Ты будешь нашей мамой?

Глава 13 Палачи и Жертвы

Пахнет свежеиспеченными блинчиками. Вкусно. Из свежих колосьев нирэ. К концу периода холодов аромат еды из этих злаков будет уже не тот. На самом верхнем румяном кружке лежит ложка сметаны. В углу кухонной залы, жадно вдыхая молочный аромат, облизывается таргеши[61]. На столе стоит ягодное желе. Наверняка. Сквозь плотные занавеси пробивается одинокий лучик Звезды. Пылинки весело танцуют в потоке света, празднуя новый восход.

Терно отбросил одеяло, натянул хэ, домашнюю обувь и по-молодецки сбежал на первый этаж, съехав последний лестничный пролет по перилам. Схватил в охапку супругу и расцеловал ее в румяные, присыпанные мукой, щеки. Она сама всегда готовит завтрак. Для любимого. Немного нежности, осторожных ласк и смущенных взглядов. Они уже немолоды. Мало ли кто увидит. Стыдно же! В их-то возрасте! Сесть напротив друг друга. Скатать трубочкой блинчик и окунуть его в желе, а потом откусить тающее во рту блаженство. Мммм.

Ничто не могло испортить трогательную радость этого утра. Кроме тяжелой походки Сюрва Хранителей Закона столицы. Испуганного крика старой служанки. Не сумевшей остановить подкованную пяту, с хрустом растоптавшую семейную идиллию.

— По какому праву?! — вышел из-за стола Терно. И из себя тоже.

— Сюрв Терно? — по правилам осведомился законник. Внутри все оборвалось. Хранитель прекрасно знает, к кому пришел. К чему формальности? Взят под охрану? За что?!

— Да. Я снова спрашиваю — по какому праву?! — мужчина сделал все, чтобы голос звучал уверенно. Твердо. Ни одной капли слабости и липкого, стекающего по позвоночнику, страха.

— Вам следует немедленно явиться в Императорский дворец, — было видно, что законник пытается сдерживать себя. Изо всех сил стремится сохранить лицо. Бесстрастное, но так трудно сдерживать готовые расплыться в улыбке губы. До непристойности злорадной.

— Что мне вменяется? — рано сдаваться. Необходимо бороться, и информация главный козырь в этой войне. Отдать приказ об аресте мог только Император, но он так и не пришел в сознание. Должно быть другое, простое, объяснение раннему визиту.

— Пока ничего, Терно, — многозначительно произнес Хранитель. Что все это означает?! Одна ночь, и все встало с ног на голову!

— Тогда, будьте любезны, уважаемый, объяснить цель вашего визита! — сдерживаться все труднее. Хочется разбить это наглое довольное лицо. За волнение супруги, молча взирающей на сцену, расширенными, непонимающими глазами. За служанку, потирающую вывернутую сухую кисть. Чем она заслужила такое обращение? За оскорбление, нанесенное ему самому. Завуалированное, но Сардо не настолько глуп, чтобы не прочитать его.

— Я приглашаю вас, Сюрв Терно, немедленно проследовать в Императорский дворец, дабы предоставить полные и исчерпывающие объяснения, — рассчитанная пауза, сжатые кулаки, тишина, — как из ваших подземелий мог сбежать Стихийник, прихвативший с собой всех, кто был в здании, а также почему лучшие маги все еще борются за жизнь Первого Наследника, изувеченного сбежавшим магом! — закончил свою речь законник. Торжественно. Надменная дрянь.

Сардо сглотнул. За несколько вдохов он словно выгорел изнутри. Морщины стали четче. Фигура сгорбилась. «Если это правда… Хотя бы отчасти…» Он сам отдаст себя под суд, сам осудит и приведет приговор в исполнение. Смертельный, конечно же.

— Я сейчас спущусь, — слова с трудом протиснулись через пересохшее горло. Нужно время и малая толика одиночества, чтобы привести одежду и мысли в подобие порядка.

Путь до резиденции был проделан под заунывный свист законника. Этой мелодией обычно чтут память павших воинов. Мелочь, но она непременно досадила бы Терно, да тот не слышал, раз за разом прокручивая в голове вчерашний восход. Трагедия одного обернулась празднеством для другого. В извечной грызне двух сил власти, подогреваемой чувством собственной значимости Сюрвов, чья-то прихоть грозила поставить жирную точку. Окончательно. Еще вчера Терно занимал пьедестал, олицетворял собой непоколебимую надежду. Веру в успех. Сегодня — примерил костюмчик жертвы обстоятельств. Удивительно подходящий ему, по мнению Хранителя Закона.

Непривычно оживленная территория возле корпуса араксов. Команды, распоряжения, отдаваемые не его людьми. Застывшие фигуры возле дверей. Первые из множества. В коридорах, в залах, на постах, в подвалах. В боевых стойках, с обнаженным оружием, спящие… Трупы. Возле одной темницы их особенно много. Той самой, откуда сбежала девчонка. Сардо останавливался возле каждого. Всех почтил последним прикосновением[62], обжигая холодом руку.

— Можно выносить, — распорядился Сюрв Хранителей. — Ну, что скажете, Терно? — пропитанный ядом вопрос. Насквозь. Разве что не капает.

— Я буду отчитываться перед Императором и только перед ним. Спасибо за помощь, уважаемый, но ваши услуги больше не требуются. Можете закончить начатое — уборку! — одной фразой он развернул ситуацию. Взять власть в свои руки. В этой каменной коробке, на маленьком клочке земли. То, что требовалось сейчас. Такого действия ожидали от Терно немногочисленные оставшиеся в живых, араксы, растерянно жмущиеся к стенам.

— Уборку?! — усмехнулся законник. — У тебя давно не мешало навести порядок, Сюрв. Я это сделаю, будь уверен, — мрачно пообещал Хранитель.

Раздать указания, загрузить подчиненных работой так, чтобы не осталось времени думать. После, спрятаться за дверью рабочей залы. Отгородиться от мира куском дерева. Закрыть уши и не слышать звуков. Тянущих жилы. Режущих нервы. Что-то упало, разбилось. Вместе с его сердцем. «Где я ошибся? В чем? Когда?» И снова опостылевшая последовательность действий в голове.

Наследник тоже пострадал, но остался жив. Почему Стихийник отпустил свою добычу? Ранее он всегда доводил дело до конца. Месть. Она оправдывает огромное количество жертв. Тогда она должна была прийти за ним… Неправильно. Смущает. Что… Одна деталь: воины не догоняли. Они пытались не дать чему-то прорваться внутрь! Среди своих предатель, но кто?! Сардо найдет его, и дай сил, Создатель, не размозжить ему голову сразу. Предавший будет умирать медленно. Ради такого Терно сам возьмет пыточные инструменты в руки. Не погнушается вываляться в помоях. Зацепка должна быть. Надо поговорить с Наследником.

В зале полумрак. Спертый, наполненный запахами разнообразных настоев, воздух. На ложе, разметав руки, сипит Наследник. Каждый вдох пронзает внутренности сотнями длинных игл. Малые раны перевязаны, а большие на груди и лице просто присыпаны обеззараживающей смесью. Лисардо разрешил войти Сюрву араксов, и тот вынужденно «любовался» представшим ему зрелищем. Жутко. Пленники обычно покидали его подземелья в более целом виде. Был вдох, когда Терно подумал на причастность Наследника, невольно, но теперь твердо отмахнулся от подозрений. Кто в здравом уме будет превращать себя в ярмарочного урода? Притворство не может зайти так далеко, чем бы ни было вызвано!

— Присаживайтесь, Сюрв, простите, что не могу оказать вам должного уважения. Приболел немного, — попытался рассмеяться Лисардо. Вместо этого застонал от боли.

— Это я должен извиняться перед вами, хотя мои слова ничего не изменят, — Сардо воспользовался предложением. Самое время: ноги отказывались полностью повиноваться ему. Восход потрясений. Человек вынослив. До определенной черты, а Сардо не раз за утро пересекал ее.

— Нет нужды. Вы не виноваты. Никто не виноват, — кроме самого Лисардо. Последнее не прозвучало вслух по понятным причинам.

— Я могу спросить…

— Кто это сделал? Она, — перебил мужчина Терно. Полуправда. Полуложь. Кому как больше нравится.

— Ей помогли сбежать, — Наследник задохнулся при этих словах. Собеседник подал ему воды и придержал голову. Огромных трудов стоило не отшатнуться от руки помощи. На вдох показалось, что она протянута удавить его.

— Вы уже знаете, кто? — шепотом спросил он. Равновесие пошатнулось. Квадрат оказался шаром на качающейся плоскости. Неверное движение. Его так просто сейчас сделать.

— Нет, но выясню. Оба получат сполна! — Сюрв араксов хотел быть на самом деле уверен в своих словах. Лисардо улыбнулся, а потом, наплевав на все, рассмеялся, превозмогая боль.

— Да, Терно, если кто и способен докопаться до истины, так это ты! Знаю, пепел переворошишь, но найдешь! — неожиданно зло закончил Наследник и вновь зашелся болезненным хохотом.

«Нездоров Первый Наследник, гораздо сильнее, чем кажется с первого взгляда. Как бы не произошла смена династии… Лисардо — первый и также единственный сын Императора».

Не видел Терно, что после его ухода Лисардо снял узкую полоску браслета. Как сползли иллюзорные раны, и отступила придуманная боль. Мужчина тихо подкрался к двери и приложил личный перстень-печатку. Теперь никто не сможет неожиданно потревожить его. Снял пыльный чехол с зеркала, ошибочно навешанный сердобольными служанками, но не стал разглядывать себя. Вчера насмотрелся вдосталь.

Символы засветились голубым, пробуждая металл и стекло к жизни. Короткий разговор с Кристейсеном. Изложение плана. Безоговорочно принятого. Ждал ли он возражений? С чего бы! Для Сэлларионы и эльфов уже он человек, принимающий решения. И всю полноту ответственности за них — Император. А корона — почти ничего не значащий атрибут, который скоро займет положенное ему место. Все фигуры расставлены. Правила озвучены. Ему досталось самое сложное — ждать!

Комок застрял в горле и отказывался выходить. Ощущение свободы, сбалансированное трусостью. Не решаюсь сделать шаг. Перебираю мысли: убежать, убить Наследника, умереть самой. Прекрасно понимаю, что стоит на кону. Высокорожденный эльф доходчиво объяснил. Могу ли я ему верить? Да. Под отвращением к лжи[63] невозможно соврать. Он принял ее из моих рук и после снятой мной пробы. Обман исключен. Но все же… Сомнения гложут мою душу. Одно дело покарать законченных мерзавцев, защищая свою честь и жизнь. Другое — беспомощного старика. За то, что он не сделал и, непонятно, сделает ли.

«Иди…» Это я? Или… Правильно! Спасибо, Нан, за подсказку. Столь своевременную. Мой страх — источник сил. Бездонный колодец. Не вычерпать. Чего я боюсь? Зависимости. Потерять право решать. Стать игрушкой в чьих-либо руках еще раз. Никогда более! Сжать. Жар. Гнусное прежнее чувство чудовищным усилием воли переплавляется в гнев. Насыщенный всеми оттенками алого. С запахом и железистым привкусом на губах. Пустота внутри. Требует насыщения.

Это — суд. Как они посмели уложить меня на холодный пол?! Заковать в цепи?! Осудить — не зная! Они виновны все!!! Бег. Стремительное касание гравия мысками ног. Препятствие… Вдохнуть и оторваться от земли. Оттолкнуться от упругой темноты и взмыть еще выше. Я бабочка… Я летаю… Мои крылья — обнаженная сталь. Сложить их. Стремительно рухнуть вниз. Первые двое упали, не успев издать ни звука. За ними вторые и третьи…

Я миновала коридоры резиденции. Быстро. Нанося подлые удары в спину. Они ведь тоже не гнушаются ими, так почему я должна проявлять благородство? Клинки, не мои, одолженные, выбивают снопы искр из стен. Я стою в конце коридора. Неотвратимая, неумолимая часть чего-то большего, что вершится сейчас в столице. Моя роль — Судья и Палач. И я играю ее превосходно!

Финишная прямая. Хранители на другом конце пристально вглядываются в меня. Защищая последний рубеж — готовы стоять намертво. Они никогда не были настолько близки к исполнению своего желания! Звать на помощь бесполезно — тьма, тонкой пленкой расползшаяся по стенам, не пропустит ничего.

Мы встретились посередине. Я жива, а они уже нет. Повисли кучей мяса на выросших из стен шипах. Обледеневая с тихим музыкальным звуком. Ласкающим слух. Эйфория от успеха кружит голову похлеще дорого вина.

До завершения — всего ничего. Припав к двери, слушаю тишину, проводя пальцем по завиткам узора. Внутренне собираюсь, как тарго, перед прыжком. Охота, вот что мне это напоминает. Ничего уже не важно, кроме того последнего вдоха, когда клыки сожмутся на шее добычи, одним движением челюстей перекусывая ее, и поток горячей крови заполнит рот. Чистая незамутненная капля удовольствия сильнейшего существа. Победителя! Все внутри у меня сжимается от предвкушения.

Недавно смазанные петли пропускают меня внутрь залы. Легкий прыжок на ложе — в ноздри ударяет тошнотворный запах мочи и пота.

— Ты пришла… — слабенький хриплый голос среди вороха одеял и подушек. Я словно налетела на невидимое препятствие, мчась на огромной скорости, но отведенную для удара руку не остановить. Лезвие, напитанное тьмой и льдом, вбивает обратно в глотку готовый вырваться крик.

Ну, вот и все. Можно в изнеможении рухнуть. И вздрогнуть, наткнувшись на тело. Болезненное любопытство заставило меня сесть и рассмотреть покойника. Его лицо, даже в смерти, не утратило спесивости. Почему?! Удар во впалую грудь. Кто дал тебе право?! Еще один. Ненавидеть тех, кто отличается от тебя?! Теперь двумя руками. И снова, и снова, давая волю запертым ранее, а теперь вырвавшимся из заточения, чувствам. Остановилась я тогда, когда нарезала одеяло на лоскуты, в пух разодрала подушки, а труп превратился в пустую игольницу. Последний штрих, и зала с хрустом покрывается льдом, скрывая мое безумство.

Все вылилось: яд, разочарование, боль. Я девственно чиста, как ребенок, могу начинать жить заново. Выбросить тома истории прошлых лет и начать писать заново, водя по страницам рукой. Своей. Отмыть последние грязные пятна и можно начинать. Снимаю куртку и обтираю внутренней стороной лицо и руки, берусь за клинки на одном из которых, у самого основания рукоятки, обнаруживаю насаженную рукопись. Что это? Откуда взялось? Старая тонкая книжонка, очевидно, валялась на кровати Императора. Бывшего.

Без названия, обложки. Пожелтевшие, засаленные, обтрепанные страницы. Буквы складываются в знакомые слова на языке сотворенных. Устаревшем.

«Приветствую тебя, кто ты ни был. Если хватит сил дочитать до конца, ты многое поймешь из того, что не должен был бы и знать. Не знаю, как вы назовете меня. Вы будете вправе дать любое имя, ведь я утратил собственное, какое звание присвоите, ведь я потерял все регалии. Существа, созданные моим разумом, зовут отцом. Приятно, ибо у меня нет и не будет собственных детей. Я — изгнанник, нарушивший все мыслимые и немыслимые законы своей расы, надругавшийся над традициями предков. Что сделал я? Вмешался.

Эта рукопись не свод законов, по которым вам завещано жить, здесь нет указаний на истинность или ложность убеждений. Это безнадежный отчаянный крик. Возможно, он будет услышан. Менее вероятно — понят. Практически нереально предполагать, что истолкован верно.

Скитаясь по множеству миров, я пытался найти себе пристанище. Безуспешно. Не могу сказать, что совсем потерял надежду, когда наткнулся на пустой мир. Ваш мир. Был уставшим — да, но не более. Изначально планировалась маленькая передышка. Я посчитал землю слишком незначительной, чтобы развернуться во всю мощь. Проявить доступные мне возможности в всей полноте. Молодость, наглость, самоуверенность. Их влияние я познал полностью. Как и последствия этого тоже. Задумка отблагодарить мир, предоставивший временное убежище, показалась мне в то время великолепной. Достойной воплощения.

С энтузиазмом я принялся за дело. С величайшей осторожностью и терпением подобрал материалы. Шутка ли — создать разумное существо из подручных средств! Потратил кучу времени на расчеты. Я танцевал, когда заготовки были готовы. Влил в них жизнь, и не было никого счастливее меня в момент, когда создание сделало первый вдох и открыло глаза…»

Я читала страницу за страницей, с величайшей осторожностью перелистывая ветхие, грозившие рассыпаться на волокна, листы. Постепенно осознавая, ЧТО я держу в руках, и КТО написал эти строки. Мелким, округлым почерком, но так сильно вдавливая грифель, что письмена отпечатались на развороте, подчас, довольно сильно затрудняя чтение.

Реликвия. Величайшая. Способная изменить мир и вознести человечество на небывалую высоту. Грязная и мерзкая. Достойная исключительно пламени и забвения!

Тебя правильно изгнали, Создатель! Ты стал творцом, но так и не смог ничего понять! Зря называл себя бездарностью. Ты одарен. Ярок. Твоя фантазия явно преобладала над рассудком! Сотворенные разнообразны, не похожи друг на друга, но ты так и не научился любить их, потому что всю жизнь давился ненавистью к себе! Возлюбленные дети! Ха! Ошибка, досадное недоразумение и впустую потраченное время — так ваш отец относился к вам! Завистливый слепец! Почему же не уничтожил их всех, раз искренне уверился в том, что мы истинные владельцы всего, что находится под Звездой?! Что мы совершеннее, органичнее для этого мира, а твои дети — паразиты, стремительно расползающиеся по земле?!

Сочувствие, дрогнувшая рука?! Глупец! Жаль, невозможно прокричать тебе все это в лицо! Как, я, простой человек, оказалась мудрее тебя?! Недостижимого, великолепного, всемогущего! Где были твои глаза, раз ты не увидел отвагу и смелость альвов, их потрясающую способность достигать цели?! Как смог пренебречь талантом эльфов создавать удивительные вещи, недоступные никому другому? Что заставило тебя закрыть глаза на лень, низменность и подлость человеческой души?! Никто не состоит из одних достоинств. Из недостатков тоже. И я, несмотря на испытанное в жизни, вижу это. Отчетливо. Не наши свойства управляют нами, а мы, с их помощью, творим добро и зло. Выбор — как, кем и каким быть, есть всегда и у всех, но ты рассудил иначе. А знаешь, что? Мы справимся. Без тебя. Рожденные и сотворенные научаться сосуществовать. Без лжи, принуждения. Мы сможем уважать друг друга… Когда-нибудь.

Ты мог все исправить, а вместо этого предпочел трусливо раствориться в мире, бросив своих детей на произвол Нити! Швырнул камень такого веса, что волны от его падения до сих пор накрывают нас с головой! Мы расплачиваемся вместо тебя! Все вместе и порознь. Будь ты проклят, безымянное ничтожество!!!

Огромной силы волна чистой магии выплеснулась, разошлась по зале, вылезла за ее пределы. Застыла, заколыхалась темным маревом и полыхнула, взрывая массой льда стены Императорской резиденции.

Лисардо вздрогнул — отголоски магического взрыва докатились до его покоев. Значительно ослабленные, что спасло Наследника. Немедля, мужчина рванулся в потайной ход. Надо добраться до центра катастрофы быстрее всех. Такое не было предусмотрено планом! Забыл браслет с иллюзией тяжелой болезни, но возвращаться не стал. Вдохи промедления могут обернуться большей трагедией! Галопом по узкому неосвещенному тоннелю. Быстрее, еще быстрее. Предчувствие тисками сжимает грудь, а дыхание и без того сбито. «Не споткнуться бы…» Краткая мысль и Наследник кубарем летит в стену, запнувшись о выбоину в полу.

Передышка. Беглая проверка говорит о разбитом колене. Раной больше, раной меньше — не важно! Прихрамывая, Лисардо побежал дальше. Ему казалось, что он еле тащится и никак не достигнет выхода… Неожиданно, стены закончились. На месте замаскированной двери — зияющий провал.

Недалеко, на пустом пятачке свободного от обломков пространства, сидит девушка. Совершенно потерянная. Раскрашенное бурыми разводами лицо, спутанные волосы. В стиснутых руках — бумага. Она ни на что не реагирует. Пинки, пощечины, слова… Не замечает ничего вокруг…

Встревоженные крики. Вдалеке, но скоро тут соберется толпа. Схватить сообщницу за шкирку, добраться до первой целой залы и, приложив печатку, ввалиться внутрь, ногой захлопывая дверь. Упасть на ковер под тяжестью девичьего тела. Брезгливо оттолкнуть прочь и отодвинуться. Мужчина передернулся. Не мог понять, да и не хотел, чем вызвано это чувство. Есть заботы поважнее. Например, как отсюда выбраться незамеченными.

Снова вставив перстень в замок, но, повернув его всего до половины, он увидел скрытые символы. Есть проход в соседнюю залу, а оттуда можно выйти в параллельный коридор резиденции. Если повезет, он успеет добраться до своей залы. Он? Один? В нерешительности Лисардо замер возле девушки. Наследник обещал ей жизнь. «И ты сдержишь свое слово, не так ли?» Вежливое послание, долетевшее с лоскутком ночи. Сдержит, понял Наследник. Некоторых нелюдей лучше не расстраивать…

Рука стащила Терно с ложа, поставила на колени и, оттянув голову за волосы, позволила увидеть лицо убийцы. Всего на один краткий вдох в желтоватом свете Небесной Стаи. «Пощади…» — только и успел отчаянно прокричать он, не успев добавить «супругу». Разверзшийся второй рот на шее оборвал его существование.

Раскаленный магией металл печати. Краткое шипение прогоревшей кожи, и мертвец обзаводится клеймом. Зачем? Чтобы все знали, за что! В следующих залах ночная тень не стала тратить драгоценное время на побудку. Женщины умерли во сне, не успев осознать свою участь. Так же незаметно, как и вошел, убийца покинул дом. Персональная известность ни к чему. Какие бы оправдания ни были — убийство все равно останется насильственным лишением жизни. Карающимся законом.

Пришедший через некоторое время Кристейсен обнаружил останки. Еще теплые. Его работу выполнил кто-то другой. Более быстрый и успешный. Ответ «кто», как и причина казни, обнаружились на лбу у жертв.

Нить Терно разделили все выжившие после бойни, учиненной Стихийником, араксы. И их семьи. Даже дети. Альвы, по непонятной причине решившие помочь, не пощадили никого, методично уничтожая заразу. С одной стороны, хорошо, что эльфы остались не при делах. С другой… остроухие не тронули бы детей и женщин. Радоваться или скорбеть — каждый из эльфов, назначенный Сэларионой в палачи, решал сам.