В поисках смысла

Глава 1

Цветной и странный сон снился мне на новом месте. Сизые горы серебра до горизонта. Я брожу среди них и ищу золото. Но его нигде нет. Гурский, почему-то с бородой, как у Льва Толстого, подходит и говорит: «Золото — это молчание, а ты все растрепал». Появляется Степан в треуголке, на плече ворона вместо попугая. И та орет: «Пиастры, пиастры». А Степан так укоризненно кивает: «И что удумали, ваше благородие? Жили себе, не тужили. И тут куда-то собрались. Понесла его нелегкая. Без головы вернетесь, будет Вам. А давай ко мне в учебный центр охранником? Форму черную дадим. Не хужей, чем в „Магните“. А то все мало им и мало. Вот зачем тебе деньги?». Я пытаюсь выдавить из себя: «Не корысти ради, а только волею пославшей меня…». Ловлю смешливое настроение и просыпаюсь.

Январское солнце уже заглянуло в окна. Значит, часов десять. Будить, видно, не стали. И правильно. Я приехал с запасом времени, чтобы освоиться. Хорошая погода редка в Питере. Грех не погулять. Бродим с Игнатом не спеша. Разглядываю с нескрываемым любопытством все вокруг. Нарядные барышни и господа, проворные торговцы, солидные офицеры. Очень солидные. Возьми форму хоть генерала моего времени — не дотянет и до поручика.

Сам я в английском дорожном костюме. Он почти как тот, который приобрел два года назад, летом тысяча восемьсот двадцать первого года. Только цвет темно-песочный. Даже ботинки купил похожие, толстой воловьей кожи. Пришлось их смачивать и смазывать, чтобы по ноге сели. Зато теперь можно десятки верст шагать без ущерба. Но в дорогу Игнат уговорил надеть унты, его братом сшитые для меня специально. Сверху лисья шуба нараспашку и бобровая шапка. Образ европейского путешественника, попавшего в дикую Московию.

В прежней жизни довелось побывать в Северной Столице только один раз, да и то на обысках. Не до красот тогда было. Зато сейчас можно сколько душе угодно гулять, но музеев и выставок нет. Зато и пробок нет, никто не гудит, музыку под окнами не включает.

Игнат в белом овечьем полушубке и белой же папахе от меня не отходит. Знаю, что есть у него кинжал и пистоль, которые прячет под одеждой.

Мне назначена встреча с самим Великим князем Николаем Павловичем. Надо подготовиться. Мало ли о чем пойдет речь. И я прокручиваю в голове последние значимые события.

Полгода назад я вернулся с тайной встречи, окрыленный идеей поиска сокровищ. Но пыл юности вскоре пал перед здравыми рассуждениями. Для начала я засел на несколько дней в своем кабинете для записи воспоминаний на эту тему. Никто меня не тревожил под страхом проклятия. Я орал на котов, искал, чем прибить сверчка, которых заводят для богатства. Кофей с крепким чаем уже не лез. Но нужного результата все не было.

Когда-то, в еще прежней жизни, я собирался вплотную заняться поиском серьезных кладов и изучал всю доступную информацию. Тем способом, к которому меня приучили. Заводились папки по каждому направлению, куда складывались распечатки с форумов, вырезки из газет, ксерокопии библиотечных журналов и докладов с конференций, собственные справки по прочитанным трудам историков и археологов, сводки происшествий по антиквариату от знакомых ментов.

Оказалось, морские находки по содержанию в денежном эквиваленте многократно превосходят сухопутные. Оно и понятно, на дно идут грузы драгоценных металлов и прочих сокровищ государственного масштаба, а в землю зарывают крестьянские и купеческие схроны на случай войны. Есть, правда, в Индии прецедент, но это исключение. Да и добраться до нее сейчас для меня нереально.

Но моря у нас нет. Да я еще и воду не люблю. Плавать умею, но восторга ныряние не вызывает. Такая вот особенность организма. Поэтому поездки в роли черного дайвера на побережье Балтики и Черного моря я не рассматривал. Зато под боком протекает великая русская река Волга, где, уверен, катастроф тоже немало было.

Это и подвигло меня на изучение морской тематики. На каждый случай я тоже завел отдельные папочки. Привычка такая. И собирал информацию по технологии и тонкостям водного поиска, которой оказалось малые крупицы. Даже по уже свершившимся фактам. Нигде в открытом доступе толком не сыщешь ни координат, ни объемов добычи, ни затраченных сил и средств. Только общие фразы типа «золота и серебра найдено столько-то тонн». Но золото сильно отличается от серебра. А золото инков по составу отличается от стандартного золотого песо или ювелирки по европейским стандартам.

Тем не менее, удалось на англоязычных форумах найти примерные районы погружений. С пояснениями, что сокровища подняты далеко не все, а только треть или половина. Или даже десятая часть, что и объясняет покров тайны. Зато выяснилось несколькохитростей поиска, которые пригодятся на реке с песчаным дном.

Вот я и вспоминал когда-то нарисованные собственноручно схемы, названия островов, кораблей и имена подводных археологов, которые это все нашли. Можно съездить в Севилью и попросить документы о крушениях, но я мало верил в скорый успех такого предприятия.

Через три дня сложилась следующая картина. Есть несколько районов, в которых испанские галеоны затонули сравнительно неглубоко. Но шторма и подводные течения растащили груз на километры. О том, чтобы все поднять, и мечтать не приходится. Но, если то, что писали, правда, то и десятая часть груза будет сказочным богатством. Впрочем, я бы на их месте соврал, разумеется, в меньшую сторону. А самое ценное и вовсе укрыл для частных коллекций.

Для такого мероприятия необходимо средство доставки. В голове вертится слово «шлюп», поскольку именно этот вид морских судов чаще всего применялся для проведения научных исследований. Не знаю, как с реальной наукой, а в качестве легенды исследования морского дна очень подойдут, даже если исключительно частным порядком пойдем.

Собрать экспедицию, это весьма серьезноедело. Подготовка может занять не один год. Команда шлюпа не менее пятидесяти человек. Плюс моя банда. Всех их надо кормить, поить, одевать и платить жалование.

Шлюпы бывают военные, с приличным вооружением, а бывают не очень. Переделанные в транспорт или купеческие суда. И мне достанется скорее всего именно такой.

Где золото, там очень много желающих поучаствовать. Начиная от пиратов, кончая вполне цивилизованными англичанами, которые возвели каперство в государственную политику, французами, недалеко ушедшими от них, и испанцами, которые предъявят свои права на груз и будут правы. Поэтому желательно иметь козырь на случай непредвиденных обстоятельств.

Я уже голову сломал, над этим думая. Пушки отмел сразу. Нужен металл и производственная база. Я крупповскими секретами не владею, бесмеровскими тоже. Нет ни технологий, ни мощностей, ни таких денег на все это. Торпеда? Прекрасно, только до электрического двигателя еще работать и работать. Но все же мысль о ней запала глубоко. Это натолкнуло на концепцию единственного точного удара. Один залп на опережение. И победа.

Это, наверное, влияние карате. Так внушили, так воспитали. Это же не спортивный вид для махания кулаками, вроде бокса. Философия боя и поведения другая совершенно. Удар должен быть первым и последним. Или для него или для тебя. Потому что повторить не дадут. Очень точно и максимально эффективно, скрытно и непонятно для врага.

Я и сейчас не забросил тренировки. Правда, не много делаю, но самое нужное, на мой взгляд. Растяжка обязательно. Сейчас не станешь поддерживать, потом с возрастом будешь, как Баба-Яга ходить. Йога в виде дыхательных практик, асан и силовых упражнений, которые мне очень нравятся. Из боевых умений иногда работаю шестом, но это только дань ностальгии по той юности, которой больше не будет. Кисти пробовал качать, но это пока не очень получается. С детьми Пасечника мне не сравниться. Запястье у меня тонкое. Зато не устаю отрабатывать каждый день удар по свечке и иногда по стене. Читал, что есть школы на Тибете, в которой изучают один единственный удар, но доводят до такого совершенства, что его хватает для обороны в любой ситуации. Метание ножей тоже не пропускаю, но мои детишки обходят меня в точности. И это радует.

Алена, как услыхала про путешествие, прямо вспыхнула. Глаза горят. Теперь передумать не получиться. Под мышки вынесет. Она тоже готовится по своему. Все выспрашивает меня, в чем ходили девушки моего мира. Что-то рисую ей, как могу. Стала ходить со мной на тренировки, для чего потребовались костюмы. Тут уж сама нарисовала и вместе с Ольгой Филипповной пошили. Враги точно не устоят, даже и шпаги не надо.

Но она у меня рациональная. Понимает, что в фехтовании ей с мужчинами не тягаться, поэтому заказали ей пару изящных пистолетов. И стреляем вместе. Конечно, пока еще не как Александр Сергеевич, который утро начинал расстреливая мух на стене из постели, а по всем правилам практической стрельбы, на соревнованиях по которой я был несколько раз. У нее уже хорошо получается.

Еще она запросила кинжал. Тоже учимся. Мои разбойники быстро показали ухватки, какими владели. А потом цыгане нашли нам мастера, который приезжает раз-два в неделю и тренирует какой-то индийской технике.

А вот отставной учитель немецкого живет у нас постоянно. Каждый день час надо позаниматься. Он такой педантичный, как все немцы. Французский отбросили, впрочем, Катарина иногда дает Алене уроки. Но для ее легенды лучше немецкий.

На время раздумий я попросил выходные к неудовольствию Клауса. Но пока ничего дельного в голову не пришло. Потом я устал думать, потребовал ужин и жену. После трех дней мозгового штурма пришлось вернуться к делам. Они реальные, в отличие от утопических планов.

Мне доложили обстановку. Крестьяне ободрали все ивы в округе. Скупщики ездят по соседним уездам и губерниям. Петров подсказал, что схожие жаропонижающие свойства есть у таволги. Проверили, и действительно, обнаружили в ней салицилаты. Но сезон травы уже подходил к концу. Тогда решили пустить в дело не только кору, но и древесину прутьев, для чего их нужно измельчать.

Через месяц первый пуд был готов. В отдельной комнате устроили цех фасовки, где разложили порошок по бумажным пакетикам, по десять долей веса, что приблизительно четыреста сорок миллиграммов. Я посчитал все затраты, умножил на десять и выставил цену. Получилось дороговато. Рубль за грамм. Но поскольку альтернативы нет, то пока так и оставили. Вместе с Петровым сочинили показания. Я добавил еще и противопоказания, куда включил склонность к кровотечениям и язву желудка. Михаил Веретенников развез для пробы по аптекам Костромы и Мереславля, а часть даже отправил в Питер.

Не долго ждать пришлось. Вскоре пошли письма с просьбами о новых партиях. Все разошлись даже с аптечной наценкой. Подагра, это все еще болезнь богатых людей. Они готовы платить за избавление от мук. Мигрень тоже не подарок. Как и ревматизм разных видов. Вместе с запросами пришли и пожелания: врачи получили эффект и требуют во имя человечества снизить цены.

Мы собрали совещание, я предложил оставить прежнюю цену на сулицин. И поставлять салициловую кислоту в порошках. Да, много побочных эффектов, горькая и тошнит от нее, но зато дешевле в семь раз.

Десять пудов очищенной салицилки в порошках ушли в торговые точки. А я дал задание Рослину срочно искать метод промышленного производства. Должен же быть дешевый способ, а то так никакой ивы не хватит. Но пока даже никаких предположений по этому поводу не появилось.

Мы набрали еще работников и работниц. Химик подготовил несколько учеников, способных выполнить весь цикл производства. Я велел написать знакомым химикам и мастерам, кто по его мнению мог бы стать своим человеком. Рослин с энтузиазмом достал блокнот и карандаш. Я дал десять рублей на письма.

В корпусах становилось тесно. Весь внутренний двор забит сырьем. Чаны и перегонки заняты круглосуточно. Народ снует, как в улье.

Вскоре ребята поймали двоих чужаков, которые пытались выведать дорогу в Чижово. Петьша поговорил с ними. Оказались обычные крестьяне, которым заплатили неизвестные личности за устройство на работу к нам. На любых условиях. Все-таки правильно, что фабрика укрыта в лесу. Но это ненадолго остановит шпионов. Надо готовить безопасников.

Учебный центр все же получился. Степан, хоть и с одним глазом, но дело свое знает крепко. Построили избу под учебный класс. Полосу препятствий сколотили в своем понимании. Разные тренажеры для рубки, метания и ударов.

Трое дворянских отроков приехали в августе, на полном серьезе ловили каждое слово. Разместили их в полевых условиях. Они сами поставили шалаш и развели костер. Сами готовили кашу, добывали подножный корм и воду. Не сразу, конечно. Сильвер вошел в роль и покрикивал на курсантов, но от тумаков воздерживался.

Барчуки прошли все доступные на тот момент ступени, чем очень гордились. Причем, Виктору помогли загнать лося, которого он прикончил лично. Из ножа сделал копье и со зверским лицом, весь перепачканный во время погони, ударил в шею весьма удачно. Зажарили по обычаю печень и сердце тут же на месте. И съели. Виктор получил имя Быстрый Олень и был счастлив неимоверно. К новым именам всем вручили соответствующие уровню красивые нашивки и тесемочки, которые девочки сплели. Я посоветовал нашить их в неприметном месте. На обратной стороне лацканов, например.

Со своей стороны я прочитал курс первой медицинской помощи. Все научились накладывать повязки, шины на сломанные конечности, жгуты при кровотечениях, делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца.

А избранным я читал основы оперативного мастерства. На основании своего видения вопроса, конечно. Я же не разведчик, и не контрразведчик. Тут мои знания больше теоретические. Но других нет. И теперь я рассказываю Петьше и еще пятерым отрокам об оперативном обеспечении объектов. О вербовке и работе внутри коллектива, о прикрытии подходов к объекту и ловушках для шпионов. Одним из таких капканов будет ложная лаборатория. Потом.

По зимней дорожке приезжал Егор с отчетом и очередным пополнением. Новеньких мы загнали в учебный центр на месяц. Укороченная программа вполне доступна беглым солдатам, крестьянам, старообрядцам и каторжникам. Степана я величаю «Господин директор учебного центра». У него сначала слезы наворачивались, но потом привык.

У Егора Тимофеевича теперь есть заместители, целых трое. Все приехали представляться в новом качестве. Я выступил с напоминанием нещадно карать порочащих честь наших родов и семей:

— Только один способ есть для победы. Это стать умнее, честнее, сильнее духом. Плоть немощна, дух силен, так написано в Писании. Удаляйте, не сомневаясь, из своей среды бесчестно поступающих со своими или подопечными.

— Так-то оно так, — попросил слово один из замов, — только безграмотные вокруг все. Ума где взять?

— Ум в школах не преподают, — продолжил я с интонацией пророка, — разве обращались вы к старым и мудрым людям, чтоб они вас арифметике выучили или географию преподали?

— Да он хочет сказать, что рылом не вышли, — просто объяснил Егор Тимофеевич.

— Так выйдите! Сказано: будете народом учителей и пророков. И кому? Неграмотным пастухам в аравийских пустынях. Вы чем хуже? И это знамя не поднято до сих пор. Не в уме или деньгах дело. Приди сейчас сюда с гор черкесы, и если они будут лучше вас, то будут руководить и поучать.

— Да видели мы их, — бросил бывший солдат, — дикие совершенно.

— Таковыми и будут, пока устремления свои не направят в нужную сторону.

— Разбогатеют, так сразу поумнеют, — ответил солдат, — завсегда сытому лучше благодушным быть.

— Вот уж нет, — усмехнулся я, — если вместо глиняной сакли будет домина красного кирпича, вместо скакуна, допустим, карета самобеглая, по английской науке сделанная, а вместо сабли наилучшее и богатое оружие, то ничего не изменится. Как скакали в сакле, так и в доме скакать будут. Но если станут поступать лучше, чем мы, вот тогда и возьмут верх. И не силой, а по праву. Но кто вам мешает? Про это я толдычу уже час.

— Так что нам, в скит податься? — Не понял Егор.

— Есть два способа возвеличиться. Это самому подниматься или других опускать. Самому очень тяжело. Да в скиту и без вас есть, кому молиться. Себя не дайте опустить. И довольно с вас будет. Смотрите, кто наливает вам чарку и что при этом хочет. Если будет малейшая гниль, с таким безжалостно расправляйтесь.

— Так у нас все всухую, пока службу исполняют.

— Вот поэтому и получается дело. Понимаете? Как только кто раздор внесет, мерзость какую или пьянство, тут и конец всем мечтам и начинаниям. А стало быть, всякий такой — враг вам и детям вашим.

Старшие прониклись и обещали увещевать всех остальных. Егор доложил о состоянии соляной добычи. Получалось так себе. Только и хватало, что на хлеб. По Волге соль поднималась баржами чище и дешевле. А наша черного цвета была изначально.

— Это ничего, — вспомнил я свои поездки в Кострому по прежней жизни, — с этого дня убираем всю соль в прежних весах из продажи. Теперь соль наша особенная, лечебная, черная. Продавать будем через аптеки. Разложим по пакетикам бумажным. Цену ставим в пять раз дороже. Что и как, я вам сейчас напишу. Егор, подойдешь к Михайле Веретенникову, знаешь его?

— Вестимо.

— Пусть пакеты закажет с картинкой и описанием. Отправит по своим каналам везде, куда только можно.

— Ишь, голова, — уважительно кивали старшие, — поди додумайся.

— А ну как это обман станется? — Прищурился бывший солдат Аким.

— Так я напишу, отчего реально помогает. Про шерсть овечью соленую слыхал?

Выяснилось, что слыхали, только не думали, что можно вот так, отдельным рецептом господам советовать. Применяют ее для лечения суставов. Вымачивают обязательно овечью шкуру или даже кусок тулупа в очень крепком растворе соли, сушат, а потом прикладывают к пояснице или коленям. Или где болит.

Потом обсудили охранные дела. В Костроме зарегистрировались, как фирма по охране грузов и людей. Губернатор препятствий не чинил. Заносят долю ему регулярно. А вот в Мереславле холодно возразили, что имеющиеся уланы и без помощи справляются, других не- надобно.

Зато в Ивановской даже обрадовались. Там местные разбойнички шалят, как и в Нижегородской. Причем, в Нижнем Новгороде увидели конкурентов. Казаки уральские, бывшие яицкие, купцов охраняют, но без серьезной организации. Наймет кто, и ладно. Решили присмотреться к казакам. Кого-то и привлечь можно.

Через два месяца стало понятно, что справиться с заказами нет никакой возможности. Сулицин разбирали по назначенной цене. У кого денег не было, брали салициловую кислоту.

Петров приехал ко мне в Стрельниково озабоченный.

— Угадай, что у меня в саквояже? Подскажу, это журнал.

— Все, что я могу предположить, не подойдет. Не томи.

— Журнал «Ланцет». Со статьей про сулицин. Читай, — он достал не сильно толстый журнал без картинок на английском языке.

— Читай сам, если понимаешь.

— Да уж взял труд, перевел. Статья называется «Китайские секреты в руках варваров».

— Многообещающе звучит.

— Если коротко, то сильно ругают, что утаили изобретения от мировой общественности. Требуют сообщить все тонкости получения препарата в Королевскую Академию. Считают, что мы сами не могли такое получить, да еще в провинции. По предположению одного из знатоков России, украли в Китае. В связи с этим общественность требует направить экспедиционный корпус в Поднебесную для добычи благ цивилизации. Конечно, это пока только настроения, но для действий имеется благодатная почва.

— Китай же закрыт для европейцев? Португальцы вроде только торгуют.

— Не совсем. Отс-Индийская компания наращивает ввоз бенгальского опиума в Китай с каждым годом. Если так дальше пойдет, то лет через десять его будет столько, что бедствие дурмана охватит Поднебесную.

— Меня больше интересуют наши дела, а не китайские.

— Думаю, что следует ожидать вызова в столицу. Вечером приедет Илья Силыч с сыном для обсуждения сего казуса.

Купцы прибыли двумя экипажами. Второй был забит снедью и бутылками.

— На жилу напали, Андрей Георгиевич, на золотую, — гремел Веретенников-старший, — давай, Мишка, говори.

Веретенников-младший огладил небольшую бородку и глядя в потолок начал:

— Чистой прибыли с грамма получается полтина. Кору дерут по другим губерниям, скупщики ездят, а это все расходы. Чиновников надо смазать. Денежка и уходит. В Санкт-Петербурге представительство открывать надобно, а это тоже траты. Уеду туда вскоре по каучуковым делам. Без личного присутствия никак не можно.

— А не взять ли мне других помощников? — Сходу я ставлю на место купцов, — вы мне не компаньоны еще. Доверил вам кусок, так и за тот отчитаться не можете. Мало желающих, думаете?

— Помилуй, кормилец, — опешил Илья Силыч, — как можно. Обещал нас взять, а теперь от ворот поворот, как дело пошло?

— А я и не вижу, как оно пошло. Статью в английском журнале вижу. Там больше меня знают. А вашего расклада по аптекам, по сбыту и потребностям нет.

— Так думали, вам не интересно цифры считать.

— Твое дело отчитаться. Первые партии пошли, а уже непонятное между нами. Я этого не допущу. И сейчас объясню, почему.

Я достал несколько листов с подписями и печатями.

— Мне, может и не очень любопытны детали торговых операций. Этим должны специальные приказчики ведать. Но я отвечаю не только за себя. Это свидетельство о регистрации Торгового дома «Первая российская лекарственная компания». А вот устав. И посмотрите, кто в совладельцах.

Михаил прочитал вслух. Слышен треск свечи, мышь шуршит где-то.

— Теперь понятно? — Продолжаю я, — когда мы переведем все в товарищество или акционерное общество, тогда будем говорить о долях, и ваших, в том числе. А сейчас мне нужен четкий расклад по прибыли.

— Копию свидетельства вы нам дали, — сказал Михаил задумчиво, — я еще думал, это как надо чернильниц ублажить, чтобы так быстро предприятие завелось.

— А вот так. Теперь вы посвящены, некоторым образом, в тайну. И если что не так, не взыщите. Суда и острога не будет. Теперь все рассказывай заново.

Купеческий сын все обстоятельно поведал. Торговые дела идут прекрасно даже при высоких ценах. Сложности с мощностью производства. Надо открывать еще фабрики и лучше поближе к столицам, чтобы дорожные расходы снизить. На это моего согласия нет. Не уследим за секретом. Если англичан послушают, то про нас никто и не вспомнит. Так я и заявил. Пока не получим способ дешевого синтеза, все останется, как есть. А сырье пусть готовят.

Вряд ли я разберусь во всех тонкостях торговли, да и не мое это. Но вот контроль специалистов запускать нельзя.

— Мне очень будет вас не хватать. Обоих. Но если придет тайный ревизор, а он приедет, я его сам привезу, и найдет грехи, то за обман прощать не буду. Не за деньги, они еще будут в моей жизни, а за предательство покараю. И наверх отчитаюсь.

— Да по неопытности Мишка, — Илья Силыч отвесил леща сыночку, — у всякого ослепление может сделаться, когда пуд за шестнадцать тысяч ушел в неделю. Вот и думают некоторые, что его заслуги самые главные.

— Заслуг ваших не уменьшаю. Говорю только, что сейчас решать надо. Или вы оба со мной, или нет. Не из-за денег. Их я вас не лишу. Кусок оставлю, но и все на этом.

Вербовка самостоятельных людей всегда сложна, если нет компромата. Но если получилась, вы приобретаете друга не только для оперативной работы. Взамен и самому нужно таким другом быть. Если заставите делать что-то неприемлемое, то на том все и кончится.

— А выпорю-ка я тебя, — сказал Веретенниов-старший сыну, — тебя на ноги поставили, открытие ради этого сделали. Вон, англичане матерей родных партиями продают, чтоб секрет узнать, а ты юлишь ужом.

— Ваши степенства, — пресекаю я хитрый маневр Ильи Силыча, — решайте. Оба и сейчас. На бумаги не смотрите. Их за ночь сделать можно. И на громкие имена тоже. Они сейчас есть, а потом во врагах окажутся. По делам судите. Нужно вам такое?

— Честно скажу, боимся. Но с Вами будем по мере наших сил. Слово свое даю, Веретенниковское, обману Вам не будет.

— И на том спасибо.

Я понял, что вербовку не вытягиваю. Можно через силу, через колено перегнуть, но это не то, что мне нужно. И что я от них хочу? Ведение финансовых дел? Внедрение стартапов? Не идет, значит и не надо. Я уже привык прислушиваться к себе в таких вопросах. Два раза разговор был, третьего не будет. И правильно. Зачем все яйца в одну корзину складывать?

— Тогда так решим, — поджал я губы, — контора в Питере нужна. И не только для продвижения лекарств. Деньги возьмите из прибыли и сделаете все от имени Компании. Михаил, тебе задание. Обзаводись связями среди моряков, купцов, которые флот используют. Нужно выяснить цены на перевозки, на корабли и услуги экипажей.

— В Англию повезем? — Приободрился младший.

— И туда тоже. Не медли.

И вот я в Северной Столице. Ночевать нас с Игнатом устроили в комнатах конторы. Это двухэтажный дом, пока еще не очень занятый посетителями. Мы разговаривали за ужином допоздна. Михаил хорошо справился, вызнал все мелочи.

Корабль построить можно. Шлюп обойдется тысяч в сто двадцать. До двухсот. Это сейчас не подъемно. Проще нанять чей-то вместе с командой. Но такой вариант мне не годен. Люди должны быть свои.

— Пока суть да дело, присмотри судно, которое можно отремонтировать для морского плавания. И команда нужна вместе с капитаном.

— Так у нас весь товар здесь продается. Европа скупает по двойной цене. И везти никуда не надо.

— Миша, я сказал, ты услышал.

— Будет сделано, Андрей Георгиевич.

— И заведи пару тайных комнат, чтоб никто не видел входа. Мало ли какие гости пожалуют.