если сильно повезет — придется расшаркиваться перед прелысым в поклонах и ненавязчиво болтать о погоде.

— Как будто это так сложно. — Вздохнул Кот, но все же поднялся на ноги и захромал в сторону крепостных врат. Капитан стражи отправился в противоположном направлении.

Завезенная вместе с первыми поселенцами церковь Двуликого сильно изменилась на просторах Арезарда. Если в старом свете ее служители обладали реальным могуществом, за влияние соперничали с самим императором, и регулярно помыкали разномастными светскими владыками, вынуждая тех смирять собственные амбиции и безвольно плясать под дудку первосвященника, то на новом континенте их сила заметно пошатнулась. Белые балахоны по прежнему несли в народ свет помощи, черные все еще карали отступников и еретиков, зато местные лорды добились недоступной заокеанским коллегам независимости. Но фактическая свобода не означала свободу вероисповедания, и все феодалы от мала до велика в обязательном порядке исполняли положенные обряды из Черно-Белой Книги, главнейшим из которых было помазание на царствование. Не то чтобы они всерьез нуждались в поддержке святых отцов, но…

В чем заключается это “но” Ирвин не понимал, а потому к жрецам относился с изрядным почтением. Просто на всякий случай. И сейчас представ закутанному в сероватый от дорожной грязи балахон священнику, он вежливо поклонился долгожданному гостю:

— Пастырь, рад приветствовать в Цаплином Холме.

Возложив потные пальцы-сардельки на лоб рыцаря, жрец тонким мальчишеским голосом выдал положенные слова благословения и жестом велел собеседнику поднять голову.

— Просто Алекстиниус. — Велел он, тяжело дыша. — Ни к чему все эти пастыри… Я такой же сын божий, как и вы.

— Благодарю, милорд. — Произнес капитан стражи. — Меня зовут Ирвин, и мне велено сопроводить вас к его светлости. Но прежде разрешите спросить, как вы добрались? Не было ли проблем в пути?

— Что такое мои мелкие заботы по сравнению со смертью правителя? Легкая качка, да пьющий кормчий, вот и все беды… — Грустно улыбнулся священник. — Я вижу следы пожара. Граф сгорел или задохнулся?

— Увы, милорд. Ни то, ни другое. Предательское убийство.

— Какое вероломство! — Картинно возмутился толстяк, неловко подпрыгивая на месте и энергично размахивая короткими ручками. — Кто осмелился? Безземельные родственники? Бандиты? Чернь?

— Северяне. — Вздохнул сир Ирвин. — Норны-наемники убили графа и обоих его сыновей.

— Грязные язычники!

Лицо пастыря побагровело, губы сжались в тонкую полоску, а брови сошлись вместе.

— Если в твой дом ворвался бандит — отдай ему деньги или отруби руку, но жизнь оставь. Если над женой твоей надругались — убей насильника, но воспитай детей его как своих. Но если язычник замыслил недоброе — сожги его. Сожги с детьми его, с женами его, с родителями его, со всеми братьями и сестрами его. — Забормотал духовник, не скрывая ненависти.

— Такие слова ожидаешь от черных ряс… — Тихо произнес рыцарь, не понимая, как подобная мысль возникла в голове не общавшегося с северянами человека. — Я не питаю к ним теплых чувств, но сжигание детей… Не должны ли белые монахи призывать к гуманности?

— Белые монахи должны славить Двуликого. — Пригрозил пальцем жрец. — Так же как черные и миряне. А если кто-то поклоняется ложным богам, то его следует карать в назидание другим. Быть может, Августин Косвальдский, будучи “черным”, предложил весьма жестокий способ, но откровения его попали в писание, и никто не вправе отрицать их истинность.

— И все-таки, — попытался возразить воин, — от носящих белое ждешь других слов…

— Юноша, — широко улыбнулся бочкообразный жрец, — цвет платья ограничивает лишь действия. Но мысли наши столь же свободны, как и у прочих созданий Двуликого.

— Свобода — это замечательно… — Пробормотал Ирвин и соскальзывая с щекотливой темы произнес:

— Но время не ждет. Позвольте проводить вас к наследнику, пастырь.

— Алекстиниус. — Мягко поправил священник, и капитан стражи виновато кивнул.

— Следуйте за мной, милорд Алекстиниус.

***

— Добро пожаловать. Составите компанию? — Произнес граф, жестом предлагая гостю присоединиться к трапезе. Неспешно отрезая маленькие кусочки от здоровенного шмата румяной кабанины, он не соизволил даже поднять глаза, однозначно указывая визитеру его место, но тот, не замечая очевидного, радостно улыбнулся, энергично кивнул и спустя несколько секунд вовсю ерзал в жестком кресле. Дерево противно скрипело, но Алекстиниуса ни капли не смущал натужный стон мебели, и он продолжал ерзать, рискуя раздавить задом добротное, но весьма старое сидение.

— Это было бы очень кстати, господин. — Забормотал он, непонимающе озираясь по сторонам. — Признаться честно, я устал, топая вверх по склону, и мне не помешает промочить горло. Но, простите, где прислуга?

— Ее нет, милорд. — Подсказал Ирвин, занимая место между монахом и хозяином.

— Очень… Очень прогрессивно…

— Если бы.

— Вот как… Что ж, если позволите…

Впившись в медный кувшин озадаченный жрец щедро плеснул вина и, сделав маленький глоток, оценивающе зачавкал. Заплывшее лицо скривилось, голос стал тоньше обычного, но очень быстро пастырь совладал с эмоциями, выдав напитку абсолютно незаслуженную похвалу:

— Чудесный вкус. Нотки… Нотки ежевики, я полагаю. И малины… Совсем чуть-чуть, на грани ощущений. — Заискивающе предположил он, старательно подбирая слова, но лорд Валадэр оставался неумолим:

— Мы пробуем один напиток, но мой отдает лошадиным потом, а ваш лесными ягодами. Весьма странно, не находите? — Ехидно прокомментировал он и, насладившись реакцией собеседника, добавил:

— Все вокруг знают, местное спиртное не отличимо от крестьянской бурды из подгнивающих фруктов. Пастырь, расслабьтесь. Вы в захудалом замке на границе обитаемого мира. Здесь нет достойных напитков, а принятое вами за веяния прогресса и близость к простому люду — банальная нехватка рук. Если сегодня я прикажу черни прислуживать на трапезах, то завтра некому будет работать на кухне, гонять мышей и латать прогнившую крышу. До наступления осени цитадель превратится в руины.

— Расслабьтесь, пастырь. — Повторил за сюзереном сир Ирвин. — Расслабьтесь и чувствуйте себя как дома. Мы не богаты, но не привыкли пускать пыль в глаза.

— Благодарю… — Пробормотал священник, неуверенно потирая затылок. — Признаться, до этого момента я имел честь ужинать лишь с одним дворянином, и перед приемами меня настоятельно предупреждали не отзываться плохо о блюдах…

— Дайте угадаю, вы гостили у герцога. — Произнес господин Морган без единой вопросительной нотки. Напряженно работая челюстью, он впился в визитера не терпящим отрицания взглядом, отчего тот нервно поежился.

— Да, милорд. Его сиятельство порой приглашает меня к себе.

— И что вы обсуждаете?

— Всякую всячину. Ничего серьезного. — Вздохнул Алекстиниус. Подцепив вилкой кусок свежего хлеба, он перекинул ломоть к себе на тарелку и потянулся к огромному блюду с жареными окунями, но зацепил бокал рукавом рясы. Панически извиняясь, монах потянулся было к тряпке, но капитан перехватил его руку.

— Успокойтесь. — Улыбнулся рыцарь. — Это всего лишь мебель, ее можно отмыть и после. А вы будете выглядеть глупо на завтрашней церемонии, если испачкаете балахон.

— В моих вещах есть церемониальное облачение. — Сообщил жрец, грустно глядя на заляпанную одежку. — Я бы не рискнул проводить помазание в дорожном. Но мне крайне неловко…

— Поверьте, даже у нас найдется человек, способный оттереть доски без посторонней помощи. — Заскрипел граф, не терпящий пустых оправданий. — Расскажите, как дела в Кум-Келли?

— С позволения вашей светлости замечу: более чем успешно. — Гордо заявил священник. Надувшись жабой, он принялся хвастаться достижениями подчиненных:

— Мужчин стало больше почти вдвое, женщин же прибавилось на треть. Неводы полны рыбы, пчелы выходят из спячки, а на той неделе мы поставили шпалеры для виноградных лоз на солнечной стороне Барсучьего холма. Если Двуликий будет милостлив, то лет этак через пять я смогу подарить вам бутылку чудесного вина, ничуть не уступающего Иберийскому.

— Добрые вести. — Кивнул лорд Морган. — Достойный напиток станет гордостью вашей вотчины. Что со службой?

— Служба в столь диких краях тяжела и опасна. Но мы несем ее с достоинством. — Ответил Алекстиниус, наполняя очередной кубок. Четвертый или пятый по прикидкам Ирвина.

— Несите веру истинную словом, а коль не примут ее, то насаждайте мечем. — Процитировал монах писание. — И мы несем, ваша светлость. Одна из наших послушниц даже обратила в свет Двуликого нескольких пещерных людей!

Едва не подавившись, капитан стражи в изумлении уставился на священника.

— Пастырь, вы уверены, что это именно вудвосы? — Спросил он, переглянувшись с сюзереном. — Я ни в коем случае не обвиняю вас во лжи, но может то были немытые бродяги и девушка перепутала?

— Я понимаю, ваше удивление, любезный, но поверьте, мы можем отличить человека от нелюдя. — Улыбнулся жрец, довольный произведенным эффектом. — Квадратные тела, крупные головы, покатые лбы, мощные зубы… Чистокровные жители лесов.

— Как же вам удалось наставить их на верный путь, — прищурился граф, — если они не способны должным образом разговаривать?

— Зашей богохульнику рот, и не сможет он нести ересь свою, но отрежь ему уши, и не услышит он тебя. — В очередной раз обратился к Черно-Белой Книге толстяк. — У тварей действительно есть проблемы с речью, но они понимают многое. Лучше собак. Полагаю, при должном терпении опытный дрессировщик обучил бы их грамоте, но мы еще не успели запросить из столицы умельца.

— И тем не менее, успехи поразительны. — Задумчиво пробормотал лорд Морган. — Если вы сумеете добиться того же не с несколькими особями, а, допустим, целым племенем… Поистине, то будет выдающимся достижением, и вы получите сан кардинала, а при определенной удаче — место Первосвященника…

— Вы мне льстите, милорд. — Подобострастно произнес настоятель. — Боюсь, в ближайшие века Высокий Трон для арезардцев останется недоступен. Но если угодно, я могу поподробнее рассказать, про вудвосов.

— Угодно. — Кивнул владыка, ловя каждое слово. — Это более чем любопытные опыты, ведь вы, несомненно, первые приручили тварей.

— В таком случае… — Задумавшись, священник замолчал на несколько секунд, почесывая лысую голову, после чего продолжил:

— Все началось с девы Гледы, нашедшей в лесу раненого “листовичка”, как она впоследствии назвала пещерного человека. Не смотря на преклонные годы, она дотащила страждущего до обители и выхаживала почти месяц. А когда зверь пришел в себя, сумела успокоить.

— Невероятно… — Пробормотал Ирвин, и довольный монах энергично закивал:

— Безусловно. Некоторые даже видят в том чудо всевышнего, но я не берусь утверждать подобное.

— Не утверждая и обратного. — Метко добавил лорд.

— Я лишь скромный служитель Его, не мне судить. — С достоинством ответил жрец. — Как бы там ни было, заблудшая душа обратилась к свету. Вудвос покинул дом божий, но через неделю после исцеления вернулся, ведя за руки двух детенышей и их мать. То было пару месяцев назад, и каждый день с этого мига спасенный помогает чем может. Незадолго до моего отбытия в Цаплин Холм он даже привел из леса отрока. Избитого, не осознающего себя и обреченного на голодную смерть.

— Пастырь, опишите его. — Резко велел лорд Морган прищурившись. В уголках его глаз мелькнули злые искорки, но простодушный толстяк не заметил подвоха, очевидно не понимая заинтересованности феодала в каком-то оборванце.

— Обычный, непримечательный парнишка. — Развел он руками. — Среднего роста, худощавый, темноволосый… кареглазый.

— Сир Ирвин. — Многозначительно произнес граф, и капитан молча кивнул, поднимаясь с насиженного места. Покидая обеденную залу, он краем уха уловил объяснения сюзерена о пропавшем во время недавнего штурма оруженосце, но пустые россказни совершенно не волновали рыцаря. Впервые за время службы ему дали возможность проявить себя. Не распределить, кого отправить в дозор, а кого ходить строевым шагом или стрелять из лука, не что подать на завтрак, обед и ужин, а решение по-настоящему значимого вопроса. На кону стояло… Пожалуй, все. Провал означал миллион гнусных последствий, удача обещала статус второго лица в замке. Человека, которому можно доверить миссию любой сложности.

— Эй ты! — Прикрикнул воин на скучающего стражника. — Стрелой лети к Ыбы, пусть срочно явится в комнату Кота. Давай, шевелись, а не пасть разевай!

Проводив сверкающего пятками постового взглядом, Ирвин спешно направился в южную часть замка к покоям друга. Сердце стучало в груди, ноги сами собой ускорялись с каждым шаг, душа ликовала. На границе обитаемого мира шансы выпадали раз в тысячу лет, и мужчина собирался по полной воспользоваться своим.

Для приличия саданув по двери, рыцарь не стал дожидаться ответа и вихрем ворвался в спальню Рамона — помещение, достойное разве что нерадивого слуги, а то и вовсе кладовки. Освещенная через миниатюрное окно-бойницу каморка два на три метра вмещала жесткую кровать, шкаф и небольшую тумбочку наверняка приглянулась бы трапезничающиму в компании лорда настоятелю или бездомному. Дети нашли бы ее забавной, нищие — приемлемой, но мещане — убогой. А привычка хозяина обходиться без свечей повергла бы в шок и первых, и вторых, и третьих. Но эгерийца не волновало чужое мнение. Он жил так, как считал нужным, а на все аргументы окружающих отвечал холодной улыбкой.

Неприклонно-вежливое выражение вообще редко покидало его лицо, но по нелепому стечению обстоятельств именно сейчас Ирвин застал друга угрюмым точно погода в ноябре.

Вертя в руках короткий меч, приобретенный на замену утонувшему в реке, приятель хмурил брови, недовольно цокал и вздыхал. Лезвие же плясало в воздухе, выписывая невероятные кренделя, но абсолютно не радуя своего обладателя.

— Попробуйте.

Кот протянул оружие эфесом вперед, и Ирвин совершил несколько резких взмахов.

— Никогда не понимал, почему ты не заменишь зубочистки на нормальный полуторник. — Признался он, возвращая клинок. — Думаю, кузнец справился с работой. Хороший баланс, удачный вес.

— Справился. — Согласился Рамон. — Но клянусь волнами Эйрехо, за дюжину ударов донна Чума перерубила бы эту дешевку пополам.

— Предлагаешь нанять охотников за жемчугом и приказать прочесать дно Вельи?

— Я думал о подобном варианте, — тяжело вздохнул эгериец, убирая меч в ножны, — но вынужден констатировать: они не найдут мою возлюбленную среди ила, даже если отважатся нырнуть в здешние воды.

— Чего им боятся? — Приподнял брови капитан стражи.

— Холода, сеньор. Холод страшнее самой злобной лесной твари, особенно на глубине. А ныряльщики проводят там многие часы… Впрочем, все — вздор. — Театральным жестом фехтовальщик смахнув несуществующие слезы. — Бедной донне Холере придется вести танец смерти с этой безымянной посредственностью. Мир несправедлив.

— Кто бы того… сомневался… — Донеслось из коридора, и в комнату ввалился Ыбы, источающий тяжелый запах спиртного.

— Закрой дверь. — Приказал Ирвин и, дождавшись конфиденциальной обстановки, понизил голос:

— Возможно мальчишка жив.

— Какой еще? — Не понял солдат герцога, но схватывающий на лету Кот жестом велел ему замолчать и коротко уточнил:

— Касиан?

— Да. Хотя это не точно. — Признал рыцарь. — Жирный пьяница, приехавший вести идиотскую церемонию, заявил, что в монастыре приютили отрока, похожего на племянника его светлости. К счастью, хряк не понял, кого подобрал в чаще, а засранец не пришел в себя.

— А если придет, то может обратиться к королю или церкви за защитой и правосудием. — Подхватил мысль сир Рамон, задумчиво почесав подбородок. — Друг, что вы предлагаете?

— Закончить работу. Прийти в Кум-Келли и перерезать щенку горло.

— Безродный юноша, погибший от рук таинственных убийц. — Промурлыкал эгериец, смакуя сказанное. — Ни следов, ни свидетелей, лишь синеющее тело в луже алой крови… Разумно. Никто не станет разбираться ради пустого места. Скорее наоборот, монахи заметут следы дабы сохранить репутацию.

— Именно. Ыбы, сможешь опознать его при встрече?

— Угу. — Недовольно буркнул сотник. Перспектива сменить веселые пьянки в недавно отстроенном кабаке на тяжелую и грязную работу очевидно не радовала ригерца, но долг взял верх. Скривившись, солдат заверил:

— Распотрошу так, что мамка не того… признает.

— Отлично. Возьми человек десять и навести святое место.

— И, пользуясь случаем, попросите Двуликого о прощения за грехи. — Бросил Кот в спину солдату. — Поверьте, друг мой, это никогда не бывает лишним.