Утраченный трон

2 НЕТ МАГА БЕЗ ТАЙНЫ

ВЫСОКИЕ СВЕЧИ, слабо мерцающие в высоких деревянных подсвечниках, озаряли колеблющимся светом по-девичьи красивое лицо человека, бродящего по дому. Обычно барона Одемана Сиятельного нельзя было застать одетым в столь поздний час: господин барон не пользовался репутацией человека выносливого и целеустремленного. Но сейчас выражение его больших темных глаз казалось достаточно жестким и решительным. Он поправил светильник над конторкой, положил в круг света принесенную книгу и открыл ее в заложенном месте.

— «Воистину пустая болтовня разнеслась до самого солнца, чтобы прославить его героический поступок, ослепивший всех тех, кто имел несчастье внимать его блестящему успеху», — прочел он шепотом, потом захлопнул книгу и почти с яростью добавил: — Великий он бард или нет, но я не могу понять ни единого слова! Бред, все вокруг — сплошной бред!

Освещение у него за спиной на миг изменилось, и правитель Сиятельного обернулся с быстротой, которая больше пристала человеку военному, а не любителю поэзии. Его напряженная готовность не укрылась от взгляда человека, который, приближаясь, заслонял пламя свечей, и вошедший быстро прошептал:

— Это я, господин. Всего лишь Маргурпин.

— И что же привело тебя сюда в столь поздний час, любезный Мар? — спокойно спросил барон, и голос его звучал так, будто он уже знал ответ.

Его управляющий постарался не выказать удивления, услышав тон своего хозяина, но ведь они знали друг друга уже много лет. То, с каким усердием он постарался изобразить бесстрастие, как раз и означало удивление.

Маргурпин сильно похудел и состарился не по годам на службе у барона Сиятельного, его постоянно донимали мелкие заботы, например такие, как сейчас.

— Господин, — произнес он решительно, — к вам посетители. Два человека, лица скрыты капюшонами, голоса мне незнакомы. Сейчас эти люди стоят у садовой калитки и утверждают, что вы их ждете и что им надо переговорить с вами. И больше ничего не хотят говорить. Им пришлось миновать три сторожевых поста или пробиться через них с боем, чтобы пройти так далеко, и ни разу не прозвучал сигнал рожка или хотя бы крик.

Усталые серые глаза управляющего смотрели почти с упреком, он по привычке поднял руку и погладил свои тонкие усики.

Барон лишь кивнул и распорядился:

— Проводи их сюда, в эту комнату, а потом иди спать, старина. Все в порядке, и все будет в порядке.

Эти последние слова были пустой фразой, которая слетала с уст барона по двадцать раз на день или даже чаще, но, по-видимому, Маргурпина успокоила уверенность хозяина, он с изяществом поклонился и эхом отозвался: «В порядке, и будет в порядке». Три летящих лебедя, символы Сиятельного, вышитые спереди на плече его камзола, сверкнули в лучах света, когда управляющий повернулся к двери.

Барон подхватил вызвавший его неудовольствие сборник стихов, одновременно щелкнув пальцами другой руки. Тут же в дальнем конце комнаты отодвинулась занавеска, и из-за нее показался старик с впалыми щеками и длинным, острым носом, облаченный в роскошное одеяние с высоким стоячим воротником. Правда, движения и повадки его несколько не соответствовали столь пышному наряду: в них чувствовалось нечто по-воровски хитрое. Не зря же Рустала Фолкрона, придворного мага барона Сиятельного, некоторые называли (за его спиной и на темных улицах) «старой крысой».

— Мар выглядит встревоженным, — заметил барон с легким удивлением в голосе.

— Он всегда встревожен, — мрачно отозвался Фолкрон, проворно выписывая пальцами какие-то фигуры в воздухе, отчего вокруг его рук замелькали искры, — и все же солнце всегда восходит на следующее утро, невзирая на его тревогу.

Произнося эти слова, маг на глазах съеживался, превращаясь в нечто серое и мохнатое. В маленькое и гибкое животное, которое потянулось по-кошачьи, пока барон смотрел на него как зачарованный. Всего через несколько мгновений серый кот задумчиво взглянул на Одемана Сиятельного и нырнул под кресло барона. Волшебная палочка, которую маг заранее положил туда, подмигивала крохотными огоньками действующей магии, но кот свернулся в клубок поверх нее, словно на мягчайшей из спальных шкур, и скрыл ее от посторонних взглядов, а потом погрузился в притворный сон, и глаза его сузились до щелочек. Барон тоже поспешил подготовиться к приему важных гостей. Томик стихов лег на широкую полку высоко наверху, а из-за книг, стоящих сзади, их владелец достал что-то маленькое и колючее, легко уместившееся в ладони. Он спрятал руку за спину и повернулся лицом к озаренному свечами проходу.

Настороженное лицо приближающегося Мара, казалось, парило в воздухе между язычками пламени. А люди, закутанные в плащи, у него за спиной будто плыли, не касаясь ногами пола. Эта зловещая грация была хорошо знакома барону Сиятельному, повидавшему немало напыщенных и самодовольных священнослужителей.

Управляющий вошел в комнату и сделал шаг в сторону, пропуская вперед посетителей.

— Господа, — объявил он, — перед вами барон Одеман Сиятельный, подобно солнцу озаряющий дни всех живущих на его прекрасных землях.

Оба незнакомца слегка кивнули в знак приветствия, но не произнесли ни слова. Управляющий повернулся к хозяину и почтительно прибавил:

— Господин, к вам гости.

Потом плавно повернулся и зашагал прочь по проходу.

Одна из голов в капюшоне повернулась ему вслед; второй гость тем временем изучал барона Сиятельного. Его пытливому взору представился высокий мускулистый мужчина в роскошных шелковых одеждах, которые он носил с непринужденной грацией льва, сознающего свое великолепие. Безупречно гладкая кожа, грива длинных, вьющихся рыжих волос обрамляла лицо, на котором выделялись большие черные глаза, пожалуй, больше подходящие женщине. Таинственно глубокие, эти глаза отвлекали внимание от хитрой, слегка насмешливой улыбки, блуждающей по лицу Одемана.

Тот гость, что смотрел в коридор, снова повернул голову, и оба посетителя одновременно откинули свои капюшоны.

— Здравствуйте, Маерлин, — вежливо приветствовал барон Сиятельный человека, стоявшего ближе к нему.

Они обменялись улыбками, не отразившимися в их взглядах, и барон Урвит Маерлин почти лениво махнул унизанной перстнями рукой.

— Мой придворный маг, Корлаун, — представил он спутника.

Маг был тучен, с волосами цвета грязной соломы, его светлые серые глаза напоминали осколки льда. Вместо приветствия он задал прямой вопрос:

— Вы здесь в одиночестве?

Сиятельный слегка улыбнулся.

— Вряд ли.

Руки мага замелькали в воздухе, рисуя витиеватые фигуры: Корлаун творил заклинания, которые оградили бы их от наблюдения и прослушивания как из ближайшей комнаты, так и на расстоянии. В воздухе замелькали всполохи и лучи: его заклинания явно столкнулись с уже созданной волшебной защитой, которая не позволяла им действовать. Маг поднял голову и бросил на барона хмурый взгляд.

— Вы сами колдуете?

Барон снова ответил ему слабой улыбкой и мягко ответил:

— Конечно.

Лицо Корлауна потемнело от раздражения, и он открыл было рот для какой-то дерзости, но барон Маерлин положил ему ладонь на плечо, приказывая замолчать. Аккуратная острая бородка и круглое лицо делали его похожим на кота. Барон шагнул вперед и осведомился:

— Вы слышали последние новости? Сиятельный кивнул.

— Мои придворные соглядатаи так же бдительны, как и ваши. Со мной установили магическую связь всего через несколько мгновений после того, как Пробужденный король закончил выводить из себя собравшихся.

— Со мной тоже, — заметил Маерлин и начал мерить шагами комнату. — Нельзя допустить принесения всеми нами новых клятв — это очередные оскорбления для нас — и повторной коронации тоже.

Маг Маерлина незаметно отступил чуть в сторону, с этого места ему были хорошо видны лица обоих собеседников. Корлаун прятал ладони в складках одежды, несомненно приготовившись пустить в ход какую-то магию, но ни один из баронов не удостоил его взглядом.

Барон Сиятельный хладнокровно скрестил на груди руки.

— Тем более своевременна наша встреча.

Маерлин покачал головой, скорее в ответ своему нарастающему гневу, чем выражая несогласие, и в его голосе зазвучала горечь.

— Он посадит своих прихвостней в Серебряное Древо, Черные Земли и Яркое Знамя и, возможно, в Фелиндар и Тарлагар тоже, угрозами заставит Аделн и даже, возможно, Гончих Псов делать то, что он прикажет, а у нас не останется ни земель, ни денег, чтобы поднять против него войска.

— Но мы должны их поднять, — возразил правитель Сиятельного, и губы его изогнулись в насмешливой улыбке, когда он прибавил: — Так обязан поступить любой предусмотрительный правитель Долины. Снова зашевелились жрецы Змеи, они так и кишат повсюду и пускают в ход мечи, темную магию и тайные заговоры. Защитить нашу землю — наш долг.

По лицу Маерлина скользнула невеселая улыбка.

— Да, такого оправдания вполне достаточно, — согласился он, — потому что так оно и есть. Без чешуйчатых мы могли бы в значительной степени утратить бдительность, а если один из нас начнет набирать наемников, то это будет выглядеть открытым объявлением войны. Отчаянные призывы Орнентара говорят о том, что один из нас уже нанял тайком знаменитый отряд Мечей Силптара. И эта новость никого из нас не удивляет.

Он в упор посмотрел на барона и спросил:

— Как вы думаете, среди нас найдутся настолько глупые или отчаявшиеся, чтобы взять в союзники змей?

Сиятельный пожал плечами.

— Возможно, как раз Орнентар. У него не осталось магов и воинов, и теперь он может ухватиться за клинки предателей, чтобы не оказаться совсем безоружным.

— Служители Змеи то оживляются, то вновь таятся, но я никогда еще не слышал, чтобы сама Змея показалась в Долине, — качнул головой Маерлин и снова зашагал по комнате.

— Вы не думаете, что они просто пользуются страхом как оружием?

Сиятельный покачал головой.

— Предания гласят, что если Спящий Король бодрствует, то бодрствует и Змея. Правда это или нет, но в результате мы вынуждены нанимать и обучать воинов и раздувать меха кузниц. А в такой нервной обстановке жрецам Змеи очень легко исподтишка натравливать нас друг на друга.

— Они что, рехнулись?! — воскликнул Маерлин. — Зачем разрушать Аглирту? Тогда им не достанется ничего, чем стоило бы владеть.

Правитель Сиятельного, не ответив на вопрос, обратился к настороженному Корлауну:

— Интересно, почему колдуны вечно стараются создать новые, более мощные заклинания, если им гораздо безопаснее работать с уже известными?

Маг одарил хозяина дома злобным взглядом, но губы его остались крепко сжатыми.

Маерлин попытался разрядить обстановку:

— Неужели вы не понимаете? Разве люди не становятся колдунами из-за стремления получить больше власти, и разве подобные люди не ищут новые способы влияния на остальных? Я забочусь о том, чтобы моему магу было выгодно служить у меня, соответственно я нахожу убежище под покровом его заклинаний. Другие оказались не столь предусмотрительны.

Барон Сиятельный кивнул.

— Кого сейчас считают могущественными колдунами?

Маерлин улыбнулся.

— Думаю, мои агенты видят то же самое, что и ваши.

Одеман Сиятельный жестом попросил его продолжать, и гость снова начал мерить шагами комнату.

— Если вы имеете в виду тех, кто находится в самой Долине, и официальную власть, не считая всяких шарлатанов, которые бродят по улицам Силптара и показывают фокусы за пригоршню монет, то это Тарлорн Громовержец и Бодемон Сарр. Ах да, и еще Эмбра Серебряное Древо.

Одеман Сиятельный приподнял бровь.

— А как насчет этой Банды Четырех?

— Мошенники и пройдохи, только и умеющие, что кидаться заклинаниями, — презрительно фыркнул Маерлин. — Ловкая дочурка Серебряного Древа наняла горстку бандитов в надежде пробраться в постель короля и тем самым сохранить голову на плечах.

Одеман нахмурился.

— Я не очень в этом уверен. — Впервые за все время он сошел со своего места, прошелся до книжной полки и обратно. — Фаерод Серебряное Древо был сильнейшим из нас и по численности войска, и по колдовскому мастерству, а дочь прикончила и самого папашу, и его Повелителя Заклинаний, и между прочим, после того, как упомянутая вами «горстка бандитов» перебила всю стражу замка Серебряного Древа.

— Подумаешь! — хмыкнул Маерлин. — Она прибегла к магии, чтобы миновать стражников, и каким-то образом застала их врасплох. Вероятно, воспользовалась волшебными палочками и тому подобными штучками, которые хранились в одной из комнат. Что еще натворила эта девка со своими дружками?

— Теперь они отправились выполнять какое-то сверхсекретное поручение короля, — ответил правитель Сиятельного, — и, по-видимому, если верить нашим агентам, в данный момент как раз приближаются к моим землям.

Барон Маерлин вздернул брови, потом прищурился.

— Поэтому вы со мной связались? — медленно спросил он. — Вы опасаетесь четверки безмозглых бродяг?

— И даже очень, — хладнокровно ответил барон Сиятельный. — Надеюсь, что секретное оружие, изобретенное вашим магом, уничтожит их с такой же легкостью, как и свергнет Пробужденного короля. Ведь вы на это рассчитываете?

— И что же это за секретное оружие? — спросил Маерлин еще более мягким тоном. У него за спиной Корлаун демонстративно скрестил руки на груди, не сводя глаз с Одемана. Яркие искры магической энергии, то и дело вспыхивая, скользили по рукам колдуна.

Искры магической энергии, вспыхивая, скользили по рукам Владычицы Самоцветов. Впереди, в темных тенях и грудах камней, что-то почти неуловимо шевелилось.

— Мне это не нравится, — недовольно пророкотал Хоукрил. — Здесь все не так, как после нашего ухода. Крыша восстановлена, и многое из того, что тогда обрушилось, снова на месте. Кто-то здесь потратил много магических сил…

— Может, он сам себя восстанавливает, — задумчиво произнес Сараспер, вглядываясь во мрак за шестью колоннами света. — Вообще-то мне бы хотелось в это поверить.

Краер мрачно кивнул.

— Мне тоже, — пробурчал он и двинулся вперед скользящими движениями, пригнувшись и сжимая в руке нож.

В темноте, невдалеке от Банды Четырех, костлявые руки нарисовали в воздухе последнюю фигуру заклинания, и тусклое свечение, окружавшее их, внезапно полыхнуло темным пламенем, а затем языки холодного черного огня полетели прочь, в пустоту.

Это было уже второе заклинание, сотворенное обладателем коричневых костлявых пальцев за короткие минуты.

Наводящий ужас рев прокатился эхом по разрушенной библиотеке, отражаясь от каждой стены и груды мусора. Четверо незваных гостей замерли, озираясь по сторонам.

Темно-красные и черные огни злобно засверкали, и Фалаг услышал грохот. Только этот звук стал результатом его первого заклинания. Но большего и не требовалось. Грохот скрыл неизбежный шум, который породило второе заклинание.

Пора. Скелет в лохмотьях, шаркая, двинулся вперед, чтобы встретиться лицом к лицу с непрошеными гостями. Именно сейчас, пока кости множества людей, погибших в библиотеке, ползут и катятся отовсюду, окутанные колдовским черно-красным пламенем.

Четверо уставились на внезапно возникшее перед ними гротескное создание, поэтому никто не заметил жутких костлявых рук, которые восстали из пыли и праха за спиной у Банды Четырех и поднялись почти в рост стоящего впереди квартирмейстера. Это были гигантские руки, составленные из парящих в воздухе разрозненных костей. Теперь они приближались, широко расставив пальцы, чтобы схватить…

Тем временем пошатывающийся скелет, ухмыляясь, театральным жестом распахнул объятия, и взору четверых открылось магическое свечение на его костях.

— Рога Темного! — в сердцах высказался Краер, метнул свой клинок, а затем нырнул в сторону. Неразумно стоять неподвижно, когда волшебник — пусть даже он просто мешок костей — швыряет в твою сторону заклинания.

— Бежим! — завопил Хоукрил и отскочил в другую сторону. Они оба увидели, как кинжал квартирмейстера пролетел сквозь грудную клетку скелета, не причинив ему никакого вреда, и со звоном упал где-то во мраке.

Затем откуда-то сзади донеслись слабый, придушенный возглас и шуршание. Латник и квартирмейстер одновременно резко обернулись.

Сараспер задыхался в объятиях огромной руки; ее пальцы, невероятным образом составленные из ничем не соединенных костей, все крепче сжимали его голову, грудь и шею.

Эмбру держали скопления костей поменьше, они вцепились в нее, словно десятки рук. Их тиски подняли ее в воздух, и там она отчаянно металась и рвалась, беспомощно пиная ногами воздух.

— Сарг! — в один голос ахнули Краер и Хоукрил и бросились на помощь друзьям.

Ухмылка Фалага за их спинами стала шире, и скелет поднял руки, чтобы сотворить следующее заклинание…