(у)дачный роман ведьмы (СИ)

Глава 13

На короткое мгновение позволяю себе прижаться щекой к его лопаткам, а потом хочу отодвинуться, но Дэвид сжимает мои ладони своими руками и не отпускает, мягко вынуждая стоять все в той же позе: прижавшись к его спине и обнимая за талию.

- Как видишь, я не один. И у Мэдди теперь будет достаточно материнской заботы и тепла, на которые ты, мы оба это прекрасно знаем, не способна, - совершенно спокойным голосом говорит Дэвид, замершей в удивлении блондинке. – А теперь, если ты уже сцедила яд, покинь мой дом, пока я не вызвал полицию и не заявил о злоумышленном проникновении. Утром, конечно, разберутся что и как, но переночевать в участке тебе придется. Думаешь, судья даст опеку женщине, нарушающей закон?

- Ты! Ты… - блондинка злобно скрипит зубами, а потом разворачивается на каблуках и быстро уходит к воротам в сопровождении шкафоподобного мужчины, меланхолично молчавшего все это время.

Дэвид нажимает кнопку, чтобы посетители вышли в ворота, и сразу же замыкает за ними. Снова пытаюсь отстраниться, тогда мужчина делает неожиданный поворот, и мы оказываемся лицом к лицу в опасной близости друг от друга.

- Спасибо, - тихо говорит он, просовывая руки, как я недавно, и сцепляя ладони в замок на моей талии.

Так мы и стоим невыносимо длинные секунды в полутемном коридоре, глядя друг другу в глаза. Где-то там, в речной глубине его радужек, завораживающе скользят тени, увлекая за собой на самое дно. Почти забываю как дышать.

- У тебя необыкновенно красивые глаза. Никогда не встречал такого оттенка синего. Словно с капелькой фиолета, - едва слышно произносит Дэвид, притягивая меня чуть ближе, отчего наши бедра соприкасаются, вызывая у меня легкую дрожь и чувство томления внизу живота.

- Спасибо, - отвечаю, не узнавая своего голоса. – Это была твоя жена?

Мне нужно было что-то такое спросить, чтобы отвлечь его и себя от той химии, которая сейчас происходит между нами. И у меня получается. Дэвид разжимает руки, отпуская мою талию, закрывает входную дверь и досадливо морщится в ответ на мой вопрос.

- Бывшая жена. Мы в официальном разводе уже три года, а вместе не живем больше пяти лет.

- Я так понимаю, раньше мать не очень интересовалась Мэдди? Что сейчас изменилось?

- Хороший вопрос. Хотел бы я знать на него ответ, - говорит Дэвид, когда мы возвращаемся на кухню. – Я не верю, что Жаклин неожиданно воспылала материнскими чувствами к Мэдди. Ей по-прежнему плевать на дочь, но зачем-то она ей нужна. Знать бы еще, зачем. И хорошо бы до суда.

- Летта! – девочка с разбега кидается мне на шею. – Я знала, что ты придешь!

- Оу, Мэдди! Какая ты тяжелая. Вот что ни говори, а в тебе явно есть что-то от гномов! – смеюсь я, обнимая девочку.

- Ты пришла меня учить кулинарии? Скажи, что да!

- Да!

- Ураааа! – Мэдди хватает второй фартук. – Это мне?

И едва я успеваю кивнуть, она уже надевает его, радостно улыбаясь и пытаясь всунуть руки в муку.

- Стоп! Сначала вымой ладошки и пальцы! Только чистыми руками можно что-то готовить! – указываю пальцем на кухонную раковину.

- А мне дадут фартук? Я тоже хочу поучаствовать, - немного насмешливо спрашивает Дэвид, обжигая черными зрачками прозрачных глаз.

- Увы! У меня только два, - сообщаю ему, смеясь и доставая из миски часть теста.

- Папа! А давай ты будешь, как официант в кафе. Помнишь, в итальянском? – видя, что Дэвид не понимает, о чем речь, Мэдди хватает полотенце, вытирает об него руки и тут же принимается, высунув язык от усердия, повязывать ткань вокруг талии отца.

А потом мы все втроем принимаемся за дело. Решаем делать печеные пирожки. Пока я леплю красавцев, Мэдди накручивает каких-то ежей, а Дэвид – уродцев-гоблинов. Перемазанные мукой и абрикосовым сладким соком с хохотом загружаем разнокалиберные пирожки на противень и отправляем загорать в духовку. А через пятьдесят минут, пока выпекается вторая порция, обжигая рот, едим сладкие пирожки, пачкая соком стол и полы в кухне.

Пока дожидаемся второй порции, Мэдди засыпает за столом, уткнувшись лбом в кучку муки. Тихонько посмеиваясь, Дэвид переносит ее в спальню. А когда возвращается, я как-то неожиданно остро понимаю, что мы остались одни, а на дворе ночь и мне давно пора домой. Схватив прихватки, вытаскиваю готовые пирожки и соображаю, как бы побыстрее слинять домой, но так, чтобы это не выглядело бегством.

- Дэвид…, - я поворачиваюсь спиной к столу и внезапно оказываюсь лицом к лицу с соседом, который, оказывается, стоял за моей спиной, - поздно уже. Я, пожалуй, пойду.

Откладываю прихватки и не знаю, что делать дальше: Дэвид стоит и не двигается, если я пойду вперед, то сокращу еще больше и без того маленькое расстояние между нами.

- Да, конечно, - наконец, отвечает мужчина, спустя несколько секунд неловкого молчания, - я тебя провожу.

- Не нужно, тут ведь рядом, - пытаюсь возражать, говорю куда-то в область его шеи, не решаясь поднять взгляд выше, рискуя снова утонуть в черных зрачках.

- Нужно! – звучит категорично, заставляя меня все-таки вскинуть голову и нахмурить брови. – Ты испачкалась…

Сказано хрипловатым, низким голосом, от которого мгновенно бегут мурашки по коже.

- Где? – поднимаю руку к щеке, пытаясь стереть возможные следы муки.

- Здесь, - горячий шепот.

И кончики шершавых пальцев проводят по моей скуле, возле уха, выбив из горла взволнованный вдох. Наши зрачки встречаются и синхронно расширяются, выдавая чувства обоих.

- И здесь, - лицо Дэвида очень близко, его глаза закрывают весь мир, а запах сандала забивает ноздри, проникая до самых легких и кружа голову. Удивительно мягкие губы касаются уголка моего рта, заставляя сердце трепыхаться, как птичка в силках. Простой, почти целомудренный поцелуй, но бьет в голову похлеще абсента.

- Мне пора, - буквально выдавливаю из себя.

- Конечно. Разве я держу?

Конечно, никто меня не держит, сама не могу уйти. Ноги стоят недвижимые, голова совершенно пустая, зато сердце работает за весь организм разом, бешено перекачивая кровь во всякие интимные зоны. Вдыхаю запах сандала, и вместе с очередным глотком аромата ко мне возвращается возможность мыслить, хотя губы Дэвида все еще опасно близко. Я не могу с ним так поступить. Они с Мэдди этого не заслуживают.

Эта мысль отрезвляет мгновенно. Я отодвигаюсь и выхожу из кольца мужских рук, которые действительно не пытаются меня удержать. Почти мгновенно собираю свои пожитки и выскакиваю на выход, чувствуя спиной присутствие рядом Дэвида. Он отбирает у меня миску и провожает до калитки моего дома. Мы идем медленно, молча. Разговаривать не хочется совершенно.

- Дальше я сама, - говорю Дэвиду возле калитки, забирая миску.

- Как угодно, - отвечает, передернув плечом.

Слышу в его голосе недоумение, но ничего объяснять не хочу. В конце концов, мы друг другу никто, и ничего не должны.

- Спокойной ночи, - произношу почти шепотом.

Сосед делает движение ко мне, но я быстрее – ныряю в калитку и закрываюсь прежде, чем он успевает хоть что-то понять. И резво иду к дому.

- И снова абсолютно зря потраченный день! – бубнит мне на ухо бабка, когда я, много позже, лежу в кровати, пытаясь заснуть.

- Ничего не зря, - вяло отвечаю ей. – Завтра встану в девять утра, позавтракаю и пойду за травами, только дай заснуть.

- Ага! Знаю я твое завтра! Опять что-то случится, кто-то придет, или еще что, - не умолкает призрак.

- А я тут при чем? Я никого в гости не приглашаю, знаешь ли… - отвечаю уже сквозь сон.

Бабушка еще что-то говорит, но я уже не слышу, вяло соскальзывая в темноту. К счастью, эта ночь проходит без тревожащих сновидений, утром просыпаюсь даже раньше будильника, вполне себе выспавшаяся и в хорошем настроении.

Встречаю на кухне фамильяра, меланхолично дожевывающего мышь-полевку. Приветливо здороваюсь с мятного цвета красавцем, получаю в ответ полнейшее равнодушие и косой взгляд левого глаза. В котором так и светится укор, типа, не кормишь меня, приходится есть всякую гадость.

- У меня в холодильнике есть еще черешня и абрикосы, если хочешь, - неустанно подлизываюсь к несговорчивой зверушке, но в ответ получаю пристальный взгляд расфокусированных глаз и через несколько секунд вид сзади на мятное тельце удаляющегося хамелеона. – Ну, и ладно!

- Баааатюшки! Кого это я вижу в столь ранний час и уже на кухне! – еще один обитатель дома решил проявить неучтивость по отношению ко мне.

- Бааа, я прекрасно могу обойтись и без этих твоих утренних любезностей. Лучше, пока я завтракаю, расскажи, куда мне идти и что именно срывать, чтобы потом не выслушивать от тебя критических замечаний в слишком большом, для моих ушей, объеме.

Следующие полчаса я ем и тщательно конспектирую все, что говорит бабушка.

- За ряской сегодня не ходи, не трать время, она все равно никуда не денется из пруда. Будешь идти собирать пиявки через пару дней, тогда все одним разом и соберешь, - напутствует меня призрак уже на выходе.

Кивнув, закрываю дверь и топаю резиновыми сапогами через двор. Закрываю калитку, какое-то время стою, глядя на соседский дом, вспоминая вчерашний вечер и свою тягу к Дэвиду, жгучее желание поцеловать его, потом отмахиваюсь от этих мыслей и, чтобы заглушить их в своей голове, начинаю напевать, преувеличено весело шагая по тропинке, ведущей в лес.

То, что этот лес один в один похож на тот, что мне снился, я понимаю с первых же шагов. Жутковатое, знаете ли, открытие. На секунду даже ловлю себя на малодушной мысли послать это все к собачьей матери и вернуться домой, но здравомыслие, хоть и с опозданием, берет верх. Сны и действительность – это разные миры, правда же? Повторяя это про себя снова и снова, иду вглубь леса по тропинке.

Солнышко ласково светит сквозь густые кроны деревьев, еще не припекая, но уже обещая жаркий летний денек. Ветерок остужает разгоряченные от быстрой ходьбы щеки. Заливисто поют птички. Где-то вдалеке дятел усердно стучит по стволу дерева. Идиллия. По мере углубления в лес, напряжение отпускает. Я вижу, что это обычные деревья, кусты, птицы. Никто меня не зовет, не выпрыгивает, чтобы испугать, или съесть. Топая веселыми, ярко желтыми резиновыми сапогами по тропинке, постепенно расслабляюсь и начинаю поглядывать по сторонам, разыскивая травы и грибы, за какими, собственно, и пришла сюда.

Итак, что там номер один в списке? Мухоморы. Легко! Их полно вдоль тропинки, по которой я иду, не нужно даже с нее сходить, рискуя заблудиться. Натягиваю перчатку и аккуратно срезаю ножом больше десятка крупных грибов. Заворачиваю их в отдельный пакет и кладу в корзину. Отлично. Первый пункт вычеркиваем. Дальше у меня по списку полынь. Теперь придется сойти с тропинки. Бабушка сказала, что эту траву можно найти на поляне, если идти на северо-запад. Ориентируясь на компас в телефоне, так и делаю. Вскоре и полынь, срезанная ножницами и перевитая веревкой, красивым снопом лежит на моем, пока еще пустом, рюкзаке.

Довольная собой, снова начинаю тихонько напевать песенку себе под нос, выискивая крапиву. Бабушка сказала искать ее вдоль тропинок, но как назло, травы нет нигде. «Крапивы еще много на заброшенном кладбище, на северо-западе леса, но ты туда не вздумай ходить. Не найдешь – не страшно, есть и другие, кроме леса, места» - вспомнились слова бабули.

Порыскав еще с полчаса, понимаю, что крапива явно куда-то делась. То ли ее уже кто-то сорвал до меня, то ли ее вообще тут не росло – не ясно. В любом случае, факт остается фактом – травы нет. Устав бродить в поисках, ненадолго останавливаюсь, пью воду и смотрю, что там у меня идет дальше по списку.

Зверобой. Отлично. Сверяюсь с записями, где указано, что нужно идти на юго-восток, и ориентироваться на кустики с мелкими желтыми цветочками. Лааадно. Снова достаю телефон и, поглядывая, чтобы стрелка компаса держалась нужного направления, углубляюсь в лес. И слепая в своем доверии современной технике, совершенно не обращаю внимания, что мох на деревьях, мимо которых я прохожу, расположен совершенно не там, где он должен быть при южном направлении.

Естественно, топая не в том направлении, что мне надо, никакого зверобоя я не нахожу. Зато обнаруживаю нужную мне крапиву, сильно удивившись, что она растет совсем не там, где говорила бабушка. Но вот когда я прохожу еще полсотни метров и выхожу к старому кладбищу посреди леса, мне становится понятно, почему я нашла крапиву, но совершенно не ясно, какого фига я пришла туда, куда никак не должна была попасть.

Оглядываюсь вокруг. Действительно, крапивы вокруг – великое множество. Решаю, раз я уже тут, по-быстрому нарезать травы и уйти. Сказано-сделано. Смотав не один сноп из колючей крапивы, немного увлекаюсь и не сразу замечаю, что могила, возле которой я стою, разрыта.