Ты будешь нашей мамой?

Глава 2 Знающий

Душно… Ночи в четвертом периоде[4] всегда душные. Даже открытое окно не спасает. Отсутствие одежды на теле тоже. Небесная Стая[5] за окном пополнилась Четвертым Псом. Большая половина ночи прошла… Этой ночью мужчина, альв, опять не смог уснуть. Как и многие другие ночи до этой. Виной всему эта невыносимая духота, а еще чудовищная влажность. Легкий ночной ветер почти не проникал в помещение, и мужчина обливался потом. Войну с бессонницей он проиграл. Альв сел на кровати. Посмотрел в окно. Встал и одел хэ[6]. Свет Псов на несколько вдохов обрисовал силуэт: высокий даже для альва рост, широкий разворот плеч и длинные ноги. Мускулистые сильные руки скрутили пряди непокорных волос в жгут и закололи деревянной спицей. Неслышной тенью мужчина скользнул по коридору. Спрыгнул с балкона второго этажа, по-кошачьи приземлившись на четыре конечности в холле. Никакого позерства. Перед кем? Проверка навыков, не более того. В три вдоха альв оказался во внутреннем дворике дома, с разбегу погрузившись в прохладную воду. В свое время он выбрал именно этот ничем не примечательный дом, почуяв подземный источник. Потрудившись, он устроил себе маленькое персональное озеро глубиной в свой рост. Проплавав до восхода Пятого Пса, мужчина вышел из озерца. Вода немного остудила его разгоряченное тело. Он отряхнулся и ленивой походкой направился к дому. На середине дороги его осенила идея. Альв запустил Изменение[7]. Через некоторое время мужчина уютно устроился на дне водоема, взяв лучшее от расы морр[8]. Жаль, что не додумался до этого раньше. Впервые с начала четвертого периода он смог заснуть.

— Убили! Создатель всемилостивый, убили! — разбудил спящего на дне прозрачного озера альва, истошный женский крик, метавшийся по округе.

Захлопали двери и заскрипели калитки соседей. Послышались торопливые шаги и оживленные переговоры. Мужчина ненавидел вторжение в его личную жизнь. Тем более, столь бесцеремонное. «Что могло произойти за остаток ночи? Убийство в его доме? Немыслимо!» — альв вылез из озера. Полотенца не было, досадно. Оставляя за собой мокрые дорожки, он направился к источнику шума. Несколько Наставников, их жен и слуг пытались успокоить безудержно рыдавшую женщину, в которой он узнал свою новую кухарку. «Воронье слетелось». Его появление осталось незамеченным, хоть он и не скрывался. Притаившись, альв попытался из обрывков фраз понять, что произошло.

— Кого убили?

— Прошу вас, успокойтесь…

— Что тут произошло?

— Неужели Знающего…

— Скорее уж он сам…

— В чем дело? — задал вопрос мужчина. Слушать беспорядочный и бессодержательный бред надоело. Говорили все разом. Вычленить нужную информацию из гомона голосов было невозможно.

Обернувшись на голос, служанка пролепетала: «Вас…» и закатила глаза. «Обморок», констатировал альв. Он понял, что имеет место недоразумение: увидев его тело в воде, служанка решила, что его убили. Идея, посетившая его ночью, уже не казалась такой привлекательной. Альвы не обладают способностями к метаморфизму*, и мужчина не хотел, чтобы кто-либо знал о его маленькой особенности. Относительно других он всегда руководствовался принципом «меньше знают, лучше спят». Сам предпочитал знать о своем окружении все. Вплоть до размера хэ.

— Ну? — задал он вопрос окончательно запутавшимся соседям, — Что вы ждете? — альв обвел всех убийственным взглядом. Аудитория хранила единодушное молчание.

— Вон! — грозный рык заставил всех быстро убраться подальше от дома Знающего.

О его жестокости ходили легенды не только среди учеников, но и среди Наставников. Никому из них не хотелось проверить правдивость слухов на собственной шкуре. Трусливые шавки. До этого вполне могло дойти, промедли они еще вдох. Мокрое хэ и голод не располагали к основательной беседе. К гостеприимству тоже. Впрочем, совсем без добычи сплетники не остались, еще долго обсасывая между собой все достоинства и недостатки фигуры Знающего, представшего перед ними в одном мокром хэ. Вид поджарой фигуры альва частично компенсировал ранний подъем женщинам и некоторым мужчинам тоже. Он был не против. Женщин. В других обстоятельствах. Они возражали, предпочитая любоваться издали. Слухи гласили, что он жесток во всем.

Знающий презрительно оглядел обморочную служанку и еще двоих, жавшихся по углам слуг:

— Привести в чувство и рассчитать, — отдал он короткое приказание.

Его дом не приют для глупых, слабонервных и обездоленных. Эта человеческая женщина уже достаточно принесла ему неприятностей. Одно слово — эни. Его мало волновал вид, в котором он предстал перед Наставниками и их семьями, больше тяготила обязанность заботиться об общественном мнении, а еще больше — необходимость сохранить свои тайны в неприкосновенности.

Мужчина поднялся наверх. Сделал короткую разминку и принялся одеваться соответственно своему статусу Знающего и должности, занимаемой в Школе. Рубашка, штаны — все черного цвета и обманчиво простого кроя скрыли под собой несколько нательных приспособлений с метательными ножами. Удобные сапоги с высокими голенищами. Мыски обиты железом. Альв не придавал значения фасонам, не интересовался модой. Удобство и практичность — вот главный критерий выбора одежды. Завершил образ черный же каи[9] до пят с высоким воротником стойкой, защищавшим шею, наглухо застегнутый на все пуговицы. Разрезы по бокам каи позволяли Знающему свободно передвигаться и без труда использовать приемы боя без оружия в случае нападения. Только он один знал, что главное достоинство его верхней одежды — вшитый жесткий каркас из кости животных. Он позволял держать осанку тогда, когда спину скручивало невыносимой болью. Боль — память, оставленная давним ранением. Лечению не поддавалась. С тех пор он оценил все достоинства отравленного оружия. В его арсенале — только такое. С самыми редкими ядами, причиняющими мучительные страдания жертве от одной царапины.

Из-за состояния служанки Знающий остался без завтрака. Плохо. Изменение вытягивает много физических сил, которые требуют восполнения. Они требовали, немедленно, но он терпел вещи похуже голода. Не раз. Поест позже. Волосы альв заплетать не стал, оставив черно-серебристую гриву живописно обрамлять лицо и плечи. Для красоты? Нет, от недосыпания жутко болела голова, и никакими заклинаниями устранить это не удастся. Усталость брала свое, так или иначе.

Привычная дорога до Школьных корпусов. Никаких заклинаний Перемещения[10], как делали многие. Он — не многие. Тело необходимо тренировать всегда, а у него мало возможностей для этого. Он знал, что именно из-за этих прогулок многие Наставники предпочитали сразу оказываться на своем рабочем месте. Он презирал их. Сдержанно. До тех пор, пока они были полезны ему. Завидев его высокую фигуру, все поневоле ускоряли шаг, особо нервные срывались на бег, стремясь побыстрее скрыться за дверьми учебных корпусов. Он привык. Это соответствовало его целям. Страх для многих куда более сильная мотивация учиться, чем пресловутая жажда знаний.

Корпус теоретических занятий по стихийной магии встретил альва привычной суетой. Ученики торопливо здоровались и тут же скрывались с глаз долой, придавленные ледяным взглядом Знающего. Им казалось, что он видит их насквозь. Они были недалеки от истины.

Альв заглянул в магическое поле, окружавшее корпус наподобие кокона и фиксирующее местонахождение и эмоциональные параметры учеников, выходящие за рамки допустимых норм. Обычно все было спокойно, но сейчас поле искрило разрядами насилия и страха. Последняя по правому коридору учебная зала, определил Знающий. Ситуация требовала его присутствия. После он узнает, почему этого не сделали Наставники.

Неспешным шагом мужчина добрался до нужной залы, постоянно отслеживая малейшие изменения и готовый вмешаться на расстоянии, но совершать действия, воочию не убедившись в проступке, он не хотел. Да, он жесток, но никто и никогда не сможет обвинить его в предвзятости суждения. Даже если так и было на самом деле.

Несколько пассов, и он и ученики, пробегавшие в это время по коридору, смогли увидеть, как рослый морф, нависая над скорчившейся эльфой, втолковывал ей, в чем она перед ним провинилась. Ученики побледнели, понимая, чему они стали свидетелями. Любое проявление насилия в Школе между учениками было запрещено и строго каралось. Провинность эльфочки заключалась в ее гордости. Она не стала помогать на практике морфу, опозорив его перед группой и Наставником. Морф долго ждал удобного момента для расправы. В теоретическом корпусе магический дар блокировался и эльфа была беззащитна, тогда как он мог Изменяться. Глупые дети, еще более глупые поступки. Вам обоим не место здесь. В решающий момент, когда фигура ученика поплыла тронутая метаморфозом, безжалостный порыв ветра отшвырнул его на стену залы. Ученик глухо застонал и замер в неестественной позе, открыв изорванную в клочья спину. Разодранные мышцы и крошево костей. Кровь проложила алую дорожку по ступенькам.

Знающий вошел в залу, ученики — свидетели тенью последовали за ним. Это урок и для них. Альв склонился над телом морфа. Убедился, что тот жив. Подошел к замершей эльфе.

— К столбу ее, — приговорил он. Эльфа сникла, она надеялась на спасение, оказалось, что просто отсрочили смерть. Она не вынесет этого позора. Столб… Наказание за глупость. Учеников голыми приковывали к нему на трое суток без еды и воды. Снимать провинившегося со столба или помогать ему — запрещалось. Рискнувший, сам оказывался на месте наказанного. Немногие девушки после ЭТОГО оставались в Школе. Вернее никто. Наказание в полной мере позволяло познать физическое и моральное унижение.

Ловушки врагов надо распознавать вовремя. Не попадаться в них. Не создавать их. Эльфа была слишком самоуверенна, за что и поплатилась. Такие долго не живут в обществе магов. Эльфов тем более. У них принято устранять неугодных. Тихо и быстро. Никакая магия не спасет от клинка наемного убийцы ночью.

— Морфа в лазарет, после выздоровления определить служкой при тяжелобольных, после занятий в течение всего срока обучения. — Распорядился альв насчет второго ученика.

Знающий справедливо полагал, что такая кара научит ученика правильно относиться к слабым и к слабостям. Если тот захочет учиться. Физически морф был достаточно наказан: полученная рана не позволит Изменяться в течении очень длительного времени. Удар задел позвоночник, основу для любого Изменения. Знающий бил именно с таким расчетом. Морфы слишком горды, а значит, скоро его не будет в Школе. Как только ученик узнает о наказании.

— Наставников этих двоих ко мне. Живо. — Закончил отдавать приказы мужчина.

Стайка учеников разбежалась в разные стороны, уводя за собой полумертвую от осознания своей участи эльфу и бессознательного морфа. Новости понеслись по Школе. Многие злорадно потирали ладошки. Эльфа и морф принадлежали к Высоким[11].

Знающий поморщился. Предстоял разговор с Наставниками, которые пропустили конфликт или предпочли не вмешиваться. Его интересовало, что в данном случае является причиной, повлекшей такой результат? Невнимательность или злой умысел?

Альв прошел в свою рабочую залу. Немного времени перед разбирательством есть. Потратить его не на что. Раздвинув тяжелые шторы, он бросил мимолетный взгляд на площадь перед корпусом. Там, переливаясь всеми оттенками голубого, раскинула руки в беззащитном жесте хрустальная Риина дель Маар. Днем ее лицо светилось счастьем и надеждой; уголки хрустальных губ приподняты вверх в легкой полуулыбке Звезде. Дневная Риина. Ночью, с восходом Небесной Стаи, выражение лица статуи менялось на противоположное. Если подойти близко, то можно увидеть отблеск одинокой слезы и услышать перезвон колокольчиков. Красота творений таланта и магии эльфов непередаваема словами.

Своей смертью девушка добилась цели лучше, чем жизнью. Дипломатические отношения с расой людей были установлены. Сто семьдесят восемь циклов[12] прошло со дня ее смерти. Люди заставили себя уважать. Они доказали разумность и наличие высших ценностей в своей краткой жизни. Смешно. Люди не мстили за ее смерть, требуя казни всех без разбора, но попросили найти истинного виновника. Когда убийца не был найден — смирились с этим, заручившись обещанием, что более ничто и никогда не будет угрожать человеческим детям в стенах Школы. Уже после пришел черед удивляться образованности и уму человеческих правителей и способностям их молодых магов. Что можно понять за шестьдесят-семьдесят циклов? Чему научиться? Они могли. Многое. Неразрешимый парадокс. Их слова очень быстро стали весомыми на Всеобщем Собрании[13]. Все чаще к ним прислушивались даже спесивые драконы. Знающий понимал, что такое поведение очень похоже на затаившегося молодого хищника. Он еще слаб для открытого нападения, поэтому учится, накапливает знания и силы, для решающего броска. Понимали ли это остальные? Ему было все равно. Когда разразится гроза, он будет мертв. Альвы не бессмертны. Создатель не дал возлюбленным детям своим такого дара. Сотворенные стареют. Медленно, но неотвратимо.

В дверь постучали. Альв разрешил войти и повернулся. Эльтаррина, эльфа. Он растянул губы в предвкушающей улыбке, давно он хотел выкинуть ее за дверь. Сейчас подвернулся великолепный повод. Она наследила. Много и грубо, там где не должна была. Альв любил аккуратность. Во всем. Эльфа, поклонилась и с вызовом посмотрела на мужчину. Легко сдаваться она не собиралась:

— Объяснитесь, — начала она наступление, — почему моей ученице назначили наказание.

— А вы считаете, что она его не заслуживает? — вот так подарок — Наставница защищала собственную дочь, такой ошибки от нее Знающий не ожидал. Дети делают родителей слишком уязвимыми, поэтому у него их нет.

— Я считаю, что наказание необоснованно жестокое! — горячилась эльфа.

— Необоснованно жестокое, то есть Вы не согласны с моим решением — Его глаза светились торжеством, Наставница допустила еще один просчет.

Эльфа поняла, куда клонит Знающий, на лбу выступила испарина. Он загнал ее в ловушку в два счета. Тварь.

— Я…, - голос эльфы предательски задрожал, — я… — она не знала, как ей выпутаться. В это мгновение она возненавидела собственную дочь. Больше чем холодную расчетливую тварь перед ней. У эльфов родственные чувства проявляются только тогда, когда это нужно.

— Что же Вы, Наставница, замолчали? Вы хотели оспорить мое решение, попытайтесь — мужчина уже открыто издевался. Своими словами он провоцировал эльфу на еще один необдуманный шаг.

— Чтобы ты сдох, — выдавила она. Проиграла. Сдалась. Слишком быстро. Сама себе не оставила шанса, а ведь он был. Эльфа оказалась слепа.

— Когда-нибудь непременно, уважаемая, когда-нибудь… — его ничуть не оскорбило это заявление, рано или поздно все заканчивают свой путь, — Вы сами уйдете или вас проводить?

— Сама… но как, объясните… — вид эльфы вызывал жалость, но побежденная, она хотела понять, где допустила ошибку.

— Вы думали, что охота за чужими секретами останется незамеченной и безнаказанной? Вы серьезно считали, что сможете получить статус Знающего на чужих талантах? Вы так бездарны и мелочны, уважаемая. Вы омерзительны… — мужчина передернул плечами от отвращения. Альв не сжалился над ней, рассказывая. Наоборот, ей больше никогда не сделать ничего подобного. Он позаботится, чтобы о ее действиях знали все.

— Аллиернард, — мужчина обратился к своему помощнику, дежурившему за дверью.

— Да, Знающий, — молодой дракон неслышно возник в зале и отвесил поклон.

— Отправь хранителей[14] проследить, чтобы эта уважаемая эльфа собрала свои вещи и покинула стены Школы до восхода Первого Пса.

— Будет исполнено, что-нибудь еще?

— Да, ее ученица провинилась. Проследи, чтобы наказание было исполнено немедленно.

При этих словах эльфа сжала кулаки и прикусила губу, лучше так, чем броситься на него и проиграть. На этот раз жизнь. Она понимала, что слова — очередная ловушка. — И зови второго Наставника, мы не должны заставлять его долго ждать, верно?

— Да, Знающий, это будет невежливо. — Дракон в сопровождении поверженной эльфы удалился.

Следом вошел морф. Знающий внимательно посмотрел на него и вспомнил: тот самый, бывший Наставник Риины дель Маар. Какие великолепные подарки ему сегодня преподносит день. Он считал этого Наставника отчасти виновным в ее смерти. Пришла пора платить по счетам.

— Вы уже все поняли или Вам надо подробно объяснить, чем карается невмешательство?

Морф не ответил, Изменившись, он бросился на Знающего. Глупый морф, у него не было ни единого шанса на победу. Уход влево с траектории броска, зайти за спину, легкое касание пальцев к болевым точкам, толчок рукой и обездвиженное тело морфа приземляется на площадь перед зданием, распугав учеников и Наставников, с ужасом воззрившихся вверх. Еще одна легенда о нем родилась сегодня. Вполне соответствующая образу безжалостного монстра. Будет интересно послушать на досуге. Что произошло на самом деле — знать никому не обязательно. Он ни перед кем не будет отчитываться.

Дракон обеспокоенно заглянул в залу.

— Ты вовремя, надо чтобы тут прибрались, и да, Наставник Крейг тоже покидает нашу Школу.

— Уже покинул, — отметил дракон, он не шутил. Знающий не понимает шуток. Тема тоже была не очень подходящая. Морф был мертв, но альва это не волновало. Его мысли плавно перетекли на другую проблему. Он принял решение. Повода озвучить его долго ждать не пришлось.

— Что ты творишь?! — прервал обеденную трапезу Знающего взбешенный крик золотоволосого мужчины.

— Уже доложили, — лицо альва исказила брезгливая гримаса. Эльфа. Больше некому. Еще более слабая, чем ему казалось. Надо было ее убить. Это было бы одолжением.

— Да, и не кому-нибудь, а Правителю! Ты знаешь, кого ты выкинул из Школы? — продолжал беситься пришелец.

— Мне все равно, будь хоть это супруга Правителя. — Равнодушно ответил альв. Его покой нарушил придворный маг Правителя эльфов — Риэртальшер ала ри Сортран. Знающий с трудом выносил его присутствие. Он был таким громким. Столь явное проявление эмоций не к лицу Знающему, а Риэртальшер обладал этим статусом.

— Почти! Ты выкинул ее родственницу и приговорил к публичному наказанию ее дочь! У тебя хоть капля здравого смысла осталась…

— Хватит, — перебил его Знающий, в голосе прорезались властные нотки. Он не собирался никому позволять разговаривать с собой в таком тоне. — Ты достаточно высказался, теперь изволь выслушать меня, — он отложил столовые приборы и отодвинул тарелку. Второй раз за день ему не удалось поесть. Напомнила о себе и головная боль.

— Школа независима. Ни один Правитель не смеет диктовать свои условия на ее территории. На моей территории, — отчеканил Знающий. — Я озвучил это требование, принимая руководство этим бедламом. Все согласились с ним. На мою работу есть нарекания, кроме личных жалоб отстраненных Наставников?

— Нет, но ты превратил Школу в казарму, она существует практически на военном положении! — запинаясь, выговорил эльф. Он вспомнил о правилах. Эльф понял, что вступил на скользкую почву.

— На военном положении? Вы не знаете, что такое война. — Они действительно не знали. Войны давно остались в прошлом. — Посчитаем цифры? Во сколько раз снизилась смертность учеников? На сколько вырос уровень знаний выпускников?

— Да, все это правда, но…

— Вот и отлично. Я считаю, что выполнил свой долг перед обществом, а посему с чистой совестью покидаю свой пост! — Знающий озвучил свое решение. Сжег мосты. Не для них, в лице эльфа. Для себя. Тяжело расставаться с делом всей своей жизни.

— Как? — воскликнул пришелец и для верности потряс ушами. Он был уверен, что ему послышалось.

— Что непонятного в моих словах? Я ухожу со своего поста. — Второй раз слова дались легче.

— Что ты будешь делать?

— Это никого не касается. — Отрезал Знающий. Он сам еще не знал куда направится и чем будет заниматься. Весь мир расстилался у его ног. Это было приятно.

— Ты надеешься, что Правители позволят такому как ты просто жить?! Создатель, да ты самонадеянный глупец! — эльф бегал по комнате в поисках алкоголя. Вспомнил, что Знающий не пьет, а значит поиски бесплодны.

— Я ничего не думаю, но Правители могут оставить свое позволение при себе. Мне оно не нужно. Это моя жизнь, и я собираюсь делать с ней все, что захочу. Никто, ты понял меня, никто не будет распоряжаться моей жизнью. Иначе… — тон Знающего стал угрожающим, — иначе, я вспомню то, о чем меня настоятельно просили забыть. Можешь так и передать.

Не пустая угроза. Альв не бросал слова на ветер, он постарался, чтобы все думали именно так.

— Ты же не собираешься… — эльф схватил со стола стакан с соком и одним махом выпил его. Слабенькая замена, он бы предпочел сейчас выпить что-то, сравнимое с драконьим огнем[15].

— Вот именно, вот именно… — Знающий покачал головой. Разговор для него был окончен. — Могу я надеяться, что ты доведешь мои слова до нужных ушей?

— Да… Да, конечно, — неуверенно пролепетал эльф, напряженно размышляя, сможет ли он после этого остаться в живых, и не стоит ли бросить все и присоединиться к альву…

— Великолепно, а теперь позволь закончить трапезу.

В переводе это значило — «Пошел вон!». Эльф понял подтекст и ретировался в покои Правителя. Испытывать терпение альва он не хотел. Разговор вышел совсем не таким, как он планировал. С этим альвом никогда ничего не получалось планировать. Паршивый одиночка. Все переиграет в свою пользу.

Знающий занял место за столом. Возможно, мясо еще съедобно. О других проблемах он будет волноваться позже.

— Знающий, простите за беспокойство… — раздался у входа в залу голос помощника. Альв прикрыл глаза. О еде осталось только мечтать. Мужчина вышел к дракону, изобразив внимание на лице:

— Статуя… — растерянно начал помощник.

— Какая? — не сориентировался альв, припоминая все скульптуры, которыми были украшены коридоры и залы Школы.

— Риины дель Мааре… — ответил дракон.

— И что с ней? — он не понимал, что могло случиться с куском хрусталя, который простоял вот уже сто семьдесят восемь лет.

— Она разбилась! — Наконец, выговорил помощник.

Знающий не ответил. Шагнул в сторону и исчез. Дракон последовал за ним, догадываясь, куда переместился Знающий.

На площади перед главным теоретическим корпусом сверкала в лучах Звезды кучка голубого хрусталя — все, что осталось от прекрасного творения эльфов. Толпа расступилась, пропуская Знающего поближе к осколкам.

— Кто это сделал? — альв говорил тихо. Ни словом, ни жестом не выдавая своих чувств. А были ли они? Он не мог дать однозначного ответа на этот вопрос.

— Никто, она сама… Я присутствовал при этом. — Альв услышал слова дракона.

Знающий наклонился, поднял с земли крохотный осколок и посмотрел на просвет, в надежде найти ответы. Вдруг, расхохотался и смеялся еще долго, пока на глазах не выступили слезы. Толпа ошарашено взирала на это зрелище, которое потрясло их гораздо больше, чем внезапно развалившаяся скульптура.

Памяти о его единственном бесславном проигрыше неизвестному противнику больше не было. Неразгаданным тайнам нет места в его новой жизни. Словно сама Риина дель Маар дала ему свое благословение и избавила долгой ноши вины за ее смерть. Знающий счел это добрым предзнаменованием.

Альв не знал, что за сотни лиг[16] отсюда, сделала свой первый вдох девочка, которая однажды превратит его жизнь в пустыню, где страдание будет вечным, а смерть милосердием. Это будет потом, а пока Знающий смеялся. Смеялся впервые за сто семьдесят восемь лет.