Уроки гнева

Глава семнадцатая

Корабль Наследницы мчался в пустоте, с огромной скоростью тянул в пространстве нить без толщины. Сектор Р-02 становился всё дальше, а цель корабля — ближе. Целью этой был ном Поланиса на краю обжитой людьми Сферы.

Название области, заселённой людьми, было оправдано не столько геометрически, сколько исторически. У всякой сферы есть определённый центр. У абстрактной Сферы человеческого космоса им была Визарра. Мир древний, почитаемый, стоящий не столько в середине, сколько наособицу и выше прочих.

Мир, который Наследница не любила.

— Когда-то люди жили только там. — Не торопясь, рассказывала она… вернее, не совсем она: её подвижный модуль. Повинуясь словам (а вернее, чему-то более тонкому), в глубине ящика с иллюзиями беззвучно менялись картины, дополняя рассказ. — Продолжалось это довольно долго: тысячелетия. Впрочем, — поправилась, — это долго по меркам людей. Те же кланты прослеживают свою историю на многие миллионы лет. А последние находки на Ко-Тауис позволяют довести срок существования ауи до трёх с половиной миллионолетий.

— Ауи?

— Одна из найденных десантом примитивных разумных рас. Кстати, Ко-Тауис находится в том самом секторе Поланиса, куда мы летим. Есть и другие расы-"почки", как их — вероятно, не совсем оправданно — называют ксенологи. Ауи отличаются от других примитивных разумных тем, что используют каменные орудия. Да, используют… и за три миллиона пятьсот тысяч лет своей истории не шагнули даже к обработке меди.

Из ящика с иллюзиями на Эхагеса глянула фигурка, чем-то неуловимо напоминающая жабу — только жабу, стоящую на задних перепончатых лапах. В передних лапах, тоже перепончатых, она держала простое деревянное копьё с грубым наконечником зазубренной кости.

— История человечества… после встречи с вами правильнее будет говорить "Визаррской ветви человечества"… является исключением. "Почка" местной человеческой культуры довольно быстро проклюнулась и потянулась вверх. Всего сто пятьдесят веков тому назад люди мало чем отличались от ауи. Визаррские пращуры тоже делали орудия из камня, дерева и кости, охотились, пасли стада. Но потом кто-то придумал земледелие, кто-то выплавил медный топор, кто-то насадил на ось первое колесо первой повозки, приручил варруз — и покатилось.

Некоторое время Наследница молчала, а ящик прокручивал историю свершений за неё и гораздо быстрее, чем можно было рассказать словами.

В гавань города, белого, голубого и жёлтого, вошёл на вёслах корабль. Крупно — стоящий на носу: крепкий мужчина с загорелым лицом, курчавой бородой, в ярко-синем, причудливо обёрнутом вокруг торса ниспадающем одеянии. И с тяжёлой золотой короной на голове. Затем — люди-муравьи и суета сооружения плотины. Крупно — двое: упавший раб и почти столь же оборванный и грязный человек, хлещущий его плетью. Величественный зал, колонны, косые лучи солнечного света, золотящие склонённые спины. Крупно — богато убранное возвышение и пятеро в масках, творящие некий обряд. Ещё корабли, на этот раз без вёсел, зато с тремя мачтами. Из лодок на песок высаживаются обожжённые солнцем светлоглазые моряки с какими-то странными железными палками в руках. Загадка палок разъясняется быстро: из кустов на берегу выглядывает почти обнажённая человеческая фигура с примитивно сделанным копьём — двоюродным братом того, что держал ауи. Один из моряков быстро падает на колено, наводит свою палку на фигуру с копьём. Облако белого дыма; обнажённый падает, убитый. Крупно — улыбки светлоглазых; только один из них, самый важный, хмурится.

Ещё картины. Отправляется куда-то окутанная всё тем же белым дымом железная повозка — огромная, с прикованными к ней сзади повозками поменьше. Из окон высовываются пёстро и причудливо одетые люди; другие, не менее причудливо одетые, стоят и машут вслед. Когда составная повозка показывает хвост, угол зрения чуть смещается, и становится видно, что тяжкая железная штуковина ехала не по земле, а по двум полосам — тоже из железа, до блеска выглаженного колёсами. (Эхагес беззвучно присвистывает, поражённый таким расходом металла). Ещё более грандиозное зрелище: люди, облепившие металлическую громаду в несколько этажей — громаду, при дальнейшем рассмотрении оказавшуюся гигантским кораблём. Третье в этой череде транспортное средство, разбежавшись, попросту отрывается от земли на неподвижных крыльях. Какая сила движет им, оставалось лишь гадать: в сознании Геса, накачанном информацией без участия его рассудка, смешались слова "самолёт", "шаттл", "катер" и "дерос", чётко разделённые на три группы по способу перемещения в пространстве.

— Четыреста с небольшим лет назад, — нарушила тишину Наследница, — на Визарре впервые вышли в космос, за пределы атмосферы планеты. Спустя ещё сорок лет один гениальный физик обосновал принцип, породивший технологию "медленного" звёздного привода. Триста пятьдесят два года назад космический корабль с Визарры достиг звёздной системы Эрридаль, и началось то, что называется эпохой Экспансии. Эпохой, по некоторым признакам идущей к концу.

— То есть?

— Не бери в голову. Это наши, сугубо местные трудности. Даже если я расскажу тебе о разработках наших социологов, особой пользы это не принесёт.

Гес подумал: "Иногда, забываясь, она сбивается с нейтрального тона. Вот и сейчас: "наши трудности, наши социологи… В ней осталось больше от людей, чем она признаёт".

— А всё-таки?

Наследница пожала плечами.

— Если попроще (а я тоже не знаток) — расползание в пространстве неизбежно приводит к проблемам. Самый простой из нескольких сценариев дальнейшего развития событий берёт начало с глубокого политического кризиса. Его итог — дробление известного космоса на обособленные союзы планет. Номы уже сейчас обладают значительной автономией. Рано или поздно они непременно станут полностью независимыми от Визарры и друг от друга, а тогда последует новый виток экспансии, возможно, с культурной дивергенцией. Хотя последнее как раз не обязательно, ибо в информационном пространстве расы существует такой объединяющий фактор, как Квантум Ноль… Вообще всяких факторов тут столько, что любые выкладки превращаются в транс гадалки над блюдцем с мутной водой.

Помолчав, Наследница спросила:

— А как дела с прогрессом обстоят у вас?

— Никак, — хмуро отозвался Эхагес. — Или, лучше сказать, мы понемногу расправляемся с плодами былых побед.

Наследница ждала, вопросительно глядя на него.

— У нас тоже был прогресс… или что-то вроде. — Неохотно продолжил страж. — Прогресс — это то же, что развитие, я правильно понял? Ну, у нас развивалась магия. Особенно умение творить жизнь с заданными свойствами… хотя до тех же клантов, насколько я понимаю, наши маги не доросли. Но и то, чего они добились…

В нескольких словах Эхагес обрисовал картину катастрофы из-за появления каэзга, поведал о том, как появились тастары и что из этого получилось. Наследница слушала.

К тому времени, как рассказ подошёл к концу, слушателей стало больше.

При виде Пламенного и Лаэ, вполне спокойно державшейся за его руку, Гес удивился. Похоже, Владыка наконец-то поговорил с девушкой, рассеяв некоторые её страхи. И теперь рядом с излучающей надёжность высокой чёрной фигурой Лаэ смотрелась, как ребёнок подле родителя. "Вот и хорошо, вот и замечательно…"

— Расскажи ей заодно о притязаниях Агиллари, — сказал Пламенный, рассеянно поглаживая плечо орлэ. — Без этого круг не замкнётся.

Эхагес кивнул, удивляясь про себя искусству Владыки. Не зная языка, тастар смог очень точно считать смысл беседы, причём совершенно незаметно для него, Эхагеса. Или Пламенный успел как-то выучить язык? Не удержавшись, страж спросил его об этом.

— Нет, языка я не знаю. Я смог обойти барьер, поскольку в нас обоих есть нечто от Ворона — вполне достаточно, чтобы на небольшом расстоянии, приложив немного усилий, почувствовать, что именно ты думаешь. Ты тоже можешь настроиться на меня — попробуй!

Летун повиновался. То, что вышло, нельзя было назвать проникновением в чужие мысли; скорее, имело место обратное: той самой частью себя, о которой говорил Владыка, страж поддался идущему извне потоку, погрузился в него, ушёл вглубь. А когда затихли круги и гладь разума восстановила свою чистоту, на Эхагеса снизошёл вид раздвоения, доселе незнакомый.

"Именно так должен ощущать себя идеальный переводчик", — подумал он. "Пожалуй, если мы подольше пробудем в таком состоянии — хотя бы около часа — этого хватит, чтобы сай тоже смог говорить на новом языке… А чему в результате научусь я? Интересно…"

— Мне кажется, я что-то упустила? — спросила Наследница, переводя взгляд с Пламенного на Геса и обратно. — О чём вы говорили только что?

— Владыка дал добро на рассказ о том, чего я прежде не касался, — ответил Эхагес. "И это правда, только не вся". — Собственно, я должен рассказать столько, сколько смогу.

— А-а-а, — глаза Наследницы сверкнули. — Слушаю со всем вниманием.

— Начать следует с истории тастаров. Они явились в наш мир, раненный Войной Каэзга, как беглецы и изгнанники…

Гес говорил, и Наследница не перебивала его. Когда же рассказ был завершён, она сказала:

— Мне надо подумать. Я скоро вернусь.

После чего она ("подвижный модуль", — вновь напомнил себе Эхагес), не затрудняя себя ходьбой, с лёгким колыханьем воздуха исчезла.

— Как долго она может думать?

Владыка не спешил ответить. Со времени памятного обоим рассказа минуло примерно два дневных круга. Точнее в этом корабле-мирке, состоящем из сплошных вещей без примеси стихий — без того, что тастары именовали гиаст — сказать было нельзя. Да и не нужно.

— Разве так уж трудно решить дело простым "да" или "нет"? — не дождавшись ответа, задал Эхагес новый вопрос почти риторически. — Мне она показалась весьма решительной…

— Ты не учитываешь одного, — негромко обронил Пламенный. — Сама по себе Наследница действительно решала бы не долго. Но мне кажется, что этим занята не она одна.

Гес задумался. И его тихие раздумья погребли едва родившийся разговор.

Вскоре корабль прибыл в точку, к которой стремился. А три пассажира, в тот момент случайно оказавшиеся вместе… впрочем, так ли случайно? узы, тянувшие их друг к другу, были столь просты и очевидны… пассажиры корабля вновь увидели Наследницу.

— Полагаю, вам понравится выйти отсюда под настоящее небо, — заметила она, небрежно поприветствовав Геса и Лаэ, но прежде всего — Пламенного. — Я приглашаю вас всех вниз, на планету, в место, называемое Блестящим Берегом. И надеюсь, что гостеприимство людей вам придётся по вкусу больше, чем гостеприимство клантов.

Отказаться было нельзя, да и не хотелось; Гес выразил общую благодарность за сделанное предложение и столь же общее согласие. Спустя ещё несколько минут техника корабля перенесла приготовившихся странников "вниз". Они уже путешествовали так однажды, когда покидали мир клантов. Однако на этот раз Эхагес уделил больше внимания способу перемещения, и его интерес принёс свои плоды.

"Сай, вы заметили?"

"Да. Способ близок к шагу за Поворот. Только здесь движение кажется слишком быстрым и коротким… оборванным? Быть может, именно эта разорванность помогает попадать точно в нужное место". И эхом: "Надо будет изучить этот метод внимательнее…"

Владыка отвечал мысленно, используя не обычную безмолвную связь, а ту взаимную общность, к которой он и страж в последнее время прибегали всё чаще. Нечаянный дар Ворона служил обоим постоянным источником открытий. Пламенный в самом деле смог с его помощью овладеть речью людей Сферы за считанные часы; не меньше обогатился и Эхагес. Вековая мудрость тастаров вливалась в него, открывая всё новые горизонты… но чем дальше, тем лучше страж понимал: Владыка с не меньшей жаждой впитывает встречный поток ярких, непричёсанных и буйных образов, рождённых человеческим сознанием.

— Красиво! — сказала меж тем Лаэ.

Оглядевшись, Эхагес согласился. Блестящий Берег, как назвала его Наследница, был даже больше, чем красив. Узнай страж, что они находятся на известнейшем курорте нома (а так оно и было), он ничуть не удивился бы.

Солнце, золотистое и ласковое, подмигивало стоящим в его лучах сквозь тончайшую рябь облаков. Загибаясь вокруг следа титанического копыта, берег огибал бухту бело-золотой каймой песка, тонкого почти как пудра. И чтобы понять, каковы воды в этой бухте, не надо было омочить в них и лизнуть пальцы: воздух, дышащий нежарким ветром в лица, нёс в своём бризе вкус горьковатой морской соли.

Картину дополняли густая, почти тропически яркая растительность на берегу, а также пёстрая рябь каких-то лодок за горловиной бухты. Там были люди, и явно не занятые делом, а активно и с энтузиазмом предающиеся отдыху.

— Нравится?

Троица, как по команде, обернулась. Вдоль по берегу к ним шла Наследница, секунду назад ступившая на землю, как немного ранее они — из пустоты. Эхагес сглотнул. Если даже на корабле, по его мнению, Наследница одевалась излишне легко, то теперь… Какие-то цветные лоскутки, прикрывающие грудь и лоно — и всё. Остальное покрывал ровный загар: светлая, разбавленная мёдом медь. Чтобы восстановить самообладание, страж обратил взгляд к морю, делая вид, что любуется опалово-дымчатым горизонтом, но краем глаза продолжая следить за вызывающе женственной фигурой. "Подвижный модуль", — жужжало внутри, как муха в неплотно сжатом кулаке. Но в голосе этом было меньше убедительности, чем когда-либо раньше.

Слишком уж Наследница была красива. Бриллиант в оправе Блестящего Берега.

Подойдя ближе, она бросила на песок изрядно тяжёлую сумку:

— Вот, здесь всё необходимое. Переодевайтесь: на пляже просто неприлично появляться в таких… хм… закрытых нарядах.

"В таких лохмотьях", — уныло заметил Эхагес про себя. Одежда странников, особенно самоделки, болтающиеся на Лаэ, и в самом деле давно утратила пристойный вид. "Кстати, будь Лаэ обычной городской клушей, она бы много раньше стрясла с Наследницы хоть какие-нибудь обноски. Ещё одно свидетельство, насколько она всё-таки не такая…

В самом деле: что для Лаэ одежда? Некий скверный заменитель живой чёрной шубки её второй половины, не более. Кстати, когда Лаэ превращается — куда исчезает её одежда?.."

Словно причудливое эхо, где-то рядом/внутри плыла идеальная сфера — отражение разума Пламенного. В отличие от Эхагеса, Владыка не рефлексировал, а занимался делом: настраивался на новое место при помощи науки Ворона. Из них троих одна Лаэ без промедления занялась содержимым сумки. Нимало не стесняясь, она скинула сшитые как придётся, грубо выделанные шкуры и с полудетским любопытством примерила почти такой же "костюм", как у Наследницы.

Поглядев на неё, Эхагес мотнул головой. "Отдыхать, так отдыхать!" Дурное настроение — как свинцово-серая туча, и избавиться от него очень просто: всего-то и дел, что ярко представить эту тучу, а потом — порыв весёлого тёплого ветра, который раскалывает её и гонит, освобождая из плена солнце твоей души.

Прикрыв глаза, Гес Летун проделал всё это с привычной лёгкостью. Вскоре, улыбаясь и отбросив всё лишнее, он уже зарылся в сумку, подбирая новую одежду.

Тень от пляжного зонта. Раскладной столик, шезлонг, три парусиновых стула. Впрочем, два из них не видны никому, кроме Наследницы. И сидящие в них люди — тоже. Будь они обычными голограммами, тогда дело другое; но собеседники Наследницы — всего лишь проекции, аккуратные наводки в потоке зрительного восприятия. Беседа с призраками.

Воистину: "Чем совершеннее техника, тем больше её действие подобно волшебству".

Но — прочь постороннее. Не время отвлекаться.

— Итак?

За тоном вопроса без труда читается нечто более экспрессивное и менее дипломатичное. "Какого беса? Долго вы ещё будете тянуть?"

— Аналитики, — роняет тот призрак, что слева, — не могут сойтись на одной позиции.

Между строк: "Разойтись они не могут. Интеллектуалы. Спорщики чёртовы".

— А я по-прежнему говорю: откажите им, и дело с концом, — Говорит правый призрак, не прячась за оттенками и полунамёками. — Вокруг этого дела вообще накручено больше суеты, чем оно того заслуживает. Откажите, не шатайтесь туда-сюда. Просто и быстро.

Наследница повернула голову на звук: резкий и вполне реальный, в отличие от призрачных голосов. Когда она в последний раз глядела в ту сторону, её гости очень мирно и обыденно плескались в воде, плавали и ныряли. И Лаэ продолжала заниматься этим. Пламенный с Эхагесом — нет. Топча прибрежный песок, эта пара выписывала своими клинками сложные кривые, сойдясь в тренировочном поединке.

Вот мечи снова столкнулись, разошлись, столкнулись, разошлись; страж бросился вперёд в хорошо рассчитанном выпаде, но в ту же секунду был вынужден попятиться, обороняясь.

— Простые и быстрые решения, — заметила Наследница, — не всегда идеальны. Они даже, как правило, не особенно правильны. Чтобы оттолкнуть наших гостей, много ума не надо. Но я понимаю движущие вами мотивы, домен-лидер.

— Если вы их понимаете, то почему не хотите руководствоваться доводами рассудка?

В голосе мужчины глухо лязгнуло раздражение.

— Похоже, вы идеализируете этих дикарей, — добавил он, косясь на поединок. — Конечно, благотворительность — вещь сама по себе хорошая. Но кому, если вдуматься, вы собираетесь помогать? Каким-то чужакам, да ещё и…

— Крэльел.

Домен-лидер умолк, удивлённый. Наследница всегда очень старательно поддерживала дистанцию между собой и всем остальным миром. И коль скоро она вдруг обратилась к нему не по должности, как всегда, а по имени…

— Крэльел, — повторила Наследница, — не устраивайте сцен. Всё равно никто здесь в вашу узколобость не поверит.

— Закаляйтесь, — хладнокровно отпарировал безопасник. — Информация имеет свойство попадать в руки посторонних, а среди коллег-ксенологов уважаемого модератора есть сторонники доктрины сетевого анархизма. Что же касается Большого парламента, там есть особи настолько узколобые, что не с моими актёрскими данными изобразить их адекватно.

— Можно было сказать то же самое намного проще, — буркнул не особенно задетый модератор. — "Решайте быстрее".

Наследница рассеянно кивнула. Ксенолог понял совет безопасника совершенно правильно. Всякая проблема, решение которой отложено, имеет свойство становиться всё запутаннее… и в особенности такая проблема, да ещё в условиях горлопанистой демократии Сферы.

"Домен-лидер забывает только об одном. Этот странный контакт может стать очередной горстью песка в жерновах парламентских слушаний, но в итоге решение будут принимать вовсе не парламентарии. Не безопасность и даже не ксенослужба.

Окончательное решение будет принято мной".

На прибрежной полосе Эхагес и Пламенный опустили мечи. Страж почтительно, без суеты поклонился, благодаря за урок.

"А может, и не будет. Крэльел прав ещё в одном: я уже сделала выбор".