Трудности перевода с драконьего

ГЛАВА 10. Башня пала

Через час я ждала, когда расстроенные супруги попрощаются, и с отсутствующим видом рассматривала выцветшие фрески на стене портальной башни. Ашер решительно собирался отправиться во дворец вместе с женой, а та его умоляла остаться и попытаться договориться с братом.

— Возможно, он остынет и передумает, — тихонечко говорила Эмрис. — Напомни, что ночью уступил ему кровать!

— Откуда ты знаешь? — удивился Ашер.

— Услышала от кого-то. — Она посмотрела на меня, терпеливо дожидавшуюся финал затянувшегося прощания, и кивнула: — От Эмилии, а ей горничная рассказала.

Эмрис удалось убедить мужа остаться в Блоквере и не злить старшего брата еще сильнее. Ашер вышел из портального зала. Перед ними начали медленно закрываться высокие тяжелые ворота. В просвете смыкающихся створок Зорн, естественно, не появился. Невольно вспомнилось, как с каменным лицом, но совершенно будничным голосом он выставил меня из Блоквера. Ощутить на себе гнев владыки действительно оказалось неприятно, но, вернись мы на час назад, все равно не смолчала бы.

До дворца новости добрались быстрее, чем я сама успела их переварить, и нас встречали со скорбными минами. Ренисса умудрилась пустить слезу, а Тиль поинтересовался, как поступить с оставшимися картинами. Прозвучало так, будто он с обеспокоенным видом просил написать завещание. Едва справилась с соблазном завесить гениальным родолесским искусством коридор перед кабинетом мужа.

Вечером Эмрис с письмом в руках ворвалась в библиотеку, где я пыталась собраться мыслями в компании безопасных словарей и манускриптов на древнем рамейне.

— Зорн непреклонен! — воскликнула она и потрясла исписанным листом. — Завтра съезжу в Сад камней и попрошу о милости у каменных кейримов. Поехали вместе, тебе тоже надо.

— А мне-то зачем? — не поняла я.

— Попросишь примирения с мужем.

— Вряд ли каменные кейримы обрадуются, когда меня увидят. В прошлый раз все закончилось печально, — призналась я, с содроганием вспоминая, как разрушила половину усыпальницы и заблудилась в четырех лестницах.

На следующий день Эмрис, одетая в пальто с меховой опушкой и с длинными бусами из неровных мраморных камушков на шее, вновь возникла в библиотеке. Она заявила, дескать, пока собирала камушки для ожерелья и строила пирамиды на удачу, поняла, что муж прав.

— Мы можем просто покинуть дворец, — пояснила она, в чем именно прав Риард-младший. — Зорн не станет подрезать крылья родному брату, если Ашер выберет не его, а свою собственную семью. Он нас просто отпустит. Кейрим предупредил, что ждет нас на разговор.

Он вернулся из Блоквера затемно, но в покоях появился только к полуночи. Я сидела с книгой перед зажженным камином и прислушивалась, что происходит на мужской половине. Наконец в тишине послышался его голос с хрипотцой, и у меня словно защекотала под ложечкой. Должно быть, Зорн отпустил слугу.

Стараясь побороть волнение, я досчитала до пяти, отложила книгу и поднялась с дивана. Дверь в смежные спальни была приоткрыта, проникающий свет отпугивал царящую на моей половине темноту.

Я тихо приблизилась к дверному проему и увидела Зорна, стягивающего рубаху. Он оглянулся через плечо и, отбросив снятую вещь на кровать, двинулся в мою сторону. Торс был прекрасен, улыбка на устах — милой, и на секунду возникла дурная мысль, будто он сменил гнев на милость.

Муж приблизился, протянул руку и закрыл дверь перед моим носом. Вспыхнул алым цветом контур замочной скважины. Щелкнул два раза замок, ключ от которого нам по-прежнему не выдали.

— Ты еще стулом подопри, — с раздражением выдохнула я и громко постучалась.

Зорн открыл и, сложив руки на груди, произнес:

— Я знаю, что ты хочешь сказать, Эмилия. На твоем месте, я бы хорошенько подумал.

— Ты обещал мне партию в валлейские шахматы, — напомнила я о времени «до ссоры». — Сыграем?

— В такой час? — Он явно не ожидал подобного предложения.

— У тебя другие планы? — Невольно копируя его позу, я сложила руки на груди.

Владыка молча распахнул дверь пошире. Путь в его спальню был свободен и прямиком шел к широкой кровати. Со стены на меня щерилась нарисованная бестия, и возникало смутное подозрение, что картина отражала скрытые под невозмутимостью эмоции владыки.

— В библиотеке, — уточнила я.

— Постой-ка. — Он усмехнулся. — Встреча на нейтральной территории, короткие фразы и уверенный вид. Подумал было, что ты захотела проиграть пару золотых слитков под родолесский бренди, а меня ждут серьезные переговоры. Ты хорошо к ним подготовилась, Эмилия?

— Ты не узнаешь, если откажешься.

В библиотеку Зорн пришел через полчаса. Свет давно был приглушен, на подставке его дожидался узкий графин с бренди и стакан, а я сидела в кресле перед разложенным игровым столом и была уверена, что он спокойно улегся спать.

Бросив насмешливый взгляд на хрустальный сосуд с янтарным напитком, он спросил:

— Пытаешься получить преимущество?

— Возникала такая мысль, — не стала отпираться я.

Муж опустился в кресло и бросил на меня насмешливый взгляд:

— Ты могла бы пригласить меня на ужин, надеть платье с глубоким вырезом и попытаться задобрить.

— Удалось бы?

— Нет, но атмосфера была бы совершенно другая.

— Не додумалась, — призналась я. — Приму твой совет на будущее. Начнем?

— Ты вызвала меня на переговоры. Тебе их начинать, — уступил он мне первый ход.

Я выставила на клетку фигуру башни и, тщательно подбирая слова, назвала ставку:

— Если я выиграю, ты оставишь в покое брата с женой. Пусть живут, как им вздумается.

Между нами повисло долгое молчание. Зорн крутил в руках свою фигурку башни, вырезанную из черного оникса.

— Последствия их семейной жизни дорого обходятся Авиону, — сухо проговорил он и бросил такой острый взгляд, что будто проткнул насквозь. — И мне лично.

— Сошли их куда пожелаешь. Вместе и женатыми, — предложила я.

— Но если ты проиграешь, моя безрассудно смелая жена? — тихо спросил он. — Что ты готова поставить?

— Ты реши, какую ставку желаешь. — Я дернула плечом. — Медальон с договором?

— Возможно. — Он невозмутимо кивнул и поставил на игральное поле башню. — Раз у тебя сегодня жертвенное настроение.

Мы играли в полнейшей тишине. Я смотрела на игровое поле, на растущие города, фермерские угодья и леса. Старательно высчитывала каждый ход, осторожно передвигала фигуры, пыталась нападать и получала отпор. Зорн вел себя абсолютно безжалостно и не уступал ни пяди земли, в смысле, ни клетки игрового поля. Он неизбежно выигрывал…

На секунду я подняла глаза. Откинувшись в кресле, муж потирал пальцем нижнюю губу и внимательно следил за моим лицом. По всей видимости, было заметно, как я начинаю тихонечко паниковать.

— Через четыре хода твоя башня падет, Эмилия, — предупредил он.

— Но у меня ведь еще есть четыре хода, — пробормотала я и снова принялась изучать фигуры.

Следующая комбинация была поистине блестящей! Войска уже стояли под стенами владыческой крепости, а его дракон сидел в клетке, в смысле, был убран с игрового поля. Это была славная битва, но ходов у меня больше не осталось…

Мы с Зорном встретились глазами.

— Ты не понимаешь, почему я принял решение их развести? — спросил он. — Их ссоры выплескиваются за пределы супружеских покоев. Они взрослые люди, стоило им об этом напомнить.

Зорн медленно протянул руку и перевернул свою башню. Победа досталась мне, но именно победительницей я себя не чувствовала.

— Ты действительно был готов заставить их убрать брачные метки?

— Конечно, — согласился он.

— Они хотели вдвоем покинуть дворец.

— Ключевое слово «вдвоем», — заметил Зорн и поднялся с кресла. — Никогда не оспаривай мои решения при подданных, Эмилия. Неважно, кто рядом с нами. Мы не в Талуссии.

— Извини, в следующий раз буду сдержаннее, — покаялась я.

Он холодно кивнул и стремительным шагом вышел, оставив меня наедине с чувством неловкости. Через некоторое время я вернулась в покои. Дверь между нашими с Зорном половинами была наглухо заперта: контур замочной скважины выразительно мерцал красным цветом.

Закрывшись в ванной, я стянула с себя платье и замерла, не веря собственным глазам. Брачная метка, еще по утру тянувшаяся от запястья до сгиба локтя, исчезла.

— Доругались… — пробормотала я.

Оставалось накинуть на нижнюю сорочку тонкий халат и отправиться к мужу решать внезапно возникшую проблему. Сердце колотилось, как безумное. Холодный пол едва не плыл под босыми ногами. Я вновь постучалась в запертую дверь.

Думала, что Зорн не откроет — очевидно, его по-прежнему злило, что я вмешалась в тот кошмарный разговор, — но красный магический огонек погас, и ручка опустилась.

— Мы уже провели переговоры, — напомнил он. — Решила обсудить, какие ошибки сделала?

— Хотела уточнить, как долго ты планируешь злиться? Потому что у меня появилась проблема, и только ты способен ее решить. — Я подняла широкий рукав шелкового халата и продемонстрировала чистое предплечье. — У меня исчезли брачные письмена.

Нахмурившись, он отодвинул рукав у себя на левой руке. Из-под края появился заметно побледневший хвостик от брачной метки. Видимо, символы сохранилась благодаря собственному магическому дару Зорна. Затем он взял сжал мою руку и мягко провел кончиками пальцев по предплечью, словно проверяя, не осталось ли хотя бы невидимого контура. Щекочущее прикосновение словно обожгло.

— Похоже, обманутая магия ссор не терпит, — заметила я.

— Ты считаешь ссорой наш принципиальный спор? — Он иронично улыбнулся, отпуская мою руку. — И как ты хочешь поступить? Будем следовать нашему соглашению и еще раз обманем магию до следующей ссоры?

— У меня есть мысль получше…

— Говори, — уронил он.

Не разрывая зрительного контакта, Зорн шагнул вперед и, заставив меня попятиться, переступил через порог. Высокая фигура с широким разворотом плеч заслонила мерклый свет единственной на две спальни лампы. Мы оба оказались на моей половине, окутанные густыми тенями.

— Не заставляй произносить это вслух, — попросила я.

— Я хочу услышать.

Быстро облизав губы, я поймала жадный взгляд мужа. Тело охватило жаром и захотелось немедленно скинуть халат. Вместе с сорочкой.

— Давай по-простому будем честными, Зорн. В конечном итоге мы оба едва ли следовали условиям договора.

— Тут ты права.

Он мягко выудил из-под тонких покровов висящий у меня на шее медальон. От невесомых касаний его пальцев дыхание замерло.

— Дыши, Эмилия, — поглаживая большим пальцем резную крышку, вымолвил он и внезапно потянул за украшение.

Цепочка чувствительно врезалась в кожу. Повинуясь безмолвному приказу, я подалась вперед. Ничтожное расстояние, отделявшее нас друг от друга и от хрупкой границы, из-за которой не будет возврата, оказалось фактически стерто.

Вкрадчиво скользнув ладонью по моей щеке, Зорн начал опускать голову для поцелуя.

— Но разве мы не должны сначала помириться? — опомнилась я.

— Именно этим мы сейчас и займемся, — хрипловатым голосом отозвался он.

— Вдруг магия нас не услышит?

— Обещаю быть крайне убедительным, — выдохнул Зорн мне в губы, а в следующее мгновение мы уже целовались.

Поцелуй был требовательным и напористым, в точности отражал характер мужа. Я чувствовала, как начинаю стремительно плавиться от обжигающих прикосновений. Зорн отстранился всего на секунду, чтобы избавить меня от одежды. В темных глазах не осталось осознанности. Вокруг зрачков светился алый контур, словно он пытался сдержать рвущуюся наружу огненную магию.

Горячие руки скользили по моему телу, изучая каждый изгиб. Зорн прижался губами к чувствительной точке на шее, и под ногами поплыл пол. Я сцепила руки у него на шее, чтобы как-то устоять, но колени казались мягкими. Осознание, что владыка потерял контроль и не пытался быть сдержанным, оказалось ошеломительным, выбивающим наотмашь мысли. Оставалось лишь подчиниться и позволить себе забрать все, что предлагал этот невозможный мужчина.

По дороге к кровати я сама стянула с него рубаху и с восторгом огладила торс. Как давно мне хотелось ощутить твердость мышц под ладонями. Великолепный варвар! Руки опустились к завязкам на его штанах. Пальцы забрались за пояс. Нечестно, что только я обнажена, но Зорн и не думал останавливать поспешное раздевание.

Когда мы добрались до простыней, властным жестом он заставил меня поднять голову и накрыл губы глубоким поцелуем. Слияние не было нежным, но обжигающе страстным, желанным. Скопившийся внизу живота жар разлился по телу, и меня внезапно накрыло волной наслаждения.

Зорн замер, позволив мне добраться до самой высшей точки, и вновь начал двигаться. Я не успела опомниться от первого чувственного пика, как вновь сорвалась в острое забытье. Воздуха не хватало. Я захлебывалась в эмоциях и ощущениях. Вновь и вновь утопала в удовольствии, то накатывающем медленно, по нарастающей, то внезапном и почти невыносимо остром.

Где-то на краю сознания плескалась мысль: я пропала. В мужчину, умеющего одним взглядом заморозить или заставить чувствовать себя желанной, вызывающего целый калейдоскоп эмоций, просто невозможно не влюбиться. Понимание, что я давно без ума от собственного мужа пришло на мгновение раньше, чем он с глухим стоном подошел к финалу.

Зорн переместил вес тела на локти. Дыхание было неровным, на коже блестела испарина. Он мягко поцеловал меня в кончик носа сухими губами и прижался лбом к моему лбу.

— Ты как? — его голос звучал хрипло.

— Как будто попала в небесный сад.

— На каком языке ты это сказала? — со смешком просил Зорн.

— Понятия не имею, — едва слышно призналась я.

Пробуждение было сладким. Зорн прочертил дорожку поцелуев на моем обнаженном плече, и тело отозвалось тягучей негой. Все еще находясь на границе между сном и явью, я подалась назад и прижалась спиной к его груди. Жар, исходящий от крепкого, сильного дракона, словно притягивал. Кажется, впервые с момента появления в Авионе я не замерзла ночью.

— Доброе утро, — пробормотала в подушку севшим ото сна голосом.

— Сейчас оно таким станет, — пообещал Зорн.

Не было долгих прелюдий и двусмысленных разговоров, призванных разгорячить кровь — желание не погасло с ночи. Свет, заливающий комнату, позволял смотреть в глаза и впитывать каждую эмоцию, отраженную в них. Раньше я и не догадывалась, что физическая любовь бывает такой: яркой, жадной и умопомрачительно бесстыдной. Но как бы мне ни хотелось остаться в этом томном моменте до следующего утра, день все равно пришлось начинать.

Я решила сделать владыке сюрприз и попросила Рениссу под большим секретом помочь с организацией романтического ужина. В авантюру были втянуты несколько слуг и главной повар дворцовой кухни. Тилю решили ничего не говорить — он плохо умел держать язык за зубами.

Едва мы с помощницей составили список закусок, как в покои без стука вошла Эмрис. Выглядела она так, словно получила пыльным мешком по затылку: в гробовом молчании пересекла гостиную, с идеально ровной спиной опустилась на краешек стула и ошарашенным взглядом уставилась в стену.

Мы с горничной одновременно обернулись, пытаясь понять, что она обнаружила на стенной ткани. Ничего кроме зимнего пейзажа в позолоченной раме не нашли.

— Эмрис, на тебе лица нет, — начала напрягаться я. Всем известно, что самые дурные вести любят приходить в хорошие дни.

— Мне надо водички, иначе это потрясение не пережить, — не поворачивая головы, отозвалась невестка.

Ренисса бросилась к графину на маленьком столике и подала воды. Эмрис жадно опустошила половину стакана.

— Кейрим передумал! — воскликнула она. — Впервые в жизни он поменял решение и отказался от своих слов. Просто не верится!

— Выходит, вы с Ашером не уезжаете из дворца? — осторожно уточнила я.

— В следующем месяце уезжаем на северный полуостров. — Эмрис посмотрела на меня. — Ашера назначили послом. И еще кейрим посоветовал мне научиться играть в валлейские шахматы! Сказал, что они помогают решить любые разногласия. Ты знаешь, что твой муж имел в виду?

— Даже не догадываюсь, — с трудом сдержав улыбку, покачала я головой.

— А ты умеешь играть? — с надеждой спросила она, видимо, надумав назначить меня тренером по игре в эграмм.

— Плохо. Хуже только вышиваю, — без зазрения совести соврала я и послала Рениссе выразительный взгляд, когда та тихо прыснула в кулачок.

Вечером, когда дворец накрыла темнота, приготовления к романтическому ужину практически закончились. На столе лежала белоснежная скатерть, поблескивали хрустальные бокалы и золотая каемка на широких фарфоровых тарелках из свадебный подарков. Под серебряными колпаками, сохраняющими тепло, дожидалась любимая еда Зорна.

— Можно идти к кейриму, — отправила я Реннису с официальным приглашением прикоснуться к романтике.

Горничная с готовностью кивнула и рванула из оранжереи. Слуги погасили яркие огни, зажгли витые свечи, стоящие в центре стола, и оставили меня в одиночестве дожидаться появления мужа. Пахло цветами. В листьях растений мерцали синие огоньки. Полумрак обступал, и сверху сквозь стеклянный купол было видно бархатное звездное небо. Атмосфера была идеальная… Идею подглядела в любовном романе.

От воспоминаний, что с героиней в чарующей обстановке сделал дракон на лицо лезла нахальная улыбка. До еды они в книжке не добрались, начали с десерта. И это были не пирожные. Потом, правда, дракон потерял контроль над магией и во всем замке вспыхнули свечи. Настоящая обжигающая страсть! Повезло, что в реальной жизни владыка мастерски умеет владеть огненным даром.

Стянув с плеч шаль, я открыла провокационный вырез на платье и пристроилась на крашеек стула. Через некоторое время, когда муж в принципе уже должен был сидеть на соседнем стуле, этот стул по-прежнему пустовал. Свечи медленно плавились и истекали воском. Без шали стало холодно, пришлось снова прикрыть плечи. Все равно демонстрировать прелести было некому, а насморк никогда не спрашивает разрешения, чтобы начаться.

От скуки я вытащила из стакана длинную тонкую лучину, с помощью которых зажигали свечи, и начала ее палить под трепещущим огоньком. В воздухе отчетливо запахло горелым.

Внезапно до меня донесся звук зашуршавшей от чьих-то поспешных шагов мелкой щебенки, застилающей дорожки в оранжерее. Я потрясла палочкой, чтобы быстренько погасить огонек. Огонек превратился в приличное пламя. Оставалось посильнее дунуть. Свечи на столе напрочь погасли, палочка — нет. Пришлось сунуть лучину в стакан, пока не обожгла пальцы и устроила пожар. Раздалось шипение.

Вместо владыки из зарослей вылез едва дышавший Тиль. Обычно аккуратно прилизанные волосы у него торчали в разные стороны.

— Вейрони Риад, наконец-то я вас нашел! — воскликнул он. — Весь дворец оббежал, пока не догадался у стражей спросить, где вас видели в последний раз.

— А где кейрим? — проглотив комментарий, что вообще-то не терялась, спросила я.

— Вас ждет в музыкальной комнате. Он там тоже ужин под большим секретом… Чуть не заставил дал клятву молчания… — Тиль развел руками и закашлялся.

— Идемте, — вздохнула я и подняла со стула.

Во дворец возвращалась стремительной походкой, мысленно закатывая глаза. Сделали друг другу сюрприз называется! Всю дорогу Тиль едва поспевал и на финише прилично отстал.

— Подождите! — едва дыша, взмолился он, когда мы добрались до высоких двустворчатых дверей музыкальной гостиной.

Тиль кое-как доковылял до меня, резко выдохнул и нацепил на лицо благостную улыбку.

— Вейрони Риард, кейрим ждет вас! — торжественно объявил слуга и раскрыл створку в окутанную кромешной темнотой комнату.

Едва я вошла, как от движения, заставив меня вздрогнуть, резко вспыхнули плавающие в воздухе серебристые магические огоньки, похожие на светлячков. Накрытый стол озарил свет, на стенах заплясали белые узоры. Во всем этом великолепии меня должен был ждать не менее великолепный варвар, но он не ждал… Похоже, исполнительная Ренисса смогла отыскать владыку и отправила в оранжерею.

Я выглянула в коридор, чтобы попросить Тиля сходить за кейримом, но тот магическим образом испарился. Видимо, не хотел мешать уединению. Оно оказалось настолько полным, что вокруг не было ни души, только сквозняк колыхал на стрельчатых окнах кружевной тюль.

Усевшись за стол, я начала ждать, когда кто-нибудь скажет моему драгоценному мужу, что супруга отправилась на романтическое свидание во дворец. С любопытством я заглянула под колпак. Главный повар приготовил талусское блюдо, и запах от еды шел божественный.

Ожидание растянулось. Подперев щеку кулаком, я вытащила из стаканчика палочку сельдерея, макнула в соус и принялась жевать. Хотелось не романтики, а по-простому поесть. В итоге не стала себе отказывать в удовольствии. Хрустеть сельдереевыми и морковными палочками, возможно, хорошо для фигуры, но очень плохо для настроения.

Только убрала колпак и взялась за приборы, как в гостиную ввалилась запыхавшаяся Ренисса. Согнувшись, она схватилась за бок и выставила указательный палец, видимо, пытаясь намекнуть, что переведет дух и доложит.

— Он в оранжерее? — сухо спросила я, начиная разрезать на тонкие ломтики политый соусом нежнейшую говяжью щечку.

— Ждет!

— Все еще? — Я положила в рот кусочек мяса.

— Не идете? — Она наконец выбралась.

— Мы с ним один раз разминулись, — напомнила я. — Кому-то надо сидеть на месте ровно, чтобы наконец найтись.

— Тогда я опять побежала, — решительно кивнула она и рванула обратно в оранжерею.

Мясо заканчивалось, когда Зорн вошел в гостиную. Одна рука в кармане, в другой — бутылка с вином, выбранном мною для взрослой романтики. На губах блуждала ироничная улыбочка. Он бросил на меня смеющийся взгляд.

— Знаю, что на ужинах при свечах не едят, а дегустируют, но я голодная, — призналась ему, макая кусочек булки в соус от мяса.

— Я тоже, — согласился Зорн и поставил на стол бутылку.

Щелчком он выбил крошечный огонек, затанцевавший на кончиках пальцев, зажег свечи и налил в бокалы густое красное вино.

— Давай в следующий раз заранее договоримся, где и во сколько встречаемся, — предложила я.

— Хорошая идея.

Он устроился за столом. Некоторое время мы ели в уютном молчании. Не таясь, я посматривала на Зорна. Серебристые пряди, оставшиеся после оборота в дракона, поблескивали в магическом свете. Он выглядел абсолютно расслабленным. Очевидно, молчание его совершенно не смущало.

— Спрашивай, — произнес муж.

— Сколько тебе лет? — прямо спросила я, он одарил меня выразительным взглядом. — Я никогда не видела твоего досье, а ты сам не говорил. Странно спрашивать у слуг, сколько лет моему мужу.

— Тридцать пять, — подсказал он, бросив ироничный взгляд. — Думала я моложе?

— Ты не хочешь этого знать.

— Старше? — насмешливо уточнил Зорн.

— На свой возраст. Особенно, когда в волосах появляются светлые пряди.

— Плохой из тебя дипломат, Эмилия, — покачал он головой.

— Поэтому я перевожу тексты и преподаю иноземные языки.

Тут я вспомнила, что специально надела платье с низким вырезом, чтобы у мужа не возникало мыслей о дипломатии, но забыла снять шаль. Вкрадчиво поведя плечами, я попыталась шаль стряхнуть, но та цеплялась за рукава, словно срослась с бархатистой тканью. Оставалось не кокетничать, а просто стянуть теплый покров. Зорн на секунду замер, не донеся до рта бокал с вином.

— Медальон по-прежнему при тебе, — прокомментировал он.

Другими словами, вырез его не взволновал.

— Приятно носить напоминание, что я владею частью сокровищницы мужа, — пошутила я. — Что ты хранил в этом медальоне? Когда мы заключили договор, ты вытащил какую-то записку. Шифр для входа в сокровищницу?

— Считаешь, в моем возрасте начинаются проблемы с памятью? — подколол он. — Пора пить снадобья?

— Мы уже выяснили, что с памятью у тебя получше остальных, — подхватила я шутку. — Обычно рядом с сердцем прячут что-то важное.

— Например, доказательство, что я тебе должен гору золотых слитков, — подсказал Зорн, и я кивнула с хитрой улыбкой. — В медальоне хранилось наставление от старца, которое я получил, когда стал кейримом. Говорили, что этот старец смотрел в глаза и видел будущее. Он был нем от рождения, наставления оставлял на клочках бумаги. Мне он написал «следуй дорогой долга».

— Именно так ты и поступал все эти годы? — тихо спросила я.

Зорн усмехнулся и отставил бокал.

— Кто бы подумал, что в итоге именно эта дорога приведет меня к иноземной женщине, которую я полюблю.

Я замерла не в силах пошевелиться и просто смотрела Зорну в глаза. Мысли метались, к щекам прилила кровь. Никак не удавалось осознать, что именно он сказал. Слова как будто закончились, и шести иноземных языков не хватало, чтобы просто попросить «повтори еще».

— Почему ты молчишь, Эмилия? — тихо спросил владыка.

С губ внезапно сорвалось:

— Я люблю тебя.

Тишина вокруг казалась звонкой и хрупкой. Кажется, у меня перестало биться сердце.

— Ты станешь моей женой? — вдруг сделал предложение Зорн.

Сдвинув рукав на платье, я продемонстрировала яркие до черноты письмена на внутренней стороне предплечья.

— Мы уже женаты, Зорн.

— Поженимся по талусской традиции. Пусть по обе стороны гор знают, что ты моя законная супруга.

Он протянул руку и раскрыл кулак. В центре ладони лежали два широких обручальных кольца с прозрачными как слеза драгоценными камнями, утопленными в золото.

— В посольском доме ты сказала, что хочешь заказать обручальные кольца, — напомнил Зорн. Похоже, во время того приема он слушал не важных собеседников, а шепотки злоязычных сплетниц. — Я попросил найти того ювелира.

Неожиданную помолвку мы отпраздновали по заветам любовных романов с Тамарами и страстными драконами. Я совершенно ошалела от вида золотого ободка на пальце у владыки драконов и сама потянулась к нему за поцелуями, а дальше случилось затмение… Хорошо, что мой муж умел запирать замки и задергивать портьеры с помощью магии.

Стол оказался крепким, хрусталь и фарфор, слетевшие на пол, не выжили. Возможно, слуги решат, что мы подрались во время романтического ужина и побили посуду.

***

За пару недель Авион скинул остатки увядающих одеяний. Леса обнажились, мир накрыла шапка из густых облаков — ни проблеска солнечного света. По утрам на высокую крепостную стену, окружающую дворец, от реки наползал влажный сизый туман. Вид из окна дышал мрачной безнадежностью, но в комнатах и покоях воцарилось тепло. Слуги начали топить камины, а в углах появились новые жаровни с обогревающими камнями.

Каждый вечер Эмрис воцарялась в любимой гостиной перед огнем, танцующим за кованой решеткой, и с наслаждением готовилась к отъезду на север: с вышивания она перешла на вязание. С довольным видом вязала носки, шарфы и в конечном итоге взялась за жилет для любимого мужа. Она предполагала, что поддеву можно носить под кафтан.

Владыка готовился к грядущему визиту в Талуссию. Я предвкушала поездку на родину, а между делом занималась литературной редактурой законченной драконьей легенды.

В работе мне активно помогал Эрьян, но лучше бы меньше проявлял рвения. Он придирался к каждому слову. Почтовая шкатулка едва не дымилась от пересылаемых пачек исписанных листов и, возможно, от моего возмущения. Намек, что помощнику кейрима стоит оказаться во дворце, чтобы мы могли спорить лицом к лицу, сам владыка красноречиво проигнорировал.

В один из холодных дней, когда мы яростно спорили из-за фразы в тексте, в библиотеке возник Тиль. Вкрадчиво красуясь в очередном сюртуке из гардин, на этот раз с бархатными узорами, он остановился на пороге и скромно сцепил руки в замок. Вид у слуги был задумчивый, словно во дворец опять привезли чью-то передвижную выставку.

— Картины? — предположила я и хлопнула по крышке почтовой шкатулки, когда та подскочила от очередного запальчивого послания от моего самопровозглашенного редактора.

— Дары с северного полуострова, — покачал он головой.

— Они снова прислали бестию? Лично мне? — предположила я, пытаясь вычислить, отчего у слуги такой скорбный вид, словно двуликое чудовище успело перекусать доставщиков.

— Древнее искусство, я полагаю, — поправил Тиль и, высунувшись в коридор, скомандовал: — Заносите.

Стало чуть-чуть страшно, а потом… не чуть-чуть. В библиотеку внесли два потемневших от времени деревянных божка размером чуть больше полена. Судя по тому, как побелели костяшки пальцев у здоровяков-стражей, весило древнее искусство потяжелее современного.

— Поставьте на стол, — распорядился Тиль.

— Лучше на столик рядом с камином, — отказалась я привечать божества, которые вполне могли украшать чью-нибудь усыпальницу. Не хочу осыпать древним прахом идеально чистое зеленое сукно.

— Хозяйка, ножки у мебели не выдержат, — прокряхтел один из стражей с таким видом, словно его ноги тоже больше не выдерживали. Хотя он-то хлипким, в отличие от кофейного столика, не был.

Передо мной встали два древних истукана, вырезанных неизвестными мастерами, видимо, еще в то время, когда драконов считали не людьми, а двуликими бестиями. Выполнены они были в той же манере, что я вышивала: примитивизм.

Один представлял собой женщину на сносях с ветвистым рогом справа и сломанным под корень слева. На круглом животе светлела гладкая проплешина, словно именно в этом месте фигуру полировали. Второй божок изображал бородатого, коренастого мужичка. Разлапистых рогов, что характерно, у него не было… Видимо, чтобы не отвлекать взор от выдающегося мужского достоинства. На самом конце этой несгибаемой во всех отношениях части истукана весело и бесцеремонно болталась начищенная до блеска монетка. Похоже, ее тоже потирали. И не раз. Подозреваю, что даже не два.

Я глубокомысленно почесала бровь. Стражи с затаенным дыханием следили за моей реакцией на северный дар. Подозреваю, выражение лица у меня было говорящее. В смысле, молчала я громко и бранными словами.

— Рейнины, подождите за дверью, — заставив себя оторвать взор от монетки, я отослала стражей и обратилась к Тилю: — Вы в курсе, что это за древнее искусство?

— Божественные супруги, приносящие в дом плодородие, — пояснил Тиль.

— Так понимаю, речь идет не о богатом урожае помидоров, — предположила я.

— О женском плодородии, — невозмутимо пояснил слуга. — Другими словами, северяне пожелали вам многочисленного потомства.

— Уместен ли вопрос: откуда вы знаете эти подробности?

— Однажды в путешествии видел такие… кхм… божества на северном острове, — внезапно смутившись, пояснил Тиль. — Древний культ, восхваляющий семью.

— Что в этой композиции означают рога у женщины? Мне видится намек, что семейная жизнь у дамы не задалась. — Я указала на украшающее голову фигуры богатство.

— Сколько веточек, столько дракончиков, — явно на ходу придумал он.

— И один рог отломали, чтобы боги не насчитали лишнего, — фыркнула я и поднялась из-за стола: — Отнесем кейриму. В его кабинете есть высокое искусство, ему не хватает незатейливого.

— Может, просто отнесем на чердак? Мы уже там прячем много ценных подарков.

— Если кейрим не увидит собственными глазами, то не сможет посоветовать, чем нам порадовать северян в ответ, — с улыбкой ответила я, понимая, что меня втягивают в самый безумный круговорот даров во всем драконьем мире.

Присутствовать на водворении ценного искусства в кабинете кейрима я посчитала лишним, но красочно представила лицо мужа, тоже думающего бранными словами. Однако всласть позлорадствовать мне не дали: через некоторое время Тиль вернулся с самым скорбным видом. Стражи, видимо, проклявшие минуту, когда взвалили на себя миссию по доставке даров, натужно внесли божков в библиотеку.

— Кейрим сказал, что он не имеет права присваивать ваши дары, — на мой вопросительным взгляд развел руками Тиль.

— Что ж… — Я поднялась из-за стола, огладила платье и улыбнулась измученным здоровякам. — Понесли обратно, рейнины.

Один из них громко икнул, второй просто сошел с лица.

— Может, пусть они у вас постоят пару часов? — с надеждой предложил Тиль. — Временно!

— Вы как будто не знаете, что нет ничего постояннее временного, — напомнила я.

Длинными коридорами мы отправились в кабинет кейрима. Попавшиеся на глаза слуги невольно оборачивались нам вслед. Оно и понятно: весело поблескивая монеткой, деревянный мужичок указывал направление вперед, а его жена сварливо царапала рогом подбородок носильщика.

Новый секретарь нас встретил округлившимся глазами.

— Кейрим сейчас занят? — спросила я, проходя мимо.

— Ждет посла…

— Чудесно, — не дала договорить ему я и, заставив стражей на дверях потесниться, постучалась.

Дожидаться разрешения войти не стала, просто явила себя мужу. Сидящий за столом Зорн оторвался от чтения каких-то бумаг и вопросительно изогнул бровь.

— Теплого ветра вашим крыльям, мой кейрим, — по всем правилам поздоровалась я и махнула рукой застывшим на пороге здоровякам, случайно попавшим в жернова семейной жизни владыки. — Заносите.

Они вошли гуськом, стараясь не смотреть в сторону кейрима.

— Не в мой кабинет, — сухо бросил Зорн.

Стражи резко остановились. На лицах нарисовалось страдание. Тиль в принципе побоялся заходить, чтобы осознанно не попасть в эпицентр спора. Парни держали ценный груз и оказались заложниками щекотливой ситуации.

— Мой кейрим, вы вовсе не присваиваете дары, а принимаете их… — попыталась объяснить неуступчивому мужу.

— Нет, — уронил он.

— Мы уже принесли, — ответила я на талусском языке и указала носильщикам на низкий длинный комод. — Жестоко заставлять твоих стражей таскать красоту по дворцу. Они скоро сорвут спины.

В гробовой тишине парни установили оба древних истукана и с таким проворством слиняли, напоследок поклонившись, что из-под подошв едва не посыпались искры.

— Смотри, как отлично вписались, — фальшиво восхитилась я. — Любой культурный человек поймет, что это искусство… Два золотых слитка за аренду твоего комода!

Мы посмотрели друг на друга. Зорн откинулся в кресле, отбросил на стол бумаги и, скрестив руки на груди, лениво улыбнулся.

— Четыре, — выдвинул он немыслимую цену, перейдя на талусский язык.

— За четыре золотых слитка я сниму королевскую галерею в Талуссии!

— Вперед, — согласился он и кивнул: — Позови парней обратно, пусть уносят.

— Три слитка!

— Договорились. — Он кивнул. — Но у меня есть вопрос. Искусство обязательно должно стоять ко мне в профиль?

— Я что тебя смущает? — не пытаясь замаскировать издевательские интонации, спросила у него. — Монета ярко блестит? Так ее надо тереть для мужской несокрушимости и несгибаемой мужественности…

Зорн одарил меня выразительным взглядом. Фыркнув, я повернула деревянного мужичка к стене. Вид лучше не стал: теперь он всем демонстрировал потемневшее от времени, но любовно вырезанное голое место чуть пониже спины.

— Мы просто обязаны отправить кейриму Власту нечто особенное, — вздохнула я.

— К нему отправляется Ашер, — напомнил муж.

— Достойный дар, — согласилась я. — Мне кажется, нам пора переписать договор и учесть наши сложные взаиморасчеты. Ты можешь зимой проснуться неженатым и без золота…

— Посол Горов уже под дверью, Эмилия, — перебил Зорн, видимо, различив совершенно неслышный для меня разговор в коридоре, и я моментально прикусила язык. — Иди.

Обижаться на повелительные интонации в голосе я и не подумала. Дмитрий с парой помощников и впрямь дожидался встречи с владыкой в коридоре. Бывший жених окинул меня совершенно непозволительным взором и произнес на талусском языке:

— Давно не виделись, Эмилия. Чудесно выглядишь.

— Благодарю, — сухо отозвалась я.

— Жизнь во дворце владыки Авиона тебе действительно к лицу, — усмехнулся он и вошел в кабинет.

Я поймала себя на мысли, что не могу вспомнить, чем именно меня привлек этот неприятный мужчина, абсолютно во всем проигрывающий Зорну Риарду.