Учитель. Назад в СССР 3

Глава 9

— Все замечательно, — заверил я коллегу, пытаясь вспомнить, как зовут учительницу химии.

На педсовете она точно была, но ни слова не сказала. Видимо поэтому женское имя вылетело из моей головы, ил просто не зацепилось.

— Изучаем флору и фауну. Местную, — зачем-то уточнил я.

— Ну-ну, — учительница обвела притихший класс строгим взглядом. — Двери я к вам прикрою. Ваши… хм… практические задания будоражат весь этаж.

— Конечно, прошу прощения, если помешали уроку.

— В следующий раз, когда будете изучать флору и фауну, закрывайте класс, пожалуйста. А то мои девятиклассники тут же превратились в эту самую флору с фауной, — попросила коллега.

— Обязательно, — заверил я.

Дама в темном платье, с идеальным пучком на голове и камее на отложном белом воротничке еще раз окинула детвору строгим взглядом, улыбнулась уголками губ и покинула кабинет, аккуратно прикрыв за собой двери.

Учительница еда успела нас покинуть, как мисс Серьезность снова вернулась к теме говорящих котов.

— И что это за имя такое? Мянюня мау? Мау — это что, твоя фамилия, Машка?

— Машка на базаре семечками торгует, — строго произнес я. Фразочка из детства вылетела моего рта скорее машинально, чем осознанно. Так говорила Светлана Федоровна, техничка в детдоме, одергивая нас, сорванцов, когда мы чересчур агрессивно начинали разговаривать друг с другом.

— Имя девочки Маша, Мария. Очень красивое. Незачем его портить грубостью.

— Фы-ф, — фыркнула спорщица. — И все равно, нет такого имени, Мянюня! Я точно знаю. У нас дома книжка есть, там много-много имен! Все имена! Нет такого имени! — торжествующе глядя на соперницу, припечатала девочка.

— Есть такое имя. Маша, тебя, наверное, так мама называет, да? — обратился я к черноглазке.

— Меня все так зовут… дома… И мама… и еще бабушка… и папа, когда веселый… — подтвердила черноглазка. — Манюня, вот! Значит маленькая и любименькая! Или Манюнечка… — пятиклашка чуть-чуть покраснела, но смотрела на свою противницу с легким вызовом в глаза, не собиралась отступать от своих слов.

— Все верно. Маша, Мария, Машенька, Манюня — это все производные от имени Мария. Манюня самое ласковое. Каждый человек или вещь, или даже страна могут иметь несколько имен и названий. Вот, к примеру, как называется наше государство, кто скажет?

— Я! Я! Можно, я! — раздалось со всех сторон, и только послушная Глаша Сидоренко терпеливо и молчаливо тянула руку.

— Дмитрий Олегович, давай ты, — попросил я вихрастого.

Митька покраснел сначала от смущения, затем от удовольствия, поднялся и отрапортовал.

— ЭСЭСЭСЭР, — по буквам выговорил пацан. — Союз Советских Социалистических Республик.

— Хорошо, а какое еще имя есть у нашей Родины?

— Родина, — немного подумав, выдал Митька.

— А имя у Родины какое? — настаивал я.

— Россия! — догадался Митя

— Все верно, садись, Дмитрий Олегович. — Вот так и у человека есть несколько имен. Когда вы маленькие, вас называют полным именем или сокращенным, ласково. Манюня, Сонечка, Митя. Вырастаете и к имени добавляется отчество. Вот как тебя дома зовут? — обратился я к девочке, которая спорила с Машей про говорящих котов.

— Картинка-Катеринка, — смутившись, пробормотала девочка. — Это папа так называет. А еще он говорит, что я на артистку похода! Вот! На эту… ну как ее… я забыла! — пятиклашка расстроенно на меня посмотрела.

— Это не страшно, — заверил я. — На следующем уроке обязательно нам скажешь, на какую артистку ты похожа по мнению твоего папы. А еще лучше, расскажешь нам про эту артистку.

— Я про нее ничего не знаю, — растерялась Катя.

— Поговори с папой, уверен, он тебе поможет, Катя. Нам будет интересно послушать. И даже посмотреть на фотографию и сравнить. Правда, ребята? — поинтересовался я у притихшего класса.

— Да-а-а! — наперебой загалдели пятиклассники.

Вот так и прошёл мой первый полноценный рабочий день в новом месте в роли учителя в далеком шестьдесят седьмом году. Познакомиться успел только с двумя классами. В честь начала учебного года по расписанию стояло всего пять уроков. Два из которых я провел у своих десятиклассников. Точнее, два по расписанию, а по факту побывал только на одном, потому как с первого меня забрали к директору. На второй уже попал лично.

— Спасибо, ребята, — искренне поблагодарил я свой десятый класс после того, как мы поздоровались. — Вы отлично справились! Без вашей помощи праздник не состоялся бы.

— Скажете тоже.

— Все путем.

— Завуч провела бы.

— Егор Александрович, — Лена Верещагина поднялась из-за парты.

— Да, Лена, что-то случилось?

— Нет. Мы с ребятами тоже хотим сказать вам «спасибо» за возможность стать частью чего-то большего, нового. Без вас первое сентября… ну не знаю… прошло бы скучно, как всегда.

— Правильно ленка говорит, — поддержал девушку Федька Швец.

— Спасибо, Егор Александрович!

— Дело верное!

— А Карабаса, видали? — ребята тут же переключились на обсуждение линейки. — А все наш классный придумал!

— Придумали мы с Ниной Валентиновной, да только вдвоем такое сделать невозможно. А вот всем вместе вполне по плечу, — снова повторил я.

— Егор Александрович, — нетерпеливо обратилась ко мне Лена. — Скажите, а еще такие мероприятья будут?

— Обязательно, Лена, почему спрашиваешь? Тебе понравилось?

— Ленке перед родителями выпендриваться понравилось, — со смехом ляпнул кто-то из моих парней.

— Лена не выделывалась, как ты изволил заметить, — сурово отметил я. — Лена и Паша — ведущие. Их задача развлекать зрителя, управлять зрителем и настроением зала.

— У нас и зала-то нет, — хмыкнул Петр Савельев.

— Совершенно неважно, как выглядят подмостки, на которые выходит артист. Главное, он должен чувствовать своего зрителя, вести его туда, куда необходимо. Играть на струнах его души, как на пианино.

— Так у пианино нет струн, — пробасил Горка Волков.

— Ошибаешься! — торжествующе выдала Верещагина. — Есть! Только они внутри!

— Па-а-думаешь! — буркнул Горка. — Один раз выступила и уже все, нос задрала!

— Все верно, Лена. У человека, Егор, тоже нет струн в прямом понимании этого слова. Но у каждого из нас есть сердце, и оно реагирует на боль и страх, на радость и счастье, когда что-то или кто-то задевают струны нашей души и нашего сердца.

Ребята притихли, слушая мои слова. Лена порозовела от удовольствия, глаза девушки блестели, ученица не отводила от меня взгляд.

Я вглядывался в лица своих выпускников, видел искреннюю радость, отголоски сомнений, недоверие, смех в глазах, толику зависти, которая исчезала под натиском задумчивости. Никто из ребят не остался равнодушным. Меня это порадовало.

Хотелось бы сказать, что с этого момента жизнь нашего класс покатилась по ровной гладкой широкой дороге к самому последнему звонку. Без ссор и эксцессов. Но я прекрасно понимал: не бывает так, чтобы раз и сразу в дамки, чтобы новый учитель с первых дней заработал столько авторитета, когда любое его слово становится законом.

Уверен, нам еще предстоят и споры, и ссоры, и много непонимания. Но одно знаю точно: десятый класс вовсе не хулиганы, как о них отзывалась завуч. Нормальные хорошие ребята, отзывчивые, в меру колючие, со своими страхами и переживаниями. Осталось найти к каждому ключик, чтобы заглянуть в души, и можно строить новый мир.

— Егор Александрович, а…

Договорить Сережа, внук Митрича не успел, раздался звонок. Ребята засобирались, вопрос Беспалова так и не прозвучал.

— До свидания, ребята. До завтра, — попрощался я.

Класс в разнобой ответил: «До свидания!». Парни и девочки похватали свои сумки и неспешно, как взрослые, покинули кабинет. На пороге Лена Верещагина обернулась, хотела что-то сказать, но в последний момент передумала. Ну и ладно, будет еще время, поговорим.

Я с удовольствием уселся за учительский стол перевести дух. Все три урока, общаясь с учениками, я стоял, или ходил по классу. Привычка у меня такая, двигаться в процессе урока.

Откинувшись на спинку стула, я уже представлял, как вернусь домой, приму душ, нажарю картошечки с луком, настрогаю салат из остатков овощей, запью все это дело литром молока и закушу вкусным домашним хлебом. Добрые соседки продолжали подкармливать меня домашними вкусностями.

Пирожки… Точно, у меня остались пирожки! Я зажмурился от предвкушения, в животе заурчало, с утра не успел позавтракать, а дальше все завертелось с такой скоростью, что стало не до еды.

А еще дома остался хлебушек, который испекла Степанида Михайловна. Краюхой так вкусно вымакивать юшку из салата… Живот заурчал с новой силой, требуя немедленно закинуться едой. И холодное молоко на десерт.

«Красота! Живём, Егор!» — подумал с удовольствием, поднялся, закрыл распахнутые настежь окна, поправил стулья, окинул взглядом класс, еще раз довольно улыбнулся прожитому первому школьному дню, закрыл кабинет и спустился на первый этаж.

— Вот вы-то мне и нужны, Егор Александрович! — воскликнул Свиридов, — зайдите ко мне, прошу.

Директор развернулся и нырнул в приёмную, я пошел следом. Надеюсь, очередные высокие гости не нагрянули? Все оказалось намного проще.

— Егор Александрович, сегодня в клубе танцы. Надеюсь, вы понимаете? — Юрий Ильич посмотрел на меня с надеждой.

— Если честно, то не очень, — ответил искренне.

— Сегодня вы дежурный учитель. Обычно в клубе танцы по пятницам и субботам. Сегодня как раз пятница, к тому же первое сентября, — директор выделил голосом слово «пятница», видя, что я не понимаю, пояснил. — Мы с Зоей Аркадьевной посоветовались… и решили, надобно подежурить в клубе, как бы чего не вышло. В такой день туда и наши с вами школьники пойдут. Пятница… кое-кто в селе не воздержан на… — директор замялся. — И ваш десятый тоже, я в этом уверен.

— Мой десятый не воздержан на алкоголь? — удивился я.

— Что вы, что вы! — Юрий Ильич буквально замахал руками. — Не замечены. И все-таки я попрошу вас присоединиться к нам с завучем. Вас и Нину Валентиновну. Григорий Степанович тоже дежурит, — добавил Свиридов после короткой паузы.

— Понял, принял. Можно встречный вопрос?

— Слушаю вас, — директор чуть напрягся.

— Можно тогда мне домой? Очень кушать хочется, да и отдохнуть не помешает перед вечерним дежурством.

— Конечно, конечно, — засуетился Юрий Ильич. — Ступайте. Егор Александрович.

— Спасибо, — поблагодарил я и развернулся на выход.

— Егор Александрович, как вам первый день в школе? — остановил меня вопрос директора.

— Все отлично, Юрий Ильич. Ребята замечательные, впрочем, как и сама школа и школьный коллектив. Лично мне все нравится.

— Вот и замечательно, — обрадовался Свиридов. — Тогда я вас отпускаю, сегодня дежурите вы и Нина Валентиновна. Повязки дежурных у пионервожатой. У Кудрявцевой. Танцы в семь часов. Не опаздывайте.

— Не опоздаю, — заверил я директора и с легким сердцем отправился домой.

Вечер предстоял не напряжный, с музыкой и в приятной компании…

— Егор Александрович, пойдемте скорее! — Лена Верещагина ухватила меня за рукав пиджака, едва не выбила сигарету из пальцев.

— Что случилось, Лена? — чертыхнувшись про себя, поинтересовался у взволнованной девушки.

— Там Володю Свирюгина бьют! Сейчас еще нашу мальчишки прибегут, и такое начнется. Ой, что будет!

Лена нервничала, постоянно оглядывалась назад и тянула меня за руку. Я отцепил пальцы от своего рукава, хотел потушить и выбросить сигарету, но у меня ее ловко выхватили из рук с вопросом:

— Не хочешь? Докурю! — и мой новый знакомец с удовольствием затянулся оставшейся половиной.

— Лена, успокойся. Кто кого и зачем будет бить?

— Да Вовку нашего! Ну идёте же скорее! — воскликнула девушка.

— Идем, — согласился я, и мы быстрым шагом двинулись за угол клуба.

Клуб, надо сказать, меня приятно впечатал. Ожидал увидеть маленький неказистый домишко. Оказалось, место культуры и отдыха — двухэтажное сооружением без лишних изысков. Побеленный, отштукатуренный, с цветами на подоконниках и занавесками, с двумя залами приличных размеров. В одном стояли ряды кресел, как в театре, находилась сцена. Другой видимо предназначался для танцев.

Наверху, как мгн рассказала Ниночка, библиотека и кабинеты, в которых дети занимаются в кружках. На небольшом возвышении стоял стул, на нем восседал гармонист, рядом с ним на столе располагался бобинный магнитофон. Песни пели гармошку всем залом, чередовали вокал с танцами под запись.

— Где?

— Сюда, сюда! — Лена буквально тащила меня за руку.

Мы завернули за угол, и я увидел интересную картину. Вокруг Володи Свирюгина полукругом стояли человек шесть парней, намного старше моего десятиклассника. Заправлял всем Рыжий, макушка которого возвышалась над головами дружков.

— Вот! Девчонки за нашими ребятами побежали! А я за вами, понизив голос, прокомментировала Верещагина.

— Че ты, а? Че, ты? Че, ты? Не борзей, не борзей, сказано, когда старшие говорят! Кому говорю! — пьяным голосом требовал Рыжий у Володи Свирюгина.

«Ну понятно, куда ж без него? выругался про себя. — Заклинило его что ли?» -мелькнула мысль.

— Грабли убери, -процедил Володя.

— А ты не дерзи, не дерзи мне! — процедил Петро и сплюнул под ноги. — Ты, может, вовсе сын мне.

— Что ты сказал? — Вова побледнел, желваки заиграли, пальцы сжались в кулаки. — А ну, повтори! — изо всех сил сдерживаясь, с трудом проговорил Свирюгин.

— И повторю! — пьяно загоготал Рыжий. — Мамка твоя по молодости огонь! Думаешь чего папка твой пьет? Во-от! Мамка тебя нагуляла от меня! — гнусаво протянул Петро. — Сыно-о-ок! Мы с твоей мамкой на сеновале… Сладкая деваха была! Аха-ха-ар-р-р…

Вмешаться я не успел. Володя молча и страшно ударил Рыжего кулаком по наглой пьяной роже.

— Ш-шука-а! — взвыл любитель женщин и горячительных напитков. — Да я тебя щаш по штенке рашмашу! — согнувшись пополам ругался Петро. Кажется, Свирюгин проредил пьяньчужке зубы.

— Шалава твоя мамаша, ага! — продолжал глумиться Рыжий, утирая кровь. — А ты этот…

— Ублюдок! — подсказал кто-то из дружков.

— Ублюдок! — выплюнул Петр, утирая лицо.

— Владимир! — успел рявкнуть я, но кулак пацана снова впечатался в разбитое лицо Рыжего.

— Володя! — вскрикнула Лена и кинулась к парню. Остановить я не успел.

— А-а-а… защитничка позвал! Ублюдок!

Похоже, пьяному уроду доставляет удовольствие издеваться над пацаном.

— Рот закрой, — рявкнул я. — Владимир! Хватит! — жестко перехватил руку парня. — Что тут происходит?

— Ты кто такой? А-а-а-а… учи-и-тель! — вскинулся было Петр, но увидел меня и отступил на шаг. — Че надо, то и происходит, — покачиваясь, заявил Рыжий с наглой улыбкой. — Шел бы ты отседова… учитель… Мало ты на речке получил?

— Уйдите, Его Александрович, — каким-т странным тоном отчеканил Свирюгин, не глядя на меня.

— Это кто еще получил! Кто получил! — возмутилась Лена Верещагин! Сам иди отсюда!

— Лена!

— Ш-ша-алава малолетняя! С-сука! Урою! — завопил Рыжий и кинулся на Лену.

Я оперативно задвинул девушку за спину, в то время как Володин кулак в очередной раз встретился с лицом Петра. В этот раз Рыжий не удержался на ногах и отлетел на пару шагов, свалился бы на землю, если бы не дружки, которые приняли пьяное тело на себя.

— Шу-у-ки-и! Я вам! Мало я вам… надо было школу поджечь! — вякнул Рыжий.

— Что? Так это ты натворил? — уточнил я.

— Наших бьют! — загомонили пьяные дружки Петра, ставя лидера на ноги, перешептываясь и переглядываясь. Петро выпрямился, злобно зыркнул сначала в мою сторону, потом глянул на Свирюгина. Вовка стоял ровно, сжав кулаки, чуть склонив голову, прямо глядя на противника.

— Лена, быстро ко мне! –приказал я негромко, оценив ситуацию.

— Но… — начала было Верещагина.

— А ну отвалили от Егора! — рявкнули позади меня.

«Не понял, от какого Егора? Вроде на Владимира наезд» — удивился я. А дальше началась вакханалия.