Ты будешь нашей мамой?

Глава 22 Соперники

Он проснулся от ощущения потери. Его руки сжимали пустоту. Сойварраш подскочил на месте, встал и осмотрелся. По берегу моря, со стороны восхода к нему шагала маленькая фигурка. Одинокая на пустынном берегу пляжа в это утро. Звезда позолотила небо и воду, запуталась в длинных прядях волос и надежно укрыла в тени лицо девушки.

«Риина…» — сорвалось с губ и полетело, подбрасываемое ветром. Альв отправился ей навстречу, периодически срываясь на бег, но тут же ловил себя на этом, останавливался, чтобы через пару вдохов вновь забыть.

— Знаешь, — заговорила девушка, не поднимая глаз, когда они замерли напротив друг друга. Не касаясь. — Все воспевают в песнях и книгах красоту заката. Величие символа смерти, и лишь немногие встают пораньше, чтобы полюбоваться на рождение новой жизни… Я раньше не замечала этого, — девушка обернулась лицом к востоку, завороженная возвышенностью огненного момента.

— Тео! — альв погладил перепутанные, в песчинках, волосы, бережно привлек дрожащую девушку к себе, согревая своим теплом.

Толики витиеватого красноречивого словесного выражения хватило, чтобы понять — она изменилась. Стала открытой. Услышала мелодию мира и делает первые па в ритме бесконечного танца жизни.

Риина прижалась к сильному торсу Знающего, потерлась щекой о грудь… Сойварраш приподнял ее голову за подбородок, но не жестко. Не с принуждением, как прежде, а, помогая ей преодолевать стеснительность. Альв поймал взглядом подобие блуждающей улыбки на губах тео, чуть наклонился, словно спрашивая и не смея…

— Я есть хочу, — застенчиво прошептала девушка.

Очарование мгновения разрушилось осколками серебристого смеха.

— Конечно. Прости. Представляешь, я даже не подумал об этом! — не мог побороть веселье Знающий.

— Ты? Не верю, — отшутилась Риина.

Сойварраш наблюдал за девушкой во время завтрака. Она непрестанно трогала все, что было рядом. Песок, воду, еду, себя и его. Глубоко и шумно дышала. Глаза перебегали с одного предмета на другой и возвращались обратно. Риина изучала мир заново, как ребенок, который выбрался из колыбельки и, вдруг, обнаружил, что кроме нее есть много еще чего интересного.

После перерождения привычные вещи приобретают другое значение, речь — звучание, занимая не тесную клетушку в памяти существа, а нормальные трехмерные координаты во времени. Собственное «я» перестает быть центром мироздания, становясь всего лишь отправной точкой отсчета. Своеобразным хранилищем воспоминаний. Средством выбора.

Сравнивая «до» и «после», легко видишь различия между блеклыми картинками и красочным текстурированным плакатом, на котором появляются первые штрихи. Раньше словно смотрел через пыльное стекло. Слышал через вату, а говорил в наморднике. Осязал в толстых перчатках на руках. Теперь же…

Каждый вдох существования воспринимается, как соль на открытой ране: остро-больно-сладко-хорошо, и хочется еще и еще…

— Ты сделал все, ради чего мы приехали на острова морров? — краткий рубящий вопрос. Ничего лишнего. Альву нравилась такая Риина.

— Да, тео. Наше пребывание здесь закончено. Скоро мы отправимся назад. Тем же путем, — сообщил альв. Один момент повергал его в смятение: он собирался показать ей. Своего морра. «Как она отнесется? Как к предательству?» Сознательному заблуждению. Преодолеет ли недоверие? Откатится назад — небольшая вероятность такого исхода есть. Нельзя недооценивать толщину веревок старых привычек. Пока они ослабли, но могут натянуться снова, спеленав сознание Риины по рукам и ногам.

— Полагаю, другого способа нет, иначе ты бы сказал. Мне не понравилось путешествовать под водой, но я смогу выдержать дорогу, — безбоязненно высказала свое отношение девушка. Раньше бы промолчала из страха надерзить великому и могучему Знающему.

— Ты не на том морре каталась, — улыбнулся Сойварраш. «Повременить… Перед самым отправлением…»

— Да? Тебе видней! Предложишь более комфортную морскую лошадку? — засмеялась Риина.

— Ты оценишь этот экземпляр по достоинству. Обещаю! — поручился альв. Как же хорошо, когда нет препятствий пониманию! Душа и тело отдыхает! «Но… Но… Все конечно, а кое-что предопределено…»

Сойварраш сжал руки в кулак и прикрыл глаза, чтобы скрыть на миг проскользнувшее в них сожаление…

— Что не так? — подозрительно прищурилась девушка. «Почувствовала…»

— Узнаешь. Не проси рассказать. Всему свой черед, — Знающий отговорился. Успешно. Тео расслабилась, но запомнит. Она стала внимательной к мелочам. «Все! Хватит! Много позволяю себе в последнее время. Ненужного…»

Прощание затягивалось. Владыка вод долго и пространно излагал выводы об открытии «детишек». Косился то на Риину, то на свою дочь, презрительно поглядывающую на человечку, то на альва. Какой бы выбор приемного сына он принял? Да никакой. Все равно. Хотел понять, для чего его вообще делать, если… А, к Создателю! Им отвечать за свои поступки перед миром, а он обязательно спросит, не интересуясь: «А готовы? А знали? Подпись ставили?»

— Сойварраш, твоей шеншине нушен сопровошдаюший? — намекнул на некие обстоятельства морр.

— Нет, — обрубил веревочку альв, — я сам.

— Токта то встреши, сын, — Владыка добрался до моря, сменил форму и уже оттуда указал на тех, кто проводит альва и девушку к первому острову. Конечно, его дочери среди избранных не было. Выставлять на всеобщее обозрение линялые чешуйки Ниллеи для увеселения низкорожденных… Вот если бы он поплыл с ними…

Сойварраш снял одежду, размялся и…

— Яльнар! — яростно прошипела Риина, оскалившись.

— Тише, девочка, тише… — раздалось у нее в голове. — Так было нужно, пойми. Поверь. Прими.

Задумчивость во взгляде. Настороженность… и… раскаленные угольки приструненного зверя потухли в глазах. Девушка приняла протянутую руку.

Дриады. Дочери Природы. Призванные защищать и оберегать ее от пагубного воздействия разумных. Они присутствуют почти везде, где растет яркая зелень деревьев и трав. Незримо. Им не в тягость одиночество, ведь они пребывают в согласии с Природой. Внимают тихому шепоту изумрудных мягких полосок под ногами, вдыхают пряный аромат цветов и созерцают круги от капелек дождя по глади озер.

Восстанавливают выжженные и вырубленные места. Вычищают магическую отраву и гарь от кузниц. Охотятся… На тех, кто нарушает Договор[76]. На браконьеров!

О! Дриады отнюдь не бессловесные наблюдатели издевательств над почитаемой ими природой. Низкорожденные поломойки, убирающие грязь за другими сотворенными. Нет! По их велению лес выпустит когти, обнажит клыки и выдавит со своего пышного тела язву под названием «поселение» прежде, чем она разрастется в клоаку селиума. Никто нигде ничего не построит, не заключив договор.

Просителей вежливо выслушают и пообещают дать ответ. В назначенный срок зеленоволосая дива покажет то место, которое займут сотворенные или рожденные. Согласие и существование бок о бок возможно, если не переходить границы дозволенного. Не пакостить. Не нарушать обещаний.

Дриада всегда поможет вырастить поля и сады. Покажет самые вкусные ягодные полянки в лесу и водопой животных. Выведет путника из чащи и преподнесет ключевой воды напиться, но стоит мелькнуть бесхозному рыжему зверю в ее владениях — спалит весь дом. С живыми внутри.

Но хранительницы не всесильны. Осознав, что где-то поселилось неискоренимое зло, они уходят, не в силах выносить реальные только для них стоны гибнущей земли. Черных пятен мало. Пока…

В долине, затерянной среди гор, под сенью высочайших деревьев живет Великая Мать. Ее сердце бьется в унисон с восходом и закатом Звезды. Ее песню поет Небесная Стая каждую ночь. Она спит и говорит во сне… С любым, кто может услышать и ответить.

«Он идет… дрогнули губы. Ты нужна ему… затрепетали ресницы. Ты необходима мне… шевельнулись пальчики. Пришло время вернуть великий дар… взметнулась рука. Готовься…»

— Сестры, — позвал мелодичный голос, которому позавидуют кейры[77]. Четверо дриад соскользнули с веток и остановились подле старого клена, ожидая указаний.

— Вы, — Мать посмотрела на первую пару девушек, — отнесите меня к источнику, — велела Высокая. Тело ослабло от продолжительного сна. В последний раз она просыпалась, когда носила в себе пятую дочь. Более сорока циклов минуло.

— Вы, — вторая пара склонилась в поклоне, — приведите туда Маору, — выслушав приказание, хранительницы мгновенно растворились среди пятен тени и света.

С жадным причмокиванием отделились вросшие в позвоночник женщины крупные жилы Дерева-ложа. Нехотя оно выпустило добровольную пленницу. Дриады подхватили Великую Мать на руки, понесли хрупкое тело с выпирающими косточками к целебному ручью, насыщенному магической силой Природы.

Инали блаженно зажмурилась, едва ее иссохшей кожи коснулся звенящий радугой поток. Под голову сопровождающие принесли набитые перьями подушки и заготовленные специально для такого случая пучки ароматных трав, помогающих восстановить тонус невостребованных мышц. Аккуратно, осторожно касаясь, девушки принялись растирать тело Великой Матери.

— Вы хотели меня видеть? — ясный взгляд бледно-желтых глаз. Радостный. Восхищенный. Такая честь оказана ей, Маоре. Пусть дочь, пусть старшая, но, как остальные «одна из», а Высокая так редко одаривает присутствием свой народ.

— Да, присаживайся, Маора, — Инали указала на землю рядом с водой. — Обстоятельства вынуждают меня покинуть долину и отправиться в длительное путешествие, — девушка широко распахнула глаза. Невероятно! Великая Мать никогда не оставляла дом без Хозяйки. «Я знаю… Она возьмет меня с собой!»

— Вы… Я… Но как же… — запуталась в словах Маора.

— Ты займешь мое место! — прервала ее сумбурный поток слов Высокая. Непререкаемым тоном. — И ты обязана справиться в мое отсутствие. Я возлагаю на тебя большие надежды. Твердо уясни, Маора, второй попытки не будет! Ты не можешь подвести меня и всех нас! — Великая Мать не скрывала правду. Прятать зерно истины за нагромождениями фраз-паразитов, призванных отвлечь внимание и увести туман сознание собеседника. Зачем? Просто умолчи, если кто-то должен оставаться в неведении. О том, что возвращаться она не собиралась.

— Нет! — отшатнулась дочь. — Я недостойна! — девушка не была готова к такому развитию событий. Ее не раз призывали первой при пробуждении, вели подобные речи, но… За вдох неопределенное «когда-нибудь» упало сверху и сдавило острозубым капканом шею. Что ей возразить?

— Ты сомневаешься в моем решении? — с упреком и нажимом сказала Мать. «Непослушная девчонка!»

— Нет, — потупилась дриада, — в том, что готова.

— Пока я здесь и жду, мы с тобой займемся подготовкой, чтобы развеять твою неуверенность. А теперь иди, в этот восход ты свободна. Насладись им сполна! — Высокая устало откинулась на подушки.

— Могу я спросить? — нерешительно проговорила Маора с мольбой в голосе.

— Говори… — Инали приоткрыла глаза, возвращаясь к действительности.

— Каким количеством времени мы располагаем? Вернетесь ли вы назад? Я хочу знать это!

«Скажи… Скажи „да“… Заставь меня поверить в твое возвращение, и я сломаюсь… Покорюсь…»

— Мне это знать не дано! — прозвучало приговором…

— Увидимся завтра, Великая Мать, — прошептали искусанные губы.

Осыпались бутоны цветов. Опускались к земле роскошные ветви плакучих ив, роняющих пожелтевшую листву. В одно мгновение красоту южной долины на горячих источниках опалило ледяное дыхание севера.

Согбенные плечи. Впалый живот. Обвислая грудь. Такой пришла юная девушка к Дереву-ложу. Ей всегда говорили. Напоминали. Ее обучали лучше других сестер. Готовили. А хоть бы спросили… Хочет ли она! Участия в ее Нити других сотворенных слишком много, но не того… Масса разумных, набивающихся в попутчики по пути, но не тех…

Силе все равно, чей сосуд наполнить, так почему она? Четыре сестры, готовые поддержать, посоветовать, но лучше бы согласились обменяться с Маорой местами!

Быть всю жизнь прикованной к одному месту. Это претит ее непоседливой натуре. Девушка не могла сказать, откуда в ней взялась несвойственная домоседкам-дриадам тяга к перемене мест. Вечному странствию…

Желание объехать весь мир. Побывать везде. Выворачивало… Ломало все попытки терпеть. Сдерживать настоятельные порывы бежать без оглядки куда угодно!

Быть может, это частичка отца. Маора всерьез верила, что где-то по дорогам до сих пор бродит вольный мужчина. Непременно с глазами цвета янтаря.

Последний восход на свободе. Невероятно грустно. От завтрашней тоски, уже стоящей за закрытыми дверьми, щемит сердце. Изнывает душа, пересыпая пепел кощунственно спаленной в горниле долга мечты…

Маора прислонилась к дереву. Обняла его, напитываясь живительными соками. Будущая тюрьма с жесткими опилками вместо мягкого гамака среди вечнозеленого, измененного магией, леса.

Решение, словно семя внутри плода, вызрело. Раскрылось и проросло… Девушка не заметила, как жилы проводника присосались к выступающим позвонкам на спине. Как бережно и мягко уложили внутрь широкого дупла. Укрыли мягким мхом.

Ее тело все глубже погружалось в ствол дерева. Податливый и гостеприимный. Ее кожа сморщилась в глубокие борозды. Пошла серыми пятнами гнильцы…

Маору научили всему, но забыли рассказать несущественный нюанс: нельзя дриадам выпускать свою боль наружу — Природа будет страдать вместе с ними и стремиться избавиться от осколка, причиняющего страдания…

Катались по земле хранительницы у пересохшего источника, вопя от нестерпимого жара внутри — кипела кровь. Падали, подкошенные спазмами и судорогами, их сестры во всех уголках мира. Спящим уже не проснуться: кто-то выпал из гамака — разбился. Другие попытались выбраться, но запутались в сети и висели, распугивая птиц разбухшим вывалившимся языком… Утонувшие. Упавшие со скал. Угодившие в капкан и напоровшиеся на острые сучья… Они даже не предполагали, что их сила обернется против них самих…

Инали ползла к проводнику. Подтягивалась на руках. Удар, сразивший дриад, еще не коснулся ее. Все-таки полноправная Великая Мать.

— Маора, остановись! — в отчаянии кричала она, закрываясь щитами от новых толчков глухой ненависти. «За что ты наказываешь нас, доченька? Где я не досмотрела? В чем была неправа…» Запоздалое раскаяние…

Вдруг, глухой пустой голос из воздуха. Без вкуса. Прозрачный и фантомный, вгрызающийся в нервы:

— Я не хотела… Спаси меня, мама! Или… убей!

Свое дитя… Плоть от плоти… Выстраданного первенца… УБИТЬ?!

Смейся и пей, эльфийский народ… В хороводе глумливых лиц. Пой и танцуй, молодая супруга… Под хохот открытых ртов и звон хрустальных бокалов. Кружись, счастливая прелестница, в объятиях партнера с раскрасневшимися щеками и ярким блеском в карих глазах… Кружись… Пока еще держат ноги в белых туфельках с жемчугами…

Не думай о жадном взгляде… Прожигающем спину. Это нервы. Не к месту расшалившаяся фантазия. Волнение перед желанным первым разом. По любви…

Что может сотворить белокурая девчушка? Подлить отравы? Поссорить? Зачем это ей? Все правильно — незачем. Что тогда означает быстрое мелькание розового язычка меж пухлых губ? Отрешенно-нездешнее выражение лица, как будто через его черты проступает другая безобразная сущность?

— Все хорошо, милая? — новоявленный супруг прижал молодую эльфу к себе.

— Да… — неуверенно: и беспокоить не хочет, и держать сомнения при себе все труднее и труднее.

— Тогда продолжим танец! — и мужчина лихо увел ее в хоровод мельтешащих тел.

Касилла бродила среди гуляющих на празднике эльфов. Боялась. Не сдержаться и раньше времени взять принадлежащее ей по праву. Искушение так велико, но еще больше желание испить полный букет эмоций разумного существа. Прочувствовать насыщенные оттенки пьянящего аромата жизни. Воспоминания на чувственном пике будут лучше, живее, и ее собственное бытие на краткий вдох перестанет быть иллюзорным. Акварельным наброском на фоне красочных неповторимых полотен Мастеров.

Гномка, решив повременить, ушла немного в сторону, но продолжала наблюдать за основным блюдом будущего торжества — красивой эльфой в ярко-зеленом платье.

— Посмотри… Вокруг столько жизни… — рядом опустился Нан. — Ты хочешь отнять это у них?

— Не представляешь, насколько сильно мое желание… — ответила Кассила. Их давний спор. Без начала и конца. Без середины. Компромисса…

— Я предупреждал тебя…

— Я не послушалась… Ты не остановишь меня! — торжество. Чего и над чем? Они прекрасно осведомлены о пристрастиях друг друга.

— Не в эту ночь.

«Упрямый мальчишка. Когда же он поймет, перестанет стоять на пути, препятствуя, вместо того, чтобы присоединиться и разделить…»

— Опять удовольствуешься теми, кого и существом-то назвать нельзя! Огрызками! — разъярилась девушка. Для чего копаться в отходах, когда лучшее валяется под ногами, и никто на него не претендует?!

— Я беру тех, кто наименее ценен, — Нан не повышал голоса. Зная бесполезность своих попыток, он продолжал их совершать одну за другой… Он может разрешить себе потратить на это всю вечность…

— Ценен? — девушка приблизилась к брату. — А себя ты не ценишь… Ты плюешь на себя! И на меня тоже! — такие разные… Почему их не создали идентичным отражением друг друга?

— Я не могу себя ценить. Меня нет. Я не существую, как и ты. Мы оба сумрачное порождение магии. Частички Создателя, диаметрально противоположные по полюсам… Нас даже мертвыми назвать нельзя. Не подходит… — ровный тон, не выражающий ничего. Сухое изложение фактов.

— А что тебе мешает тебе жить? Бери! Вот оно — на блюдечке! — скривилась гномка. «Уже можно начать свое коронное выступление, а мешают…»

— Крохи… Которые не принадлежат нам. Я хочу свое… — Нан завис над землей и наградил сестру пристальным взглядом.

— А я — нет! Для чего мне жалкие триста-пятьсот циклов, слабое вонючее тело, которое требует постоянного ухода, заботы и медленно уничтожающий всякую прелесть существования быт?! А потом… Ничего! В конце нет ничего! Кому, как не нам с тобой знать это! — одна сторона монеты. Она упорствует. Не изменит точку зрения и предположения. Из-за страха попробовать. А вдруг окажется не так, как оно выглядит? Женщины… Уверены только в том, что уже потрогали руками.

— Кому, как не нам, знать, что это не так…

— Хватит! Надоело! Не трогай меня! Не учи! Хватило одной! — огрызнулась Кассила. Впрочем, уже не совсем она.

— Послушай себя. Ты говоришь, как разумное существо. Ты носишь тело. Ты живешь среди них. Ты уничтожаешь ради собственного удовольствия себе подобных… Ты уже неотличима от них… — высказал свое мнение парень.

— Я тебе покажу, чем я отличаюсь от них! — разъярилась девушка. — Смотри и наслаждайся, как наслаждаюсь я! — она захохотала. Резко. Громко. Грубо. «Продажная девка…»

Грудой упало изящное тело. Очерченная белым женская тень неспешно двинулась в сторону праздника.

— Нет… Я же ясно сказал — не в этот раз… — Нан растворился…

Что есть расстояние для того, кто создавал его? Один шаг «от» и «до».

«Мама…» — затерянная просьба среди отражений звезд в умиротворенном знойным штилем море. «Мама… Ты нужна мне…»

Риина вздрогнула и открыла глаза.

— Нан? — тихонько позвала она, освобождаясь от объятий альва. Зашипела, когда крепкой рукой он остановил ее, задев свежие царапины на плечах. — Пусти! — сильнее дернулась девушка.

— Куда? — проснулся Сойварраш, но тут его взгляд упал на окно хижины, за которым маячил сверкающий силуэт. — Тварь! — зарычал он и прыгнул, нашептывая формулу заклинания подчинения.

— Сойварраш, не надо! Он на нашей стороне! — магия осела пылью, разбившись о ледяную стену. — Я вернусь, — бросила она и упала на руки ночного визитера…

Они вывалились прямо посреди беснующейся толпы. Эльфы метались по поселению. Спасались от невидимой угрозы, но она все равно выхватывала их из потока, и вот еще одна ледяная скульптура открыла рот в немом крике о пощаде. Не услышанном…

Девушка отбежала в сторону, чтобы не быть затоптанной обезумевшими сотворенными, которые видели притаившегося врага в друг друге и самих себе. Пока Риина соображала, что происходит, еще несколько прекрасных памятников паники застыли навечно, обратившись в лед.

— Кто ей нужен? — спросила девушка, пытаясь перекричать шум бойни.

— Эльфа… — Нан указал на женщину в роскошном запачканном грязью платье. С растрепанной прической и взглядом, переполненным ужасом и обреченностью.

— Тащи сюда альва! — она не знала, сумеет ли в одиночку утихомирить пирующее порождение магии и останков воли Создателя, и не разорвут ли ее на части эльфы вместо благодарности.

— Это необходимо? — Нан закапризничал.

— Не время для вопросов! Делай! — из тренировочного зала резиденции Императора исчезли черные матовые клинки, которые в тот момент поглаживал Лисардо, вспоминая… По крайне мере, его любовь жива…

Риина бросилась вперед, лавируя среди трупов и живых, в надежде нанести упреждающий удар. «Да где же ты… Маленькая дрянь…» Взгляд, разрезающий пространство на куски. Опасно и не очень. Точные удары, отбрасывающие с ног ушастые помехи. Раскинутая магическая сеть для ловли озверевшей суки. Темница из ледяных кольев, взявшая под надежную охрану потерявшую сознание эльфу.

Они столкнулись неожиданно. Девчонка обернулась, удивленно посмотрела в идентичное лицо:

— Мама? — насмешливо.

— Она самая!

Атака снизу, разворот. Прыжок. И иглы, пронзившие бедро. Насквозь. Горячая густая кровь.

Не глядя, Риина швырнула полотно тумана. Коряво залепила изморосью ногу. «Нан, быстрее…»

Вынырнуть из облака. Разбить окружение из ледяных глыб. Скорее, по наитию, разбросать вокруг себя шары ледяного фейерверка[78] на условие. Болезненный вскрик — награда за усилие! На звук. Обрушить серию полета ястреба[79]. Парированную без усилий. Полюбоваться на акробатические трюки. Мимолетно восхититься гибкостью и догонять. Опять!

Проверить остаток сил и запустить вперед себя два хлыста. Создатель, три эльфа пали под ударом! Уклониться и гнать подальше, где нет живых. Один на один!

Быстрее застучало сердце. Заискрилось и пыхнуло ядро, вырабатывая больше магии.

— Тео! — вопль перекрыл все остальные звуки.

— Сойварраш, сюда! — не снижая темпа, перепрыгнуть острую нить под ногами. Без них особо не побегаешь… На ходу вырвать факел из чьей-то руки и ткнуть им в размазанный силуэт… Годится все. Ничем нельзя пренебрегать в драке двух самок тарго[80].

Стон… Тварь споткнулась и покатилась, оставляя скользкую дорожку. Мысль…

— Сойварраш! Жги здесь все!!! — закричала девушка, оглядываясь в поисках источника настоящего огня… «Быть может, альв услышит…»

Дома горели. Стреляли искрами. Не путались под ногами. Успокоенные сонным заклинанием эльфы. Из трехсот осталось восемьдесят. Хоть столько. Хоть один — уже победа.

Маленькая дрянь сбежала, прихватив носителя. Устали. Все. Неимоверно. Риина тоже спокойно сопела, свернувшись клубочком возле догорающего пожарища. Она не слышала:

— Я знаю, кто ты, чего ты хочешь, — лицом к лицу. Не друзья. Не враги. Не союзники и не попутчики. А кто? Верно — соперники!

— Да? Ты уверен… Оставайся… Таким… Это твое качество больше всего привлекает меня… Запомни… Ты будешь моим… — оскалился Нан. — Она сама отдаст тебя в мои руки.

Пятый пес, привлеченный поднимающимся дымом, согласно зарычал в унисон. Он имел свои симпатии к персонажам в этой истории…