Ученик Рун

Глава 27. Подмастерья

После проверки моих диких рун дни пошли своим чередом. Только теперь в моем расписании кроме занятий с Осиором появились и занятия со спасенной рабыней — после обеда.

Сначала мы пытались приспособить для этого кабинет учителя, но Осиор очень быстро начинал раздражаться на тему того, что мы мешаем ему работать с манускриптами и свитками, ведь к нашему прибытию в Шамоград мой наставник планировал представить исследование аномальной бури коллегам по Кругу. А сроки Осиор очертил сам — пара месяцев, и как начнется навигация, мы погрузимся на корабль и отправимся в столицу Дагерии.

Внутренний двор тоже оказался тесноват, а после того, как на магические вспышки прохожие и соседи позвали стражу, потому что решили, что в доме господина гарнизонного магика идет бой, Осиор запретил нам использовать и эту площадку. Оставался только пляж или какое–нибудь поле за городом, но Витати была категорически против того, чтобы наши занятия видели посторонние.

Ситуация казалось патовой, но нам на помощь пришли ребята — Сопля, узнав о нашей с Витати проблеме, мигом вызвался постоять на стреме, да привлек к этому занятию и других парней. Так что пока мы с дочерью Келанда упражнялись в контроле моих диких рун, у нас была выстроена надежная сигнальная система, которая предупреждала о приближении посторонних.

Изначально Витати восприняла предложение помощи от ребят в штыки, но познакомившись с Соплей, Невером и Араном, довольно быстро свое мнение изменила. Только Раиль при виде темнокожей девушки робел так, что и слова сказать не мог, а как только винефик появлялась рядом — стремился раствориться где–то на местности. К концу первой недели занятий на пляже, совсем недалеко от того места, где Витати сорвалась со скал, винефик позволила одному из парней подойти поближе и понаблюдать за тем, как девушка ломает мои щиты.

Единственное унизительное неудобство от которого мы не смогли избавиться — статус Витати в Нипсе.

Весть о том, что ученик господина Осиора купил для себя рабыню, да еще и темнокожую и на несколько лет старше его самого, быстро облетела портовый город. Так что в наш первый выход на пляж, уже в дверях, нас поймал учитель. В руках поясной маг держал черную атласную ленту с небольшим деревянным ярлыком. Бирка раба.

— Вот, без этого — никак, — сказал Осиор, протягивая ошейник Витати.

По лицу девушки было понятно, что она совершенно не в восторге от того, чтобы носить рабскую бирку, пусть и такую мелкую, что выглядела, скорее, как украшение.

— Я думала, я нанята помочь пареньку совладать с рунами, — холодно бросила винефик.

— Нанята, но освободить сразу после покупки мы тебя не можем, — ответил Осиор, — как только выберемся с Лаолисы, даю слово, носить тебе это не придется.

Я же стоял чуть в стороне, наблюдая за переговорами моих учителей. Вот, Витати нехотя, резко, приняла ленту из руки Осиора и в два движения повязала ее на горле, чтобы деревянный ярлык с информацией о рабе и его хозяине висел спереди.

Мне было неловко вдвойне, потому что точно по такому же ярлыку, только крупнее, я когда–то искал для фермера Ульса сбежавшую козу, что только усиливало параллели между рабами и безмолвной скотиной.

Но Осиор оказался прав. Люди постоянно обращали на нас с Витати внимание, цеплялись взглядом за темнокожую девушку с коротко остриженной головой, шарили глазами в поисках того самого ярлыка и, находя искомое, удовлетворенно кивали сами себе. Значит, сплетни не врали — мальчишка на самом деле купил эту чернокожую. Вот только для чего — никто и близко догадаться не мог, хотя версии выдвигались, множественные и, в основном — крайне похабные. К моему удивлению больше всего грязи лили женщины, причем как и на голову Витати, так и на мою. Называли зарвавшимся юнцом, выродком и вообще, как угодно. Доставалось и рабыне, которая быстро превратилась в черную подстилку магиков.

Если меня эти кривотолки, которые я нет–нет, да слышал краем уха, будто сплетникам доставляло удовольствие говорить нарочито громко, когда я рядом, выводили из состояния душевного равновесия, то вот Витати было глубоко наплевать.

— Эй, ты чего? — тихо спросила винефик, наблюдая, как в очередной раз краснеют мои уши.

— Да опять эти гадости… — ответил я, дернув плечом.

— Они просто… — Витати умолкла, подбирая слово, — трепачи, вот. Трепятся без конца о том, чего не понимают. Вот и все.

— Мне иногда кажется, что они меня боятся, как мага, — внезапно для себя шепнул я Витати, чтобы никто не услышал.

— Конечно, боятся, — хищно усмехнулась девушка, в очередной раз демонстрируя ровные и крепкие зубы, — у меня на родине винефиков вообще стороной обходят.

О Келанде Витати почти ничего не рассказывала, так что я очень удивился, когда темнокожая девушка упомянула свою родину. Сейчас же мы шли к одному из мостов, на ту сторону реки, так что время поговорить у нас было.

— Вот прямо стороной? — удивился я.

— Угу, — кивнула Витати. — Век винефика короток, парень. Дожить до тридцати — достижение.

— Почему? — спросил я.

Сначала Витати посмотрела на меня так, будто я задаю крайне глупые и очевидные вопросы, но буквально через миг ее взгляд смягчился.

— Ты бы хотел встретиться со мной в бою, парень? — вопросом на вопрос ответила девушка.

От перспективы схлестнуться в магической дуэли с Витати я буквально вздрогнул. Она уже показала мне, на что способны дикие руны, особенно — белые. Она буквально голыми руками тушила мои стрелы Тир, разламывала в полете лезвия Фео и громила щиты. Как маг я был абсолютно беззащитен. Максимум, на что я был способен — немного замедлить движение винефика, но вот нанести Витати хоть какой–то вред… Невозможно.

— По лицу вижу, что не хотел бы, — одними уголками губ, чуть прищурившись, усмехнулась девушка, — вот и никто не хочет. Так что если в бою находят винефика… Ты понимаешь, что все копья и стрелы — обычные копья и стрелы, летят в нашу сторону.

Чуть помолчали, перешли на другой берег реки и, уже поравнявшись с невольничьим рынком, меня озарило.

— Ты так в рабство и попала? Ну, с поля боя…

Уже открыв рот, я понял, что затронул болезненную тему. Лицо Витати моментально превратилось в восковую маску, но через некоторое время девушка все же ответила:

— Если бы знали, кого брали в плен, все закончилось бы прямо там.

Дальнейшие расспросы смысла не имели, я прямо физически чувствовал, как уроженка Келанда закрылась от меня эмоционально. Так что к пляжу мы подошли молча. Витати скинула плащ, я же остался в своей куртке, слишком студеным был ветер.

— Так, давай повторим еще раз. В чем отличие истинного мага от печатника? — спросила винефик.

— Каналы дикого… — я запнулся, но моментально исправился, — истинного мага всегда открыты определенной руне. А печатник проталкивает энергию через свои каналы насильно.

— Вот это ты всегда должен держать в голове, парень! Твои руны — всегда с тобой! Тебе не надо делать усилие, чертить печать, насиловать собственное естество, проталкивая магическую энергию волевым усилием! Истинная магия всегда при тебе, только позови!

Девушка расставила ноги на ширине плеч и сделала круговое движение ладонями. Воздух вокруг Витати поддернулся, будто сейчас был знойный день, и я почувствовал, как вокруг винефика создался пузырь магической пустоты. Руна Вун, растворяющая магию и любые магические кострукты.

— Я отлично владею своим телом, я знаю свои возможности. Мы можем простоять тут так целый день и я даже не покачнусь, — продолжила Витати. — Магическая сила течет сквозь меня свободно, по зову руны Вун, которую я сейчас выпустила на свободу. Точно так же может работать и твой Ур, и Нид, и Инг. Ты просто должен не сопротивляться этому. Давай, парень, поднимай щиты.

Я оглянулся по сторонам, заметил стоящего на своем обычном месте Соплю, который наблюдал за другим концом пляжа, после чего сделал пару глубоких вдохов и потянулся внутрь себя, к дикой руне защиты.

Она здесь, она всегда со мной. Она защищает меня еще до того, как я успеваю осознать грозящую мне опасность. Ни одна печать не выдержит то, что выдерживает истинная руна Ур, мы проверяли. Любую печать, любых размеров, Витати разрушала играючи, словно ребенок, что отрывает мухе крылья. И только мой дикий щит мог дать ей отпор. А значит — он намного сильнее всего, что я могу наколдовать с помощью контуров.

Вот, волна бьется о скалы и очередная порция мелких брызг летит в мою сторону. Но на этот раз соленая вода не достигает кожи — мельчайшие частицы морской влаги оседают на едва заметной пленке оранжевой преграды, что сейчас закрывает меня от внешнего мира, словно кокон. Витати сказала, что полной защите оранжевых магов учат в последнюю очередь, но раз эта форма щита для меня наиболее естественна, то практиковаться стоит с ней. А потом темнокожая наставница покажет мне несколько трюков народа Келанда, которые недоступны печатным магам Круга.

— Хорошо, молодец! — голос Витати доносился откуда–то издалека. — Лови капли, парень! Сейчас твой щит — лишь навес от дождя, не больше.

Девушка сделала шаг в мою сторону и коснулась пальцами щита Ур. Магическая преграда колыхнулась, но не лопнула — лишь прогнулась под воздействием живой плоти другого человека.

— Постарайся впустить меня, — продолжила винефик, переходя к следующему упражнению, — не снимая щита. Представь, что он обтекает меня, словно пузырь, что я просачиваюсь внутрь, становлюсь частью защищаемого пространства. Как вот этот камень под твоими ногами…

Сейчас сквозь едва прикрытые веки я видел белесо–серый взгляд наставницы. Пустить ее, представить, что она часть очерченного мной круга, дать силе пройти сквозь нее, дать просочиться внутрь…

Вот, Витати сделала шаг, еще один. Пузырь щита Ур прогнулся, будто бублик, а после рука девушки оказалась по эту сторону магической преграды. Но в следующий момент нас окрикнул Сопля.

— Рей! Рей!

От звука собственного имени я вздрогнул, а щит колыхнулся и рассыпался на части — Витати сама разрушила его руной Вун, чтобы ее не покалечило, или не отрубило руку ставшей внезапно жесткой преградой.

— Рей! — спешил к нам Сопля. — Там это, ходит кто–то… И это…

Я только отмахнулся от паренька. Высунувшись из–за скал, я заметил пару ребят, что праздно шатались меж скал в поисках моллюсков или застрявших крабов. Обычные оборванцы, какими были и мы совсем недавно. Довольно быстро бродяги ушли, но урок уже был сорван — Витати сообщила, что на сегодня хватит. У нас почти получилось.

«Завтра, завтра обязательно получится пустить ее целиком», — подумал я.

По словам уроженки Келанда, способность пропускать внутрь щита объекты или выпускать их наружу крайне важно в бою. Как там говорила Витати? Тупой прямой щит может даже печатник удержать? Дикая руна давала возможность тонко управлять энергетическим потоком, просто позволяя большему или меньшему объему силы течь по соответствующим магическим каналам внутри моего тела. И Витати уверяла, что способность мага пропустить сквозь преграду какой–то объект является определяющим преимуществом.

— Представь, что у тебя в руках меч, — привела пример девушка, когда я доконал ее расспросами. — А лучше — копье. Что ты с ними можешь, когда колдуешь печати? Ничего! Закрылся Уром и смотришь, как твоих товарищей крошат мелкой соломкой… А вот истинная руна позволяет сражаться, полноценно сражаться! При этом оставаясь неуязвимым для ударов противника. Понял, почему так важно контролировать свой щит?

На такое объяснение мне возразить было нечего. Идеальная защита! Работающая только в одну сторону! Все выпускать — ничего не впускать внутрь границ защиты. Да, печатным магам и вправду такое может только сниться…

И если во время занятий с Витати у меня почти все получалось, то сказать того же о своих уроках у Осиора я не могу. После событий на пляже поясной маг принял решение, что пора готовить меня к получению жетона мага, ведь совсем скоро мы прибудем в дагерийский Круг, где я смогу пройти экзамены. А значит, пришло время осваивать вторые печати.

И вот тут крылась серьезная проблема, которая проистекала из нежелания Осиора показывать мне красные печати. Я просто не чувствовал центры силы рун Фео, Хаг и Тир, потому что практически не практиковался с ними. А вторые печати защиты или вообще, комбинированные печати из рун разных видов учитель показывать мне отказывался.

— Рей, соберись! — прикрикнул Осиор, когда очередная печать Фео–Хаг, что должна была создать облако лезвий, развалилась в воздухе, — руна Хаг требует примерно в два раза больше энергии, чем Фео. Значит, как более массивная она будет ближе к центру! Тут же элементарные пропорции!

Я только раздраженно дернул плечом и стал заново выводить контур. Легко ему говорить! Всего в два раза! Я почти не имел дела с боевыми рунами, а тут сразу вторые печати! Конечно, первые давались мне легче легкого — я их почти не ощущал после изнурительной работы с руной Ис на невольничьем рынке, но вот уместить сразу две руны в одной печати, правильно напитать силой контур, чтобы его банально не разорвало на части от перекачки… Еще один аспект, который мне мешал — правильный расчет сил. Недостаточно было просто сложить энергозатраты каждой из рун по отдельности. Из–за разнонаправленности сил внутри контура, то есть из–за того, что руны буквально отталкивались друг от друга, я должен был не только мысленно сложить их энергии между собой, но и удвоить количество расходуемых сил. И все это просто на уровне ощущений!

Когда очередная печать лопнула из–за того, что руна Фео пришла в движение и просто проломила внутренний контур, я все же задал вопрос, который давно крутился у меня на языке:

— Почему мы не можем начать с рун Фео–Фео или Хаг–Хаг?!

— Потому что с этим справится даже безрукий! — отрезал Осиор. — Но если ты таковым себя считаешь — дерзай!

Я насупился, посмотрел на учителя и увидев лишь холодное раздражение, начал выводить внешний контур очередной печати. Ну не получается у меня найти точку баланса! Она будто ускользает от меня…

А делать контуры слишком мощными бесполезно, учитель мне доходчиво это показал. Если внешний контур печати перекачен силой, то печать просто схлопывается под направленным давлением, отдавая всю силу не рунам, а границе заклинания. Если делать внутренний контур слишком сильным, то он наоборот, разрывает печать изнутри… Проклятый баланс! Сейчас я чувствовал себя бродячим артистом, что стоя на косых ходулях, пытается удержать сразу несколько ножей на кончиках пальцев.

— Но на пляже же получилось! — пожаловался я, когда очередная печать лопнула, рассеивая магическую силу по всему кабинету поясного мага.

— Потому что я направлял тебя, вел за руку, вот почему получилось, — ответил наставник. — Да и использовал ты дикую руну Инг, которая будто привязана к рукам, крути, как хочешь! Но серьезное колдовство так не работает, Рей!

— А Витати говорила… — начал я, но быстро прикусил язык.

— И что говорила Витати? — переспросил учитель.

— Что дикие руны — это истинная магия, а печати, они… — я запнулся, глядя на Осиора.

Будет ли учитель ругаться? Обидят ли его слова дочери Келанда, пусть и пересказанные мной?

— Так что не так с печатями, Рей?

— Витати говорила, что печати противоестественны… — закончил я.

Осиор только тяжело вздохнул и покачал головой.

— Мальчик мой, послушай внимательно. Витати — очень сильный маг, от природы. И если бы она обучалась печатному колдовству и развивала свои каналы… Пояс — ее минимум, а скорее, она была бы магом синего или фиолетового плаща. Но она родилась в Келанде, где к магии иное отношение, да и вообще, в Восточной Пресии все сложно с печатной магией. Скажи, считаешь ли ты штаны необходимой вещью?

Внезапный вопрос наставника сбил меня с толку. Штаны? Причем тут штаны?

— Так что насчет штанов, Рей? — повторил свой вопрос поясной маг. — Ну или что насчет сапог. Тебе нравится носить сапоги? Или лучше босиком?

— Ну, нравится… — осторожно ответил я. — Одежда это вообще важно.

— Вот тоже самое и с печатной магией Круга и дикими рунами. Печати — это одежда. Достижение науки и прогресса магического искусства. Дикие, или как говорит Витати — истинные руны — это исключительно природное явление. Это как бегать голышом или ходить босиком. Рано или поздно твои стопы собьются, а кожа на пятках станет как камень. Но будешь ли ты лучше человека в сапогах? В определенных условиях, может, и будешь. Но человек в сапогах может пройти где угодно, а вот босой — только там, где ему позволит окружающая природа. Тоже и с печатями и дикими рунами. У тебя есть способность к ним, сразу к трем из них, так что я решил, что тебе стоит научиться ходить и босиком там, где ты сможешь. Но печати — это возможности. Это, в первую очередь, возможность быть универсальным магом.

Я внимательно слушал Осиора, вникая в слова учителя. И понимал, что он по–своему прав. Витати была невероятно сильна в борьбе с другими магами, но она не могла наколдовать даже простейшую руну Ур, чтобы закрыться от стрелы. Как и большинство других винефиков, по ее словам. Мне же были открыты все двадцать четыре руны ряда. Я мог все, нужно только научиться.

За несколько дней у меня все же стали получаться вторые печати атаки. До идеального наполнения контуров было далеко, но в целом Осиор был мной доволен, а это — самое важное. Еще когда поясной маг взял меня в ученики, я для себя решил, что буду стараться изо всех сил, только бы не огорчать своего наставника. И вот, я взял очередную высоту.

Между занятиями с Осиором и Витати я все свое время тратил на изготовление амулетов. Визит к господину Гандасу вселил в меня уверенность. Как только я переступил порог лавки ювелира, меня сразу же взяли в оборот и засыпали вопросами, когда будут новые поставки. Дошло до того, что часть амулетов мастер был готов выкупать самостоятельно: близился сезон навигации, а магические товары могли привлечь в лавку немалое число заезжих купцов, капитанов и их помощников. А где один проданный магический амулет — там и сережки для пассии или браслет жене, что ждет морехода дома.

Пока я был погружен в учебу, господин Гандас не сидел сложа руки. Мастер вместе с учеником подготовил для меня десяток тонких, почти изысканных оправ, пяток из золота и пяток из серебра. А еще ювелир где–то достал несколько изумрудов, по огранке подходящих для использования в магических амулетах.

— Вот, смотри, Рей! — хвастался ювелир. — У товарища выкупил по сходной цене! Чистейшие камни! И из них можно сделать амулеты, достойные не просто купца, но какой–нибудь баронессы или графини с континента! Возьмешься?

Я аккуратно подцепил ногтями один из камушков, что лежали сейчас на столе в подсобке ювелира — свои дела мы уже давно не вели за прилавком, чтобы не смущать случайных посетителей — и посмотрел на камень на просвет, расположив драгоценность прямо напротив огонька масляной лампы. В драгоценностях я понимал мало, но учитель четко объяснил мне: в камне не должно быть внутренних полос, трещин или темных вкраплений. Иначе его использование будет банально опасно — амулет может и взорваться в момент активации.

Но господин Гандас лучше меня знал, какие камни пригодны для магических амулетов. Так что все изумруды были чисты, как слеза, и переливались приятным зеленым светом.

К такому же выводу пришел и учитель, когда я вернулся домой и показал ему камни и оправы, что дал мне ювелир.

— О, какая прелесть! — с набитым ртом пробормотал Осиор, спешно вытирая жирные руки прямо о мантию, чтобы взять один из камней. — Это ювелир удружил?

— Так точно, господин Гандас тревожится о скором начале сезона навигации и хочет сделать пару амулетов, достойных баронессы или другой знатной дамы… — ответил я, повторяя слова ювелира.

— Прекрасные камни! И для них надо сделать прекрасные амулеты! Ух! Люблю я это, Рей, люблю! Такой изумруд может свободно напитать сразу три руны исцеления! И не раз! Практически фамильная ценность выйдет… Ювелир говорил, сколько отдал за эти камни?

Я отрицательно мотнул головой, на что Осиор только хмыкнул, отправляя в рот очередной кусок жирной подкопченной рыбы.

— Тут, мой ученик, придется и мне руку приложить! Я просто не могу дать тебе нанести на оправу одинокую руну Ис, когда у нас есть такие камни! Эх, Лаолиса, задворки мира! Какие диковинные вещи тут может достать простой ювелир портового городка! Давай, пойдем в мой кабинет. Сходи только, захвати свой набор, я свой до скончания времен искать буду… Даже не уверен, взял ли его Ирман с собой, честно говоря! Ирман! Ирман! Ты взял мой набор для гравировки?! Что?! Не слышу! Иди сюда и скажи нормально! Что?! Занят?! Я спрашиваю, где мой набор для изготовления амулетов! Не знаешь?! Да ты вечно ничего не знаешь!

Слуга прямо сейчас занимался уборкой на втором этаже, так что ор стоял на весь дом. Учитель вытер руки о кухонную тряпку, с сожалением посмотрел на недоеденную рыбу, а потом двинул на второй этаж. А я следом за ним.

Уже в кабинете Осиора я достал и оправы, что подготовил ювелир, после чего Осиор, поцокав языком и, посмотрев камни еще раз на свет, принялся за дело.

— Отличные амулеты полного исцеления выйти должны… Так, сначала размещаем руны Бор и Ис, вот тут, по бокам от вершины камня и точки замыкания. А вот Эо, смотри, вот в эту точку надо разместить, в противоположном торце оправы. И у нас получится каскад заклинаний. Сначала сработает Бор, вот тут, со смещением по дуге оправы, напитается силой Ис, и потом уже энергия дойдет до Эо. Знаешь, почему мы не ставим третью руну исцеления в начало цепочки?

— Потому что она поглотит весь заряд камня? — спросил я.

— Именно! — воскликнул Осиор, опасно размахивая штихелем. — А нам нужен каскад рун, правильно? Только надо наносить их глубже и аккуратнее, чем обычно. Потому что этим амулетом будут пользоваться не раз и не два! Возможно, владелец будет хранить этот артефакт десятилетия, то есть руны не должны стереться за это время, даже если амулет будут носить не снимая. Причем Эо должна быть самой глубокой. Смотри–ка, а Гандас–то сделал торец толще, знал, стервец, знал! Молодец мастер! А теперь смотри.

После чего Осиор ловко зацепил оправу щипцами, зафиксировал кольцо из драгоценного металла и, подвинув увеличительную линзу, стал аккуратно выбирать металл острым инструментом, нанося первую руну Бор.

Провозились мы с амулетами до глубокой ночи — даже пришлось отменить занятие с Витати, на что винефик только пожала плечами и пошла в свою комнату. Чем там занималась целыми днями дочь Келанда, было загадкой, но, как говаривал учитель, у каждого должно быть собственное пространство. Особенно у человека, что год провел на рабовладельческих судах и в тесных бараках, где даже нужду спокойно справить невозможно.

Когда на следующее утро я вошел в лавку ювелира и, пройдя в подсобку, положил на стол перед мастером четыре заряженных амулета полного исцеления, Гандас только всплеснул руками.

— Превосходно! Какой товар! Скажи, Рей, учитель говорил что–нибудь о дополнительной оправе? Ну, я бы оформил камни в тонкую сеточку, сделал подложку…

— Да, господин Гандас, — ответил я мастеру, — учитель сказал, что можно украсить амулеты. Вы только избегайте замыканий вот этих и этих граней на основной контур.

Сейчас я подхватил со стола щипчики для камней и аккуратно через увеличительное стекло показал, какие именно грани не должны соприкасаться.

— Вот, а с остальными плоскостями можно спокойно работать, так просил передать учитель, — закончил я.

Гандас только удовлетворенно поцокал языком, разглядывая амулеты и уже прикидывая, как он превратит их в произведения искусства. А потом мастер предложил мне выбор — оплата прямо сейчас, или потом, по мере реализации товара. Цена при этом разнилась почти в два раза.

— А как долго они будут продаваться, господин Гандас? — осторожно уточнил я.

Мастер только пожал плечами, хмуря густые брови.

— Не знаю. Может, за сезон всего пару продадим. Но пойми, Рей, я же не от жадности цену сбиваю, если сразу расчет… Я и так на изумруды потратился, а лавку содержать надо, сам понимаешь. Так что прямо сейчас я могу предложить тридцать полновесных, а потом, за каждый проданный, еще по пять монет.

Я еще раз посмотрел на магические артефакты, что мы изготовили с учителем. Минимальная цена каждого — тридцать серебра, это если торговаться до сипоты. А то и все сорок. Но скоро начнется сезон, и мы отправимся на континент, то есть ждать продажи не выйдет. Вот только сколько стоили сами камни? Этот вопрос казался мне невежливым, так что я его так и не озвучил, согласившись на три десятка монет. Распространяться о том, что скоро мы покинем Нипс, учитель запретил.

Ювелир принял такое мое решение. Мужчина мигом достал из ящика стола шкатулку, отсчитал из нее тридцать полновесных серебряных, которые тугой горкой легли в мою мошну.

— Передавай мое почтение своему учителю, — сказал ювелир, провожая меня к двери лавки.

— Обязательно, господин Гандас, — ответил я.

Благодаря ушлому мастеру, который быстро понял, что напал на весьма сговорчивых в плане работы магов, мое благосостояние поправилось на тридцать монет. Еще семь я нашел в тайнике — просто не выгреб до конца все, что лежало в тайнике, когда мы выкупали Витати у работорговца — и две дюжины полновесных скопил Ирман. Ну, так сказал слуга, когда как–то за ужином учитель поднял вопрос моих финансов. Часть этой суммы мы потратили на одежду для винефика, но не слишком много, так что сейчас в моем распоряжении было полсотни серебра.

«Можно купить еще одного раба, уже без отступных», — мерзко хихикнул внутренний голос.

Или попробовать прогуляться на южные окраины, где обитали мастера, да потолковать с людьми. Тем более я так еще и не зашел к кузнецу, чтобы наложить второй слой печатей Ур на кувалду, а времени прошло уже солидно.

Задрав голову и прикинув время по низкому зимнему солнцу — было не больше десяти — я направился к рыночной площади. Расчет мой был прост: прямо сейчас там с поручениями от Ирмана бегали Невер и Сопля, так пусть ребята передадут учителю, что мне необходимо зайти к мастерам и я задержусь. Не сказать, что сегодня Осиор ждал меня в своем кабинете, но предупредить наставника стоило.

Первым мне на глаза попался Невер. Паренек прямо сейчас терся у лавки мясника, ожидая, когда грузный мужчина в засаленном фартуке соберет заказ, что ранее сделал Ирман. Передав послание для учителя, сам я направился на южную окраину города — к уже знакомой мне кузне, где работал Ваал.

На укрепление кувалды у меня ушло пятнадцать минут и по довольному лицу кузнеца я понял, что мужчина уже и не надеялся, что я приду и выполню вторую часть нашего уговора. А вот потом я отвел в сторону рослого парня и задал тому вопрос, который уже четверть часа крутился у меня на языке.

— Слушай, Ваал… — начал я, но подмастерье меня перебил.

— Опять по щитам лупить надобно? — обрадовался будущий кузнец. — Это мы завсегда! Только это, мне бы и мою кувалду укрепить, значит, и я…

— Да нет, не в щитах дело, — осадил я подмастерье. — Слушай, Ваал, ты же с мастеровыми знаком? Ну, с подмастерьями там, с мастерами всякими…

— Ну да, — непонимающе ответил здоровяк. — А что за дело? Изготовить что надобно?

— Да нет… Ты ж слыхал, что я бродягой был, так?

— Ну да, кто не слыхал, — ответил парень.

— Ну так в моей банде еще ребята были… Один убежал куда–то, дел наделал, — уклончиво начал я, — а вот четверо младших… Короче, живут они сейчас в бане на заднем дворе у учителя. Вроде сытые, одетые, но это пока они малые. Нельзя же всю жизнь бегунком пробыть… А я, вроде как, главарем их был, так думаю, как бы пацанов к делу приспособить. Чтобы сами своим трудом жили и в люди могли выбиться.

— Ты что, в обучение отдать их хочешь? — удивился подмастерье.

Не каждая семья могла позволить себе отправить на учебу к мастеру даже одного сына, а тут я говорил сразу за четверых.

— Ну да, я ж ученик мага, у меня все хорошо. А за ребят обидно будет, если с ворами свяжутся… Им всем десять–одиннадцать, вроде самый возраст уже начинать учебу, так? — спросил я.

— Ну если на кузнеца, то рановато… — протянул Ваал.

— А на бондаря или в кожемяки? Ты не подумай, мы–то все хоть тощие были, но жилистые, на рынке работали.

— То, что жилистые, это я уже давно понял, — усмехнулся Ваал, демонстративно почесывая ухо, в которое я ему всёк на танцах. — Но если ты думаешь, что кожевник — это легко, то скажу я тебе, что некоторые шкуры столько весят…

— Ваал, мы каждое утро полуголодные и босые бочками воду с берега реки на невольничий рынок таскали! Волоком! — упрекнул я подмастерье.

Здоровяк почесал затылок, а после все же выдал:

— Ну, мастеров много, к каждому соваться, так ноги собьешь… Да и всем работать надо, а не лясы точить… Слушай, а приходи к Митричу завтра! Там танцы будут опять, только не как в прошлый раз, а во дворе! Много народу будет! И как на подбор — все наши, из мастеровых! Там и потолкуем с ребятами, у кого места есть, так уже нормально пойдешь, зная, что есть о чем разговор вести.

Я с недоверием посмотрел на Ваала, но в предложении подмастерья подвоха не увидел.

— А где этот Митрич ребят собирает? — уточнил я.

— Так это… — начал Ваал, прикидывая, как объяснить дорогу. — А знаешь, приходи просто завтра вечером сюда! Вместе пойдем. Только это, я тебе, ты — мне… С кувалдой потом подсобишь? Моей?

По лицу подмастерья я видел, что если я пообещаю ему укрепить инструмент печатями, он расшибется — но найдет пацанам места. Так что без каких–либо зазрений совести я пообещал парню, что будет у него магически укрепленная кувалда. А, может, и щипцы.

Вернулся я домой довольно быстро — Ирман только–только ставил обед, то есть было немного времени позаниматься с учителем. Я пересказал поясному магу свои беседы с ювелиром и подмастерьем, похвастался прибытком, тут же пояснив, что взял все деньги от стола, не дожидаясь продажи.

— Это ты правильно рассудил, Рей! Молодец. Долго мы в Нипсе не пробудем, я думаю, что уже через пару недель начну интересоваться в порту и управе, есть ли какие торговые рейсы на континент, чтобы без рабов… Тоже дело непростое, скажу я тебе! А то что о ребятах заботишься — тоже отлично! Ты если по деньгам не будешь успевать, так мне скажи, я доложу, есть у меня тут кое–что… Ну или какой из моих амулетов продадим, у меня в шкатулках этого добра навалом, на самом деле, а толком не пользуюсь… Ты мне лучше скажи, как занятия с Витати? Ты вообще с ней нормально общаешься?

— Да все хорошо, вроде, — пожал я плечами. — Странная она, учитель, но не злая. Учит, показывает. Только если ваша наука — это точный расчет, то с дикими рунами все… Чувствовать их надо, сложно бывает.

Осиор только хмыкнул.

— Ну, в учении всегда сложно! Отлично было бы, если бы она научила тебя контролировать твой дикий Ур, а потом и к белым печатям перешли, хотя бы основные принципы… Знаешь, на континенте неспокойно, это тебе не тихая Лаолиса. Вот когда тут в последний раз утопцев видали? Года четыре назад, насколько я понял из разговоров в управе. Да и то, кто–то говорит, это просто коряга была, а не мертвец. А вот в Дагерии или Гоунсе такое временами творится… Без белых рун там совсем беда, Рей, — серьезно сказал Осиор.

От тона учителя у меня аж дрожь прошла вдоль хребта, но очень быстро наставник хлопнул меня по плечу, улыбнулся, как только он умеет, и предложил пойти, обнести запасы Ирмана, пока тот возится с рагу на обед. Ведь магам что? Магам нужно всегда быть сытыми! А то, что мы сегодня даже не колдовали — так это Ирману знать не обязательно…

Следующее утро началось нервозно, так что я попросил у учителя выходной — сил хватало только поработать с амулетами. На пляж с Витати я тоже не пошел, на что опять получил лишь легкомысленное движение плеч — не хочет юный магик учиться истинной магии, значит не хочет. Она, Витати, ничего навязывать не намерена. Во время обеда я механически заталкивал в себя еду, потому что если на танцах опять будет крепкое вино, то лучше пусть желудок будет полон, иначе меня моментом развезет. Ваал сказал подходить, как начнет темнеть — тогда кузнецы обычно заканчивают работу, если нет срочных заказов.

Я выудил приготовленный для особых случаев коричневый жилет, простую, но крепкую льняную рубаху, штаны в цвет верха и накинул на плечи куртку. Вроде, не щеголь, просто хорошо одетый молодой парень. Только медное кольцо ученика на груди выдавало во мне мага. Из денег я взял с собой только горсть меди на серебрушку, да дюжину мелких монеток — если надо будет скинуться на вино или еду. Так мне посоветовал сквозь зубы Ирман после обеда. Крупные монеты я оставил дома. А вот амулетик Эо, что носил на запястье, я аккуратно заправил под рукав куртки — мало ли, что случится…

— Так, обещай ни с кем не драться на этот раз! — сурово сказал учитель, когда я проходил мимо кухни.

— Так я же по делу!

— Знаем мы твои дела! Как выйдешь из дома, так сразу возвращаешься в крови с головы до ног… Местные прачки думают уже, что ты юный душегуб, а я тебя покрываю, — со смешинкой прокомментировал учитель.

— Я бы на их месте на Ирмана думал. Вот уж кто точно на кровопийцу тянет… — пробормотал я под нос, думая, что меня никто не слышит.

Вот только по движению руки слуги, который сейчас возился с очагом — ставил чайник для учителя — и зажатой в ней кочерге я понял, что моя фраза достигла ушей этой гадкой летучей мыши. Так что дабы не вступать в неравный бой со слугой своего наставника — а я в любом случае выйду из этого противостояния проигравшим, потому что если закроюсь щитами, Осиор с меня потом три шкуры спустит — я мелко припустил в сени, а там и прочь из дома.

Когда я подошел к кузне, Ваал меня уже ждал. Подмастерье скинул свой фартук, вымыл руки, лицо и шею, и сейчас переоделся в обычную для городского парня одежду, так что молодого кузнеца в нем выдавали только размеры плеч и пудовые кулаки.

— Ну что, пойдем? — нервно спросил парень, переминаясь с ноги на ногу.

— Ты чего? — спросил я.

— Так это… По печатям…

По лицу парня я увидел, что ему страсть как хочется подсунуть мне кувалду прямо сейчас. А если не выйдет и он не найдет моим пацанам места? Тогда что? Не бывать сделке?

Я быстро успокоил подмастерье и только сказал:

— Ну, давай зайдем. Где кувалда? Это быстро, там — на танцы. Так?

По широченной улыбке Ваала я понял, что попал точно в цель. Да и в кузню заходить не пришлось — кувалда лежала прямо у ворот, во дворе, аккуратно замотанная в тряпки, чтобы не пошла ржой.

Я окинул взглядом инструмент и от души всадил в него сразу две футовые печати Ур. Одну — в боек, вторую — в рукоять. Так как колдовством я не занимался толком уже несколько дней, то и был сейчас силен и свеж, что тот Ваал. Дайте мне стену форта, целиком укреплю!

От такой прыти глаза мастерового округлились и по выражению лица Ваала, а также по взгляду на кувалду, которую парень поднял с земли и с любовью, будто маленького ребенка, укутал обратно в тряпки, я понял что подмастерье расшибется, но четыре места учеников мы найдем. Не сегодня — так в другой день.

«Невелика цена за помощь, да, Рей?», — подумалось мне.

И вправду. Печати мне ничего не стоили — я даже их не ощутил. А теперь у меня был союзник в мастеровых кругах. Пока мы шли с Ваалом к окраине города, здороваясь с многочисленными прохожими, что знали парня в лицо, мне подумалось, что подобный бартер можно предложить и потенциальным работодателям парней. Вот только как убедить их соблюдать условия, когда мы с учителем покинем Нипс? Пойти в управу и заключить договор на ребят на учебу? Так получается? Как Осиор получил от Круга Акрильсеры официальное решение о том, что он — мой учитель.

За этими раздумьями мы подошли к большому кожевенному двору, за воротами которого слышался шум и гам множества голосов. Аромат тут стоял своеобразный, но молодым людям, что толпились на большой площадке перед мастерской, было глубоко на это плевать. Ведь двор–то был мощеным, каменным! А не земляным, как в большинстве других мест. А значит, можно устроить танцы не боясь увязнуть по щиколотку в грязи или промочить ноги в лужах.

— Эй, Митрич! — прогремел Ваал, размахивая руками, пытаясь привлечь чье–то внимание. — Мы с Реем пришли!

На нас моментально устремилось множество взоров, как девушек, так и парней. Но в отличие от прошлого раза, когда меня втихую притащила Марта, тут, как я понял, хозяин мероприятия был предупрежден, как и большинство гостей.

Из–за спин мастеровых вынырнул невысокий — одного роста со мной — курносый паренек, который прямо перед собой держал раскрытую шапку.

— Ну–ка! Здарова, Ваал! И тебе привет, ученик колдуна! Давайте, скидывайтесь! Пяток медяков моему мастеру на стол, он в трактир пошел с женой, чтобы, значит, гомона нашего не слышать! И еще сколько не жалко на вино музыкантам! Знаешь, Рей, как Нурад поет? О! Просто золотое горло Нипса, уверяю! Но горло это надо смазывать добрым вином!

Я чуть помялся, позволяя моему сопровождающему рассчитаться первому. Ваал выудил из–за пазухи горсть монеток и отсчитал в шапку пять медяков и докинул еще четыре — на музыку. Я думал сначала кинуть две–три серебрушки, чтобы не подумали, что мой учитель нищий, но Ваал быстро ткнул меня локтем в плечо и прошептал:

— Много не давай! Это он только на первый круг пошел! Десятку, не больше!

Благодарно кивнув будущему кузнецу, я последовал примеру Ваала. Снял мошну и, пошарив внутри пальцами, выудил ровно десять медных монеток, что мигом перекочевали в шапку–общак.

Митрич только довольно оскалился, сказал что–то незначительное, и ускакал дальше — собирать подати.

— Спасибо, — пробормотал я Ваалу, — я ж не в курсе, как тут все заведено…

— Да я знаю–то, что у тебя деньги водятся. Мы–то с мастером в курсе, что ты Гандасу амулеты на продажу делаешь, нам старая Агама все уши прожужжала, что вы ей цены сбиваете! Но ты это, не козыряй особо, лады?

Я понимающе кивнул. Да, незачем показывать, что у меня даже десятка серебра в кошеле есть — лишнее это. И потом, когда Митрич пойдет по второму кругу с шапкой, Ваал посоветовал мне бросить серебрушку, а из шапки сдачи взять — в пол монеты точно. Так все делали, кто с белой монетой приходил.

А потом молодой кузнец, как и обещал, пошел знакомить меня с молодыми работниками города Нипса. Вообще, решение обратиться к подмастерью оказалось великолепным. Встречали меня довольно тепло, некоторые ребята смущались, а потом вроде и вовсе забывали, что я молодой магик, а помогал мне в этом Ваал. И что самое важное, все видели, что пришел я вместе с парнем, с которым на предыдущих танцах у меня случилась драка, причем в кровь. А следовательно, если у Ваала ко мне вопросов нет, то какие претензии могут быть у других подмастерьев и молодых мастеров? Никакой цеховой ненависти или конкуренции.

Лучше всего, конечно, разговоры у меня шли с кузнецами. Ту и Ваал помогал, и парни рассказывали про работу с металлом. Я же мог поддержать беседу, делясь своими наблюдениями при работе с амулетами. Временами–то мне приходилось и медь, и серебро подогревать, чтобы мягче гнулась оправа, да и выборка по холодному металлу не всегда шла ровно. Тема это была кузнецам довольна близка, особенно, когда вопрос касался меди, и мне даже дали пару дельных советов.

Вот только ни один из моих пацанов на подмастерье кузнеца не тянул — слишком мелкие были ребята, что росли в вечном недоедании. А с кожемяками, бондарями или портными беседа шла уже хуже.

Наконец–то заиграла музыка, а потом выяснилось, что все, что говорил Митрич про Нурада — чистейшая правда. Голос у молодого парня с залихватски закрученными усами был на редкость мощным и глубоким, и баллады он пел — одно удовольствие. Я припомнил, чему меня учила Марта в прошлый раз, и даже немного потанцевал с одной молодой прачкой, что густо краснела каждый раз, когда ее взгляд падал на медное кольцо на моей груди.

По рукам ходили кувшины с вином, все, как и тогда, в избе. Только размах тут был другой, посолиднее. Как потом выяснилось, это были последние или предпоследние большие танцы в этом году, вплоть до праздника Лета — начнется сезон навигации, а значит, жизнь в портовом городе закипит с удвоенной силой. Так что молодые люди сейчас отводили душу на долгие месяцы вперед, выкидывая коленца чуть ли не до ушей.

Митрич опять пошел по толпе с шапкой и я, как и научил Ваал, кинул сначала серебрушку, предварительно показав монетку хозяину праздника, после чего выудил пять медяшек сдачи.

— Правильно! — гаркнул раскрасневшийся Митрич, перекрикивая окружающий гул. — Деньги счет любят, да?!

Я только с улыбкой кивнул веселому подмастерью. Все так, любят, даже если у тебя их девать некуда.

Внезапно для себя я понял, что мне тут нравится. Тут были самые разные ребята — даже пара моих ровесников, что несмело прикладывалась к кувшинам с вином, а самое главное, я не увидел Марты.

Первые полчаса я неосознанно, но высматривал бывшую подругу в толпе, шаря взглядом по головам. Но так и не обнаружив дочь кухарки, с которой мы расстались непонятно как, даже не поговорив — хотя о чем можно было говорить? — я как–то успокоился. Не хотелось этих сцен, шепотков за спиной и всего прочего, в подобном духе.

Пару раз ко мне походили уже изрядно пьяные бондари, трое, и, подзуживая один одного, с хохотом спрашивали, как мне восточные сладости, стоило ли того? До меня не сразу дошло, что это были похабные шуточки про Витати, ведь я даже и подумать не мог о смертельно опасном винефике в подобном ключе. Пусть я, по сути, и видел ее уже голой. Для меня Витати была второй ипостасью Осиора — еще один наставник, который учит меня магии. Впрочем, совершенно иной магии. Но когда эти шуточки стали уже выходить за всякие границы, рядом как из–под земли нарисовался Ваал с парой коллег по цеху, так что выпившим парням пришлось быстро ретироваться.

Пришлось еще раз, краснея, благодарить парня, который в первую нашу встречу пытался сломать мне челюстью ударом ноги.

— Ой, да это известные трепачи! — отмахнулся Ваал. — Не люблю я их! Но ты бы, кстати, вон с тем, левым, потолковал бы. Завтра, правда, я тебе расскажу, где их мастерская стоит, в порту. У них вроде место есть, ходит все, жалуется, что мастер его всякой мелочью грузит, вместо того, чтобы бочки делать. Точно младший ученик нужен!

Примерно в том же ключе я нашел еще полдюжины потенциальных мест для парней. Два — у кожевенников, а остальные — у бондарей и прядильщиков, что делали снасти, канаты и чинили паруса.

Ушел я с танцев в приподнятом настроении. Ноги чуть заплетались от выпитого, но в целом — чувствовал я себя бодро. Конечно, был шанс нарваться на лихих людей, но я демонстративно повесил медное кольцо поверх куртки, чтобы его было хорошо видно даже в полутьме. Учитель говорил, что больше дураков нападать на его ученика в городе не найдется. А вот как я зашел в дом и поднялся в свою комнату, я помнил слабо — просто рухнул на постель, даже толком не скинув сапоги, да так и уснул.

— Подъем! — прогремел в ушах бодрый голос Осиора. — Солнце уже высоко, мой гулящий ученик, высоко! Так что пора к делам!

Я кое–как разлепил глаза. Во рту стоял неприятный, почти гадостный привкус вчерашнего дешевого вина. И только более–менее придя в себя я понял, на каких рогах приперся домой.

Осиор же делал вид, что ничего такого не произошло, и что в комнате не воняет перегаром. Распахнул окошко–отдушину, толкнув наружу маленькие ставни, да окинул взглядом мою не богато обставленную комнату.

— Ну, давай, вставай! Тут уже пара ребят приходили, тебя спрашивали! Говорят, мастера тебя ждут!

— Какие мастера? Какие ребята? Сопля? Невер? — тупо спросил я.

Осиор только покачал головой, после чего сколдовал футовую печать Бор и толкнул ее в мою сторону небольшим Нидом. Руна очищения вошла мне в грудь, после чего я почувствовал рвотные позывы.

— Так! Тихо! Тихо! Давай, сюда! — Осиор вытащил из–под кровати ночной горшок, которым я почти никогда не пользовался, куда меня и вывернуло желчью.

Внезапно для себя я почувствовал облегчение. Головная боль, что наваливалась тяжким грузом, отступила, да и в глазах прояснилось.

— Вот тебе и урок дня — маленькие хитрости печати Бор, — лукаво сказал Осиор. — Ладно, пойдем, там каша с яйцами, легче станет… А потом тебе в порт надо, много ты вчера знакомств завел, Рей, много.

Кое–как запихнув в себя завтрак и запив все большой кружкой обжигающего чая с медом, я выскочил за дверь. Солнце и вправду было уже высоко, часов десять, так точно. Надо поспешить в порт… Благо, ребята подробно объяснили Ирману, где мне следует их искать.

До конца дня я пристроил двух ребят к бондарям. Договорились с мастерами на десять полновесных за первый год с учетом столования, плюс я наложил укрепляющие печати на некоторый готовый товар в качестве задатка. Еще условились, что соответствующие бумаги об ученичестве подпишутся на неделе в управе — это мне уже на пороге посоветовал учитель, чтобы ребят не обдурили и не выперли на улицу без штанов.

И если в первый день прошло все спокойно, то на следующий день под дверями дома моего учителя чуть не началась драка. Весть о том, что господин Осиор через своего ученика ищет, к кому бы пристроить пару беспризорников подмастерьями, да еще и кроме десятки полновесным серебром дает такое приданое, как магические печати, разнеслась со скоростью пожара. Так что все мастера, у кого были свободные места, отправили к дому поясного мага учеников или вовсе пришли сами. Была даже пара кузнецов — с этими ребятами я отлично общался на танцах.

Предложения были один слаще другого, но я собрал самые нормальные, а потом сделал то, что посоветовал мне Ирман — пошел по знакомым мастерам собирать отзывы. Соответственно, заглянул я и к Гандасу, как раз и забрал пяток амулетов на зарядку, потом к Ваалу, а в самом конце — уже к бондарям, с которыми мы договорились накануне. В итоге было присмотрено еще два приличных места — у портного, для Невера, что был самым хилым, да еще одно у кожевника, что как раз для того самого портного занимался выделкой шкур на сумки и куртки.

— Так правильнее будет! — советовал мне один из бондарей. — Ребята ж вместе росли, получается. А тут работать вместе будут, пусть и на разных дворах! Это всегда хорошо, когда ученики ладят меж собой, говорю вам, господин ученик мага…

Это «господин ученик» так било мне по ушам, что я каждый раз буквально морщился, но ничего я с бондарем поделать не мог — сухонький мужик имел свое мнение о том, как стоит общаться с магиками и никакие уговоры называть меня просто по имени, он не воспринимал.

Все расходы — сорок монет, а остальное я выплатил натурой, то есть магическими печатями. Кому — укрепление Ур, а кому нужны были и целебные Ис или Эо. Но в отличие от серебряных монет, которые надо было еще заработать, печати были бесплатными и сотворить я их мог почти в любом количестве. Так что я охотно шел навстречу мастерам. Тем более, никто мне на шею не сядет — учитель сказал, что уже через несколько недель мы отплываем из Нипса.

Когда ребята были устроены, я внезапно понял, что все дела в городе решены. На улице стало теплеть, порт готовился принимать первые корабли нового сезона.

Учитель несколько дней назад отправил письмо в Акрильсеру о том, что заканчивает службу в Нипсе в одностороннем порядке. Я присмотрел себе новой одежды, и даже Витати мы подобрали хорошие сапоги, смену белья и крепкую сумку, что и на плечах можно нести, и через лошадиный круп перекинуть, не боясь потерять по дороге все содержимое. Винефик обновками была довольна, да и красили ее новые вещи. Волосы на голове Витати стали понемногу отрастать и больше она не походила на рабыню, а как только мы сойдем на землю, она сможет избавиться и от рабского ярлыка на своей шее.

И вот, одним днем, когда я занимался последней партией амулетов из оставшихся у нас топазов, ко мне зашел учитель и сказал:

— Ну что, Рей! Собирай вещи! Через три дня, как закончат перегрузку, мы отплываем! Шамоград ждет! — улыбаясь, сообщил поясной маг, а от его слов у меня почему–то резко вспотели ладони.