Утро под Катовице. Книга 1

Глава 18

На следующий день ко мне снова подвалил комсорг. Я вздохнул: «Вот ведь, никак не уймется!» И состроил кислую мину. Но тот, сделав вид, что не заметил моего недовольства и максимально дружелюбно произнес:

— Андрей Иванович, — все одногруппники, как и большинство преподавателей, обращались ко мне только на «Вы» и по имени-отчеству, что меня, впрочем, нисколько не смущало, — У комитета комсомола техникума к Вам есть просьба — пятого ноября при ОСОАВИАХИМ состоится чемпионат по пулевой стрельбе в честь годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции. У нас, вообще-то, команда сформирована, но стрелки у нас довольно слабые, поэтому, если Вы можете помочь…

— А из чего стреляем? — спросил я, не став дожидаться конца его витиеватой речи.

— Там будет две дисциплины: из винтовки и из нагана, так Вы согласны?

— Ну да, отчего же не пострелять, коль этими видами оружия я владею в совершенстве, — без лишней скромности подтвердил я, — Куда, во сколько подходить?

— В полвосьмого утра к техникуму, здесь будет автобус, капитаном команды будет секретарь комитета комсомола Тихонов Михаил Сергеевич.

— О, так он ещё и стрелять умеет?!

— Нет-нет, в соревнованиях он не участвует, на нём вся организационная работа, — с каким-то благоговением в голосе ответил Павел.

— О… — мля, едва не сказал «О'кей»! Вовремя успел остановиться! — О как! — нашел я логичное продолжение фразы и завершил разговор, — Договорились, обязательно приду.

— Отлично, тогда я передам, чтобы в заявку внесли изменения, а четвертого ещё напомню.

Следующие дни у меня были посвящены знакомству с преподавателями и порядками. В частности я узнал, что ходить на физкультуру два раза в неделю мне надо обязательно, а от допризывной подготовки я, разумеется, освобождён. Кроме того, за эти дни я поближе познакомился со студентами из своей группы, отклонив все их попытки узнать, за что меня наградили орденом. В нашей группе девушек не было ни одной, а во всем техникуме, наверное, не более тридцати и у меня создалось впечатление, что добрая половина из них, узнав, что я не женат, поставила своей целью затащить меня в ЗАГС. Иначе как ещё объяснить, что они постоянно крутились вокруг меня на переменах, а за места рядом со мной в столовой едва не доходило до драки. В эту гонку, похоже, включилась и Елена Викторовна, которая уже на следующее занятие пришла с красивой прической и в нарядном, великолепно сидящем на ней синем платье, позволившем мне оценить и размер груди, и талию, подчеркнутую широким пояском, и в меру широкие бедра. Теперь, глядя на неё, я уже мог оценить её возраст как «тридцать три плюс-минус». Преображение преподавательницы литературы не осталось тайной и от моих более юных поклонниц, которые сделали вполне логичный вывод, завуалировано делясь своими догадками со мной во время обеденных перерывов.

Свой первый выходной в качестве студента я, хорошо выспавшись, посвятил покупкам одежды, которой у меня было явно недостаточно, знакомству с городом, а вечером устроил себе физическую нагрузку, побегав вверх-вниз по склонам холмов, спускающихся к волжскому берегу.

В понедельник Дроздов пригласил меня после занятий посетить тир, который, как оказалось был оборудован в подвале техникума. Там, произведя пять выстрелов из мелкокалиберной винтовки по мишени, расположенной на смешном для меня расстоянии двадцать пять метров, я подтвердил свою стрелковую квалификацию. Преподаватель допризывной подготовки, старший лейтенант Кирьянов, спросил, почему у меня нет значка «Ворошиловский стрелок»? На что я ему ответил, что там где я служил, сдача этого норматива не производилась и его этот ответ вполне устроил. Эту неделю я также прилагал все силы, чтобы войти в учебный ритм и наверстать отставание, а в воскресенье меня ждали соревнования по стрельбе. Так что в единственный выходной день у меня отоспаться не получилось, и в назначенное время, одевшись в свою военную форму без знаков различий (так как решил, что гражданская одежда к таким соревнованиям не очень подходит) я прибыл к техникуму, где уже стоял автобус ГАЗ-03-30, весёленькой голубой расцветки. Стоило только подойти к нему, как из салона навстречу мне вышел молодой человек, одетый в стильное синее пальто и черную шляпу. Протянув руку, он приветливо улыбнулся:

— Здравствуйте, Андрей Иванович, мы ещё не знакомы, я секретарь комитета комсомола техникума Тихонов Михаил Сергеевич.

— Очень приятно! — ответил я с максимальной искренностью и, чтобы поддержать разговор, высказался о погоде, — А сегодня прохладно, и снегопад…

— Ну да, — согласился он, — Так почти каждый год на этих соревнованиях получается, — Вы не курите? — он достал из кармана пачку «Беломора» и, увидев моё отрицательное покачивание головой, закурил. Затем, сделав пару затяжек, продолжил, — Никитина как всегда опаздывает. Мало того, что стреляет слабо, так и ждать всегда её приходится, а потом автобус гнать… По правилам положено, чтобы хоть одна девушка в команде была, а у нас на весь техникум всего-то двадцать семь студенток… Ага, вот кстати и она!

Я обернулся и увидел приближающегося к нам невысокого, не более метр шестьдесят ростом, человека, про которого так сразу и не скажешь, что это девушка, так как одета она была в короткую куртку и широкие бесформенные штаны, на голове была кепка, а на ногах — растоптанные башмаки. Когда Никитина подошла ближе, я узнал довольно симпатичное курносое личико, принадлежавшее одной из наиболее рьяных моих преследовательниц, в техникуме одевавшейся намного более привлекательно. Девушка, приближаясь, также издалека рассматривала меня, сначала её взгляд был заинтересованно-изучающим, потом, видимо, она меня узнала, и её лицо приобрело радостно-приветливое выражение. Подойдя, она поздоровалась только со мной, даже не глядя в сторону главкомсомольца:

— Здравствуйте! Аня Никитина, — и протянула мне руку.

— С добрым утром! Андрей Ковалев, очень приятно! — проявил я ответную вежливость, пожав мягкую ладошку.

Тихонов бросил недокуренную сигарету и как-то раздражённо произнес:

— Поехали! — и первым направился в автобус.

Я пропустил девушку вперёд и поднялся сам, захлопнув за собой дверь со второго раза. К нашему появлению в автобусе, кроме водителя, находилось семь человек: пять незнакомых мне студентов — членов команды, Тихонов и старший лейтенант Кирьянов — преподаватель техникума по допризывной подготовке. В основном все сидели по двое, так что в семнадцатиместном салоне оставалось достаточно свободных сидений, поэтому я воспользовался возможностью и уселся в гордом одиночестве.

До стрельбища мы ехали почти час, так что у меня, несмотря на оживлённое общение студентов между собой, получилось немного вздремнуть. Когда, наконец, автобус остановился, я первым выбрался наружу и стал, зевая, осматриваться по сторонам. Но вышедший следом старлей не дал долго расслабляться мне и братьям-студентам, а дождавшись, когда все окажутся на улице, звонко дал команду строиться в одну шеренгу. Затем он повернул нас направо и повел к одноэтажному бревенчатому бараку, А Тихонов направился к небольшому кирпичному зданию, стоящему поодаль. К нашему появлению в бараке уже находилось с полсотни парней и девушек, которые сидели на расставленных вдоль стен скамьях. Мы последовали примеру присутствующих и заняли широкую лавку, при этом Никитина села рядом со мной и, упёршись в мое бедро коленом, завела разговор:

— Андрей Иванович, а Вы правда хорошо стреляете?

— Неправда.

— Как?! — она так забавно изумилась, что я едва не рассмеялся, — А Михаил Сергеевич сказал, что Вы сказали…

— Милая Анечка, я действительно сказал, что владею оружием в совершенстве, а это значит… — я выдержал театральную паузу, — Что я стреляю отлично!

Девушка звонко рассмеялась, привлекая к себе внимание окружающих.

— Ой, а я уж такого успела напридумывать!

— Расскажи, если не секрет!

— Не скажу, а то ещё подумаете, что я глупая! — «Ну, в общем-то, я уже начинаю так думать!», — Вы лучше вот что скажите, — продолжила она, перейдя на громкий шёпот, — А Вы много людей убили?

У меня даже дыхание сперло — вот же дура, однако! Оглядев навостривших уши близсидящих студентов, я как ни в чем не бывало ответил:

— Много, ой много… — потом наклонился к её уху и продолжил, — Как кто-нибудь задаст глупый вопрос, так я его сразу хрясь! И поминай как звали!

Аня смущённо опустила глаза и опасливо отодвинулась. Вот и ладненько, а то как-то она меня напрягать начала. Вскоре появился Тихонов и сообщил, что наша команда поставлена восьмой и, получается, ждать своей очереди нам примерно ещё целый час. Услышав эту новость, я пожалел, что не озаботился чтивом — терпеть не могу сидеть вообще без дела. ТАМ в таких случаях выручал планшет с интернетом, ЗДЕСЬ я уже начал приспосабливаться, запасаясь газетами и читая учебники. Но о том, что на соревнованиях придется час сидеть и ничего не делать, как-то не подумал. И спать уже не хочется. Хотя, пока есть время, можно выяснить правила, чем я и занялся, задавая вопросы Тихонову, который, хоть и с некоторым раздражением в голосе, да ещё и постоянно косясь на демонстративно не замечающую его Никитину, всё же подробно ввел меня в курс дела. Стрельба из винтовки производится с двух дистанций — лёжа — триста метров, стоя — с сотни метров. В обоих случаях выдаётся по пять патронов, из которых два пристрелочные, три — в зачёт. Стрельба из нагана производится с двадцати пяти метров, только из положения стоя, опять же, пятью патронами, из которых два — пристрелочные. Так же он рассказал, что соревнования проводятся уже четыре года с участием команд от средних и высших учебных заведений города. И ещё ни разу наш техникум не занимал призовых мест ни в личном, ни в командном первенствах. Узнав то, что меня интересовало, я прислушался к разговорам других студентов, обсуждавших различные темы — от клопов в общежитии до строгой принципиальности преподавательницы немецкого языка Августы Тимофеевны. Ну это они зря, по мне, так эта шестидесятилетняя дама — просто образец доброты и обходительности — поговорив на прошлой неделе со мной полчаса по-немецки, она выразила искреннее восхищение моим берлинским произношением и разрешила более до конца обучения не появляться на занятиях, а зачёты и пятерка за экзамен мне уже гарантированы. Все бы так…

Пока мы так сидели, команды из барака по две уходили на стрельбище, потом возвращались, шумно обсуждая результаты. Так, наконец, дошла очередь и до нас. Кирьянов, построив команду колонной по одному, повел нас к огневому рубежу, где мы и отстрелялись в полном соответствии с регламентом. Надо ли говорить о том, что я все пули положил в десяточку? Но, как впоследствии оказалось, в политехе тоже нашелся свой снайпер, прошлогодний чемпион Василий Игнатьев, повторивший моё достижение. По моему разумению, надо было бы провести дополнительную стрельбу, или хотя бы сравнить радиусы разброса попаданий на наших мишенях, чтобы выявить победителя. Но судьи, видимо, решили особо не заморачиваться и признали победителями нас обоих. В командном первенстве наш техникум занял пятое место, конечно же, в основном благодаря моим баллам. Как и положено, по окончании соревнований нас построили, после чего мне, коллеге-победителю и двум призёрам выдали грамоты, а затем большие шишки из ОСОАВИАХИМа и горкома комсомола толкнули бравурные мотивационные речи, выслушав которые и дружно похлопав, мы разъехались, причем в автобусе настырная Никитина уселась рядом со мной и, не обращая внимания на хмурые взгляды Тихонова, стала изводить меня вопросами о том, трудно ли научиться так стрелять? Потом перешла на тему — хорошо ли я знаю Горький? Далее оказалось, что она-то как раз знает город очень хорошо и готова потратить остаток дня, чтобы познакомить меня с достопримечательностями. Тут я не выдержал и в поисках поддержки посмотрел на Тихонова, который нашел-таки способ меня спасти от неугомонной девицы:

— Андрей Иванович, надо бы Вам сфотографироваться, чтобы на седьмое ноября уже повесить на доску почета. Я знаю тут по дороге хорошее фотоателье, там за день всё сделают, а оплату оформим через комитет комсомола. Тебя же, Никитина, автобус подвезет поближе к дому. Ты ведь недалеко от техникума живёшь.

Девушка, стрельнув в главкомсомольца глазами, нахмурилась и молчала до самой остановки у фотоателье, где я вышел вместе с Тихоновым и сразу расставил все точки над i:

— Михаил, я пас! У меня на Аню нет никаких планов!

Он огорчённо махнул рукой:

— Как же она меня задолбала! Ладно, пойдем… — и направился ко входу в ателье.

«Ну и ладно, сами разбирайтесь» — решил я, следуя за Тихоновым. Хотя Аня девушка вполне привлекательная и я, вообще-то, был бы не прочь подвигаться с ней под одеялом. Но, вполне вероятно, что все эскапады девушки — это попытка реализовать в отношении меня матримониальные планы. Этак, пожелав просто поразвлечься на раз, можно быстро под венцом очутиться. ЗДЕСЬ вам не ТАМ!

В ателье, работавшем несмотря на выходной день, меня быстро щелкнули и, после того как Михаил договорился об оплате и времени получения снимков, мы вышли на улицу. Там он остановился и закурил, глубоко затянувшись, а затем произнес:

— Андрей Иванович, у меня к Вам серьёзный разговор, — и добавил, грустно усмехнувшись, — Не про Аню.

— Внимательно слушаю!

— Тут такое дело… Павел сказал, что Вы не комсомолец и вступать не хотите…

— Отчего же не хочу? Я-то как раз не против, тем более, что разделяю все цели и идеи коммунистической партии, но не могу же я скрывать свои религиозные взгляды, — ответил я максимально дружелюбно.

— Но Партия отрицает существование бога, а религия — это опиум для народа.

Абсолютно согласен с тем, что религия в том виде, в каком существовала в России до революции — опиум. А вот по поводу существования бога у нас с Партией получается разногласие. Но ведь у нас в стране свобода вероисповедания? — закончил я риторическим вопросом свою краткую концептуальную речь.

— Насчёт свободы вероисповедания Вы правильно заметили… — Тихонов снова затянулся, задумавшись, — Но тут вопрос политический: единственный в техникуме орденоносец, фото которого с завтрашнего дня будет висеть на доске почета и не является комсомольцем! Неправильно получается!

— Так что же я могу сделать-то? Не врать же мне?! — Едва ли не воскликнул я, изображая искреннее желание сотрудничать.

Тихонов бросил выкуренную папиросу на землю и мы пошли с ним по тротуару.

— Андрей Иванович, насколько я Вас понял, то Вы сами тоже хотели бы стать комсомольцем?

— Да… пожалуй, Вы правы.

— Хм… тогда я обсужу этот вопрос со старшими товарищами, а то как-то неправильно получается.

Мы некоторое время шли молча думая каждый о своём. Не могу точно сказать, о чем думал главкомсомолец, а я размышлял о том, что увильнуть от вступления в комсомол, похоже, не получится. Тут, наверное, надо рассказать о моих политических взглядах. Я ведь в ТОЙ жизни довольно много думал и читал на тему об оптимальном государственном и политическом устройстве, благо, что в век интернета проблем с информацией не было. Не вдаваясь в подробности отмечу, что у меня сформировалось мнение, что власть крупного капитала, прикрытая видимостью парламентаризма, лежащая в основе современной Западной Цивилизации в долгосрочном плане деструктивна для общества. Но и социализм образца СССР имеет крупные недостатки. На мой взгляд, при сохранении контроля государства над крупным массовым производством и финансовой сферой, должно существовать малое и среднее частное предпринимательство. При этом, разумеется должны существовать и свобода слова и эффективная судебная защита прав и свобод граждан. А многое, из того, что я наблюдал, оказавшись в довоенном СССР, мне совсем не нравилось. Однако, с моим собеседником не поспоришь, когда он сказал, что вопрос моего вступления в комсомол важен с политической точки зрения. В рамках существующей в СССР тридцать девятого года парадигмы, все сколько-нибудь заметные общественные фигуры должны быть включены (а я со своим орденом, да ещё и после победы в соревновании стал как раз такой фигурой) в существующую политическую систему в качестве членов партии или хотя бы комсомола. Тем временем, после длительного молчания Тихонов решил продолжить общение:

— Скажите, Андрей Иванович, а в каких-либо других видах спорта у Вас есть достижения?

Подумав, я решил честно ответить на его вопрос:

— Ну, я неплохо владею боевым самбо, однако, насколько я понимаю, соревнования по нему не проводятся… И лыжами увлекаюсь, но так, без участия в соревнованиях.

— А вот и поучаствуйте! У нас через две недели первенство техникума по лыжам будет, так что приглашаю! А по боевому самбо и правда про соревнования я не слышал, но не могли бы Вы на общественных началах потренировать желающих? Я бы и сам позанимался!

Ох вот, же! Язык мой — враг мой. Нашел ещё проблему на свою голову!

— Не все так просто, — попробовал я притормозить энтузиазм Тихонова, — Во-первых, нужен реквизит — борцовский ковер, боксёрская груша, тренировочная защита, во-вторых, абы кого обучать нельзя, потому как если самбист убьёт кого-нибудь в драке, то кто за это отвечать будет?

— Это да, Вы правильно подметили… — главкомсомолец задумался на минуту и оптимистично закончил, — Надо обсудить на комитете комсомола, что-нибудь придумаем!

Вскоре подойдя к перекрёстку, на котором наши пути разошлись, мы попрощались, пожав друг другу руки. Я направился в сторону общежития, а Тихонов — в сторону техникума.

На следующий день первым уроком была литература, на которой учительница Елена Викторовна демонстрировала приподнятое настроение и часто останавливалась перед моей партой, бросая короткие взгляды, как бы оценивая моё впечатление от её внешнего вида.

«Нда, не было печали, и эта туда же, — пришел я к тривиальному выводу по окончании занятия, оценивая увиденные изменения, — хотя, может я тут совсем ни причем?»

— Причем-причем! — вновь выскочил из подсознания оппонент, — К бабке не ходи, она тебя хочет! Не теряйся! А то совсем в недотрогу превратился! То та тебе не так, то эта никак не этак! Вспомни каким ты был ТАМ молодцом с вечно в теле огурцом!

— Отвянь! ТАМ угрозы окольцеваться не было!

— Так ты ТУТ только появился, сразу первой встречной, из чужой постели вынутой и пообещался жениться! Чего же сейчас как целочка менжуешься?!

— Так как раз потому, что пообещался!!! Где же «Правда»? — мысленно воскликнул я и, вспомнив, что в холле первого этажа есть стенд с газетами, направился туда быстрым шагом.

— Остановись, дурилка газетная! Внемли голосу разума! — заверещал оппонент, явно предчувствуя скорое поражение.

Газета, как всегда, дала временное облегчение. Но вопрос с дальнейшим течением болезни оставался открытым. Хотя, с другой стороны, если ухудшения не будет, то и так жить можно.

Следующим предметом у меня была математика, после которой ко мне подошёл комсорг группы Дроздов:

— Андрей Иванович, завтра у нас во дворе праздничный митинг, есть мнение, что Вам там необходимо выступить, надеюсь, нет возражений?

Ну вот только этого мне и не хватало для полного счастья!

— Какие же могут быть возражения?! — «Мля, всю жизнь мечтал выступить на митинге в честь годовщины Революции!» — Это огромная честь для меня! Правда я ни разу не выступал на митингах…

— Да там ничего особого не требуется, поздравите всех, призовёте отдавать все силы учебе и труду… А правда, что Вы будете вести секцию боевого самбо?

— Ну, ещё окончательно не решено, я поставил перед Михаилом Сергеевичем ряд вопросов, которые надо решить, прежде чем приступать к занятиям… — ого, похоже, мне от от этой бесплатной нагрузки не отвертеться!

— Да, он сказал, что за неделю всё сделает!

Нда, если так, то как говорится, респект ему и уважуха! А мне лишние заботы.

Отучившись шесть часов, я пообедал в техникумовской столовой, потом просидел ещё три часа в библиотеке, выполняя полученные от преподавателей задания, чтобы ликвидировать своё двухмесячное отставание от программы. Покинув техникум, поужинал в кафе неподалеку и вернулся в общежитие только к половине девятого. Там на меня сразу набросился с расспросами Игорь Смирнов:

— Андрей Иванович, говорят, что вы будете вести секцию боевого самбо!

Ох, что уже весь техникум знает?!

— Возможно, но пока ещё ничего не решено.

— А нас туда возьмёте? — все четверо смотрят на меня с робкой надеждой.

— Не знаю, если желающих будет много, то зачисление в секцию будет по решению комитета комсомола, — огорчил я парней, которые видимо, уже строили планы, как воспользоваться блатом.