Трудоустройство

Глава 22

Леонид был старым, совершенно отбитым воякой. Сын графа, поступил в кадетский корпус и обучался, дабы стать офицером Имперской Армии. В каком-то смысле ему не повезло. Не выделяющийся средней руки курсант, в возрасте четырнадцати лет он вместе с товарищами отправился на учения. Настоящие учения, в действующую дивизию, контролирующую вассализированную империей территорию. Обычное дело, стандартная практика для Российской Империи. Курсанты должны понимать, что население завоёванных территорий требует жёсткой руки для поддержания порядка, требует узаконенного насилия.

Афганистан уже несколько лет был относительно спокойной территорией, никаких крупных волнений, лишь обычное фоновое недовольство, привычное для сателлитов Великого Государства. Но именно в этом году начало восстание. Настоящее большое восстание, вовлекающее в себя почти всё население провинции. Для Леонида обычная практика в одно мгновение обернулась настоящей жестокой войной. Момент, разделивший жизнь юного курсанта на «до» и «после». Семь месяцев сплошного непрерывного праздника крови, насилия и жестокости.

Афгани не щадили завоевателей, применяя всю изобретательность, придумывая самые страшные и жестокие казни. Леонид бывал в плену. Его пытали, просто для удовольствия. Изуродовали лицо шрамами. А когда надоело, его раздели, подрезали сухожилия на ногах и бросили в горах. Парень на одних руках дополз до какой-то пещеры и спрятался там. Слизывал конденсат с камней и жевал траву. Ждал, пока зарастут ноги. Смог встать на ноги и вернуться к своим. А затем до конца войны с особой жестокостью уничтожал восставших.

Вернулся домой, в родное гнездо под Екатеринбургом, другой человек. Злой, жестокий, упивающийся чужими страданиями. Избил брата, посмевшего грубо отозваться о нерасторопности Имперских Войск, подавляющих восстание. А затем изнасиловал сестру, насмехавшуюся над его изуродованным лицом.

Ушёл из дома и присоединился к карающим отрядам, «Серому Батальону». Двадцать лет Леонид жил, карая, убивая, подавляя и уничтожая. Двадцать лет крови и жестокости. А затем убил командира во время пьяной драки. Последние четыре года он был цепным псом на коротком поводке. Рыпнуться нельзя — хозяева открутят ему голову без тени сомнений. Оставалось только служить и ждать подходящего момента.

И за прожитые годы Леонид отточил своё чутьё опасности. Угрозу он чувствовал отлично, везде и всегда. Никто и никогда не мог подобраться к нему незаметно. Никто и никогда не мог завести его в ловушку. Никто и никогда…

До этого момента.

Противник двигался беззвучно, появившись внезапно, откуда-то сбоку. Удар в голову, прямо по бронированному шлему, казалось, взболтал содержимое черепа. На несколько долгих секунд Леонид напрочь перестал воспринимать окружающую реальность, забыв, кто он, где находится, что делает, какой сейчас вообще год.

Иван действовал стремительно. Оглушив первым ударом ведущего, он тут же метнулся в сторону. Второй противник, чей обзор сильно сужал шлем, увидел, как покачнулся его напарник. Но не увидел Ивана, просто не успел за скоростью движения.

Второй удар, тоже усиленный недавно изученной техникой, ногой под колено, заставил Петуха покачнуться и встать на это пострадавшее колено, инстинктивно отмахнувшись от угрозы. Это его и спасло, заставив Ивана дистанцироваться — попадать под удар латной перчатки не входило в планы Боброва.

Выигранной секунды было достаточно, чтобы перехватить автомат и толкнуть себя в падение на спину, давая свободу рукам. В следующую секунду Иван уже перекатом уклонялся от длинной автоматной очереди. Петух схватил светошумовую гранату с резиновой картечью и подбросил над собой. Автоматика шлема затемняет бронестекло и закрывает звуковые щели, вспышка не причиняет вреда ни Петуху, не приходящему в себя Леониду, а резиновые шарики и подавно. Чего нельзя сказать об Иване.

Болевой шок, вызванный резиновой картечью, свалил Боброва на спину, тогда как глаза и уши ощущались только как источники режущей боли. Ни видеть, ни слышать Иван не мог, стараясь перетерпеть и переждать боль. Зевс пытался взять контроль над телом, но нервная система была заполнена фантомными болевыми импульсами. Граната явно была начинена чем-то большим, чем смесью магния и нитрата аммония.

На ноги первым вскочил Леонид, развернувшись на Ивана и вскинув пулемёт. Палец давит на курок, ствол делает два выстрела, пробивая бедро и поцарапав бок, и глохнет. Гильза заклинила затвор. Тихо ругаясь, Леонид выхватывает пистолет и стреляет, но к этому моменту Зевсу удаётся погасить болезненное возбуждение нервной системы.

Иван перекатывается через голову и сразу отскакивает в сторону, отчего весь пистолетный магазин расходуется в пол. Бобров рвётся вперёд, попутно вдарив Петуху по голове, и бросается на Леонида. Тот отмахивается пулемётом, как хорошей дубиной. Иван пригибается, проскальзывая за спину противнику, нанося усиленный удар под колено. Леонид выхватывает левой рукой нож, отмахиваясь им от вёрткого противника, второй рукой произведя экстракцию пустого магазина.

Петух вытаскивает пистолет и не слишком уверенно стреляет по Ивану, но тот прячется за крупным бронекостюмом.

Леонид завершает перезарядку и уже сам, вновь отмахиваясь ножом, встаёт, одновременно разворачиваясь и делая полшага от противника, чтобы получить дистанцию для нормального прицеливания. Зевс взвинчивает мускулатуру Ивана, подключая подсмотренную способность к контролю тела в пространстве через манипуляцию центром тяжести.

Леонид стреляет. Первая пуля, направляемая опытной рукой, идёт прямо в грудь. Зевс толкает тело вниз и немного в сторону. Вторая и третья пули тоже уходят выше уже выгнувшегося назад тела. Леонид, даже не осознавая ещё финтов противника, опускает пистолет, стараясь удержать вёрткую цель, продолжает стрелять. Зевс, применяя способность, полностью гасит инерцию движения и бросает тело вверх, сдвигая ноги. Пули улетают в пол. Остаток обоймы уходит в разные стороны, потому что Иван продолжает с предельной даже для практика скоростью уклоняться.

Пистолет щёлкает, оставшись без патронов. Леонид потрясённо смотрит на целого Ивана, уклонившегося от всех пуль. Рядом с не меньшим потрясением на противника смотрит Петух.

«Ты избранный, Нео,» — не скрывая ехидства, сообщает Зевс.

Но шутка проносится мимо сознания Ивана, всё ещё принимающего новые способности, освоенные Зевсом.

Леонид дёргает рукой, выбрасывая опустошённый магазин, и это ломает мгновения общего ступора. Иван рывком сближается с Леонидом, ладонью блокируя удар кулака, а ударом ноги выбивая пистолет. И тут же, меняя вектор движения и добавляя усиление, бьёт Леонида в лицо. Без остановки прыгает к Петуху, ударом ноги выбивая из ладони гранату до того, как боец успевает взвести взрыватель. И ударом ноги по колену ломает ногу в суставе.

Сразу же пригибается, уклоняясь от удара Леонида. Бьёт в голову, уклоняется, снова бьёт.

— Да не вертись, мандавошка! — рычит Леонид.

Петух справляется с болью и поднимает автомат. Ивану приходится отвлечься на второго противника, ударяя по затвору и ломая механизм, это даёт время Леониду выхватить гранату. Иван пытается успеть остановить бросок, но противник просто разжимает руку, и смертоносный цилиндр падает на пол.

Взрыв.

Иван врезается спиной в стену, отброшенный взрывной волной и потоком осколков. Зевс успел перевести ауру в режим защиты, но при столь близком разрыве осколочной гранаты, это лишь позволило Ивану не умереть мгновенно. Он, пусть и опираясь спиной на стену, продолжает стоять.

Леонид сидел у противоположной стены. Оглушённый Петух шарил по кирасе брони в поисках ножа или гранаты, или ещё чего-нибудь.

Леонид резко достаёт второй пистолет и разряжает всю обойму в грудь Ивана. Рука дрожит и солдат не решается целиться в голову. Тело Боброва вздрагивает при каждом попадании, но смятые пули падают на пол перед ним. Иван сплюнул кровь на пол, прямо на смятые пули.

— Да ну на… — Леонид посмотрел на пистолет в своей руке.

А затем на кровоточащее бедро.

— Ага… Значит, надо калибр покрупнее…

Поднял пулемёт, висевший на ремне. Иван оттолкнулся от стены, пошатнулся обратно. Леонид дёрнул затвор, проводя экстракцию пули, но механизм заклинило. Иван оттолкнулся повторно, сделав два неровных шага вперёд. Леонид упёр приклад в живот, натянул одной рукой затвор, а второй потащил пулю. Его тяжёлая латная перчатка была не слишком удобна при тонкой работе. Иван сделал ещё три шага, сократив разделяющее их расстояние всего до метра. Пуля выскользнула на пол. Затвор весело встал на своё место, поместив пулю в ствол.

Иван качнулся вперёд, хватаясь за ствол и отводя его в сторону. Леонид зажимает курок. Длинная очередь выбивает из пола искры, Зевс слегка доводит движение, и пули летят в Петуха, не пробивая броню, но доставляя массу самых неприятных ощущений. Второй рукой Иван бьёт кулаком в лицо Леонида. Перехватывает руку, тянущуюся за ножом и одним движением выворачивает пальцы. Ещё удар кулаком в лицо. А затем сам хватает нож и, находя слабое место между сочленениями элементов, вгоняет лезвие туда. Пулемёт клинит снова.

Леонид хрипит, отпускает пулемёт и тянется к гарпуномёту. Иван до последнего момента ему не мешает. Леонид пытается упереть оружие куда-нибудь в брюхо Ивана, но тот рывком перенаправляет ствол. Выстрел. Гарпун пробивает колено Леонида.

— Командир!

В конце коридора появляется Красти, порядком окровавленный и прихрамывающий на одну ногу. Видя, что что-то идёт не так, вскидывает винтовку и стреляет. Не слишком метко, сапёр едва стоит на ногах, но достаточно, чтобы отогнать Ивана. Бобров бросает свою добычу, спешно скрываясь в ближайшем дверном проёме.

Леонид хрипло выдыхает и осторожно вынимает нож из собственных внутренностей. Чуть-чуть. Чуть-чуть в сторону, и лезвие наверняка пробило бы печень, пластины брони его спасли. Рядом тяжело сел, опираясь на стену, Петух, пытаясь опираться только на одну ногу. Надавил на встроенную аптечку, вгоняя себе конскую дозу анастезиотика. Леонид знал, что будет дальше. Пусть Петух и был педиком, за что получил прозвище, но он был одним из лучших его солдат.

Стоило обезболивающему подействовать, как Петух подвернул ногу, а затем резко дёрнул, вправляя выбитый сустав на место.

— Красти! Едрить тебя в пень! Заряды установлены?

— Так точно! — отозвался сапёр.

— Уносим ноги, парни. Моё чутьё настоятельно требует смываться отсюда, — покачал головой Леонид.

Петух, сумевший встать на ноги и даже сделать пару шагов, хотя и сильно хромая, подхватил командира под плечо и быстро потащил к выходу.

— Они грохнули Додика! — пожаловался Красти таким голосом, будто готов был разрыдаться. — У них были большие пушки! И Стерву тоже!

Леонид горько вздохнул.

— Прикрывай нас. Убираемся! А то ты ведь снова таймер на короток поставил?

— Ага, — не стал отрицать сапёр.

— Вот и валим!

Вторженцы поспешили к выходу, хотя Красти и продолжал стенать о погибшей Стерве.