Туманная река 4

Глава 6

Перед дискотекой к нам в закулисье нагрянули актёры местного театра почти в полном составе: Высоцкий, Трещалов, Щацкая, Наталья Рязанцева и актёры-любители из стройтреста. Естественно, главный режиссёр Болеславский, которого ритмичное дергание ног под оглушающую музыку раздражало, от посещения танцевального вечера отказался.

— Какой, Богдаша, успех! — Ревел хрипотцой молоденький Владимир Семёнович. — Люди раз пять вызывали на бис! Хохот стоял такой, что стулья на сцене тряслись!

— Да, — соглашался Владимир Трещалов, — это тебе не кушать подано. Пьеса — вещь!

— Только для афиши неплохо было бы придумать название театру, — мелодичным голосом «пропела» Нина Шацкая. — Например: «Бригантина».

— Да, как вы лодку назовёте, так она и поплывёт, — неожиданно заметила Рязанцева.

— Ну, а что думает сам, Семён Болеславский? — Перевёл я разговор, ещё не хватало за них придумывать название театра. «Хватит с меня пьесы», — подумал я.

— Да говорит, нужно чтоб что-то современное было, прорывное, — ответил Высоцкий.

— Значит так и назовите: «Школа современной пьесы», — брякнул я. — Школа — это прорыв, а современная пьеса — это что-то современное.

— Хорошо звучит, — улыбнулся Владимир Трещалов.

— Мужики, — вмешался в разговор недовольный Толик Маэстро, — мы сейчас здесь как бы выступаем. Вы давайте либо в зал, либо в буфет.

— Мир! — Высоцкий комично поднял руки, как взятый в плен фриц. — В среду придём на новоселье.

— С нас вино, — улыбнулась Шацкая, потом вспомнила, что мы трезвенники и добавила, — то есть лимонад.

— Хорошо, с нас шоколад, — пробухтел Марков.

Когда актёры покинули закулисье, где ещё днём стояли театральные декорации, а сейчас были установлены наши инструменты, со мной впервые за последние пять дней заговорила Наташа.

— Что опят? — Она категорично сложила руки на груди. — Сейчас ты им придумал название театра. Завтра они потребуют новую пьесу. Послезавтра сценарий кино. Потом ещё что-нибудь, потом твой хоккей, потом баскетбол. А когда ты будешь уделять внимание мне?

— Вечером и ночью, — честно признался я.

— Издеваешься?! — Взвизгнула моя ревнивая подруга.

И она бы много мне ещё чего наговорила, но тяжелые пыльные кулисы разъехались в стороны, и на нас уже смотрело больше тысячи пар человеческих глаз.

— Привет Москва! — Резко выкрикнул Толик Марков. — Итак, «Летящая походка»! Мы начинаем!

— Бум, бум, бум, бум, — Санька четыре раза нажал педаль большого барабана, и мы дружно грянули легендарный хит из будущего.

В январских снегах замерзают рассветы,

На белых дорогах колдует пурга…

«Вот ведь зараза, — подумал я, весело улыбаясь и бряцая на гитаре. — Наташку как подменили! Если ей нужен такой куркуль, которого ничего вокруг не волнует то, это точно история не про меня! Сегодня обязательно нужно будет расставить все точки над «и».

В конце первого отделения дискотеки влюблённые и не только парочки кружились под приятную мелодию в мерцающих лучах светомузыки. А солнечные зайчики от зеркального шара пролетая по лицам, стенам и потолку погружали любителей современных танцев в завораживающий круговорот звёзд, который как бы намекал, что сегодняшний воскресный вечер был предопределён свыше.

Звезды над Москвой, как твои глаза,

Не забыть тебя, не забыть тебя, не забыть тебя…

Толик Марков особенно любил эту музыкальную вещь. Но в последнее время представить про чьи глаза он поёт, с кем он встретился в летний тёплый вечер, Маэстро не мог. Потому что в жизни его всё смешалось. «Они все одинаковые, — думал Толик о своих множественных романах с девушками. — Может быть, Ирина была особенной? Нет, просто она была первой. Лиза? Да нет, такая же, как и все. Где же та единственная?!»

И когда последние аккорды хита группы «Eagles», которой ещё и в проекте не было, повисли над танцполом Марков, чтобы разогнать как-то грустные мысли решил немного похулиганить.

— А теперь вашему вниманию премьера песни! — Неожиданно для своих товарищей, выкрикнул Маэстро. — Правда, пока у неё нет аранжировки, поэтому прошу не судить строго.

— Толя! Толя! — Принялись стучать ладошками по сцене его самые преданные поклонницы.

— Спасибо, девушки, напомнили мне моё имя, а то только и слышу, Маэстро, да Маэстро, — улыбнулся Марков и заиграл на гитаре:

Льет ли теплый дождь, падает ли снег,

Я в подъезде против дома твоего стою.

Жду, что ты пройдешь, а, быть может, нет.

Стоит мне тебя увидеть — о, как я счастлив!

И тут включились в премьеру песни и остальные участники «Синих гитар». Санька на барабанах, Вадька на басах, Богдан взял на себя исполнение простенькой соло партии, а сестра Наташа принялась подпевать каждую вторую строчку.

Песенная история влюблённого мальчишки, который ещё ни разу не целовался с девушкой, была так же далека от внутреннего состояния самого Толика Маркова, но некоторые слова цепляли за душу.

В каждой строчке только точки после буквы "Л".

Ты поймешь, конечно, все, что я сказать хотел,

Сказать хотел, да не сумел…

— Толенька, я тебя люблю! — Заблажила у сцены какая-то зарёванная барышня.

И внезапно сначала она, а затем и ещё несколько растроганных девушек ломанулись прямо на сцену. Неприятно засвистел микрофон, и песня вмиг оборвалась, так как поклонницы просто облепили Толика. Кто-то куда-то его целовал и обнимал.

— Девушки огромная просьба! — Выкрикнул в другой микрофон Богдан. — Не порвите солисту концертную рубашку, она у него последняя!

Затем Наташа объявила пятнадцатиминутный перерыв, и парни, Вадька, Санька и Богдан помогли поклонниц выпроводить со сцены.

— Придётся ещё дополнительного офицера нанимать, — пробурчал Крутов. — Целый? — Обратился он к Толику.

— Нормально, только рукав порвали, — Маэстро показал рваные следы буйной любви фанаток.

— Ну, всё! — Махнул рукой Санька. — Теперь во втором отделении будешь выступать голым по пояс.

— Хочешь, чтобы нас за аморалку привлекли? — Вадька постучал себе костяшками по голове.

— Ребята, в самом деле, нужно же что-то решать, — забеспокоилась Наташа.

— Спокойно, — как всегда вмешался в критический момент Богдан Крутов. — Сейчас второй рукав отпорем, и будешь второе отделение петь в безрукавке.

— Лайфак! — Козырнул новым словом от Богдана Санька Земакович.

— Лайфхак, дурень! — Прыснул от смеха Крутов. — Что такое фак, я тебе потом объясню не при ребятах.

В репетиционной комнате Марков накинул на себя плащ и надел, чёрные очки. «Теперь без маскировки даже до буфета не дойти», — выругался он про себя. И в таком виде двинул по коридорам ДК со второго этажа на первый.

— Ты слова успел записать? — Спрашивал один парень другого, когда мимо них проходил Толик.

— Половину, — признался второй парень.

— Ничего, на следующей дискотеке допишем, — улыбнулся первый. — Новая песня — класс! Теперь во дворе все девчонки будут наши.

В буфете тётя Зина заметив знакомую фигуру в плаще и в чёрных очках, без очереди выдала две бутылки лимонада. А на обратном пути, заметив в фойе самых агрессивных своих поклонниц, Толику пришлось сделать большой крюк. И проходя по запасной лестнице, он стал невольным свидетелем неприятного разговора между Богданом и Наташей.

— Значит, я для тебя ничего не значу! — Эмоционировала сестра. — Я у тебя всегда на втором месте!

— Нет, на первом, — вяло возражал Крутов.

— Да! Но сначала ты хочешь поиграть в баскетбол, потом в хоккей с клюшкой…

— С шайбой, — поправил Наташу Богдан.

— В общем так, — сестра внезапно успокоилась, — пока ты с этой своей ерундой, со спектаклями и с книгами не разберёшься, мы с тобой будем общаться только как коллеги по работе. Я не понимаю, что тебе ещё нужно? Скоро запись нового диска, гастроли, денег полно, живи и радуйся.

— Да почему я должен радоваться?! — Вспылил же Крутов. — У нас всё хорошо, а страна пусть катится в тартарары, так? Что в этом радостного?

— Ничего не знаю и знать не хочу! — Тоже выкрикнула Наташа. — Меня уже два раза приглашали в Москонцерт. И с квартирой обещали помочь. Срок тебе даю до нового года. А дальше сам догадайся что будет, ты же самый умный.

На молчание Богдана сестра махнула рукой и ушла в репетиционную комнату.

«А я думал, что меня одного переманивают в Москонцерт», — ухмыльнулся Толик и вышел из-за угла.

— Что? Пора на второе отделение? — Спросил он у Богдана, который был погружён в свои невесёлые размышления.

— Да, сейчас, — пробормотал Крутов.

После дискотеки я уже привычно дождался, пока все рассядутся в нашем микроавтобусе, и молча захлопнув дверь, без обычных шуток и прибауток повёз народ по домам. Маршрут был такой, сначала забросил Вадьку в нашу избушку. Затем отвёз на съёмную жилплощадь Толика. Дальше на Арбат нужно было завести Саньку Земаковича. На Большой Каретный — Наташу, которая сегодня ехала с большим букетом роз. И в конце, недалеко от Белорусского вокзала жила Лиза Новикова.

Движение на улицах Москвы было редким, и я спокойно смог погрузиться в свои же неспокойные мысли. «Если Наташу уже переманивает Москонцерт, то Толика скорее всего тоже, — думал я. — Удерживать ребят насильно я не могу, да и не имею права». И хоть вокалиста и соло-гитариста для группы в принципе найти было не сложно, на душе было мерзопакостно. «Трещит по швам дружная компания!» — Бросил я в сердцах.

Зарулив в тёмный дворик по последнему адресу, где Лиза проживала с бабушкой, я спросил:

— Тебя до подъезда проводить? Не страшно в потёмках?

— Проводи, — тихо ответила она.

Я выскочил из автобуса первым и подал руку. Лиза почему-то очень смутилась моему жесту элементарной вежливости, но за руку меня взяла.

— Вон там, во дворце пионеров я раньше занималась, — показала она на тёмное строение, которое пряталось среди голых деревьев Миусского парка.

— Теперь понятно, почему ты так хорошо играешь, ты ведь практически родилась около музыкального кружка, — я попытался побыстрее проводить девушку до её углового подъезда. Очень хотелось отоспаться и утром на свежую голову решить, как жить дальше.

— Я случайно услышала твой разговор с Наташей сегодня в антракте, — сказала Лиза у самого подъезда. — Почему ты решил, что наша страна несётся в тартарары? Ведь вокруг, напротив всё строится и развивается.

— Да, жить стало лучше, жить стало веселей, — усмехнулся я. — Вот смотри, у нас в стране есть политбюро, а ещё министры и министерства, а так же в республиках и областях свои первые секретари и прочее подчинённое им начальство. У этих людей, которые сидят на руководящих местах есть свои дочки и сыночки. Как думаешь куда, как подрастут, пойдут работать детишки всех начальников?

— Не знаю? — Удивилась девушка.

— Они, сынульки и дочурки эти займут все сытные места. Усядутся на должности своих пап и мам. Это первый шаг к созданию кастового общества. А кастовое общество — это верный путь к свертыванию социализма и выстраиванию феодальной экономики с незначительными элементами капитализма.

— Но люди этого не допустят! — Вскрикнула вдруг Лиза.

— Если люди будут замучены вечным дефицитом и очередям за всё и вся, то допустят. Потому что им всегда можно сказать, голосуй за перестройку и всего в магазинах скоро станет — завались. И это скажет не абы кто, а сама партия. А если народ в общей массе будет самодостаточен и обеспечен, и в магазинах итак всего будет — завались, то такой фокус уже не пройдет. Все перестройки в мире от нищеты.

— Честно говоря, я ничего не поняла, — пожала плечами девушка, затем она внезапно меня обняла и, встав на цыпочки, поцеловала в губы.

— Будем считать политинформацию оконченной, — пробурчал я, прощаясь.