В поисках смысла

Глава 5

Шильдер появился за три дня до назначенного времени испытаний. Мы обнялись. Я крикнул послать за обедом в трактир.

— Видел ли уже кого нужного? — Спросил я.

— Как раз заехал по пути к Соболевскому.

— И как он?

— Работает. Окрылен. Твои пятьсот рублей пришлись очень в пору. Действительно, сбережения его закончились. А идея подводного фонаря захватила. Мало того, говорит, что в неделю закончит. Только на счет паровика пока не ясно. Может, лучше помпу приспособить? Матросы дешевле обойдутся. Покачают, не развалятся.

— Давай помпу. Сумеешь найти?

— Постараюсь.

Отобедав, мы еще раз собрали и осмотрели два костюма, основной и запасной. Волнуемся оба. У меня ощущение, будто в Доме Пионеров клеил модель, а теперь ее надо предъявить на всесоюзных соревнованиях. Скафандры в полном комплекте. Водолазы мои сходиди в баню, постриглись, побрились и усы расчесали.

Шильдер ночевать не остался. По деловому обсудили еще раз порядок действий. И он ускакал готовить место проведения, которое определено на сороковой версте Шлиссельбургского тракта. Там граф Шереметьев сдал земли в аренду инженерному управлению, теперь устраивают лагеря и базу для саперов.

В определенный нам день мы выдвинулись утром. Карл Андреевич заехал ко мне очень рано. Все проверили и уложили к брички. Видно, как он волнуется, что не поспеем ко времени, но наши экипажи без препятствий трясутся по брусчатке. По грунтовке ехать спокойней, но лошади уже похрапывают от натуги.

Нас встретил блок-пост с двумя солдатами и унтер-офицером. Шильдер назвался. Военные встали во фрунт и отдали честь. Мы проехали на территорию лагерей.

Нева тут делает поворот и разливается раза в два против обычного. На берегу, за новыми рубленными одноэтажными зданиями нас ожидала комиссия. Это не пять-шесть человек, а пятьдесят-шестьдесят. Не считая чуть поодаль стоящих всадников и пеших охранения.

От такой массы богато сшитых мундиров, звезд, суровых глаз над пышными усами и бакенбардами я даже заробел. Мы успели вовремя, и даже с запасом. Поэтому внимание пока не нам. Как я понял, шел доклад начальства о строительстве лагеря и проведенных испытаниях понтонов. Принимающим доклад был сам Николай Павлович.

Мы дождались своей очереди и получили разрешение начать. Нас обступили со всех сторон. Мой проверенный водолаз с нашей помощью влез в костюм. «Эко ты раздобрел, братец» — ворчит Шильдер. По ходу Я поясняю все наши действия и устройство скафандра, не забыв при этом подчеркнуть выгодные стороны отличия от модели Зибе.

У берега стоит большой плот с лебедкой на воротах. Вот чем Карл Андреевич занимался два дня. Водолаза занесли на плот. Вслед за нами пошли и все остальные, но плот столько не выдержит. Великий Князь предложил воспользоваться лодками. Их больше десятка стоит у берега. Бравые генералы ринулись занимать места.

Вскоре вся процессия была на середине реки. Двое солдат качали воздух помпой. Водолаз показал большой палец. Мы перекрестились и начали спуск. По плану он должен пробыть на глубине десять метров тридцать минут. Глубина здесь одиннадцать метров и время ползет медленно. Но сигналов беды нет. Пузыри идут лавиной. Я несу всякую ерунду про морские глубины, прозрачность вод и морские течения. Через десять минут, очевидно, водолазу стало скучно, и пузырьки сместились в сторону, шланг пополз следом.

Чтоб тебя! Договорились же без самодеятельности обойтись! Но веревку не дергает, значит все в порядке. Через полчаса нам показали, что время вышло и разрешили подъем. С глубины до двенадцати метров можно без остановок поднимать, но я перестраховался и велел сделать пятиминутную остановку на середине пути. Пока комиссия ожидает, я соловьем заливаюсь про декомпрессионную болезнь и растворение газов в крови, которые будут пузыриками, если быстро поднять. Меня слушают, кивают с умным видом и вопросов не задают.

Игнат со вторым казаком-водолазом закрутили лебедку, показался шлем, а потом и весь испытатель. Со старинным мушкетом в руке.

«Вот и первая добыча, господа!» — разряжаю я обстановку.

Мушкет совсем ржавый, но бывалые вояки в нем узнают шведскую модель. Сняли шлем, и предстал суровый, с топорщимися от важности усами казак. Выпуча глаза, Влас вытянулся во фрунт и доложил: «Ваше высочество, погружение на дно Невы прошло в штатном режиме. Поломок и протечек не обнаружено». Это мы с ним вчера учили наизусть, как стихи в школу. И с большим трудом запомнил, но зато накрепко. Теперь будет детям рассказывать. «А еще нашел вот корягу. Расшатал, а там ружжо».

Общий смех ему ответом. Великий Князь поздравил с первым погружением и подарил ему золотой червонец.

Потом оказалось, что не все штатно. Скафандр стало раздувать. Влас побоялся что всплывет. И за корягу он просто схватился, а потом нашел камень для дополнительного веса и держал в руках, пока не потянули кверху. Но это мы узнали вечером.

А пока принимали поздравления.

— Что ж, я удовлетворен, — сказал на берегу Николай Павлович, — как генерал-инспектор по инженерной части буду рекомендовать ваш скафандр к применению в войсках. Считаю, что водолаз с таким костюмом должен быть на каждом корабле.

— По известным международным соглашениям мы должны иметь целую команду в портах на случай прискорбных происшествий, — подсказали из свиты.

Мы заявили глубину до шестидесяти метров. Фантастика в это время. Ответом нам были сомнительные хмыкания.

— По этому поводу еще соберем комиссию. А сейчас у нас вторая часть. Полковник Шильдер, прошу вас, — кивнул Николай Павлович.

Двое солдат принесли ящик. Унтер-офицер встал сзади, держа в руках зажженный фонарь.

— Деятельность на поприще науки принесла плоды господину Зарайскому, которые он направил ко благу нашего Отечества, — прозвучал в тишине голос Карла Андреевича.

Из ящика он достал два свертка с торчащими шнурами у основания залитыми черным воском или смолой.

Поднес первый к пламени. Шнур зашипел, засвистел, а Шильдер полюбовался несколько секунд и залихватски метнул свое устройство в реку. Раздался плюх. На лицах генералов появилось недоумение. Столб воды с грохотом встал и осел.

— Это взрывчатка в три с половиной раза сильнее по бризантному действию, чем порох. Я применил огнепроводный шнур системы Зарайского-Шильдера, который, как видите, горит и в воде.

— Действительно, сюрприз, — молвил задумчиво Великий Князь, — насколько безопасна эта новинка?

— Нужны меры предосторожности, — вступил я, — в сухом виде может взорваться от удара, поэтому пригодна больше для производства порохов. Но пока другой такой нет. Если сравнивать с гремучей ртутью, то довольно безопасна.

— Я слышу сомнение в Ваших словах, — заглянул мне в глаза Николай Павлович, — и думаю, что оно вызвано уже зародившимся планом в Вашей голове. Посему прошу сначала озвучивать Ваши идеи мне.

— Понял, — коротко кивнул я.

По случаю удачного испытания мы устроили пир. Но мысли наши не успокоились. Отдельно накрывать стол водолазам и прочим домашним я отказался. Но они уселись с края так, чтоб не мешать разговорам. Мы подробно расспросили водолаза о самочувствии и всех сложностях. Он там, оказывается, экспериментировал с разными положениями. Может, привинтили не так плотно? Решено поставить травящий клапан на скафандр во избежание подобных вздутий.

А на утро нас пригласили на заседание будущих акционеров Подводной компании. Это я так назвал мероприятие. На деле нас пожелал увидеть будущий самодержец.

За круглым столом уже сидели Викентий Иванович, Васильев, Уваров и сам Николай Павлович. Речь зашла о поставках. Решение будет о заказе пятисот скафандров и обучении водолазов. Но после первой партии будет и вторая. Да и гражданские потребности велики. На реках тоже порты, мосты, крушения, плотины и полицейские мероприятия. Но это уже другим порядком дела будут.

После меня стали подробно пытать о взрывчатке. Общие принципы я рассказал, но тонкости знает только Рослин. Они касаются времени нитрования. Уговаривали предоставить образцы с описанием свойств в артиллерийское отделение военно-ученого комитета Гогелю Ивану Григорьевичу с особо секретным поручением. Я вежливо уклонялся.

После занялись обсуждением экспедиции.

— Я уже говорил Михаилу Николаевичу, что необходимо полевое испытание перед дальней дорогой.

— Да, он мне докладывал, — кивнул Николай Павлович, — и что желаете искать?

— Для начала хочу установить место затопления шхуны «Фрау Мария».

— Однако, — крякнул Васильев.

— Но на такие поиски уйдет много времени, — повел плечом Николай Павлович.

— Если не найдем в течение недели, то проведем испытания на разных глубинах без цели. Здесь важна практика. Чтоб потом не бегать по Карибам и не искать, из чего лебедку сделать и где помпу починить. К тому же, необходима работа двух водолазов одновременно. А то и трех. Это тоже отработаем. К тому же, тешу надежду получить дополнительное оборудование, которое тоже надо проверить.

— Что ж, цель понятна. Я не возражаю, — закончил Великий Князь совещание.

Две недели ушло на согласования и подготовку. Алена сочиняла себе морской костюм, пошила два платья. Без всяких рюшек, белое и синее, с высоким воротом. Ей очень идут. Она очень веселится от таких путешествий. Есть люди, способные превращать любое испытание в праздник. Она из таких.

Шильдер дал мне адрес Соболевского, выпросил один комплект скафандра со всеми шлангами, помпой и лебедкой с рамкой. И уехал испытывать в батальоне.

Веретенников обрадовался, как дитя, военному заказу. Я сказал, что это только верхушка айсберга. Потом объяснил, что такое айсберг, и почему верхушка маленькая. После ругал за жадность, потому что Михаил Ильич категорически не желал делиться с заводом Берда никакой частью заказа. На словах «а как же секретность и перспектива?» я сдался. Правильно, нужно иметь свои мощности. Начнем с мастерских. К тому же купец пообещал привезти мастеров с Мереславля и Костромы. Дал ему месяц на обустройство. По контракту через полгода нужно начать обучение водолазов, через девять месяцев поставить первую партию.

Власу велено готовить команду. В ней пока еще только один человек.

— Тебе сколько лет? — Спросил я Власа.

— Тридцать восемь.

— Еще много успеть можно. Если не пропьешь себя.

— Никак нет, ваше благородие. Только с устатку для пользы тела.

— Вас двое. После плавания будете уникальными специалистами. Вникай во все до мелочей. Других учить будешь. Не бесплатно, понятное дело. Работы хватит.

Соболевский жил в пригороде, в простом деревенском доме, но зато с большим двором.

Меня встретил чисто выбритый мужчина лет сорока. Большой лоб не сочетался с обиженным выражением. Казалось, сейчас уйдет в угол и будет дуться. Но это обманчивое впечатление. Милейший человек. Установка его заняла всю телегу и грузили ее вчетвером. Я записал алгоритм действий. Он ее уже испытал и остался весьма доволен. Под водой удалось проверить только отдельные соединения, но течи не обнаружено.

— А что Петр Григорьевич, не желаете ли заняться таким освещением подводного царства на правах партнера? Я наслышан о ваших приключениях, поэтому сразу захожу с козырей. Я знаю, что вы ждете места в Горном кадетском корпусе. Одно другому не мешает. Я не тороплю с решением. После похода, недели через две, спрошу.

— Позвольте подумать, — уклонился Соболевский.

Установку сразу отвезли в Кронштадт. Матросы затащили на палубу, а мы с капитаном обсуждаем детали и время выхода. На его вопрос о конечной точке путешествия я отметил на карте крестик недалеко от острова Юрмо. Васильев посмотрел на меня, я посмотрел на него. И мы, как ни в чем не бывало продолжили разговор.

— Продовольствия запасли. Воды тоже хватит. В случае чего, можно набрать в портах, — заметил капитан.

— А если далеко пойдем? Дополнительные бочки надо ставить?

— Зачем же? Бочек хватает. Но что толку, если она тухнет в них?

— А какие бочки?

— Известно, дубовые. Впрочем, ваш вопрос уместен. Американцы сделали железные бочки, цинком крытые. В них вода месяцами стоит, говорят. Но боюсь, нам таких не дадут. Можно набрать в Англии болотной воды.

— Она чем лучше?

— Вода с торфяных болот дольше стоит. Но все равно испортится. Англичане лимонный сок добавляют. На целую неделю дольше хранить получается. И цинги не бывает.

— А мы что от цинги возьмем?

— Хвойный экстракт и лимонную кислоту. Она тоже жизнь воде продлевает.

— Ну, что вода тухнет, так оно понятно, бочки с плесенью. Но будут обстоятельства, когда воды другой нет, а пить надо. И необязательно в море.

— Увы, дизентерия это бич путешественников, особенно в странах с жарким климатом. Френсис Дрейк испанцев победил, а ее, проклятую, не смог. Так и умер в нечистотах посреди моря.

— Не то, чтоб мне его жалко, но пример показательный. И там не только дизентерия.

— А что поделать. Или вы изобрели и такое лекарство?

Что поделать? После медицинского училища я выпустился сержантом медицинской службы запаса. И нам рассказывали, что поделать. Есть несколько методов очистки воды для большого количество народа в полевых условиях. И самый надежный, это избыточное хлорирование. Гипохлорат натрия, как сейчас помню. «Лейте ребята, пока вонять не станет. Не вкусно, зато через час вся гадость передохнет в воде. Даже мутную можно пить. Она, кстати, светлеет. А если время есть, так через угольные фильтры пропустите. Тогда и вонять не будет».

— Пока еще не знаю. У вас химики есть?

— Могу врача позвать. Пойдет в нами в плавание.

Прибыл совсем молодой юноша, представился корабельным лекарем Гавриловым.

— А я Зарайский, Андрей Георгиевич.

— Тот самый?

— Какой? — Я посмотрел в смущенное лицо юноши, — свой собственный, стало быть, тот самый и есть.

— Господина Зарайского интересует, как происходит борьба с порчей воды, — уточнил Васильев.

— Еще проще спрошу, — улыбнулся я, — какие-то препараты хлора вам известны?

— Известны. Применяют для отбеливания.

— Гипохлорат натрия?

— Жевелевая вода? Я знаю такую. Теперь называют Лаборракова вода. И даже писали о ее свойствах сохранять от протухания. Но использовать ее для воды? Боюсь, невозможно.

— Не бойтесь. Нужно насытить воду до появления стойкого запаха и вкуса хлора. Ждать не менее часа для надежности действия. Можно так пить, но лучше перед употреблением пропустить через угольный фильтр.

— Такой способ неизвестен, — хмыкнул Васильев.

— Давайте так, вы проведете эксперименты с различными водами и посмотрим результаты.

— Я выделю несколько бочек. Гаврилов, вы знаете, где можно купить эту лаборракову воду?

— Знаю. И с удовольствием займусь опытами.

В день выхода погода не задалась. Мелкая морось провожала нас из порта. Каюту нам выделили рядом с капитанской. Остальные разместились с матросами и офицерами на нижней палубе. Она вся разделена перегородками на кубрики. На «Открытии» пушки расположены открыто на верхней палубе. Пятьсот километров, это на машине быстро. Шлюп делает по чистой воде в известных водах пять-шесть узлов. С учетом маневров. Ветер не всегда благоприятный. Но пока открытая вода, берег далеко, капитан спокоен. Ночью свет маяков указывает путь, да и ночами еще светло.

Зато на утро белые облачка и солнце. Начало июля все-таки. Ветер установился почти попутный. Шлюп давал десять узлов, и к вечеру мы встали на якорь. Далее нужно идти Аландскими островами. Там множество мелких островков и скал. Лучше дождаться дня.

В полдень «Открытие» бросил якорь.

— Вот, пожалуйте, — сказал капитан, — мы в указанной вами точке. Погода ясная, волны на два балла.

Я вышел на палубу. Все смотрят в ожидании. Ну почти все. Команда занята работами. Матросов пока пятьдесят человек плюс два лейтенанта. Подъем в пять утра. После молитвы завтрак, приборка, в восемь подъем флага. А там кому чего. Вот все свободные и смотрят. Финны нашли с первого раза. Чем мы хуже? «Грузимся в шлюпку, — командую я, — берем бочку». Бочка со стеклом вместо дна используется для осмотра дна, если неглубоко. Осталась с прошлой экспедиции.

Медленно плывем в сторону Юрмо. До него примерно одиннадцать километров и он хорошо виден. Прозрачность воды метров двадцать. Потом мало что видно. Одна надежда, что крупный объект.

Когда отплыли на километр, глазастый матрос позвал смотреть. С поверхности ничего не видно, но если через бочку приглядеться, то еле угадываются очертания чего-то. Заплыли чуть сбоку.

— Ну точно, ваше благородие, обломки мачт торчат.

— Я ничего такого не вижу. То ли скала, то ли рельеф, а ты и мачты разглядел?

— Без того никак нельзя. Я, коли на вахте, завсегда первый землю вижу. Мне его высокоблагородие рубль серебряный подарили у гавайских островов.

— Если это то самое, я тебе золотой червонец подарю.

Мы ставим бакен и возвращаемся на корабль.

— Будем испытывать? — Наклоняет голову на сторону Васильев.

— Ставим лебедку на левый борт. Раскочегариваем печку, то есть, осветительную установку.

— Это уже делается. Очень любопытно посветить внизу. Я думаю, вам с ней нужно плавать.

— Ваш вперед смотрящий уж очень глазаст без всяких термоламп.

На одном парусе корабль выруливает к бакену. Лебедка похожа на наклоненные ворота с системой блоков. Еще раз с лодки смотрим, где предполагаемый предмет. Ждем, когда количество светильного газа будет достаточным для того, чтоб лампа разгорелась ярким белым светом. Она выглядит, как шлем от скафандра, только с четырьмя иллюминаторами, плюс два шланга, армированные проволокой и веревка.

Начинаем погружение. Отметка глубины показывает сорок один метр. У Власа задача найти хоть что-нибудь, где буквы есть. С лодки спустили ему фонарь. Матросы сменяются каждые двадцать минут у помпы. Плохо без двигателя.

Через сорок минут веревка задергалась. Начали подъем. Десять метров подняли, потом остановка каждые пять метров на пять минут, а в конце последняя — десять минут.

Вытащили. Влас прижал к себе что-то. Корзине не доверил. Все бегут к нему помогать выбираться из рамки лебедки. На палубу падает небольшой предмет. Михаил Николаевич поднимает его.

— Это же печать! Для опечатывания грузов, свинцовая, — он отводит ее в сторону разглядывая, — «Фру Мария», если на голландский манер читать.

Многие люди очень забавные, когда внезапно удивляются. Васильев в такие моменты похож на усатого ребенка с баккенбардами, которому показали фокус на Рождество. Он наклонил голову на бок, приоткрыл рот в полуулыбке и ждет, когда раскроют секрет. С таким выражением он заглядывает в глаза мне.

— Разрешите доложить! — Рявкает Влас.

— Докладывай, — выражение капитана вновь обретает суровость.

— Спуск произведен. Лежит корабль на своем днище стоймя, как поставили. Доски в палубе проломаны, можно выдрать, если веревкой обвязать. В каюте капитанской то же, но не пролезть пока, ломать ломом надо. До этого вот дотянулся.

— Как самочувствие? — Интересуюсь я.

— Уши заложило. Хорошо, что вставали, а то беда. Так отпускало.

— Пошли, будешь подробно все рассказывать.

Смотрящий получил свой червонец, а мы уселись за столом кают-компании вместе с офицерами корабля, Аленой, на которую заглядываются наши морские волки. Еще бы не заглядывались. Это сейчас она в скромном синем платье с высоким, под подбородок, стоячим воротником. Правда, серебряный пояс в виде цепочки несколько раз перехватывает талию и спускается на бедро. А тут она решила, что нужно срочно всем помогать, и надела свой морской костюм, который поняла по моим описаниям и рисункам. Черной тонкой кожи лосины только проглядывают. Потому что ботфорты немного выше колена и бордовая косынка, завязанная сбоку на талии, скрывают их. Но только с одной стороны. С другой нельзя не увидеть два вышитых ремешка, охватывающих бедро и удерживающих кинжал. Белого шелка рубашку стягивает широкий пояс и прикрывает короткая кожаная жилетка. Довершает облик любимая красная бандана. «Она у меня счастливая».

Только вот матросы перестали помпу качать. И все офицеры слюну сглотнули. Я пытаюсь ей намекнуть, что весьма вольное одеяние могут расценить неправильно. Но она притворно обижается: «Вот еще! Я разве голая? А так удобно. Ты же ходишь, как тебе удобно, на все моды наплевал. И я буду».

И будет. У нее еще фехтовальный костюм. Затянута моя девочка по горло белой кожей и ремешками, но выглядит так, что кинжал надо бросать и сдаваться. Вот она, женская сила. На наши занятия вылезла смотреть вся команда. Поэтому мы встаем для разминки до подъема, чтобы никого не смущать.

В коллектив Алена вписалась моментально и нашла себе занятие. Сказать добрые слова в напутствие Власу или уставшим матросам тоже очень надо. Но потом я объяснил, что морские обычаи могут отличаться от моих представлений о них, и женщинам на корабле не всегда рады, на что получил отповедь, что все это от дикого нрава и суровой обстановки. Ее ничего не смущает.

Власу разрешили нарисовать за столом, что видел. После часового расспроса выяснили детали. Погрузился он без особых проблем. На глубине темно, но не настолько, чтоб ничего не видеть. Можно разглядеть и так, когда глаз привыкнет, но фонарь все равно помог внутрь посветить. Корабль днищем врос в песок метра на полтора. Дерево крепкое. Он пытался ножом ковырнуть, не вышло. В костюме внутрь не залезть сейчас, только если дыру расширять и вдвоем, кто-то должен шланг поправлять. Внутри каюты видна коробка. До нее не дотянулся, но можно.

На следующий день устроили двойное погружение. Выставили еще одну лебедку и еще одну команду. Васильев очень просил включить своих людей из числа добровольцев для обучения. Пришлось пойти на встречу. Но под воду все равно пошли сначала мои.

В этот раз возились больше двух часов. Корзина принесла ящик. Оказалась корабельная касса. Там семьсот двенадцать серебряных рублей. Подъем водолазов прошел штатно. Реакция второго нештатная. Не знаю, какими усилиями он себя сдерживал на глубине, но на подъеме силы потерялись, и он начал задыхаться. По клинике, так типичная паническая атака. Бывает такое от нервного перенапряжения. Все-таки Влас не первый раз погружается. А этот в таком костюме впервые и сразу на сорок метров.

Вот здесь и пригодились Аленкины навыки. Она взяла голову водолаза в ладошки, что-то шептала и поглаживала на глазах обступившей толпы. Наконец, тот успокоился и даже смутился такой оказией, с ним приключившейся. И испугался, что не возьмут с собой в дальнейшем. Мне его состояние понятно. Очень сложно его контролировать. И других у меня специалистов нет.

— Цель достигнута, — сложив руки на груди смотрю я в даль, — можно возвращаться домой.

— Ты же еще куда-то хочешь, — Алена приобняла сзади.

— Куда?

— Не лукавь. Я же знаю. Только боишься удачу спугнуть. Не бойся. Наоборот, пока идет все само, бери.

Так всю жизнь. Думаешь, что не про меня такой случай, а потом жалеешь. Жена права.

— Михаил Николаевич, вы отметили место?

— Как полагается. Все углы и ориентиры сняты. Даже ночью найдем.

— Тогда прошу двинутся к Турку.

Я рисую крестик на карте. Он мне дорого достался. Информация о координатах в интернете только примерная. Пришлось на финском языке через гугл переводчик списываться с местными. Один из них проболтался на слабо.

Идем медленно, обходим скалы и острова.

Встали на якорь. Весь следующий день искали. Но к вечеру все же нашли. Сохранился галиот намного хуже.

— И что это? — По кошачьи заглядывает капитан в мое непроницаемое лицо.

— Галиот «Святой Михаил».

— Богородица спаси и сохрани! Тот самый?

— Других вроде нет.

— Он же сокровища вез. Матушка Государыня Елизавета заказывала по всей Европе. Карета золотая была, говорят.

Корпус галиота разбит, удалось пробраться в каюту. Вдвоем водолазам удалось отправить в корзине большой ящик, залуженный по швам свинцом и на толсто покрытым чем-то липким.

Ожидались документы, но взору предстали упакованные по отдельности табакерки. Да какие! Каждая является произведением искусств. Бриллианты сверкали на балтийском солнце, изумруды и рубины отливали на золоте. Их было тридцать штук ровно.

Я дал команду на поднятие водолазов. В легкую там больше ничего не возьмешь. Это я помнил из отчетов финских аквалангистов. А времени у нас мало.

— Позвольте, — блестел глазами капитан, — отчего же вы желаете закончить? Разве сокровища эти не разожгли в вас огонь страсти?

— Не разожгли. К тому же это не мои сокровища, а императорской фамилии. И я буду рад вручить их законному владельцу.

— Но наша задержка будет оправдана! Одна только эта находка покроет стоимость путешествия. Да и цену всего корабля с содержанием экипажа.

— Жадность многих погубила. Не будем увлекаться. Главной задачей было испытание скафандров и отработка действий водолазов с борта корабля. И она выполнена.

Все предметы описаны, координаты зафиксированы, рапорта и доклады сочинены. Вечером в кают-компании банкет по поводу завершения экспедиции. Не обошлось без казуса. Пьяный лейтенант решил вызвать меня на дуэль, чтоб решить, кому Алена должна принадлежать. Нес несусветную чушь, был арестован капитаном и посажен под надзор.

Нижние чины Алену теперь за глаза кличут сестричкой. Одному, слыхал, по морде дали, за то, что ведьмой назвал.

«Да как не ведьма, — оправдывался тот, — вот смотри, вышли мы, погода скверная была. Как подходить, так все наладилось. Корабли утопшие сразу нашли, будто знали, что там лежат. Закончили работу, так опять занепогодилось. Вот как есть нечистый крутит».

«Сам ты нечистый, — после знатного леща, ответили ему, — радуйся, что на скалы не налетели, да рядом с теми не легли. Душевная девка и не простая, даром что барыня».

На следующее утро мы подняли якоря. Погода еще больше испортилась, и мы очень вовремя ушли из опасного района. Через пять дней нас встречали в Кронштадте.

Все находки вместе с докладом я попросил Васильева предоставить руководству, а сам уехал в Питер. И не зря. Меня ждала почта. Рослин витиевато сообщал, что «те самые фракции, что в верхнем самом легком масле находятся и так прозорливо были предсказаны Вашей особой, выделены, разделены и помещены в хранение. Свойства их изучаются со всей внимательностью и старанием». А также просьба купить самый мощный и самый большой автоклав.

Я бы и купил, если бы не приписка корявой рукой от Петьши. Была попытка захвата моих ученых. Нападавших положили всех на месте, потеряли одного нашего. Надо срочно выезжать. Покупку автоклава поручил Веретенникову, а сам в экстренном порядке собрался, забрал скафандры и отбыл.

Спокойно доехать не получилось. На первом же постоялом дворе ко мне подсел солидный господин в черном цилиндре и монокле. Лицо чисто выбрито.

— Я прошу вас о возможности говорить наедине, — в его речи слышен английский акцент.

Мы вышли на комары и свежий воздух. Язнаю, что Игнат где-то рядом. И Алена напряглась. Но опасности не чувствуется.

— Прошу простить такую дерзость, что отвлек вас от общества прекрасной супруги, но дело столь деликатно, по другому поступить опасно.

— Внимательно слушаю вас.

— Я представляю интересы одного общества, которое объединяет ученых, людей промышленности и торговли. Это светочи мира. Никто не скажет им, что нельзя делать то или это. Или что мы не дадим ходу изобретению. Наоборот, у них есть все условия. Они уважаемы в обществе и не имееют биг проблемс. Почему бы вам не занять по праву место среди них?

Так и думал. Еще одна вербовочная беседа. И очень нехорошая. Если убивать не будут, то значит, на что-то рассчитывают. Сейчас надо выиграть время и направить по ложному следу.

— А я сейчас какое место занимаю?

— О, вы прилагаете столько усилий. И они никогда не будут оценены по достоинству здесь. Вспомните своего знакомого Соболевского. Что он получил от государственной машины за свое великое изобретение? Меланхолию, плохое самочувствие, лишние траты. Это борьба с ветреными мельницами.

— А если бы вас послушал, то избежал этой борьбы?

— Разумеется. Умные люди поддерживают друг друга во всем и во всех концах света. Почему вы не хотите покинуть Россию?

— Ну почему же не хочу? Очень даже хочу. И собираюсь это сделать в ближайший год. Вот дела улажу и уеду.

— Это очень правильно! Слова мудрого человека. Всем нужен хороший дом, камин с ковром, горячий пунш из рук супруги и дети за общим столом. И никто не должен посягать на это.

— А хочешь «жигули»? Представляешь, такой маленький, а уже «жигули».

— Прошу прощения, я не знаю всех оборотов русской речи. Это на Волге?

— Не обращайте внимания. Это выражение для сокрытия волнения. Все, что я сказал, остается в силе. Я уеду из России вместе с супругой.

— Могу я рассчитывать еще на одну встречу с вами?

— Я думаю, мы обязательно встретимся.

Последнюю остановку я рассчитывал сделать в Мереславле. На постоялом дворе нам выделили почти все свободные комнаты. Я решил день посвятить прогулкам. Никто не погибает без меня, а вот мысли успокоить нужно.

Уникальной набережной, какой славен город, еще нет. Точнее, она не доделана. Но есть множество церквей, которые потом были снесены, мостовые, парки, лавки и магазины. Нагулявшись, мы вернулись на постоялый двор, но поужинать мне не удалось.

Двери распахнулись. В коридор с улицы ввалилась целая толпа полицейских. Щелкнул курок со стороны Игната. «Не надо, — махнул рукой я, — если дернутся на Алену, мочи ближайших и уходите. Твоя задача довезти ее домой и спрятать на болоте».

Главный полицай шагнул ко мне:

— Господин Гурский, вы арестованы.

За спинами маячил поручик Волков.