(у)дачный роман ведьмы (СИ)

Глава 9

Дома нет сил даже поесть. Просто падаю в кровать и засыпаю.

Во сне я в тонкой белой ночной рубашке стою перед входом в лес. Ни дать, ни взять – невинная девственница из Голливудских ужастиков. Усмехаюсь этому сравнению и, поднатужившись, меняю ночную рубашку на привычные футболку и джинсы с кроссовками. А что? Мой сон – мои правила. Этому фокусу меня научила мама, когда я в детстве в очередной раз проснулась от кошмара и прибежала к ней с плачем. Практиковалась я часто, потому сменить одежду сейчас – нетрудно. Гораздо тяжелее заменить ночь во сне на день. Пытаюсь, и понимаю, что не получается. Так же, как и изменить лес на поле, или реку. Остро ощущается чужая железная воля, против моей, явно уступающей по силе. Ничего себе! Это кто же такой наглый, что в МОЕМ сне командует?!

- Леттаааа, приди ко мне, - шорохом листьев на деревьях, зовет далекий голос.

Подумав, решаю прогуляться. В конце концов, это же просто сон, а значит, всегда можно проснуться. Делаю шаг в лес. Деревья словно расступаются передо мной, обнажая узкую, петляющую тропинку, уходящую куда-то в темную глубину, вскользь освещаемую полной луной. Жутковато, однако. Топаю современными кроссовками по сухим листьям дорожки, не забывая осматриваться вокруг. Деревья шумят, как будто предупреждая о чем-то, или тревожась. Из-за этого и у меня начинает стучать сердце взволновано, с перебоями.

Над головой раздается резкий шум от множества крыльев. Поднимаю лицо к верхушкам деревьев и вижу несколько десятков ворон, возможно, даже сотню. Они все, как одна, смотрят на меня сверху вниз, пугающими бусинками черных глаз.

- Пошли отсюда! – кричу, взмахивая в их сторону рукой, надеясь спугнуть, но птицы сидят, словно прибитые к веткам.

Выхожу на поляну. Здесь нет зеленой травы, как в лесу. Только выжженная земля, изуродованные огнем остатки деревьев и кустов. И посреди всего этого ужаса – огромное, обгоревшее до черна, дерево. Его засохшие ветви покрученные, как артритные пальцы старика, устремлены в темное небо, а корни расползлись, как змеи, на несколько метров по земле.

Все на поляне воет от боли, но громче всех – обожженное дерево. У меня буквально разрывается душа от этого плача. Я настолько поглощена стенаниями природы, что не сразу обращаю внимание на темную фигуру, сидящую на корнях обгоревшего дерева. А заметив, вздрагиваю, словно очнувшись. То, что идет от фигуры, укутанной мглой, это хуже, чем смерть. И я понимаю, что не хочу видеть того, кто скрыт черным туманом. Щипаю себя больно за руку и приговариваю:

- Проснись, Летта! Проснись!

Фигура встает с корней и делает скользящий шаг ко мне, вызывая настоящую панику.

- Проснись, Летта! – моя рука стремительно краснеет от болезненных щипков. – Прооооснись!!!

Вскрикиваю, подскакивая, как ужаленная, на кровати в своей спальне. Поняв, что нахожусь в безопасности, валюсь на подушки и облегченно выдыхаю. А сердце продолжает по инерции оглушительно биться в ушах, во рту пересыхает, а руки становятся холодными, как лед.

Выругавшись, иду в ванную и долго стою в дУше под струями горячей воды, старательно отгоняя от себя мысли и воспоминания о жутком сне. Переодевшись и завязав волосы в косу, бросаю случайный взгляд в окно. И вижу во дворе соседнего дома Дэвида Рэдли, разговаривающего с полицией. «Интересно, что там еще случилось?» - задумываюсь на секунду, но тут мой голодный желудок производит такой вопль, что я испуганно поворачиваюсь, чтобы бежать на кухню, и едва не сбиваю Мэдди, появившуюся за моей спиной.

- А ты откуда взялась? – спрашиваю удивленно.

- Через дверь, - невозмутимо отвечает незваная гостья.

- Разве я не заперлась? – пытаюсь вспомнить момент, когда поставила велосипед и зашла в дом, но в голове только белый шум.

- Неа. Открыто было, - сообщает Мэдди, довольно улыбаясь.

- А что у вас делает полиция? – спрашиваю, пока мы спускаемся на первый этаж в кухню.

- Ай, - девочка беспечно машет рукой, - ругаются с папой.

- Почему? – интересуюсь, заваривая себе чай, а Мэдди какао.

- Так я же сбежала. Кто-то сообщил об этом в полицию. Вот они и приехали, составляют этот… как его… прото..

- Протокол?

- Да! Грозятся вызвать какую-то там юстицию и отобрать меня.

- И что, тебя это совсем не пугает? – спрашиваю, удивленно разглядывая девочку.

- Неа. Меня тогда маме отдадут. А я как раз этого и хочу.

- А, может, стоило с папой поговорить? Сказать, что ты к маме хочешь, - говорю, когда мы усаживаемся полдничать, а может, и ужинать, свежим бисквитным пирогом с абрикосовой начинкой.

- Это бессмысленно, - заявляет девочка, откусывая огромный кусок еще теплого угощения.

Да-да, я в курсе, что теплое тесто есть вредно, но вкусно же, поэтому откусываю не меньший кусок, чем Мэдди, с удовольствием запивая глотком зеленого с мятой чая.

- Почему бессмысленно?

- Потому что он меня никогда не отдаст. По его словам, мама – это что-то похожее на чудовище и безответственного ребенка одновременно.

- А какая она, твоя мама? Для тебя, – спрашиваю, затаив дыхание.

- Я не знаю…, - Мэдди грустно опускает глаза и откладывает на тарелку недоеденный кусок пирога. – Я ее почти не помню. Родители разошлись, когда мне было немногим больше года. Папа говорит, что мама сама так захотела. И оставить меня – тоже ее решение. Но я ему не верю! Она не могла! Она писала мне…

Тут девочка внезапно замолкает, прикусив губу и подняв на меня испуганные глаза. Ага, видимо, этого нельзя никому говорить. Получается, что ее мама пишет ей письма, а отец, скорее всего, не в курсе.

- Она мне написала бы… – Мэдди делает вид, что оговорилась, - если бы знала, что мы уехали.

- Конечно, написала бы, - поддакиваю ей. – А хочешь завтра со мной нарвать абрикос и приготовить еще каких-нибудь вкусняшек?

- Хочу! Да! – Мэдди нетерпеливо ерзает на стуле, опять начиная жевать пирог, недавно отложенный на тарелку.

- Что ты хочешь? – слышится позади меня знакомый мужской голос, но прежде, чем я поворачиваюсь, меня нежно касается аромат сандала. Шевелит волоски на коже, уговаривая расслабиться и прикрыть глаза, отринуть все проблемы и просто жить, наслаждаясь каждым днем.

- О, да… - тихо произношу я, слегка хрипловатым и томным голосом, на секунду забывшись, где я и с кем.

- Мисс Мартен, Летта, с вами все в порядке? – спрашивает совсем близко бархатный баритон.

Чувствую позади себя тепло сильного тела и просто отклоняюсь немного на стуле, прижавшись спиной к мужской груди. Всего секунда какого-то умопомрачения. Один миг. А потом мне резко бьет в голову осознание, что я вообще-то очень странно себя веду. Испуганно вылупив глаза, резко дергаюсь прочь от мужчины и подскакиваю со стула.

- Эээ… – честно говоря, сказать ничего не могу, в голове звенящая пустота. И стыд. За свое странное поведение. Надо бы что-то соврать… Но что?

- Вы в порядке? – участливо спрашивает сосед, буравя меня черными огромными зрачками.

- Спасибо. Уже да. Немного закружилась голова… почему-то. А сейчас все хорошо. Да. Спасибо, что поинтересовались, - «Летта! Заткнись уже!» Резко замолкаю, не зная, куда деть руки. – Может, хотите пирога?

«Боже! Что ты несешь?! Пусть он откажется! Пусть откажется! Боженька, я буду хорошей девочкой! На службы начну ходить, правда! Даже исповедаюсь! Только пусть он сейчас откажется и уйдет!!»

- С удовольствием поем, - отвечает Дэвид, усаживая свое крепкое тело на тот самый стул, на котором только что сидела я.

«Блин!!! НУ и ладно! Так и помру не исповедавшись!»

- Чай, кофе? Какао?

«Все, вечером точно зашью себе рот!»

- О! Какао растворимый?

- Нет, папа. Представляешь, Летта делает настоящий какао. Варит его! – говорит с восторгом Мэдди до этого момента тихо жующая свой кусок пирога.

- Тогда я буду какао, - отвечает сосед, весело блеснув голубыми глазами в мою сторону.

- Я могу и горячий шоколад сделать, - ляпаю своим ртом.

«Кто-нибудь!!! Дайте мне по голове, чтобы я вырубилась и больше ничего не крякала!»

- Спасибо, мне и какао будет достаточно, - говорит Дэвид, по-хозяйски закатав рукава белой рубашки и отрезая кусок пирога. – Мммм… это очень вкусно. У вас талант к выпечке.

Кивнув в благодарность за комплимент, принимаюсь варить какао, стараясь абстрагироваться от обстановки и ощущения, что меня со спины очень тщательно рассматривают.

Сварив напиток и разлив по чашкам, усаживаюсь за стол, на противоположную от соседа сторону, на всякий случай. Мы в приятном молчании жуем пирог и пьем какао. За окном стремительно темнеет, начинают петь цикады. Вечер. Еще один день прошел, а я ни на шаг не приблизилась к познанию своей силы и умению ее контролировать. Печалька. Из задумчивости меня выводят слова Дэвида.

- Спасибо вам, Летта, за такой приятный перекус, но уже поздно, мы пойдем, - мужчина поднимается из-за стола, а вместе с ним и Мэдди, хотя явно видно, что ей не хочется уходить.

С облегчением провожаю незваных гостей до ворот, закрываюсь и так же тщательно запираю входную дверь, а потом кричу:

- БААААА!!! Выходи!! Мне надо знать, что это вообще было?!

- Что ЭТО? – тут же отзывается призрак, к счастью, не заставивший меня орать до посинения, а явившийся сразу.

- Ну, моя реакция на мужчину, - чувствуя себя не очень уютно под испытывающим взглядом бабки, начинаю создавать видимость уборки: споласкиваю чашки, убираю остатки уже холодного пирога в бумажный пакет и в холодильник.

- А какая была реакция? – переспрашивает эктоплазменная родственница.

- Ээээ…. странная?

- В чем именно странная? Мне что, придется каждое слово из тебя клещами вытаскивать?!

- Блин! Ну, странная, значит, необычная! Не такая, к какой я привыкла при виде мужчин.

- Подробнее? Что именно чувствовала?

Неее, ну я не в жизь не признаюсь бабуле, что почувствовала к соседу прямо таки зверское желание. И нет, не съесть его, а… пооблизывать. Фу, капец какой!

- Почувствовала… симпатию, - пытаюсь как-то объяснить, не переходя на нижние чакры.

- И? Тебе что, мужики не нравятся? О, Боже! Только не говори, что ты из этих… которые с девочками. О, майн гот! Я сейчас повторно скончаюсь, но на этот раз от сердечного приступа!

- Та хорош уже паясничать! Мне нравятся мужчины, но для этого мне нужно с ними видеться больше, чем два раза со взаимными оскорблениями и угрозами вызвать полицию!

- Ну, сегодня он был очень даже мил.

- Ты за нами подглядывала??? – удивленно смотрю на бабулю.

- Конечно, - отвечает та, нисколечко не смущаясь. – Ты же бестолковая до ужаса, за тобой глаз да глаз нужен.

- Значит, ты видела, КАК я себя вела!

- А что? Обычно ты ведешь себя иначе? – снова играет в дурачка бабушка.

- ДА! Короче, мне это надоело. Я хочу еще почитать нашу магическую книгу, поучиться ремеслу, так сказать. Раз не хочешь говорить – ладно!

Разворачиваюсь, чтобы уйти и мне в спину несется:

- Запах какой-то был?

Резко поворачиваюсь к бабуле. Так и знала, что тут что-то нечисто!

- Был!

- Какой? – спрашивает родственница и вид у нее при этом совсем невеселый.

- Сандал. Не сильный, но очень приятный. И я уже не первый раз его слышу именно от мистера Рэдли. А что? Это плохо? – уточняю на всякий случай, но очень надеюсь, что все в порядке и не будет каких-то далеко идущих последствий.

- Плохо! – бабуля срезает на корню все мои надежды. – Иногда, очень редко, ведьма встречает того, кого принимает ее магия. Свой якорь в этом мире. Мужчину, способного увеличить ее силу и стабилизировать ее. Достойного стать спутником жизни ведьмы и подарить ей магически более сильное потомство. Именно о подобном сигнализирует искушающий запах, внезапно заставляющий хотеть конкретно этого, одного единственного мужчину. Это великий дар и большое проклятие.

- Почему? – спрашиваю, чувствуя, как холодная дрожь пронзает меня, поднимаясь от пальцев ног вверх и скручиваясь змеей в животе.

- Потому что наша магия убивает избранного мужчину. Постепенно, день за днем, ведьмовская сила подтачивает его жизненный источник, и он угасает. Это может быть просто болезнь, или несчастный случай из-за того, что мужчина был невнимателен. Исход всегда один – вдовство. И черная пустота внутри, когда вместе с ним уходит часть твоей души.

- Ты так говоришь… У тебя был такой мужчина?

- Нет, мне повезло прожить спокойную жизнь. Но моя мама, твоя прабабка, пережила эту потерю. На моих глазах. Он был ее третьим мужем, моим отчимом, моложе ее на целых десять лет. Она долго противилась этой связи, Кларк был помолвлен, когда они встретились. Но в итоге они поддались взаимному влечению. Нам пришлось покинуть город: маму и меня всячески травили местные «добропорядочные» горожанки. Мы приехали и осели здесь, в этом доме, на тот момент жалкой лачуге. Кларк заболел спустя всего полгода. Внезапно, молодой и сильный мужчина стал таять, словно свечка. Что мама только ни делала – ничего не помогало. Мы потеряли его. И тогда для нее и меня началась черная полоса, длившаяся больше года. Так что да, Летта, советую тебе держаться от соседа подальше и ни за что не оставаться с ним наедине.

Отлично просто! Ёптить!