Трудоустройство

Глава 7

С поиском квартиры не возникло никаких проблем. Выигранных в карты денег по оценкам Ивана должно хватить на два-три месяца комфортной жизни. А дальше уже известная газета, на покупку которой Пётр смотрел очень удивлённо, и пара звонков. Уже на третьем у него появился адрес.

Квартирка оказалась самой простой и отличалась от той, в которой он жил в Чосоне во время разборок, только отсутствием тайника с оружием и сейфа. Набор мебели, необходимый одному человеку для жизни, большего Ивану и не требовалось. Пётр обещал заглянуть через несколько дней.

Иван выспался. Сходил в обычный магазин и купил обычных продуктов. Приготовил себе обед. И впервые за долгое время оказался в одиночестве и предоставлен сам себе.

— Даже непривычно как-то. Никто не ковыряет мозг, не следит за каждым действием.

«Можно спокойно разговаривать с воображаемым другом, ни от кого не скрывая его существования,» — ехидно ответил Зевс.

— Уже лучше, ты делаешь успехи. Продолжай тренироваться и оттачивать мастерство, — оценил Иван.

Он подошёл к окну. Стоял и смотрел через немного мутное стекло на проезжающие по улице машины. Моргнул. Оказалось, что не стекло было мутным, это его зрение обострилось настолько, что лёгкое искажение, дававшее погрешность на определение дистанции, ощущалось как замутнение. Зевс продолжал превращать его тело в нечто большее, чем просто человека, пусть и практика.

— Жду не дождусь момента, когда смогу свободно носить оружие.

По улице пронёсся мотоцикл. Иван проследил за ним взглядом, вспомнив, как мчался наперегонки со смертью по улицам Сеула. Встряхнул головой, помассировал переносицу. Закурил.

— Зевс.

«Что?»

— У меня видения навязчивые.

Спутник ответил не сразу.

«Необычно. Фантомные видения.»

— Фантомные, в смысле идущие от фантома? — уточнил Бобров.

«Да. Ты принял решение стать странником. Я начал изменения в фантоме…» — начал объяснять спутник.

Но Иван его прервал:

— А это не могут быть обычные видения?

«Исключено. Я постоянно отслеживаю работу мозга. На биологическом уровне никаких визуальных воспоминаний не было, на функционировании отразились лишь последствия сигналов от фантома. Это и есть фантомные видения. Но неизвестно, встречаются ли они у странников. Ни одного из них мы не изучали столь близко.»

— Тогда откуда вы о них знаете вообще?

Зевс чуть помедлил.

«Первые эксперименты по созданию странников. На одной из стадий экспериментов мы воссоздавали процесс на ничего не подозревающих подопытных. Во второй своей жизни такой искусственный странник лишь к десяти годам начал вспоминать предыдущую, а затем сошёл с ума. В ходе этих экспериментов мы больше узнали о фантомах, доработали технологию.»

Иван потёр виски.

— А много было подопытных?

Снова пауза.

«Много. Несколько тысяч.»

Молодой мужчина присвистнул.

— Сколько времени уже существует этот проект в вашем мире?

«В общей сложности семьсот лет. Мои создатели — существа терпеливые и настойчивые.»

Иван задумался и понял, что не особенно винит разработчиков Зевса за таким эксперименты.

— Почему не на добровольцах?

«Не имели такой возможности. В тот момент мы могли только наблюдать и влиять на фантом.»

Мужчина сделал долгую затяжку. Ещё год назад эта информация не вызвала бы у него ничего, кроме отвращения и негодования. Сейчас же в голове Ивана с поразительной лёгкостью выстраивались логические конструкции, объясняющие мотивацию создателей Зевса. Им требовались эксперименты, нужно было как-то понять и описать принципы, по которым существуют миры. То, что сейчас может Зевс, опирается не на воздух и пустоту. Семьсот лет. Тысячи экспериментов. Да, насчёт настойчивости и терпеливости Зевс не преувеличивал.

— А что с видениями?

«Сущность странников по-прежнему изучена нами не полностью, остаётся множество непонятных моментов. За всё время работы лишь один раз мы столкнулись с настоящим странником, который позволил себя изучить. Остальные не были настроены на диалог,» — поведал Зевс. — «Нам известно, как странники защищаются от когнитивных повреждений при наложении опыта нескольких жизней на один разум. Ты знаешь, как работает память? На чисто биологическом уровне?»

Иван кивнул.

— В общих чертах. Нейроны образуют новые связи.

«А теперь представь, что в мозгу ребёнка начинают образовываться новые связи, несущие опыт целой жизни? Десятка жизней? Ведь порой странники в некоторых мирах способны прожить несколько сотен лет. Это чудовищный багаж знаний, навыков и умений. Для обычного человеческого мозга это означает такую плотность нейронных связей, что вызывает когнитивную коллизию.» — Зевс на пару секунд замолчал. — «Представь обычного человека, занимающегося высшей математикой. В какой-то момент, при наборе критической массы нейронных связей, завязанных на математическое восприятие, меняется само мышление человека. Разум начинает мыслить формулами, с лёгкостью играясь в уме такими сложными конструкциями, какие обычный человек даже на бумаге не сразу способен понять и воспринять. Здесь ситуация похожая. Плотность нейронных связей доходит до такого состояния, что любая мысль тянет за собой целый массив ассоциаций. Ты берёшь в руку сигарету, а вместо обычной мысли о привычных ощущениях от курения получаешь водопад информации, будто в твоей голове открывается сразу сотня ссылок на запрос в поисковике с формулировкой „сигареты“. Человек неспособен воспринимать мир с таким откликом разума на любой объект.»

Иван посмотрел на сигарету в руке, пытаясь представить, чтобы чувствовал, если бы при одной мысли о курении сразу вспоминал все существующие сорта табака, способы производства сигарет за всю историю человечества, а заодно сотню песен и фильмов, где фигурирует сигарета.

— Да здесь кукушкой поедешь, если не сразу, то на следующий день, — изрёк он итог своих размышлений.

«Да. У странников есть механизм. Новые когнитивные связи образуются только тогда, когда они действительно нужны. Странник может знать, как устроен звездолёт, всю конструкцию до последнего болта, но, оказавшись в мире меча и магии, не будет вспоминать эту информацию в деталях,» — объяснил Зевс. — «Мышление странников изменено, они благодаря опыту сами по себе умнее среднего человека, но на биологическом уровне мозг несёт лишь часть нагрузки от их разума. До того, как мы это поняли, первые подопытные страдали из-за когнитивной коллизии. Мы пытались растянуть процесс во времени, чтобы подопытный успевал привыкнуть и перестроить мышление естественным путём, но это лишь отсрочило результат. Затем у нас появился образец того, как защитный механизм работает, когда он готов. Но иметь на руках готовый механизм ещё не значит понимать, как его создавать и как его повторить. Сейчас я вношу изменения в твой фантом, чтобы он соответствовал фантому странника. Но я делаю это так, как могу, а не так, как это должно быть при естественном процессе.»

Иван сделал ещё одну долгую затяжку.

— Примерно ясно. Однако я вижу воспоминания не из прежней жизни, а из этой.

«Твой разум подтягивает информацию так, как будто ты находишься в режиме мозгового штурма. Так, как если бы ты был в критической ситуации и от анализа окружающего пространства зависело твоё выживание. Через несколько месяцев эти видения должны исчезнуть полностью, а пока в ситуациях полного спокойствия возможны некоторые неудобства.»

Мужчина хмыкнул.

— Нда. Посттравматическое расстройство. Хорошо себя чувствую только при угрозе жизни. Иронично, — Иван затушил докуренную сигарету. — Ты упоминал, что странники постоянно лезут в неприятности, так как это в их природе. Может быть, всё дело в этом механизме? Им тоже некомфортно в спокойствии?

«Отчасти это верно, но, насколько мы могли изучить вопрос, всё несколько сложнее. Когда ты осознал свои способности, то стал свободнее. Многие вещи, сковывающие сознание обычного человека, для тебя исчезли. Ты воспринимаешь своё существование, как длинный путь в сотню и более лет, как возможность сделать многое, на что прочим не хватит и несколько жизней. Сейчас ты постепенно осознаёшь, что на этой жизни твоё существование не оборвётся, даже не прервётся перерождением. И в таком ракурсе попытки Бабищевых испортить тебе жизнь воспринимались не более чем смешной вознёй.»

Иван задумался, частично он признавал правоту Зевса.

— Так. И что из этого следует?

Он уже понял, что это только начало логической цепочки.

«Вспомни себя на эсминце Чосона. Любой обычный человек сдался бы. Ты — нет. Ты иначе воспринимаешь угрозы. Иначе оцениваешь опасность. А у странников эти чувства обострены ещё сильнее. Это первый момент. Второй — опыт и мышление. Странники зачастую видят последствия решений окружающих людей ещё тогда, когда люди решение принимают. Странникам намного проще оценивать сложные ситуации, с вовлечением сотен людей и их интересов. Странников в меньшей степени сковывает мораль. Не потому, что они аморальны, а потому что быстрее оценивают последствия. И точно знают, что последствия будут.»

Зевс снова замолчал.

«Представь, что тебе нужно уничтожить в городе опасный вирус, являющийся вышедшим из-под контроля биологическим оружием. У тебя нет времени, карантин поставить не успеют. Единственное доступное решение…»

— Ядерная бомба, — догадался Иван.

«Верно. Усугубляется всё тем, что твои близкие находятся в городе и с большой вероятностью уже заражены. Человека будут терзать сомнения. Вдруг всё же можно поставить карантин. Как-то убедить людей не разбегаться, не покидать город. Придумать что-нибудь ещё. Странник будет абсолютно уверен, что ничего сделать нельзя. Потому что у него уже будет опыт, такой же, или подобный. Он уже проходил такие ситуации со сложным выбором. Он знает, что промедление обернётся многократно более страшной катастрофой. И потому не будет сомневаться. Но в то же время, если будет призрачный шанс спасти своих близких — он этим шансом воспользуется, и с большой вероятностью удачно. А если будет шанс спасти город, тоже призрачный, то он поставит бомбу на таймер. На случай если у него не получится. А потом попытается сделать невозможное. И из всего этого выходят некоторые черты характера, свойственные всем странникам.»

Иван попытался представить себя в такой ситуации и понял, что пока к подобному не готов.

«Все странники болезненно воспринимают роль подчинённых и ведомых. Потому что обычные люди кажутся им слишком медлительными в принятии серьёзных решений. Слишком уязвимыми для моральных терзаний, слабыми. А ещё странники раздражаются, когда люди при принятии решений делают очевидные, для странников, глупости. Просто, потому что люди, это люди. С этим ничего не сделаешь. И странники подсознательно понимают, что лучше принимать решения самим, чтобы всё сделать правильно. Как результат, получаются опасные, сильные, умные и подчас харизматичные создания, стремящиеся к власти, решительные, смелые. Хотят они этого или нет, конфликты всегда их находят.»

Мужчина улыбнулся.

— Мне такая перспектива нравится. Определённо нравится.