В пути

Касиан 2

Тело ныло, словно по нему пронесся табун лошадей. В глазах двоилось, уши рвал прячущийся где-то внутри черепа колокольный звон, к горлу подступала тошнота, а каждая попытка подвинуться вызывала тысячи беспощадно вонзающихся в мышцы игл.

Захрипев, Касиан с трудом перевернулся на спину и зажмурился, спасаясь от палящего солнца. С момента, когда сир Фергус выбросил его в окно, прошло в лучшем случае часов пятнадцать. В худшем он без чувств валялся на речном берегу несколько долгих дней.

Видимо, судьба решила наконец повернуться к несчастному лицом. Теплые воды Вельи запросто могли выбросить безвольное тело не в укромную, окруженную густым подлеском заводь, а на острые камни. Или под ноги голодному медведю. Или к стойбищу мерзких вудвосов, наверняка только и ждущих жертву для одного из своих кровавых ритуалов. В конце концов, какая сила мешала веселым волнам утащить новую игрушку к далекому северному морю и выбросить в десятках миль от берега?

С трудом усевшись, парень закашлялся. На теплый песок упало несколько капель алой крови, и юноше оставалось лишь удивиться собственной живучести. Не каждый переживал падение с высоты неполных двадцати метров. Поблагодарив Двуликого и, на всякий случай, норнских богов, Касиан поднялся на ноги и, не в силах удержать равновесие, схватился за подвернувшуюся под руку ветку. Медленно опустившись на колени, он принялся озираться в поисках знакомых ориентиров.

Злополучная восточная башня нашлась в каких-нибудь десяти минутах от укрытия, и сын графа ужаснулся собственной удаче. Очевидно, рыскавшие вблизи лесовики разминулись с беззащитным дворянином лишь чудом, не случись которого, твари бы с удовольствием отведали на ужин человеченки… Не желая выяснять, употребляют ли пещерные люди в пищу обычных, или ограничиваются вежливым ударом топора по голове, юноша еще раз внимательно осмотрел окрестности. Среди листвы порхали мелкие пташки, из зарослей камыша доносилось лягушачье кваканье, по зеркальной глади носились шустрые водомерки. Осада подошла к концу, и вопли войны сменились мягкими звуками природы.

Нашарив взглядом длинную прямую ветку толщиной в пару пальцев, Касиан на карачках двинулся в ее направлении. Борясь с впившейся когтями в позвоночник болью, парень подобрал жердь и, экономя силы, уселся на землю чистить дрын от листьев, а в его гудящей голове начали вырисовываться возможные исходы битвы. Худший вариант предполагал смерть всей семьи. Впрочем, отца и брата охраняли рослые северянине и сир Рамон — сильнейший, а главное лично обязанный дяде Моргану рыцарь отсюда и до самой столицы. Имел ли сир Фергус (никаких сомнения, именно выходец из Ригеров стоял за изменой!) и примкнувшие к нему предатели шансы справиться с этой троицей? В теории, разумеется, да. На практике же восстание было обречено на неминуемый провал.

Не стоило железному дуболому рваться к власти. Теперь правосудие восторжествует, регент узнает о случившемся и покарает виновных. Никак иначе!

Покрутив в руках деревяшку, Касиан остался крайне доволен результатами труда и измышлений. Конечно, заваляйся в кармане острый нож, и палка бы превратилась в настоящий дорожный посох, но на безрыбье приходилось жрать водоросли, как приговаривала порой служанка Марта. И стоило ли тратить время на бессмысленную работу? Путь в жалкую милю преодолеет даже калека. Охнув, парень поднялся на ноги. Опираясь на жердь точно старый дед, он неспешно захромал в сторону замка.

Родовая твердыня выглядела так же, как в любой другой день: пустые крепостные стены и кажущаяся заброшенной деревня, выросшая под ними. Конечно, заметить с такого расстояния да еще сквозь листву движение мог разве что сокол, но юноша искренне верил: местные либо отсиживаются по домам, либо восстанавливают каменную кладку внутренних заграждений, либо квасят, а вероятнее всего совмещают три занятия в необходимых пропорциях, очухиваясь после нашествия.

Дойдя до границ вырубки, Касиан прислонился к толстенному дереву, переводя дух. Где-то здесь вчера умирал вудвос, но найти ясень, у которого пещерный человек встретил смерть, представлялось абсолютно невозможным. Невозможным и бессмысленным. О покойниках позаботятся падальщики, у живых всегда есть проблемы посерьезнее. Например, разминуться с возможно отставшими от орды дикарями.

— Слейся с природой… — Пробормотал парень слова, врезавшиеся в память много лет назад. Не помня, кто и зачем учил подобному, он попытался следовать странному совету без каких-то конкретных указаний.

— Слейся с природой… — Повторил сын графа, расслабляя ноющие конечности, вслушиваясь в мельчайшие шорохи и старательно отслеживая любое движение: юркую синичку, опустившуюся на ближайшую ветку и точным ударом клюва прихлопнувшую жирного паука, жужжащих в траве пчел, какую-то мелкую зверушку прячущуюся от любопытных глаз в подлеске, даже ритмичные звуки молота, долетающие из-за частокола. Разруха заставляла кузнеца работать сразу после штурма.

Солнце светило, ветер шумел листвой, река неспешно бежала к морю, и никого не волновал едва сохранивший жизнь одинокий мальчишка. Взяв себя в руки, Касиан тряхнул головой и собирался направиться к дому, как выстоявшие под напором огня ворота поселения медленно отворились, выпуская запряженные ленивыми волами телеги. Рядом со скотиной вышагивала группа солдат герцога и несколько деревенских мужиков. Похоронная процессия (а судя по лопатам то была именно она) имела все возможности срезать, пройдя сквозь одну из дыр в полуразрушенном заборе, но животные привыкли передвигаться по утоптанным тропинкам и тащили арбы давно изученным путем. А может, путь к кладбищу требовал некой мрачной торжественности.

Не понимая, как слуги Ригера ухитрились сохранить свободу, парень, скрытый тенью деревьев, захромал параллельным курсом. К его счастью, выросший между лесом и деревней погост ограничивали лишь воткнутые через несколько метров валуны, а царящее там запустение заставляло обитателей Цаплиного Холма стыдливо краснеть перед редкими гостями провинции. То тут, то там пробивалась поросль, меж могил сновали мыши, а сами места захоронений никак не обозначались, отчего могильщики порой натыкались на истлевшие кости. В общем, кладбище походило на слегка окультуренный подлесок или давно заброшенную усадьбу, но никак не на достойный приют почивших.

Прокравшись за шествием, Касиан спрятался в кустах дикой малины. Дав зарок перед смертью потребовать сожжения на костре, благо откровения Двуликого позволяли расстаться с миром подобным образом, он принялся изучать мертвецов. В глазах по-прежнему двоилось, голова болталась из стороны в сторону, а сознание плыло, но юноша упорно искал в синюшных лицах усопших знакомые черты.

Первым мужичье грубо скинуло в свежевырытую яму болтливого лучника, встреченного незадолго до осады. Ноги покойника выворачивались под немыслимыми углами, и сам собой напрашивался очевидный вывод: солдат свалился со стены и убился при приземлении. А может, бедолага рухнул уже после смерти. В любом случае оставалось лишь поразиться собственному везению и глупости сира Фергуса, выбравшего столь ненадежный способ устранения неприятеля.

Следом за усачом в братскую могилу полетело несколько норнов, опознать которых не представлялось возможным. Скорее всего сражавшихся за таран под стенами и буквально разорванных на части вудвосами. Касиан не знал имен северных богов, но мысленно попросил тех не оставлять смельчаков в загробной жизни.

— Глаза б мои не видели тварей этих. — Буркнул лысеющий могильщик. Плюнув вслед мертвецу, он устало провел тыльной стороной ладони по лбу, вытирая пот, и тут же нарвался на недовольство напарника:

— Тебя бы к ним, урод. Чтоб лясы поменьше точил.

Обменявшись парой “комплиментов”, землекопы сцепились и, упав в траву энергично замолотили друг друга кулаками, пока подбежавшие солдаты не разняли их тяжелыми пинками.

— Работать! — Рыкнул самый рьяный охранник, опасливо озираясь. Оказавшись за пределами неприступных для вудвосов крепостных стен, он ощущал однозначный дискомфорт, не скрывая нервозности.

— Вот и работал бы сам. — Обиженно застонал зачинщик драки, потирая отбитые бока, но все-таки заковылял к телеге.

Ахнув, Касиан уставился на новое тело, вытащенное мужичьем из воза — наемника средних лет. Истыканный стрелами, воин напоминал гигантского ежа, потерявшего половину щетины, но остававшегося до безобразия колючим.

Вудвосы не сотворили бы такое. Пещерные люди отличались недюженной силой и ловкостью, не были глупы, как полагали обыватели из мирных провинций, но не более того. Дикари банально не изготавливали бьющие на достаточное расстояние луки! Убить норна могли только подчиненные отца или герцога. Но первые бы не получили приказа атаковать своих, а вторые… Вторых попросту недоставало для мятежа.

Чувствуя, как закипают мозги в гудящей голове, парень продолжил наблюдать за отправляющимися в яму расстрелянными северянами. После двух десятков светловолосых здоровяков пришла очередь местных. Дюжины, не больше.

— А с этими чегось? Туда же сыпать? — Поинтересовался один из могильщиков, указывая на последнюю телегу, высокие борта которого не позволяли разглядеть покоящихся внутри.

— Я тебе туда же запихаю, полудурок. — Ужаснулся ближайший солдат. — Хочешь сам в землю? Или по мордасам?

Виновато разведя руками крестьянин уселся на траву, прислонившись спиной к телеге. Закрыв глаза, он тут же захрапел, поражая окружающих невозмутимостью, граничащей со слабоумием.

— Точно полудурок. — Вздохнул мгновение назад угрожавший сонному деревенщине охранник. — Нашел где отдыхать.

Постоянно косясь по сторонам, сам он оставался собранным и готовым принять бой с любым существом, выбравшимся из леса в поисках человеченки. Принять бой или бросить своих и рвануть к замку, если враг окажется слишком силен. Не стоило переоценивать простолюдина.

Размышляя о воинской смелости применительно к служивому люду, Касиан внезапно заметил новую группу людей, появившихся на кладбище.

— Нет… Нет, нет, нет… — Забормотал он, позабыв о всякой осторожности, но внимание охранников так же оказалось целиком обращено к прибывшим, и странные звуки не насторожили никого из присутствующих.

— Ваша светлость.

Низко поклонившись дяде Моргану, стражники расступились, освобождая путь к последнему возу. Сопящий рядом с ним крестьянин вновь получил сапогом по ребрам, открыл было рот, но, обнаружив нависающего над собой дворянина, вовремя спохватился и, не проронив ни слова, на четвереньках отполз в сторону.

— Яма достаточно глубока? — Поинтересовался сир Ирвин и, дождавшись кивка старшего могильщика, велел:

— Опускайте тела.

— Кого под низ ложить? — Спросил безмозглый крестьянин, но вместо ответа получил кулаком в зубы и рухнул на задницу. В присутствии высокородных господ солдаты не стеснялись в используемых методах.

— Любезный, положите их рядом, а не один на другого. — Пояснил не скрывающий слез волшебник Дион. Громко шмыгая носом, он уткнулся лицом в рукав мантии и заскулил, глядя на мертвого графа.

Сир Ирвин спрыгнул вниз.

— Подайте тела, я сделаю все сам. — Велел он, и мужичье тут же принялось исполнять приказ.

Касиан тихо заплакал. Он прекрасно понимал, что если дядя находится в компании человека, нанесшего первый удар, то оставался лишь один возможный подстрекатель недавних событий, а изменники убьют любого случайно выжившего свидетеля, но все равно не мог сдержать слез при виде мертвых отца и брата. Зажав рот грязной ладонью, сирота старался скрыть всхлипывания, но лицемерные твари были полностью погружены в процесс и, упиваясь победой, наверняка бы пропустили даже гигантского лося, пронесшегося за их спинами.

— Марвин. — Грустно произнес лорд Морган, подойдя к краю могилы. — Мой дорогой близнец, ты погиб таким молодым. Ты привык смотреть в глаза опасности, но получил удар в спину. Варвары, согретые твоей добротой, напали в тот момент, когда никто из нас не ждал… Не ждал удара в спину… Убили твоих отпрысков и нанесли смертельную рану тебе… Ты умер у меня на руках, и последними твоими словами были слова о семье и подданных… Дорогой брат, я исполню твою последнюю волю. Я позабочусь о твоей дочке, находящийся далеко отсюда, я унаследую Цаплин Холм, я буду править местным людом. Я… Нет, все мы, будем чтить твою память. Покойся с миром, и пусть примет тебя и твоих сыновей Двуликий так же, как ты принимал меня и всех нас.

Бросив вниз горсть земли, он развернулся и быстро зашагал назад к замку. Сир Ирвин и посвященный Дион последовали за ним, а крестьяне принялись засыпать могилу.

— Плита где? — Поинтересовался один из них, едва окончив работу.

— Полудурок ты все-таки. — Грустно пробормотал второй, растроганный лживыми словами узурпатора. — Не сделать за день плиту.

— Хватит языками чесать. Здесь опасно. — Беззлобно прервал их главарь стражников. Взяв вола за узду, он повел животное к деревне, похоронщики засеменили следом, и через несколько минут кладбище опустело.

Осторожно выбравшись из своего укрытия, Касиан захромал к свежему холмику.

— Отец… Ариан… — Забормотал он, опустившись на колени перед последним пристанищем родичей. Сдерживая слезы, он поднял горсть земли и попытался развеять по ветру, но слишком сырая она тяжелым комком упала вниз.

— Что мне делать, отец? — Спросил парень, смахивая недостойную дворянина слезу и в который раз пачкая щеки. — Я думал, когда ты покинешь этот мир, брат займет место лорда, а я стану… Стану рыцарем при нем. Он бы правил, я помогал. Вел войска в бой. Прославляя род на турнирах. До самой смерти… Но ты ушел. И он ушел. И дядя Морган убьет меня, если поймает. Я видел его своими глазами рядом с изменником…

На землю упало несколько тяжелых капель дождя, и Касиан вновь позволил себе заплакать. Вытирая кулаками бегущие по лицу ручьи, он пытался свыкнуться с новой жизнью, полностью отличной от прежнего беззаботного существования. Не будет ни победоносных войн, на которых он проявит полководческую мудрость, ни ристалищ, где соперники непременно вылетят из седла, сраженные его копьем. Только бродяжничество, нищета, а лет этак через десять — чахотка и безымянная могила.

— Верни свое по праву. — Раздалось над ухом.

Подпрыгнув от неожиданности, юноша завертел головой, но вокруг не было ни единой души.

— Пусто… — Прошептал Кас, скорее убеждая себя, чем констатируя объективную реальность. Старым пнем закряхтев от вызванной недавним падением боли в спине, он поднял с земли посох и, повернувшись к погребению нарочито громко произнес:

— Отец, брат, я верну долг крови. Дядя Морган умрет от моей руки, замок обретет законного владыку, мир узнает правду. Я, граф Касиан Валадэр, клянусь в этом.

***

Тошнота подступила внезапно. Остановившись у невысокого клена, Касиан опустил голову вниз, борясь с рвотными позывами. Упершись рукой в ствол дерева, он закрыл глаза и попытался сконцентрироваться на чем-нибудь отличном от внутренней болтанки. Например, проснувшихся с наступлением темноты мерзких комарах, впивающихся тонкими хоботками в выросшие по всему телу точно грибы после осеннего дождя синяки.

Как порой бывает, справиться с недугом помогла другая проблема. Поселившаяся в глубине живота пустота не позволила голодающему вывернуться наизнанку. Несколько раз глубоко вздохнув, юный граф продолжил хромать к небольшому храму, построенному в десяти часах хода к северу от родового замка. В десяти часах пешего хода здорового человека. Он же плелся весь день и едва ли преодолел половину пути до святилища. А ведь оставалось еще убедить монахов даровать ему кров и стол…

После братоубийственного заговора дяди Моргана Кас не обманывался благородством людей. Конечно, писание велело слугам Двуликого оказывать помощь страждущим вне зависимости от их прошлого: едой, лечением, временем в тишине и покое. На деле же божии дети отличались от прочих обывателей лишь одеждой, и регулярно гоняли из собственных владений не способную оплатить услуги чернь под тысячью самых безумных предлогов. Разумеется, беглый дворянин имел ряд преимуществ перед пройдохами и попрошайками, но, во-первых, высокородное происхождение следовало подтвердить, а во-вторых, помешать настоятелю выдать претендента на титул его нынешнему носителю могла разве что совесть. Та самая совесть, сделки с которой совершались везде и всюду.

Впрочем, в текущих реалиях лишь за стенами Кум-Келли можно было прийти в себя и окончательно решить, куда двигаться дальше: на восток в Элкан, на запад в Игдару, или далее на север — к столице и башне магов. Последний вариант казался наиболее разумным. Путешествие вдоль берега имело ряд объективных преимуществ: невозможность заплутать, регулярный доступ к воде, а при толике везения еще и возможность сесть на идущий к низовьям Вельи корабль. Хотя стоило ли показываться в Ригербурге или других портах, рискуя попасться в загребущие лапы герцога? Особенно при возможности сговора между ним и узурпатором? Нет, нет и еще раз нет. Миллион раз нет! Раскрываться можно либо родне в других поселениях, либо непосредственно регенту. Чужие предадут. А свои… Свои…

Неожиданно из кустов вылетела бурая молния — тонконогий пятнистый олень. Сбив не успевшего отскочить юношу, зверь перекатился по земле и ускакал вглубь лесной чащи, а спустя несколько мгновений на его месте возник крепкий бородатый мужик в стеганке и кинжалом в руке.

— Овец собачатиновый. — Выругался охотник и, с силой зарядив кулаком по ближайшему дереву, зашипел от боли.

— Привет…

Резко развернувшись, незнакомец выставил вперед оружие, но, не видя в ободранном мальчишке серьезную угрозу, расслабился и спрятал клинок за пояс.

— Ты кто такой, мелюзга? — Поинтересовался здоровяк, изучая собеседника.

Выпрямившись, парень гордо поднял голову:

— Касиан Валадэр. Сын графа Цаплиного Холма. — Заявил он по привычке, тут же осознавая ошибку и проклиная собственную глупость, но отступать было поздно:

— Вернее я — граф. Граф Валадер.

— Граф, говоришь? — Усмехнулся мужчина. Неспешно подойдя к собеседнику, он без предупреждения саданул того по уху и довольно захрустел костяшками пальцев. — Ты, значит, третий уже, малец.

— Какого… — Застонал Кас, с трудом поднимаясь с земли. Сплюнув кровь, он уставился на бородача, совершенно не понимая, ради чего образина полезла в драку. — Как ты смеешь? Какой еще третий?

— Сам догадаешься сейчас, твоя светлость. — Отвесил шутовской поклон незнакомец. Отведя руку назад, он вознамерился добавить еще две-три хороших затрещины, но Касиан оказался шустрее. Резким тычком посоха в солнечное сплетение он остановил готовившуюся атаку и тут же добавил размашистый удар в область шеи.

— Суров… — Пробормотал неудачливый охотник, опустившись после тяжеленной заушины на левое колено. — Так ведь и жбан снести можно, овец собачатиновый…

— Что еще за третий? Говори быстро, я приказываю! — Заорал граф, забывая про осторожность. К его счастью (в который раз за последние два дня) в ближайших кустах не прятались тигры, речные медведи, дикие кабаны, вудвосы или дружбаны бандита. Крик потревожил лишь птиц, с недовольным галдежом поднявшихся в небо.

— Так все просто же. — Криво улыбнулся здоровяк, положив руку на потемневшие от крови волосы. — Первым был твой папаня покойник, вторым дядька, ты, стало быть, третий, шкет.

— Дядя Морган — не граф. — Заявил Касиан, багровея. — Он — узурпатор и клятвопреступник и очень скоро умрет!

— Конечно, конечно, твоя милость. — Кивнул незнакомец. — И как же ты его убить планируешь? Одинокий и еле живой. У дядьки-то под сотню солдатиков, тролль знает сколько крестьян, полный склад жратвы и собственная крепость.

— С тобой справился, значит, и с ним как-нибудь… Откуда ты знаешь, что отец мертв, а дядя занял трон? — Дошло наконец до парня. — Кто ты такой?

Подойдя вплотную к пленнику, он хотел внимательно всмотреться в лицо разбойника, но не успел даже наклониться, как тот совершил свой ход. Резко рванув вперед, он повалил наследника рода Валадэров, подмял под себя и нанес несколько тяжелых ударов правой рукой по голове, мгновенно пресекая любые попытки сопротивления. Поднявшись, отморозок мерзко заржал и добавил пару жестких тычков отобранным посохом в ребра, заставляя жертву свернуться в клубок и завыть от боли.

— Не очень-то ты со мной сладил, птенчик. — Заявил здоровяк, довольный маленькой победой. Прислонившись к стволу дерева, он нагло произнес:

— А вот теперь давай побалакаем. Я до разговоров охоч, давно живых людей не встречал. Жаль, конечно, не бабу нашел, а то можно было б огулять. — Поднеся руки к животу, бородач изобразил характерные движения тазом, но тут же забросил кривляния, потянувшись к затылку.

— Так о чем мы вообще? — Аккуратно дотронувшись двумя пальцами до раны на голове, он поморщился. — Ах да… Звать меня Гилл, но специально для тебя — господин Гилл. Всегда мечтал заставить высокородного собачкой вокруг прыгать, знаешь ли. Смекаешь?

— Угу.

— Неа, не годится. — Опустив сапог на ладонь пленника, здоровяк продемонстрировал до безобразия зверскую улыбку. — Попробуй еще разочек.

— Да, господин. — Заорал Касиан, и Гилл, убрав ногу, продолжил:

— Вот! Гораздо лучше. Аж душу греет… Ну да ладно, я с твоего позволения продолжу, птенчик. Ты же не против?

— Нет… господин. — Спешно добавил граф, удостоившись довольной ухмылки.

— Видишь, и ошейник не нужен. Так вот, я был в отряде Ыбы. Того уродца, командующего людьми герцога в вашей крепостенке. Более того, я был наверху той самой башни, с которой тебя выкинули, точно куль с говном.

Поймав ошарашенный взгляд, солдат понимающе кивнул:

— Я тебя тоже не сразу узнал, гаденыш. Представь мое удивление, когда в лесу тролль знает на каком расстоянии от Цаплиного Холма, мне попадается мертвец. Сначала думал обознался. Когда ты имя назвал, чуть в штаны не напрудил. Думал мстительного духа встретил. Но как по роже слегонца выдал, сразу стало ясно: живой, целехонький. Настоящий графеныш.

— Нет такого слова. — Вырвалось у Касиана.

— Туговат ты. — Разочарованно вздохнул Гилл, несколько раз опуская палку на колено несчастного. — Но я тебя сломаю, засранец. Как пить дать сломаю и вежливости обучу.

— Или считаешь, я не прав, цыпленок? А? — Сощурившись поинтересовался он, склонившись над жертвой.

— Правы, милорд. — Забормотал парень, энергично кивая головой.

— Ну вот и славно. Раз мы решили первый вопрос, то давай перейдем к следующему: куда же ты направлялся?

— К монастырю. Я шел к монастырю Кум-Келли, господин. — Выдавил юноша с трудом сдерживая слезы.

— В таком случае, нам по пути, засранец. — Усмехнулся солдат, сверкнув здоровыми как у коня зубами. Рванув графа за шиворот, он поставил пленника на ноги и отвесив символического пинка приказал:

— Топай, птенчик, топай. Путь не близкий.

***

Солнце медленно ползло к закату. Лучи света еще пробивались сквозь ветки, окрашивая Горящий Лес в ядовито-красный, но день неминуемо ускользал за горизонт, а вязкие тени наоборот обретали силу, поднимаясь с земли и заволакивая окружающее пространство паутиной ночи. Где-то вдали робко ухала сова, ей вторил протяжный вой.

— Поднажми, молокосос. — Велел заметно разнервничавшийся Гилл, толкая пленника жердью промеж лопаток. Окажись посох у него в руках, парень бы передвигал ноющими ногами куда энергичнее, но требовать палку назад он не решался, прекрасно понимая логику конвоира. Держаться сзади, не позволяя заключенному адекватно оценить обстановку, не подпускать к оружию или предметам хоть отдаленно его напоминающим, наказывать за малейшие провинности. Просто и практично. Поменяйся они ролями, и граф вел бы себя аналогичным образом. Волки еще тролль знает где, а враг — в паре метров. Чуть зазеваешься и привет, корми червей.

Принципиальная разница между ним и угрюмым солдатом герцога заключалась лишь в одной детали: Гиллу следовало держать претендента на Цаплин Холм живым и, по возможности, здоровым. По крайней мере опознаваемым, позволяя дяде Моргану удостоверить личности любимого племянника и наградил ловчего по достоинству. Касиан же грезил скоропостижной смертью попутчика.

— Мне нужен привал. — С трудом произнес он. Прижавшись спиной к дереву, парень несколько картинно сполз по стволу, уподобляясь героям рыцарских романов. Почему-то в балладах не упоминалась цепляющаяся за волосы кора и сучки, больно кусающие бока. То ли умирающие воители не чувствовали подобных мелочей на фоне страшных ран, то ли летописцы не считали отмечать столь незначительные нюансы, но выползшая на лицо беглого графа гримаса убедила стражника и, грязно выругавшись, он объявил перерыв.

— Овец собачатиновый. — Пробормотал конвоир. Видя состояние юноши, он злобно заскрежетал зубами и даже рискнул повернуться к пойманному спиной, отойдя на несколько шагов и справив нужду в ближайшие кусты.

Возможно, бородатый здоровяк в глубине душе даже был неплохим парнем, оказавшимся по ту сторону баррикад…

До боли сжав кулаки, Касиан постарался выкинуть лезущий в голову бред. Гирьки, брошенные на противоположные чаши весов, утащившая петуха из курятника лисица, пожравший зерно долгоносик могли не отвечать за собственные поступки. Какой спрос с безмозглого зверья или куска чугуна? Но человек отвечал перед собой, перед окружающими, перед Двуликим, будь он хоть сто раз всепрощающим. И Гилл, пошедший против его правды, обрек одного из них на неминуемую смерть.

— Могу я задать вопрос, господин? — Робко спросил парень, разминая ноющую ступню.

— Уже спросил, шкет.

— Еще один?

— Не тяни. — Огрызнулся тюремщик. Сорвав с куста еще зеленую ягоду, он закинул ее в рот и, слегка поморщившись, выплюнул. — Дрянь какая…

— Что произошло после того, как меня выкинули из башни? Почему вы здесь, и почему на вашей одежде нет герба Ригеров? — Выпалил Касиан, пока головорез не передумал отвечать.

— Бодрый у тебя один вопросик. — Пробормотал солдат, почесывая голову. — Засветить что ли за такое? Хотя почему бы и не рассказать? Я же добрый хозяин?

— Конечно, милорд. — Кивнул парень, давя гордость.

— Вот и славно. — Ухмыльнулся Гилл, довольный поведением пленника. — Начну, пожалуй, с последнего вопроса. Герб я срезал, чтобы опознать не могли.

— Не хотите дальше служить герцогу? — Не понял ошарашенный юноша. — Но почему в таком случае вы напали на меня?

— Вперед лошади не беги, дятел. — Остановил очередной поток вопросов воин. — Ты умом в папашку пошел, видать, тот тоже никак простые вещи не догонял. С другого боку зайду:

Итак, после того, как тебя, засранец, выкинули с башни, начался тот еще кавардак. Молодого северянина мы толпой закололи, а старый чуть не грохнул родственничка герцога. Дядька твой самолично батю заколол, мы поперли на старика, за которым твой братюня прятался.

— А дальше? — Не выдержал Касиан, тут же получив легкий тычек посохом по вытянутым ногам.

— Не перебивай, шкет. — Цыкнул конвоир, вжившись в роль рассказчика.

— Старый северянин — тот еще монстр оказался. Расколол жбан Кону так шустро, что он даже обосраться от страха не успел. Я в тот момент подумал еще, что наемник нас всех положит, но смуглый рыцарь тоже не лыком шит оказался. Метнул меч точно в графеныша. Тут северянин как с катушек слетел. На рыцаря бросился, голыми руками решил удавить, а я дурак полез помогать… Вот и оказался вынесенный рекой тролль знает куда…

— А Эгиль и сир Рамон? — Осторожно поинтересовался Кас, догадавшись, о ком шла речь. — Они живы?

— Кто знает? — Развел руками бородач. — Меня унесло течением сразу, чему я безмерно рад. С этой парочки бы сталось пустить живого человека на мясо. Так что радуйся, молокосос, что натолкнулся именно на меня. Что там еще осталось? — Почесал за ухом Гилл. — Ах да, герб. Тут все очень просто, мелкий. Я не знал, куда меня притащили волны. И, поверь, людей герцога Ригера далеко не все встречают так же радостно, как твой папашка.

— Урод… — Тихонько пробормотал Касиан, не оценив юмора. В ту же секунду тяжелый кожаный башмак воткнулся ему в грудную клетку, и парень повалился на бок. Держась за звенящие ребра, он глотал ртом воздух, но вместо облегчения каждый вдох разрывал внутренности огнем.

— Слух у меня хороший… — Прозвучал над головой слегка смущенный голос. — Не, я конечно признаю, что шутейка капельку обидной получилась, но ты, гусь, сдерживаться должен, иначе не доберешься домой живым. А мне бы этого не хотелось. Вы благородные страсть как любите, когда к вам приводят потерянных родственничков или заклятых врагов. Последних конечно можно и не целиком везти, а ограничится жбаном, скажем, но это жутко неудобно. Плоть может сгнить за время пути, ночью мясцо могут птички от души поклевать, или стащить суслик какой. Да и золотишко за подобный трофей отвалят куда меньше… Оно мне надо? Я тебя приведу в Цаплин Холм не убивая, щенок, но будь уверен, от увечий уберечь твою тощую шкурку сможет только полное повиновение. Заруби на носу, пока он еще не сломан.

— Все равно убьют. — Захрипел Касиан, даже не пытаясь подняться. В сознание прокралась абсолютно неуместная мысль: сырая лесная почва пахнет совсем не так, как утоптанные тропинки в родной крепости. Гораздо сильнее и в то же время мягче. Даже нежнее. Было бы здорово просто лежать, позволив легкому ветерку унести поганую реальность в бесконечные дали. Ноющих раны, злобного урода, мертвых родственников… Всех вместе и каждого по отдельности уволочь за горизонт и оставить там навеки…

— Эй, эй, не отрубайся! — Внезапно заорал прямо в ухо Гилл. — Овец собачатиновый…

Вызывая новый приступ боли, здоровяк подхватил жертву под мышки и попытался перевести в вертикальное положение, но вовремя одумался и вернул парня на землю.

— Тварь… — Выругался он, вышагивая взад-вперед в метре от сидящего пленника. — Ну какого тролля ты промолчать не мог, засранец? Знал же, что накажу, если услышу… Ну почему вы, молокососы, контролировать себя нормально не можете? На горбу тебя тащить что ли? Или сразу грохнуть?

— Могу идти. — Прошептал Касиан, старательно экономя воздух. Каждое слово давалось с трудом, и юноша ограничивался самыми необходимыми звуками, говоря как можно тише.

— Нужно. — Указал он на отнятый посох, надеясь на сострадание врага.

Неразборчиво пробормотав что-то себе под нос, головорез продолжил топтаться, время от времени поглядывая на побитого точно тигр, набредший на попавшую в капкан свинью.

— Тварь… — Повторил Гилл, не зная как поступить. — Ну не мог руку что ли поставить? Лишился бы в конце концов пары пальцев… Что ты все-таки за сволочь, так меня подставить…

— Ладно, бери, но только попытайся выкинуть фокус какой. — Решился наконец бородач. Подав парнишке руку, он помог тому встать и опереться на посох. — Точно справишься?

— Медленно. — С трудом ответил граф, делая первые шаги. Даже с оружием в руках он был сейчас не в состоянии сопротивляться конвоиру, а все силы уходили сквозь ватные ноги куда-то в почву.

Под строгим надзором переместившись на несколько метров, Касиан не удержался и, потеряв равновесие, рухнул в густые заросли папоротника.

— Да что с тобой не так? — Заворчал приближающийся Гилл, но где-то рядом прозвучал другой, до боли знакомый голос:

— Камень справа.

Схватив валяющийся рядом с плечом булыжник, Кас прижал находку к себе, а едва сильные руки подняли его легкое тело, нанес короткий удар точно в скулу мучителя.

Не ожидавший атаки ригерец повалился набок, а шмякнувшийся сверху парень принялся молотить врага булыжником до тех пор, пока голова жертвы не превратился в чавкающую кашу из осколков черепа, красноватых мозгов и черной весенней грязи. Лишь убедившись в смерти бородача, вырвавшийся на волю пленник разжать пальцы, позволяя окровавленный валуну упасть на мокрую землю.

Раздираемый чувствами, граф разревелся. Страх, боль, отчаяние, несколько дней кипевшие в душе, подогреваемые пламенем жутких испытаний, наконец вырвались наружу, сметая последние барьеры гордости и осторожности.

Он не знал, как долго сидел над телом мертвого противника не в силах сдвинуться с места. Порой на границе зрения мелькала чья-то тень, но Касиан не мог вести диалог или сражаться, а потому с чистой совестью игнорировал незванного помощника. Кем бы не был советчик, какие бы цели не преследовал, он оставался неизвестной картой в колоде жизни, скрываясь в тени деревьев. Парень был благодарен и за это.

Спустя какое-то время вырвавшись из пелены беспамятства, он осмотрел Гилла, старательно избегая глядеть на изуродованное лицо тюремщика, но единственными достойными находками оказались добротный кожаный ремень и сколотый в нескольких местах кинжал.

— Сойдет. — Решил юноша, примеряя трофеи. На четвереньках добравшись до валяющегося в папоротнике посоха, он поднялся на ноги и впервые за день улыбнулся.

— Я выживу. Обязательно выживу и отомщу. — Пообещал граф самому себе и, опираясь на жердь, продолжил путь к монастырю.